Acceptance

Для Гарри многие вещи имели смысл. Например, чем сильнее бросить мяч об землю, тем выше он отскочит. Некоторые вещи не имели смысла, но Поттер знал, что когда-нибудь он появится. Например, почему старшие дети в школе любят постоянно держаться за руки. Другие вещи, как он был уверен, были загадками за пределами человеческого понимания и никогда не будут разгаданы. Например, раз в год в почтовом ящике неожиданно появлялось письмо, адресованное его тете Петуньи. Оно всегда выглядело как обычное письмо. Обратного адреса не было, но всегда присутствовали почтовая марка и штемпель. Как в обычных письмах. Но почему-то это всегда расстраивало тетю Петунью, и она целый день не могла отвести от него глаз, когда оно приходило. Даже в дни, предшествующие появлению письма, тетя Петунья волновалась, словно знала, когда оно придет, хотя это всегда происходило в разные дни. Она всегда читала письма. А потом сжигала их. Гарри очень хотелось узнать, что было в этих письмах. И как простые слова могли вызвать у его тети такую реакцию. Реакция страха перед появлением письма сменялась яростью, которую даже дядя Вернон не осмелился спровоцировать, спросив, что было в письме. Дадли был единственным, кого пощадили. Но ему было не до расспросов о письмах. Однажды, когда ему было восемь лет, письмо пришло в субботу, и тетя практически бросила его в машину и поехала. Они ехали несколько часов. Она не сказала ни дяде Вернону, ни Дадли, куда его везет, и игнорировала постоянные расспросы Гарри с заднего сиденья. Он попытался выхватить письмо с переднего пассажирского места, куда она бросила его рядом с сумочкой, но его рука была отбита, а письмо отправилось в бардачок, чтобы он не смог до него добраться. Вскоре после этого Поттер заснул на заднем сиденье и проснулся только тогда, когда услышал голос тети Петуньи, визжащий на всю громкость. Он приподнялся и огляделся, но увидел, что тетя стоит у страшного дома, бьет в дверь и кричит, чтобы тот, кто там живет, открыл. Весь район казался Гарри темным, жутким и грязным, и он не понимал, где они находятся. Единственной подсказкой был уличный знак вдалеке с надписью «Паучий тупик». В конце концов тетя сдалась. Она вернулась в машину и поехала обратно на Тисовую улицу. Когда они отъезжали, Гарри мог поклясться, что видел, как занавески раздвинулись, а в окне на мгновение появилось мужское лицо. Петунья не оглянулась на дом и ничего не сказала Гарри за всю дорогу. Он решил, что письма — это тайна, которую никому не суждено разгадать. Никогда. Только тетя и тот, от кого были письма, могли знать этот секрет. После того, как он получил письмо из Хогвартса, Поттер больше не вспоминал о письмах тети Петуньи. По крайней мере, до конца первого года обучения. Они сошли с Хогвартс-экспресса и прошли через ворота на Кингс-Кросс. — Вы, должно быть, семья Гарри! — сказала миссис Уизли. — В некотором роде, — ответил дядя Вернон. — Поторопись, мальчик, у нас не так много времени, — и он ушел. Гарри обернулся, чтобы окончательно попрощаться с Роном и Гермионой, когда услышал визгливый голос тети, разнесшийся по станции. — Северус! Не успел он осознать, что происходит, как почувствовал, что тетя схватила его сзади за шею и потащила прочь от друзей. … Снейп был в поезде задолго до того, как остальным разрешили сесть. Он нашел купе в передней части вагона и запер двери, чтобы никто из учеников не узнал о его присутствии. Каждый год один из профессоров ехал на поезде, чтобы убедиться, что там не произойдет ничего ужасного и чтобы никто из детей не остался на станции без присмотра. Это была довольно простая задача, но утомительная и требующая много времени. Особенно, если кто-то из родителей опаздывал. А сейчас была его очередь. Опять. Ему следовало бы лучше думать, чем делать ставки против Минервы МакГонагалл. К счастью, Северус захватил с собой последний выпуск своего любимого «Журнала зелий», чтобы развеять скуку. Он едва успел дочитать до половины, как поезд остановился, и раздраженно вздохнул, но продолжил читать, ожидая, пока ученики выйдут из поезда. Как только кондуктор убеждался, что купе свободны, и проходило примерно полчаса после того, как высаживался последний студент, Снейп выходил из поезда и быстро осматривал станцию в поисках заблудившихся учеников. Затем он снова садился в поезд и возвращался в Хогвартс. Профессор встал и потянулся, не торопясь снимая мантию: простые маггловские черные брюки и темно-серая рубашка на пуговицах с длинными рукавами. Мантию он оставил аккуратно сложенной на сиденье купе. Через несколько минут он вернется в это же купе. Надеюсь, без забытого ученика. Тогда зельевар сможет спокойно дочитать свой журнал на обратном пути в замок. Возможно, он даже побалует себя сладостями из тележки. Платформа 9 ¾ была пуста, если не считать кондукторов и двух семей, которые радостно болтали: Снейп обязательно отметил, что их дети с ними, прежде чем пройти через ворота на маггловскую сторону платформы. Перейдя через барьер, он приостановился, осматривая станцию в поисках студентов. Их было не так много, а те, кого он видел, были со своими семьями. Или с семьями друзей. Ему пришлось бы подождать еще несколько минут и пройтись по Кингс-Кроссу, чтобы убедиться в этом, но все выглядело совершенно нормально. Пока он не услышал давно забытый голос Петуньи Эванс, выкрикивающей его имя. — Северус! — Туни, — это имя сорвалось с его губ прежде, чем он успел его остановить, и Северус был благодарен, что никто не был достаточно близко, чтобы услышать, как он произносит это детское прозвище. Его глаза обшаривали платформу, пока не нашли женщину, шедшую к нему и тащившую за собой растерянного Поттера. Он заметил, что Уизли и Грейнджер с любопытством наблюдают за ним. Совершенно замечательно. Снейп не успел толком разобраться в ситуации, как Петунья уже стояла перед ним и с силой пихала в него мальчика. Он был обязан поймать ребенка, даже когда тот слегка оступился от удара. — Петунья, — процедил он сквозь стиснутые зубы. После того, как Поттер восстановил равновесие, тут же был отброшен в сторону. Северус сделал шаг к женщине и, скрестив руки, устремил на нее взгляд. Он открыл рот, чтобы произнести какую-то страшную, пустую угрозу, но Петунья уже заговорила. — О, пожалуйста, — Петунья с насмешкой закатила глаза. — Если ты хотя бы на секунду подумал, что на меня подействует этот взгляд, то ты еще больший идиот, чем я, Северус Тобиас Снейп, — она произнесла это имя достаточно отчетливо, чтобы его пальцы судорожно потянулись к палочке. Острые глаза уловили это движение, и Дурсль, нахмурившись, откинула голову назад. — Я прекрасно знаю, что все твои угрозы о том, что ты меня заколдуешь, — не более, чем пустой звук! Теперь ты будешь стоять и слушать, а не прятаться за письмами. Письмами, которые ты прекратишь отправлять прямо сейчас. Если я еще раз получу от тебя письмо, я сама напишу Дамблдору и в Министерство магии. Объясню, как меня преследует какой-то… какой-то мальчишка, у которого не хватает смелости встретиться со мной лицом к лицу спустя более десяти лет. Снейп обвел взглядом станцию. Крики Петунии начали привлекать внимание прохожих маглов. Он частично ожидал (надеялся), что в любой момент к ним подойдет охранник или констебль, чтобы прервать сцену. Что еще хуже, Уизли были сосредоточены на том, что должно было быть частным разговором, как и Грейнджер и, как он предполагал, ее родители, которые присоединились к Уизли, и открыто пялились на них. Его взгляд вернулся назад, чтобы подтвердить увиденное: Молли мстительно ухмыльнулась. — Вы с моей сестрой всегда доставляли одни неприятности! — продолжала Петунья, не обращая внимания на то, что ее муж и сын стояли позади нее. Вернон выглядел растерянным и обеспокоенным, но любопытство не позволило ему прервать разговор. — С того дня, как вы познакомились, ты только и делаешь, что мучаешь меня. И как только я подумала, что, наконец-то, освободилась от вас… вас… уродов… она пошла и взорвала себя! Оставила меня растить своего ненормального ребенка, а ТЫ, высокомерный, подлый ублюдок, имеешь наглость проверять его раз в год по письму! Письмом! Даже не дав мне возможности связаться с тобой в ответ! Уголком глаза Снейп заметил, как Поттер пытается отодвинуться от него и его тети. Не то, чтобы он мог винить мальчика. У него возникло желание повернуться и побежать обратно через ворота платформы, чтобы спастись самому. Это было нечто нереальное: Северус не мог припомнить, чтобы раньше так беспокоился о своей безопасности из-за «Туни». Конечно, она была старшей сестрой его лучшей подруги и не раз пыталась втянуть его и Лили в неприятности — иногда с успехом — но это было двадцать лет назад. Даже тогда он никогда не боялся ее. Однако все может измениться. Петунья, которая стояла перед ним, не была грубой, своевольной девчонкой или даже мстительным подростком. Это взрослая женщина, и она была в ярости. В ней кипел праведный гнев, которого Северус просто не мог понять. Это напоминало о тех случаях, когда Лили обоснованно злилась на него и хотела, чтобы он знал об этом. Рука Снейпа без его сознательного участия двинулась, схватив ребенка Поттеров за воротник рубашки и втащив его между собой и разъяренной Петуньей. Его хватка, хотя и не дрожала, была неумолимой, и он до конца жизни будет отрицать любые обвинения в использовании ребенка в качестве щита. — Даже не думай пытаться вернуть его мне, Северус! — огрызнулась Петунья, упрямо скрестив руки перед собой. — Если ты достаточно заботишься о нем, чтобы проверять раз в год, тогда можешь забрать мальчишку! — Когда он открыл рот, чтобы возразить, она продолжила, и в голосе появился холодок — холодный угрожающий тон, поднявшийся из некогда пылающего огня. — Мне все равно, ненавидишь ли ты мужа Лили или нет, хотя какое это имеет значение, я не знаю. Очевидно, что у вас, неестественных мерзостей, есть свой собственный развратный способ ведения дел. Но, учитывая, откуда ты родом, общение с ничтожествами должно быть для тебя привычным, ведь ты сам такой же. Жалкий, слабый. Возможно, пьяница, как и твой отец, — его рука начала дрожать от нарастающей досады., но эта территория была ему знакома. Он знал, как ответить на это оскорбление, если бы только Туни перевела дыхание и позволила ему. — Отвези его обратно в свою ветхую лачугу. Отвезите его в Кокворт и оставайтесь там. Я больше никогда не хочу видеть ни его, ни тебя! Ты понимаешь, или мне нужно использовать слова попроще, чтобы твой слабый, жалкий мозг смог понять? На мгновение между ними воцарилось молчание, даже когда мальчик между ними пытался вырваться. Снейп крепче сжал его в объятиях, но не дать мальчику убежать и быть похищенным было не главной причиной такого поступка. Однако это был хороший повод. Если бы мальчику удалось вырваться и убежать, как он хотел, если бы Снейп не пошел за ним… что ж, Дамблдор был бы не слишком доволен, а Снейп остался бы искать Мальчика-Который-Выжил по всему Лондону. Но нет, главная причина заключалась в том, чтобы удержать Северуса от необдуманных поступков, которые могли бы отправить его в Азкабан. — Петунья…» — Снейп начал отвечать, стиснув зубы от злости, хотя ему не хотелось ничего более, кроме как уколоть эту женщину. — Нет! — Петунья сделала еще один шаг к нему, заставив Гарри снова прижаться к его груди. Северус задумался, не потерял ли он свою способность быть пугающим. — С меня хватит, Северус. Я уже очень давно покончила с вами, уродами. Я была совершенно счастлива до того, как появился ты. До того, как вы с Лили отправились в эту вашу школу неестественных уродов. А потом, когда я наконец решила, что избавилась от вас обоих и всего этого бардака… — Ее ярость хоть и не утихла, но улеглась настолько, что она сделала шаг назад. — С меня хватит, Северус. Забирай своего сына. Возвращайся в эту жалкую дыру, которую ты называешь домом. Сейчас же. И оставь мою семью в покое! Северус моргнул, правильно ли он расслышал? — Моего кого? Петунья снова закатила глаза — как будто имела дело с раздраженным ребенком — и медленно сказала: — Твой сын! Или ты так и не понял, откуда берутся дети? Честное слово, насколько глупым ты можешь быть? Я знала, что моя сестра неравнодушна к мальчишкам-бездельникам, которые слишком высокого мнения о себе, но я искренне полагала, что ты способен хотя бы на элементарные математические вычисления. Сердце Северуса заколотилось в груди. Черт… это… Лили сказала… нет… это просто… не может быть. — Нет. — Как всегда, красноречиво, но, по крайней мере, ты избавился от этого ужасного акцента. — У тебя был тот же акцент, Туни, — сказал Снейп своим вновь обретенным голосом. Он был уверен, что хотел, чтобы слова прозвучали резче, желая компенсировать слабую ответную реакцию. Петунья подошла ближе — даже ближе, чем раньше — не обращая внимания на своего племянника (и каким-то образом не обращая внимания на взгляд, который заставлял студентов и новых профессоров отшатнуться с его пути). Северус заставил себя не отступать, даже когда она ткнула его в грудь одним длинным костлявым пальцем. — Послушай меня, Тораг, — голос ее стал тише, но по огню в глазах было видно, что ярость не утихла, — я больше ни минуты не буду служить нянькой для твоего отродья. Мне все равно, что ты с ним сделаешь, но я не позволю ему больше разрушать мою семью. Ты заберешь его и оставишь мою семью в покое! — Вы не можете… — начал зельевар, но его тут же оборвала разъяренная женщина, чей голос снова стал громче. — Не указывай мне, что я могу делать, а что нет! — Ее палец снова надавил на его грудь. — Знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя? Жалкого, никчемного, бесхребетного оборванца, выросшего в еще более жалкого человека, который думает, что может притворяться тем, кем он не является, — она указала жестом на Гарри. — Он такой же, как ты. С этими словами Петуния повернулась на каблуках и пошла прочь, взяв сына за руку, а ее муж последовал за ней. Снейп вполне ожидал, что ребенок, которого он держал на руках, попытается пойти за ними. Будет кричать и закатывать истерики. Будет бороться с тем, что Снейп держит его на руках. Однако, когда взглянул на мальчика, которого все еще держал перед собой, как живой щит, Поттер просто стоял и смотрел на свои ботинки, а кончики его ушей горели красным. Снейп не знал, от чего это происходит — от унижения или от гнева. — Черт побери, — тихо выругался он. Но прежде, чем Северус успел подумать, что делать дальше, в поле его зрения попала веселая парочка. Грейнджер, смущенно опустив голову, оказалась между ними. Мужчина — как он предполагал, отец Грейнджер — прочистил горло, прежде чем заговорить, явно осознавая неловкость ситуации. — Вы, должно быть, Северус Снейп! Преподаватель зелий в Хогвартсе? — Говорящий протянул руку. Скорее инстинктивно, чем осознанно, Снейп пожал ее. — Гермиона так много рассказывала нам о вас, — женщина — предположительно миссис Грейнджер — выглядела гораздо спокойнее своего мужа. — Приятно познакомиться с одним из ее профессоров. Это должен быть кошмар. Должен быть. Или Темный Лорд вернулся, убил его, и это был его ад. Его вечное наказание за все те ужасные вещи, которые он совершил, служа Темному Лорду. Это просто не могло быть реальностью. Сначала Петунья кричала на него, как будто они снова были детьми, а родители Грейнджер устроили импровизированное родительское собрание, пытаясь отвлечь от катастрофического эмоционального всплеска, который устроила Петунья, когда с нее, наконец-то, было достаточно. Как он мог забыть гнев Туни, который заходил слишком далеко? Может, они и были детьми, но некоторые черты характера только укрепляются и становятся более утонченными во взрослой жизни. Миссис Грейнджер замолчала и явно ждала, что он скажет в ответ. К сожалению, он не обращал внимания на её слова. Да и как он мог, если все, о чем он мог думать — это слова Петуньи и то, как она навязала ему Поттера? Удивительно, что он еще не начал ругаться на них. — Ну, Северус, — Артур Уизли внезапно оказался рядом с ним и улыбнулся. Как всегда. Отвратительно дружелюбный. И, возможно, в этот момент он был самым любимым человеком Снейпа на свете. — Уверен, тебе нужно вернуть Гарри в Хогвартс до отхода поезда. Счастливого пути. Снейп повернулся, увлекая за собой мальчика Поттера, и шагнул обратно через барьер, не заботясь о том, что магглы увидят, как он исчезнет в стене. Зельевар только сейчас уловил предложение Артура послать домового эльфа в «Нору», чтобы тот забрал вещи Гарри. Он, скорее всего, так и сделает. Вместе с бутылкой огненного виски для Артура в благодарность за спасение от Грейнджеров. Не отпуская рубашку Гарри, Северус затащил его в поезд и потащил в купе, которое раньше занимал сам. Там он усадил ребёнка на сиденье и с помощью палочки надёжно запер дверь купе. Он не мог допустить, чтобы мальчик заблудился. Несомненно, то, что Петуния отказалась от ребенка, привело к тому, что кровные чары были разрушены. У него не было другого выбора, кроме как защищать глупого мальчишку, пока они не вернутся в Хогвартс. Он не стал бы гоняться за ним по поезду, если бы мальчик решил сбежать. Убедившись, что купе надежно заперто, он повернулся к мантии и начал натягивать её поверх маггловского одеяния. Профессор намеренно не смотрел на одиннадцатилетнего мальчика, чьи глаза, как он чувствовал, следили за ним. Одевшись, мужчина сел напротив ребенка и взял в руки журнал по зельям. Не то, чтобы он мог сосредоточиться на словах, но, по крайней мере, это позволяло ему не смотреть на Поттера. Ребенка Лили. Будь оно все проклято к чертовой матери и обратно. — Профессор? Тот проигнорировал голос. — Профессор Снейп? Он продолжал игнорировать голос. — Профессор! Северус перевернул страницу в журнале, надеясь, что мальчик поймет намек. — Вы не можете просто игнорировать меня до самого Хогвартса! Зельевар решил, что примет это как вызов.