Addiction

Кенсу старался контролировать ситуацию: вид трупа слегка выбил Чонина из колеи, и тот стоял как столб. Кенсу же не испытывал страха, скорее, чувствовал лишь лёгкую дрожь в голосе. Джису он знал как одногруппницу, и это лишь усиливало неприязненное восприятие происходящего. — Чего стоишь? Иди к госпоже Вон, скажи, что случилось, а я позвоню в службу, — приказал Кенсу, отправляя парня к дежурной общежития. Женщина, конечно, всё контролировала, но вот если кто-то решит полететь с крыши, это она явно не предусматривала. — А чего я к ней? — возмутился Чонин. — Что я ей скажу? — Что кто-то загадал желание, и вместо звезды с неба грохнулась Джису с крыши, — раздраженно ответил Кенсу, набирая номер экстренной помощи. Он молил, чтобы те ответили быстрее, лишь бы Ким не докучал лишними вопросами. Сколько ждать скорую и полицию, Кенсу не знал. Он просто смотрел на бездыханное тело Джису, лишь раз подошел к ней, присел на корточки и взял её руку, чтобы убедиться, что пульса нет. «Конечно, его нет, придурок, с такой высоты упасть». Голова разбилась. Тут определенно, если не жилец, то инвалид. Он взглянул еще раз вверх и нахмурился, вспомнив девичий вскрик. — Что за бред? Выманить меня решил, чтобы ключи от девчачьего душа украсть, обалдуй? — возмущалась пожилая женщина, семеня за Чонином маленьким, но быстрым шагом. — Если врешь, я тебе знаешь, на что уши натяну! — крикнула она, и вскрикнула, схватившись за сердце, когда увидела лежащую девушку. — О, Господи, — выдохнула она, а Чонин подхватил её. — Вы… вызвали скорую? — спросила женщина, и Кенсу ответил: — Да, должны сейчас приехать — с полицией. — Ой, не хорошо это, — произнесла бабушка, поцокав языком. — Это ж какая репутация у общежития будет, если узнают… и университета. Добра не будет… — Вас серьезно сейчас волнует репутация универа? — возмутился Кенсу. — Пиздец. — Молодой человек, следите за выражениями, — упрекнула её бабка, на что До шикнул. — Службы вызвали? Можете быть свободны. — Мы не можем. Сказали ждать здесь, сойдём за свидетелей, — ответил До и схватил Чонина за запястье. — Пошли перекурим. — Ты только что курил, — ответил тот. Но До снова закатил глаза и потянул его к скамейке. — Я не хочу торчать, думая о холодном трупе Джису в одиночку, — снова они направились к скамейке, сев на неё вдвоём. Кенсу достал сигарету с зажигалкой, начиная водить ею у кончика дрожащей рукой, никак не попадая. Чонин был уверен, что Кенсу эта ситуация не волновала, он казался собранным и уверенным. Но сейчас по нему было видно: он немного нервничал. — Да, сука ёбаная! — после очередной тщетной попытки поджечь сигарету выпалил Кенсу. — Блять! — не выдержал Чонин, отобрав зажигалку и помог поджечь сигарету. Кенсу с прищуром посмотрел на него, грубо отобрав зажигалку и сунув её обратно себе в карман. — Спасибо, Чонин, — язвительно произнес он. — Спясибьо Цьонинь, — передразнил его До, нервно сделав затяжку, тут же выдыхая дым и поглядывая на крышу. — Пиздец. У них люди с крыш прыгают, а они о репутации универа ебутся. Су́ка, что за люди? Цинизм во всей красе. — Может быть потому, что один человек вздернется из-за собственных загонов, а скандал может пошатнуть рейтинги кафедры вплоть до её закрытия, как и корпус общаги? — укоризненно спросил Ким. — Конечно, она ж явно это по приколу сделала. Сегодня с утра была веселенькая, а вечером - сюрприз! — развел руками Кенсу. — Хотя похуй. С этим никто даже разбираться не будет, чтобы шуму не наводить. — А что наводить? Сам подумай, у неё и близких-то нет, кроме Чунмена и Розы, — говорил Чонин, замечая, как Кенсу нервно кусает губы между затяжками сигареты. — Тут только Мён разве что бунт поднимет, но отец его быстро присечет, потому что факультету проблемы не нужны. Да и причин такого поступка море. Мы же её толком и не знаем… — Не знаю… хуйня всё равно какая-то… — И всё же, с этим должна разбираться полиция… — вздохнул Чонин, и между ними повисла неловкая пауза, сопровождаемая лишь шумными вдохами и выдохами сигаретного дыма от Кенсу. — А вообще, как думаешь, из-за чего она могла… ну того? — Скосплеить белку-летягу? В душе не гребу, — нахмурился он, смотря куда-то в сторону и вспоминая вечер в клубе. Вдруг ему не показалось. Вдруг он в самом деле видел Джису. — Может, Чунмен обещал ей сумку от Диор, а купил подделку на Таобао? Или из-за чего там обычно девчонки себе век сокращают? Может, у неё кумир женился? — говорил он явно не всерьёз, прекрасно понимая, что его версии абсурдны, но сейчас ему совершенно не хотелось копаться в этом дерьме. Звуки сирены послышались издалека и становились всё громче, а значит — всё ближе. Небо уже затянули сумерки, горели лишь уличные фонари. Кенсу шумно присвистнул, увидев знакомую фигуру, появившуюся из тени. — Ребят? А вы здесь что делаете? — раздался смешок Ким Чунмена. — У вас свидание? — Кенсу фыркнул, отводя взгляд в сторону. Реальный ответ вряд ли его воодушевит, но он оттянет время. Пусть происходящее станет сюрпризом. — Нет, реально, что случилось? — спросил он, разглядев комендантшу и как останавливаются у общежития служебные машины. Да и Чонина с Кенсу увидеть в одном месте, когда они ещё не покрыли друг друга до покраснения матами, можно было нечасто: «они друг с другом в одном поле срать не сядут» — прямая цитата Чон Чонгука. — Слушай, Ромэо, если ты пришел на свидание к своей Джульетте, то боюсь, на балконе она тебя не дождалась, — Чунмен нахмурился, так как ответа на вопрос не получил. — Вы видели Джису? Она куда-то ушла? — продолжал спрашивать Мён, не понимая, что происходит. Он даже не мог предположить, что служебные машины могли собраться у общежития из-за его подруги. — Да, в мир иной, — произнес Чунмён, надеясь, что это всего лишь глупая шутка До. Однако его лицо исказилось в сконфуженной гримасе. Он пнул знакомого локтем, заставив Кенсу тихо хихикнуть. — Умеешь преподносить информацию, — язвил Чонин, отворачиваясь. В этот момент он заметил, как комендант подзывает их, давая показания. Чунмен бросился за ними, не подозревая, что увиденное повергнет его в шок. На асфальте лежала Джису. Под головой стекал ручей крови, а сама она была бледной и не подавала никаких признаков жизни. Сердце Чунмена сжалось от ужаса. Он почувствовал, как холод пронизывает его тело, а горло сжалось от кома. Каждая клетка его тела кричала о немедленной помощи, но он стоял как вкопанный, не понимая, это кошмар или реальность. Не слыша, как допрашивают его одногруппников, он лишь молча отступил назад. Его лицо было без эмоций — в глазах застыл ужас, смешанный с отчаянием. Он не осознавал, что произошло, находясь в состоянии шока. — Крышу осмотрели, ничего не нашли, — сказал один из полицейских, разводя руками. Вдруг послышался истерический смех. — Участковый следователь Ли Дон Ук, — представился мужчина в форме, подходя к Мёну. — Скажите, что это розыгрыш! — обратился он к присутствующим, когда девушку уже переложили на носилки и накрыли мешком. Он повернулся к следователю, схватив его за плечи. — Что, черт возьми, произошло? Может, кто-то объяснит! — А вы кем ей приходитесь? — спросил один из детективов, переводя внимание на него. Он выглядел совершенно спокойным, как будто каждую неделю видел подобное. Чего не скажешь о Чунмене. — Парень, — произнес он дрожащим голосом, пытаясь подавить нарастающее отчаяние. — Парень говоришь? — переспросил детектив. — Ничего странного за своей девушкой не замечал? Имя? — Что? — Мён словно вышел из транса. — Ким Чунмен, — автоматически представился он. — Убери ручки пожалуйста, — детектив взял его руки и опустил, делая пометку в планшете. — Как твоя подруга себя вела в последнее время? — Чунмен был раздражен. — Это допрос? — Нет, это разговор по душам, — закатил глаза следователь. — Нам нужно составить протокол. Мы можем поговорить здесь или вы можете поехать с нами в участок. Кенсу, стоящий в стороне, присвистнул. — Вот что значит оказаться в ненужное время не в том месте, — прокомментировал он, обращаясь к Чонину. Тем временем оба обернулись к выходу из общежития. Некоторые студенты выбежали на крыльцо, пытаясь выяснить, что произошло. — Вам нечего здесь делать! Быстро разошлись по комнатам! — воскликнула госпожа Вон, загоняя студентов, как стадо овец. Только Чанель и Чеён остались, заметив Чунмена, Кенсу и Чонина, которые выглядели встревоженными. Игнорируя комендантшу, они ринулись навстречу. — Что случилось? — спросили они Кима и До. Только До открыл рот, как Чонин остановил его жестом. — Чеён… кое-что произошло… — О, — снова подоспела вахтерша. — Вот! Вот Чеённи, она была соседкой Джису! — бесцеремонно потянув ее к полицейским. Чеён лишь непонятливо оглядывалась на окружающих, замечая, что Чунмен побледнел. — Кто-то объяснит, что происходит? — раздраженно воскликнула Чеён, стараясь понять причину шума. — Да реально, что случилось? Ограбление? Кто-то умер? — спросил Чанель у Чонина. — Ты такой проницательный, малыш, — елейно ответил Кенсу, потянувшись в карман за пачкой сигарет. Какая это по счету? Чонин скоро собьется. — Джису с крыши сиганула, — тихо произнес Чонин Чанелю. Глаза парня расширились от удивления. — Да ладно? В смысле? — воскликнул Чанель, переводя взгляд на шокированную Розану и немного отходящего от шока Чунмена. — Я...я не понимаю... — встревоженно спрашивала Розана, ища в глазах других объяснение, - это шутка? Причем здесь Джису? Где она? — В лучшем мире, — вновь не удержался Кенсу с абсолютно равнодушным видом. На что Чонин снова пихнул его в бок. Ей-богу, язык без костей, недолго он держался. — Может, в худшем. Я слышал, самоубийцы в рай не попадают, — пожал он плечами, бубня под нос и складывая руки на груди. Чунмен не мог поверить своим ушам — как можно говорить такое в такой ужасной ситуации? Детектив вздохнул и под вызвал своего напарника. — Тэхен, пойди с мисс Пак, проведи обыск в комнате. Может, там будет что-то вроде прощальной записки или личных вещей, — приказал он. Тэхен услужливо кивнул и жестом показал Розэ следовать за собой, хотя та явно не понимала, что от нее хотят. — Вы двое можете быть свободны, — обратился детектив к Кенсу и Чонину, а затем повернулся к Чунмену, чтобы взять показания. Но, глядя на него, понимал, что говорить сейчас с Чунмёном не имеет смысла. Он смотрел в одну точку, из глаз струился безмолвный ужас, не в силах выдавить из себя ни слова. Детектив, похоже, тоже не желал продолжать разговор, поэтому, взяв с него подписку, сообщил, что ему нужно прийти на следующий день в участок. — Думаю, это дело надолго не затянется, — обратился Дон Ук к комендантке. — Очередное самоубийство. В начале учебного года это уже как традиция, — вздохнул он. — Как говорится: два раза - совпадение, три раза - уже статистика. ***** — Это всё хуйня какая-то, — пробормотал Кенсу, сунув руки в карманы и идущий рядом с Кимом. Его голос был полон разочарования. Прежде чем все разъехались, они остались в стороне из любопытства, но так и не услышали ничего интересного. — Видимо, они просто решили забить на это дело. А потом удивляются "статистике". Может, потому что с причинами никто не разбирается? — Может, причину не ищут, потому что это не имеет смысла? — спросил Ким, резко остановившись, и Кенсу вместе с ним. — люди каждый день делают с собой что хотят, с крыш прыгают, вены вскрывают...поздно пить Боржоми, когда почки отказали, в интересах полиции заняться более важными делами. — Слушай, рифмоплет, по нормальному, даже суицидальные случаи передают следователям, потому что как минимум может оказаться, что "висит груша нельзя скушать" - повесилась не сама. — Знаешь… иногда белое просто белое, а черное — просто черное. Искать подвоха нет смысла, — вздохнул Ким, потирая лоб от напряжения. — Я не ищу подвох, я ищу объяснение. С точки зрения журналистики - любой случай нужно рассматривать как айсберг... - Чонин поджал губы, понимая, что имеет в виду Кенсу, - а не как говно которое лежит на поверхности, — В его голосе послышалась язвительность. - Скажи, тебя правда так волнует почему она решила это сделать? Чего ты так завелся? Мало ли что у девочки в жизни происходило, о чем мы не знали? Ради Бога, пусть покоится с миром. С каких пор ты в гуманисты, которые борятся за права человека записался? - не скрывая раздражение спросил Чонин, и Кенсу изогнул бровь. — Полиция должна хотя бы попытаться понять, что произошло, а не просто списывать всё на статистику. Скажем, завтра тебе скажут написать об этом статью. Что ты напишешь? То, что они сказали? — он поджал губы, - мой отец говорит: доверяй но проверяй. — Смотри, что, вспомнил, что ты журналист, а не хабалистый гондон? — Кенсу обернулся, изогнув бровь, - никому дела до неё просто нет, кроме Мёна и её подружки, вот и все. К чему конспирология? — Ясно... — улыбнулся Кенсу, но его улыбка была горькой. — Не удивлён, почему KNC сделали себе рейтинги на желтухе. Люди жаждут сенсаций, и им плевать на истинные причины. Чонин фыркнул, чувствуя, как гнев закипает внутри. -Да, представь себе. И последнее что их волнует: почему сиротинка второго курса решила покончить с собой, - он похлопал парня по плечу, достав ключи от машины, и направился к ней, - подкинуть? Да пошёл ты, — фыркнул Кенсу, отводя взгляд в сторону **** Пустой взгляд Розе был устремлён в стену напротив. Стену, у которой стояла кровать Джису. Которая сегодня здесь ночевать не будет. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. О том, подселят ли сюда новую соседку, думать не хотелось. Мысли об этом были слишком далеки, слишком болезненны. — В телефоне ничего не нашли… — произнесла она, словно в прострации, — никакой прощальной записки, никаких зацепок… — её голос дрожал, как и её уверенность. Напротив сидел Чунмен, потирая ладони и смотря в пол, потерянный в своих мыслях. Как он мог не заметить ничего необычного в её поведении? Почему они вынуждены сидеть здесь и осознавать её смерть? — Я… я не понимаю, что я мог упустить, — нервно топал он ногой по полу, словно надеялся, что это поможет ему сбросить тяжесть на душе. — Я же должен был заметить, — раздраженно произнес он, коря себя за невнимательность. — Я… — ДА, черт возьми, ты должен был! — выпалила она, сдерживая слезы и обнимая подушку, словно это единственное, что могло её успокоить. — Скажи мне, пожалуйста, что вы вчера делали? Почему сегодня утром она пришла сама не своя? — В смысле? — нахмурился Чунмен, не понимая, куда она клонит. — Вы вчера вместе ходили куда-то на свидание, разве нет? — Розе изогнула бровь, её голос дрожал от напряжения. — Она пришла раздражённая, ей и слова не скажи, было ощущение, будто она совсем не хотела обсуждать эту ночь. — Погоди, о чем ты вообще? — нахмурился Чунмен, в его голосе уже начинало звучать недоумение. — Я вчера ночью ездил к отцу. У него проблемы с сердцем, я привозил лекарства. Она написала, что ложится спать, устала после первого учебного дня… — Розе ничего не понимала, её глаза блестели от слёз. — Куда она вчера ходила? — Теперь я вообще ничего не понимаю, — выдохнула она, отводя взгляд к окну, где серое небо только нагоняло смуты. — Вчера она сказала мне, что ты пригласил её на свидание в ресторан, — продолжала она, не желая отпускать эту мысль. — красилась, одевалась, пришла под утро, — Она начинала плакать, её голос срывался. — Что вообще происходит!? — расплакалась она, всё больше вгоняя Чунмена в ступор и непонимание. — Слушай, — вздохнул он, стараясь сохранить самообладание, — я могу показать нашу переписку, если не веришь, или позвонить отцу. — Да нахрена мне это нужно! — вскрикнула она, отбрасывая подушку, как будто с ней отбрасывала и свои надежды. — Я просто хочу знать, что произошло с моей подругой! — всхлипывая, произнесла она, вставая с кровати, — хочешь сказать, она врала? — её голос напоминал крик, полный страха и разочарования. — Ты сейчас весь блок разбудишь! — шипит он, вставая следом за ней. — Плевать! — она взяла его за воротник, её глаза полны отчаяния. — зачем ей было врать? Это может быть как-то связано или... — её взгляд пронзал его, в нём читалось сумасшествие, страх и боль, и больше ничего хорошего. — Что мне думать? Как она вообще оказалась на крыше? Зачем ей было это делать? — Мы сегодня ездили в детский дом, — внезапно сказал Чунмен, его голос был тихим, словно он боялся нарушить эту тишину. — Она иногда привозит детишкам что-то вроде сладостей, принадлежностей для рисования или учебы, игрушки… — надо же, Чеён об этом не знала. И снова вопрос: откуда деньги? — Она вернулась оттуда сама не своя. — Но этого недостаточно, — прошептала она, её голос стал тише, но полон решимости. — Должно быть что-то… что-то более серьёзное, — она обречённо отвела взгляд в сторону, и Чунмен аккуратно приобнял её, стараясь поддержать. Он понимал, что это их общая боль, и ей справляться с ней не менее тяжело. — Мы обязательно узнаем, что случилось, — тихо произнес он, приятельски поглаживая девушку по спине, но даже его слова не могли развеять ту тёмную тень, что нависла над ними. **** На третий день после смерти Джису похороны прошли довольно скромно. Кто мог прийти, кроме одногруппников, если у самой девушки не было родителей? Организацией похорон занимались Чеён и Чунмен, принимая соболезнования в церемониальном зале, где царила гнетущая атмосфера. В воздухе витал запах ладана и цветов, окружавших алтарь с фотографией Джису. Люди, одетые в строгие черные одежды, тихо шептались, а некоторые низко кланялись перед алтарем, принося свои соболезнования. На полу перед алтарем стоял большой стол с традиционными подношениями — фрукты, рис, бокалы с рисовым вином и курения. Всё было как того требует корейская похоронная традиция. Мрак и тишина давили на души присутствующих, заставляя их чувствовать себя ещё более изолированными. На удивление, на похоронах присутствовал и сам декан, который узнал о связи сына с покойной студенткой лишь в последний момент, когда тот попросил помочь с организацией. Он пришёл, оставив нравоучения на потом, его присутствие лишь добавляло холодной строгости к происходящему. — Говорят, череп по кусочкам собирали, — тихо обсуждала слухи о смерти одногруппницы Юци вместе с Лукасом. Их слова резали тишину, но они не осознавали, что острота их обсуждения лишь углубляет рану. В этот момент свидетелями их сплетен стали Чонин и Кенсу. — Лично мне кажется, без вклада Чунмена здесь не обошлось, — продолжила обсуждение Соён, её подруга. — Возможно, они только на людях такие сладенькие, а на деле довели бедолагу… А сейчас он ходит в белом пальто. Ему-то что, папа отмажет в случае чего, — пожала она плечами, с каждой фразой углубляя пламя всевозможных слухов. — Как вам не стыдно, — шикнула Минни, её голос звучал резко и осуждающе. — Вы можете хотя бы в такой ситуации без сплетен? — Милая, — улыбнулась Соён, но её улыбка не была доброй. — Тебя, кажется, не приглашали в обсуждение? — девушка фыркнула, не обращая внимания на обстановку. — Скукотень, — вздохнул Чонгук, ковыряясь палочками в чашке с рисом. В его голосе слышалась усталость, как будто даже сам процесс еды стал обременительным. Кенсу нахмурился. — А ты думал, здесь будет отвязная тусовка с морем алкоголя? — съязвил Кенсу, с усмешкой. — Ну, думаю, что по окончании можно куда-то и сгонять, — пробормотал Чонгук, но даже его слова звучали пусто. — Нет, спасибо, — поднял руки Кенсу. — Я вообще не в настроении, — До явно был не воодушевлен происходящим, тем более когда он воочию видел смерть девушки, — пойдем, покурим? — предложил он, на что Чонгук, пожав плечами, согласился. Ему тоже хотелось вдохнуть реального кислорода, а не какую-то ангельскую пыль, ведь от запашка ладана в помещении становилось душно. Когда они оказались в отведённом для курения месте, Чонгук плотно укутался в пиджак, вздрогнув от сырости. Погода была не самой лучшей: хмуро, сыро, облачно и серо. Кенсу всё же решился задать вопрос, который мучил его. — Тот клуб, в котором мы были последний раз… ты видел там Джису когда-нибудь? — его голос звучал напряжённо, как будто он искал зацепку в мраке происходящего. Чонгук нахмурился, закусив губу. — Да не… — он посмотрел в сторону, как будто искал ответ в небе. — Не думаю. А что ей там делать? — издал он смешок, но смех не был искренним. — Она же у нас "хорошая девочка", — произнёс он это, опираясь бочком о столб, — А чего ты спрашиваешь? — любопытство Чонгука становилось всё более настойчивым. — Мне кажется, она всё же была там… последний раз, когда мы туда ходили, — сказал Кенсу, чувствуя, как в груди зреет неясное беспокойство. — Очень сомневаюсь, — Чонгук смотрел куда-то в сторону, его голос звучал недоверчиво. — А даже если была, то что? — он посмотрел на Кенсу, и в его глазах читалось недоумение. — Мы пришли туда отдохнуть, она тоже, — пожал он плечами. — Не такое это уж и злачное место, чтобы после него… — он провёл большим пальцем по шее, потянул за невидимую петлю, и закрыл глаза, цокнув языком, пытаясь этой пантомимой намекнуть на самоубийство. — Я не говорю, что это причина… просто теоретически… — Теоретически? Не парь мозги, а? — вздохнул Чонгук, потушив сигарету и выкинув её в урну, его движение было резким. — Ты слышал тот бред, который несут Соён и Юци? Ей богу, одни теории заговоров, все ищут причину, почему она это сделала. Лучше скажи, какие есть причины в этой жизни, чтобы этого не делать? — Этим вопросом он вогнал Кенсу в ступор, как будто все возможные ответы ушли вместе с Джису, — Ладно, пошли. Джису сама себя хорошим словом не помянет, — сказал Чонгук, направляясь обратно в помещение. Проходя мимо церимониального зала, Чонгук остановился, наблюдая за Чеён, склонившуюся перед алтарем, её плечи сотрясались от тихих всхлипов, а рядом сидел Чунмён, осторожно обнимая её за плечи, чтобы поддержать. Чеён была бледной, её черный ханбок с традиционной белой лентой на рукаве, символизирующей траур, резко контрастировал с её светлыми волосами, аккуратно собранными в косу. Она безмолвно плакала, время от времени закрывая лицо руками. Рядом стояла чаша с палочками ладана, дым которых поднимался к потолку, создавая едва уловимый сладковато-горький запах. — Я... полгода назад сидела так же, — тихо начала Чеён, её голос дрожал, но она пыталась сдержаться, — хоронила бабушку. Тогда рядом сидела Джису, как ты сейчас, — она шумно шмыгнула, тяжело дыша, её грудь сдавливала боль. — Разве могла я представить, что теперь буду сидеть перед её фотографией, — её голос дрогнул, и она снова разрыдалась, сжимая платок. **** — Ким Джису, 20 лет, сирота и студентка факультета журналистики Сеульского Национального Университета, была стипендиаткой. Она воспитывалась в интернате №10 и жила в общежитии. У неё были отношения с Ким Чунменом, сыном декана факультета. Однако в ходе допроса ничего подозрительного не было выявлено. Расследование показало, что самоубийство носило личный характер, поэтому дело закрыто, — отчитывался следователь Дон Ук перед начальством. — Извините, но почему в деле нет официальных допросов одногруппников и соседей по блоку? — поднял руку один из сотрудников. — Они вообще проводились? — Мы ограничились опросом свидетелей на месте происшествия, — ответил Ким Тэхен, помощник детектива, скрестив руки на груди. — В этом нет смысла. — Почему нет? — удивлённо спросил сотрудник. — У неё, наверняка, были близкие, которые могли что-то знать! — У нас в деле слишком много неопределённостей, — ответил Тэхен с усталой ухмылкой. — Девушка — сирота, причин для самоубийства может быть множество, а у нас дел невпроворот. Не стоит тратить время на расследование, которое вряд ли даст результаты. — Но… — начал Бён, чувствуя нарастающее раздражение. — Личные данные могли бы пролить свет на её состояние. Мы даже не проверили её телефон или социальные сети. Может, там есть зацепки! — Сержант Бён! — строго прервал его начальник, Пак. — Мы все понимаем, что ты хочешь проявить инициативу, но оставь эти идеи для более подходящих дел. Нам нужно сосредоточиться на текущих задачах. — Слушаюсь, господин Пак, — ответил Бён, но его внутреннее недовольство не утихло. Он только недавно начал работать в отделении и понимал, что лучше не поднимать лишних вопросов. — Отлично. Тогда продолжайте работать! — приказал начальник, и все вернулись к рутине. Бэкхен был в смятении, почему, имея столько неясностей в деле, его закрывают. Очевидно, что самоубийство имело более глубокие причины. Неужели в это действительно не стоит лезть? **** Слухи по университету расползлись быстро после допроса Чунмена, который давал показания по делу Джису. Он рассказал всё, что знал: о детском доме, о разговоре с Чеён, о том, что был с отцом в тот вечер и не знал о её намерениях. Однако дело закрыли, сославшись на недостаток улик. Опрос одногруппников и соседей не проводился. Факультет журналистики оказался настоящим сплетническим логовом. Студенты обменивались шёпотом и косыми взглядами, будто орудовали мечами, отрезая друг другу шансы на поддержку. Чунмен быстро стал объектом обсуждения и подозрений, его вдруг окрестили абьюзером, как будто он довёл бедняжку до этого финала. Постоянные подколы, насмешливые взгляды, шептания — это стало частью его будней. Студентов просили не распространять информацию о смерти Джису в соцсетях, чтобы не дать повода для активного обсуждения в СМИ. Но информация, как всегда, разлетелась быстрее, чем успели сказать "стоп". -Заебало заебло... - вздохнул Кенсу, понимая, что ему уже надоело это слушать. Чонгуку происходящее было абсолютно неинтересно; он увлечённо что-то делал на телефоне, не обращая внимания на разговоры, почти сползая с сидения. - Как говорится: и все хуйня, и ты и я. Да нет, и ты хуйня, есть только я… - внезапный лирический припадок заставил Кенсу заволноваться о друге, и он приложил тыльную сторону ладони ко лбу. -Ты что, обдолбанный. — В том-то и проблема, что нет, — внезапно в кабинете стало тихо: вошли Чунмен и Розе. Прямо за ними шли их однокурсники, пробираясь к местам, шепча друг другу предположения о том, что происходит. В воздухе витал запах кофе из автомата, кто-то что-то жевал на задних рядах. В любом случае вся эта сенсорно-звуковая какофония подутихла с появлением пришедших студентов. -Вам не кажется, что преподаватель задерживается? - спрашивает Чанель, чтобы хоть как-то разбавить напряженную тишину? -А че у нас за пара вообще? - шепнул Чонгук, обращаясь к Кенсу. -Исследование в области журналистики, - ответил До, - у того препода, который был на шоу. -Ммм…- протянул Чонгук, слегка облизнув губы, и стараясь показать абсолютное безразличие. -Ну он персона у нас важная, судя по нашей последней встречи в студии, - ухмыльнулся Лукас, откидываясь на спинку скамейки. Пак Чанель был же занят абсолютно другим, скроллинг соц-сетей перед парой был обязательным ритуалом. — Ты видел это?! — Чанель резко пнул Чонина в бок и сунул ему под нос телефон с открытым видео. — Смотри, тачку занесло! Колесо вообще отлетело! В воздухе крутит, а парень через окно вылезает, и хоть бы что! — Он ткнул пальцем в экран, показывая момент аварии, снятой с камеры наблюдения. Видео уже разлетелось по всем местным новостям. Чанель, как всегда, был полон эмоций, и его восторг казался неподдельным. — Ого, — равнодушно отозвался Чонин, скользнув взглядом по экрану. — Тебя так легко впечатлить. — Его губы искривила едва заметная, скептическая улыбка. — А тебя вообще ничего не пробьёт, — вздохнул Чанель, убирая телефон. — Говорят, он под кайфом был, — неожиданно добавил Чонин, словно размышляя вслух. — Потому и слинял сразу, чтобы менты не схватили.. -То есть, то что, машину перевернуло и он живой — тебя вообще как бы не колышет? -Меня — нет, а вот его скорее всего колыхнуло знатно, но под наркотой он не ощутил, — пожал плечами Ким, — поэтому и вылез в чувстве эйфории. Ему же лучше, а вот тачку жаль... — вздохнул Чонин. Он знал о чем говорил, так как владелец автомобиля — Мин Юнги, наркоманил похлеще их дорогого одногруппника Чона, и имел совесть садиться за руль. И об этом случае он знал лично, он произошел буквально неделю назад. Машину жаль было по той причине, что бюджет парнишки шел либо на вещества, либо на тюнинг своей "малышки" Subaru Impreza WRX, которую он собирал чуть ли не с нуля. Дверь кабинета открылась, и разговоры тут же затихли. Преподаватель О Сехун вошёл, словно вырвавшись из другого мира, погружённого в заботы. Он прошёл к столу, неспешно выложил телефон и папку с лекциями, а затем принялся стирать с доски остатки предыдущих записей. Когда доска стала чистой, он крупными буквами вывел своё имя: «О Сехун». После этого, повернувшись к аудитории, он окинул студентов внимательным взглядом, будто искал среди них что-то неожиданное или выбивающееся из общего фона. — Многовато вас... мне совсем другое говорили о посещаемости лекций, — произнёс он с лёгким укором. Многие преподаватели жаловались о том, что студенты прогуливают лекции, поэтому странно было видеть полную аудиторию, — Для тех, кто не в курсе: меня зовут О Сехун, и я ваш новый преподаватель по курсу «Исследования в области журналистики». Теперь о правилах: опоздания не принимаются. Как только дверь за мной закрывается, вход для вас закрыт. — А выйти можно? — с усмешкой спросил Лукас с задних рядов. — Надеюсь, не через окно? — с ехидной усмешкой добавил Чонгук, вспомнив недавние истории. — была у нас любительница нестандартных выходов, — закончил он, оглядываясь на Чунмена, который сидел на первом ряду и бросил на него укоризненный взгляд. Чонгук поднял руки в жесте невиновности, словно оправдываясь перед всей аудиторией. О Сехун невозмутимо кивнул, не сводя с них глаз: — Выйти можно. Через дверь, желательно, — ответил он, проигнорировав сарказм студентов. — Я уже говорил вам на нашей первой встрече: я никого не принуждаю посещать мои лекции. Если вы пришли — будьте готовы участвовать в процессе. Чонгук было открыл рот для очередной колкости, но Сехун продолжил, не давая ему шанса вставить слово: — Экзамен, разумеется, будет. И, как вы понимаете, его сдать будет куда сложнее, если вы не присутствуете на лекциях. В аудитории повисло напряжённое молчание. Студенты переглядывались, явно осознавая, что преподаватель не собирается шутить. Чунмен тихо кивнул, подтверждая серьёзность сказанного, а Чонгук лишь прищурился, явно обдумывая, стоит ли дальше проверять границы терпения нового преподавателя. — И я уверен, что даже с регулярным посещением экзамен сдадут не все, — вздохнул Сехун, едва заметно хмыкнув. — Что ж, давайте перейдём сразу к делу. Церемониться не буду. Он подошёл к столу, слегка оперся на него руками, глядя прямо на аудиторию. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, челка небрежно падала на глаза, и казалось, что некоторые студентки приходили на его лекции не столько ради знаний, сколько ради того, чтобы просто смотреть на молодого преподавателя. Однако его следующий вопрос заставил всех притихнуть. — Кто видел Ким Джису в последний раз перед её смертью? — прозвучал его голос, резкий и внезапно серьёзный. Сехун внимательно обвёл взглядом студентов, будто изучая каждое лицо, выискивая реакцию. Напряжение в аудитории мгновенно возросло. Кто-то неловко заёрзал на стуле, кто-то нервно поправил волосы, но никто не спешил отвечать. Эта смена тональности застала всех врасплох, и что-то в его взгляде давало понять: он не собирался останавливаться, пока не получит ответы. — Наверное, я… — неуверенно поднял руку Чанель. — Я видел её. Она куда-то спешила, но я не знаю, куда именно. Сказала, что ей надо передать лекции Чунмену. — Кто из вас Чунмен? — спросил Сехун, сканируя аудиторию. Парень с нижнего ряда поднял руку. — Понятно… — Сехун склонил голову чуть набок, разглядывая его. — Слышал о вас. Вы её парень? Чунмен коротко кивнул, избегая прямого взгляда. — Если она собиралась к тебе, то почему ты оказался у общежития? — неожиданно вмешался Чонин, сверля его взглядом. — Может, потому что я не знал, что она ко мне собиралась? — Чунмен поднял глаза и выдавил в ответ вопрос, явно пытаясь сохранить хладнокровие. Сехун прищурился, будто раздумывая над ответом. — Угу... и вы приехали аккурат к её смерти? — холодно прокомментировал он, не сводя глаз с Чунмена. — И я ничего не знала… — пожала плечами Чеён, привлекая к себе внимание. — Когда я вернулась из душа, Джису уже не было в спальне. Спустя какое-то время я услышала сирены и выбежала вместе со всеми... — А вы кто? — прервал её Сехун, глядя на девушку с интересом. — Я её подруга. Соседка… Пак Чеён, — представилась она, стараясь говорить уверенно, но голос её дрожал. — До того как вы пошли в душ, было что-то странное в её поведении? — продолжил Сехун, его тон стал более настойчивым. — Я… — она опустила взгляд, явно задумавшись. — Она весь день была сама не своя... Плюс этот поход в интернат… — Да, я с ней в тот день ездил в интернат, где она воспитывалась, — вмешался другой студент. — Вернулась она оттуда бледная и без настроения. — Не думаю, что поход в интернат кого-либо вообще воодушевит, — хмыкнул Кенсу, его тон был легкомысленным, но в воздухе уже витало напряжение. Мён лишь закатил глаза, недовольно покачав головой. Сехун, не обращая внимания на шутки, продолжал задавать вопросы, искренне желая понять, что же произошло с Джису в последние дни её жизни. Напряжение в аудитории нарастало, и каждый студент чувствовал на себе этот груз ответственности. — Слушайте, вы оба — самые близкие ей люди, а когда дело дошло до серьёзных вопросов, вы ничего не знаете. Это как-то странно, — прокомментировала Минни, её голос дрожал от возмущения. — А ничего, что пока вы потеряли одногруппницу, я потеряла лучшую подругу, а Чунмен — девушку? — вмешалась Чеён, её глаза метали искры. По аудитории вновь прокатились перешёптывания. — Пока все распускают сплетни, мы сидим и думаем: что мы, чёрт возьми, упустили, что всё так закончилось? Чем мы могли помочь? Её эмоции переполнили чашу терпения, и, в ярости, она схватила свои вещи и стремглав выбежала из аудитории, не желая участвовать в этом обсуждении. — Вы и в самом деле придурки, — процедил Чунмен, собираясь следовать за ней. — Стойте, — остановил его Сехун, его голос звучал спокойно, но в нём ощущалась строгость. — Если госпожа Пак бесцеремонно нас покинула, может, вы хотя бы не будете иметь такой наглости? — А это не наглость — обсуждать смерть моей девушки и обвинять нас перед всей аудиторией? — возмутился Чунмен, его голос дрожал от гнева. — Не вы ли должны пресечь беспочвенные обвинения? Он тяжело вздохнул, осознавая, что каждое его слово может обернуться против него. В аудитории воцарилась гнетущая тишина, все затаили дыхание в ожидании реакции преподавателя, а напряжение нарастало, словно в воздухе повисла невидимая угроза. — Первые подозреваемые всегда — близкие пострадавшего, — произнёс Сехун с холодной ясностью. — Поэтому ваша реакция вполне типична. Если вы покинете кабинет, можете не возвращаться до конца пары. — Да пожалуйста, — буркнул Чунмен, безразлично пожимая плечами, и направился к выходу. Он с силой захлопнул дверь, вызвав у Сехуна лишь сдержанный смешок, который тот быстро спрятал, опустив голову. Вздохнув, Сехун вновь обратился к оставшейся аудитории. — А вот, случай — совсем не типичный, — произнёс он, поднимая глаза и фиксируя взгляд на студентах. —Полиция слишком быстро закрыла дело, как самоубийство, не имея никаких подтверждений, что это было именно так. Никаких переписок, никаких записок. Секунды казались вечностью, когда он продолжал: — Может, кто-то из свидетелей заметил что-то странное? Чонин и Кенсу переглянулись между собой, на их лицах отразилась неуверенность. Кенсу нахмурился, словно пытался воссоздать в памяти тот злополучный вечер. — Я... — начал он, но слова не находили выхода. — Я слышал, как Джису вскрикнула, - Секунда замерла в воздухе. Сехун заметил, как у остальных студентов на лицах появилось любопытство, они начали прислушиваться, — Человек, который решает покончить с собой, будет кричать? — произнёс Кенсу, озвучив свои сомнения. Собственно не только этот вопрос его волновал, он все еще считал сомнительным её присутствие в клубе, то, как она во всей красе садилась в чужую машину. Однако, решил умолчать. Сехун молча кивнул, и следом услышал еще одно наблюдение. — Камеры... — произнёс он, придавая голосу вес. — Госпожа Вон... ну, наша коменда в тот день жаловалась, что камеры перестали работать. Я пошёл проверять, провода были целы. Кто-то вырубил их через сеть, я глянул по системе, и IP адрес пренадлежал кому-то другому. Их будто...взломали... доступ был заблокирован именно к камерам первого и последнего этажа. Сехун задумался, переваривая информацию. — Это уже интересно, — произнёс он, проводя языком по губам. — Это либо совпадение, либо чётко продуманный план. А полиция запрашивала записи с камер? Он посмотрел сначала на Кенсу, затем на Чонина. — Кажется, нет, — пожал плечами Кенсу, переглядываясь с Кимом. — Я точно не слышал. -Впрочем, если они собирались закрыть дело как самоубийство, записи с камер им были ни к чему. И все равно странно все это. — Да чё странного? — вставила Юци, поджимая губы. — Чеён её кокнула. Подружкам свойственно конкурировать, смотри на Чунмена — она сама запала и устранила конкурентку. Глянь, как клеится к нему, а ведь она ещё даже не остыла! -А мне вообще кажется, что Чеён запала больше на Джису, чем на Чунмена, и ревновала её, угу, - ответила Соён. -А мне кажется, что ваши сплетни должны остаться там, где им место, и дальше вашего рта не выходить, - вздохнул Сехун, - вы должны понимать: журналистика как зал суда - здесь нет правды, есть только версия одних против версии других, и прав тот, кто убедительно подаст информацию без шансов её оспорить. Какой бы банальной не была развязка, я намерен разобраться в этом деле, даже если оно закрыто. Мне нужны помощники, кто хочет? - обратился он к аудитории, и почти все подняли руки, кроме нескольких особ, - я отберу пятерых студентов которые проведут со мной журналистское расследование на практике. Сехун вновь повернулся к доске, беря в руки мел. -Мне нужна профессиональная характеристика Ким Джису от каждого из вас, пишите соответственно ваших воспоминаний и наблюдений. Я выберу четырех лучших и на примере этого дела научу их всему, чего знаю сам. -А поездка в Северную Корею с последующим заключением входит в этот курс? - прозвучал знакомый голос с одного из рядов. Кенсу укоризненно пнул своего друга в бок, но тот лишь издал смешок. -Острить будете за пределами аудитории, - сухо ответил Сехун, когда на доске был дописан адрес его электронной почты. Чонгук словил на себе холодный и явно неодобрительный взгляд преподавателя, а также осуждающие взгляды одногруппников. Напоминать преподавателю о его же ужасном опыте было явно не уместно в данной ситуации и это явно никто не оценил. Сехун посмотрел на часы, и вновь обратился к аудитории: - время пошло.