KCN

      Только выйдя из здания участка, мы убедились, что Флавий был прав. В поздние сумерки мощный ливень омывал всё вокруг. Ручьи дождевой воды текли по ступенькам, асфальту, машинам, смывая пыль, потоки оглушающе били в окна. Людей под таким дождем, конечно, резко поуменьшилось.       Сквозь шум я завожу мотор машины, пока Лабель зачёсывает пальцами назад вьющиеся от влаги концы тёмных волос. Наши рубашки прилипли к плечам, по всей одежде рассыпаны пятна от крупных капель. Мокрыми ладонями он стирает лишнюю воду со лба и бледных щёк, заинтересованно наблюдает за проносящимися неоновыми вывесками, бегущими людьми и склонившимися ветвями деревьев, с которых скатывается вода. С города смывается усталость от жары; тишину в моей машине, помимо шума от двигателя и дождя, нарушают дворники, беспрерывно скользящие по лобовому стеклу.       - Здорово, да?       - Да, лучше, чем пекло. В Италии часто идут дожди?       - Чаще, чем здесь.       - Любишь дождь?       - Я люблю любую погоду, - сказав это, он повернулся ко мне, возможно, улыбнувшись.       - Любишь бывать на природе?       - Да. А ты?       - Не больше, чем любой другой отдых.       Мокрая одежда неприятно липнет к коже, рукой я повторяю движения Лабеля, убирая волосы от лица.       - Рикс, расскажи о похищении.       - Зачем?       - Мне интересно.       - Это не та история, о которой рассказывают в будничной беседе.       - Хочешь, я возьму у тебя интервью? - будь это обсуждение какого-то другого похищения, я бы оценил его шутку.       - Не хочу.       Ехать в тишине - неловко, но ещё больше неловкости добавляет то, что на самом деле мне почему-то хочется рассказать ему эту историю. Мне кажется, что он правильно бы меня понял, учитывая, что у него тоже есть сестра, и не одна.       - Им нужны были не деньги, так? Никто не похищает родственников копов ради денег.       Я не смог сдержать смех. Надо будет запомнить, что снимать напряжение в разговоре он умеет. Когда ему это нужно.       - Так ты хочешь поговорить о моей зарплате?       - И всё же?       На раздумья я даю себе минуту. В этой истории на самом деле нет никакой тайны, и, если он захочет, он может докопаться до её сути и без меня.       - В январе мы расследовали дело об убийстве стриптизёрши из одного элитного клуба. Это, знаешь, одна из тех стриптизёрш, которые за дополнительную плату могут быть не только стриптизёршами.       - Я понял.       - Тело найдено рядом с её домом без денег и украшений. Следы избиения и изнасилования. Казалось бы, её выследили, ограбили, изнасиловали, она сопротивлялась, убили. Травма виска, случайное убийство.       Флавий приковал сосредоточенный взгляд ко мне, дорожки капель на боковых стёклах размывают границы зданий, деревьев, дороги, пока мы ждём зеленый свет светофора.       - Но что-то в этом деле было не так. Допросив её коллег, мы выяснили, что в тот день её вообще не должно было оказаться дома. Какой-то заказ, вечеринка по случаю дня рождения сына одного из видных бизнесменов города. То есть, на неё не могли напасть, пока она возвращалась домой, потому что домой она не возвращалась.       - Поехала одна?       - Нет, четверо девушек. Сначала танец, потом - по усмотрению заказчика. Но подразумевалось, что все четверо останутся на ночь, так и случилось. Все заранее знали об этом. Разумеется, согласились. Они и работали именно в этом клубе, потому что владелец предоставлял такой вариант заработка.       - Где он сейчас?       - Отошёл от дел.       - Отошёл куда?       - В Калифорнийскую мужскую колонию.       - Что с клубом?       - Всё в порядке, новый владелец изо всех сил пытается улучшить его репутацию.       - Кто вызвал полицию?       - Соседи. Слышали женские крики. Она была убита до того, как её тело выбросили у дома. Прямых свидетелей мы так и не нашли, поэтому до сих пор неизвестно, кто кричал. Но именно благодаря этому крику мы и раскрыли дело значительно быстрее.       - Кто-то видел, как её выбрасывали из машины.       - Получилось доказать, что её насиловал именно сын того бизнесмена. Некоторое время спустя, когда мы собирались передать дело в суд, мне позвонил какой-то нервный парень. Сказал, что моя сестра у них, и, чтобы они отпустили её живой, я должен был уничтожить улики.       - Как ты узнал, где они её держали?       - В участок доставили письмо с фальшивыми результатами ДНК. Настоящие документы я должен был сам принести им, обменять на сестру. Адрес я узнал уже после того, как подменил бумаги.       - Но это же глупо. Они должны были поверить на слово, что ты подменил результаты экспертизы. Ты мог прийти с друзьями, и они остались бы ни с чем.       - Не совсем. Если бы мы штурмовали здание, они бы сразу убили её. Она находилась на последнем этаже, мы бы не успели. Я должен был сделать всё один.       - И всё же как так вышло?       Брови непроизвольно сдвигаются, я пытался сделать воспоминания того дня менее яркими с помощью психотерапевта первые несколько месяцев. Но перед глазами они всё равно мелькают так, будто я представляю вчерашний день.       - У меня нет ответа на этот вопрос. Просто вышло, и всё.       - Они не пытались торговаться?       - Нет. Один просил отпустить. Я бы так и сделал, наверное, если бы он не приставил нож к её шее. У него руки дрожали, кто знает, что бы он тогда сделал. Второй, увидев меня, метнул нож в неё. От отчаяния, видимо. Хорошо, что попал в плечо. И тогда он действительно остался безоружным.       Я паркуюсь у его дома, параллельно линии газона, который завтра будет чуть ярче, потому что пыль с него смыта. В этой части города дождь только начинает расходиться, поэтому стук капель о металл крыши становится всё громче.       - Ты не думал тогда, что их могло быть больше? Что вы с сестрой оттуда бы просто не вышли?       - Нет, не думал, - Лабель тихо засмеялся над моими словами, - и они не думали, что я приду. Иначе их там было бы больше.       - Рикс, - выражение его лица приняло какой-то задор, пока непонятный мне, - чтобы это сделать, нужно мужество… или фатализм. Или кокаин или что-то потяжелее. Что из этого у тебя было тогда?       Он словно проткнул мою кожу острой иглой и теперь ждет, как я отреагирую.       - С чего ты это взял?       - Ты знал, что идёшь убивать.       - Думаешь, я обдолбался бы, прежде чем пойти с оружием в здание, где моя сестра?       - Всё дело в дозе, - он сказал это с такой непринуждённой улыбкой, будто мы обсуждали, сколько сахара в день можно съесть без последствий в виде лишних килограммов.       - У меня было только желание вытащить сестру. Мне было плевать, вооружены они или нет. Я просто был готов к этому.       - Ложь. Тебя не проверяли, да?       - У меня был выбор: либо принести им настоящие результаты экспертизы, и тогда они убрали бы нас обоих как свидетелей, либо вытащить сестру.       - Зачем ты оправдываешься? Я тебя не осудил.       - Тогда к чему ты ведёшь?       - Мне интересны подробности. В газетах много информации… утаили.       - Да ну?       Лабель отворачивается в сторону своего дома. На тропинках наливаются небольшие лужи, которые за ночь впитаются в землю: стекут по плиточным швам и просочатся сквозь гравий.       - Рикс, ты думал, почему именно тебя пытались заставить подменить документы?       - Потому что я вёл это дело.       - Но ты не один его расследовал. Подменить документы мог любой из участка, у многих есть доступ.       - Чем крупнее рычаг давления, тем больше гарантий.       - Выбор пал на тебя, потому что ты бы точно пришёл за сестрой. Поэтому их и было пятеро. Зачем посылать пятерых крепких мужчин сторожить одну заложницу? Вас с ней убрали бы как свидетелей. Никто бы никогда не узнал, что ты подменил документы, а ты бы точно их подменил, это твоя страховка или манёвр для отвлечения внимания. Но они недооценили твою… подготовку, и моральную, и физическую.       Почему-то в его словах проглядывался подтекст. «Я знаю, на что ты способен», - вот что он сказал на самом деле. Лужи становятся шире, капли ливня бьют прямо в воду, и их подбрасывает вверх, словно пружиной.       - Думаю, тебе пора.       Он с неохотой, однако с ненавязчивым дружелюбием, покрытым лёгкой улыбкой, оборачивается.       - Да, верно, - он достаёт мою зажигалку из кармана брюк и протягивает мне ладонь для рукопожатия, придерживая металлический квадрат. Я пожимаю его влажную от дождя ладонь, - у подарившего тебе её хорошее чувство юмора.       Моя бровь вопросительно поднимается, я отправляю тёплую от ладоней зажигалку в промокший карман на груди.       - Гравировка. Спасибо, что скрасил мне вечер, до встречи.       Флавий улыбается мне на прощание, покидая салон моей машины. Ливень щедро поливает всю его удаляющуюся фигуру, лепит одежду прямо к коже, пока широкими шагами он приближается к белой двери, держа ключи за соединительное кольцо. Мне тоже пора.       Моя квартира встречает меня запахом жареного мяса и печёных овощей. Смешиваясь с настойчивым ароматом специй, он моментально будит мое подавленное несколько часов назад чувство голода. Вещей на полках стало меньше, пыли на них нет совсем.       - Я дома!       - Привет! Уже готово, пойдем ужинать, - звонкий голос доносится с кухни.       По пути я захожу в ванную, чтобы помыть руки и ополоснуть лицо холодной водой. Отражение в зеркале оставляет желать лучшего. Глубокие синяки под глазами, обрамлённые бледной кожей. Капилляры вокруг радужек полопались от напряжения, придавая глазам красноватый оттенок. В совокупности с, кажется, недельной щетиной я выгляжу… как-то жалко.       На кухне запах ещё более яркий. Томатный сок разлит по стаканам, в центре стола - высокая стеклянная миска с зелёным салатом.       - Что готовишь? Я чую что-то очень вкусное.       - Рататуй.       - Это же что-то вегетарианское?       - Это веганское, - Дарея оборачивается ко мне с хитрым взглядом, вынимая из духовки небольшой противень, - чего ты так напрягся? Я сделала тебе ещё стейк.       - Думал, обоняние подводит. Я точно почувствовал запах мяса.       - Тебе нужно есть больше белка и овощей. И вообще, есть почаще. Когда ты ел сегодня последний раз?       - Утром, наверное.       - Рикс, как в твоём возрасте можно настолько не следить за образом жизни?       - Ой, не начинай, - почему-то меня умиляет такая забота от сестры, - мне было некогда. И мне не сто лет.       - Я говорю о том, что ты довольно давно работаешь на износ. Ты очень устаешь и даже не стремишься облегчить существование своему организму хотя бы регулярными приёмами пищи, например.       - Может, тебе помочь с чем-нибудь?       - Красиво перевел тему, молодец. Можешь добавить соус в салат и перемешать.       Я пытаюсь быстрее сообразить, где заправка для кучки травы в миске.       - Рикс.       - Да?       - Вытащи блендер из стакана. Тем, что там останется, нужно заправить салат.       Меня пробивает на смех.       - Так понятнее, спасибо.       Мутная жижа карамельного цвета источает пряно-сладкий аромат. У меня начинает активно вырабатываться слюна. Однообразными движениями я пачкаю в соусе все содержимое высокой миски и ошибочно подношу к лицу огромную ложку, вымазанную в соусе.       - Дари, это мед с горчицей?       - В основном, да, - сестра оборачивается, держа в руках две тарелки горячих кружочков овощей, - о боже, Рикс, да не пей ты её прямо из стакана!       - Да я заправил салат, тут осталось немного.       - Не на голодный же желудок!       - Да это вкусно!       - Ты ещё рататуй не пробовал.       - Почему ты решила всё это приготовить, кстати?       - Рикс, я частенько готовлю, просто ты приходишь в последнее время очень поздно и вместо ужина ложишься спать.       В её голосе нет едкого упрека, скорее только беспокойство. Будто она хочет понять, что со мной происходит, но не может. На самом деле тут нечего понимать. Я просто не привык по-другому, но мне действительно жаль, что я расстраиваю сестру.       - Я обещаю, что в скором времени перестану задерживаться на работе.       Дарея медленно вздыхает, перекладывая стейк из сковороды в мою тарелку.       - Поверю на этот раз.       Не представляю, сколько времени она потратила на этот ужин, выглядит и пахнет очень аппетитно.       - Ресторанная подача, тебе не кажется?       - Сомневаюсь, что кто-то заказывает стейк и рататуй одновременно, но да, красиво, я старалась, - сестра придирчиво рассматривает блюдо, едва заметно улыбаясь.       Наконец мы садимся ужинать. Сначала я пробую салат, после нанизываю на вилку сразу три горячих кружка из помидора, цукини и баклажана. И стейк очень мягкий, полной прожарки, как я люблю. Боже мой.       - Господь однажды благословил меня и послал мне сестру.       - Именно.       - Это безумно вкусно, спасибо.       - Венди посоветовала так приготовить.       - Я её знаю?       - Кассирша из кондитерской за углом. Сладость заправки салата нейтрализует кислоту овощей, раскрывая божественный вкус. Она так сказала. Её семья обожает такой ужин.       - Господь благословил нас и послал Венди в кондитерскую за углом.       - Я думаю, ей там одиноко. Когда я захожу, она всегда пытается поболтать со мной.       - Или она просто дружелюбная.       - Может быть. Я люблю таких людей. В них как будто нет никакого тайного умысла, - Дарея говорит чуть тише, загадочно улыбаясь.       - Так, стоп.       - Рикс…       - Ты сватаешь мне её? - обычно это вызывает во мне легкую грусть или раздражение, но сейчас, когда я довольно уплетаю действительно вкусный ужин, меня это веселит.       - Я всё узнала. Ей тридцать два, кондитерская принадлежит её семье, она имеет долю. Она сама выпекает булочки с корицей. С корицей, Рикс! Ты обожаешь их. Чуть ниже тебя, брюнетка, карие глаза. Никогда не была замужем. Последние её отношения закончились из-за измен её парня, о которых она узнала от посетительницы кондитерской.       - Чёрт, прекрати, - не знаю, что смешит больше: внезапное воодушевление сестры или же её рассказ.       - Подумай об этом.       - Обязательно.       - Я серьёзно, Рикс. Мне кажется, в твоем маниакальном желании работать есть еще кое-что.       - Например?       - Одиночество? - Дарея опускает взгляд в тарелку.       - Дари, я не страдаю.       - Просто ты развёлся шесть лет назад, и за всё это время у тебя так никого и не появилось.       - Такое бывает.       - У тебя действительно только работа… и всё. Я переживаю, извини.       - Всё в порядке, Дари. Я собирался позвонить Джейсону, может, сходим с ним куда-нибудь. Он давно не объявлялся.       - Да, позвони. Интересно, как у него дела.       Дарея помнит Джейсона ещё со времен моей учебы в колледже, когда мы с ним на несколько дней летом приезжали в наш дом. Она тогда была совсем маленькой, но он очаровал её сразу. Он всегда мечтал о младшей сестре, поэтому ему не составило труда найти с Дареей общий язык. Он катал её на себе, играл с ней в чаепитие и в куклы, разрешал ей делать себе различные причёски… Дети быстро привязываются друг к другу или ко взрослым. Кем был Джейсон рядом с ней, я так и не понял, но всем своим друзьям она рассказывала, что старших брата у неё на самом деле два. Мне остаётся только представлять, с какой гордостью она заявляла об этом.       Внезапная отвратительная жалость к себе заполняет меня с головой. Я докатился до того, что единственный способ выбраться из дома куда-то, кроме работы, - это с давним другом, и то примерно раз в полгода-год.       - А у тебя как дела?       - Я решила вернуться в кампус.       Почему-то я не сразу обратил внимание на смысл её слов. Наверное, я ожидал чего-то вроде «всё хорошо» или «нормально, встретились с подругами сегодня». Я ожидал чего-то будничного, а не резких перемен. Эта новость выбивает почву из-под ног, но я стараюсь не показать этого. Ей не нужна моя тревога сейчас, она делает выбор в свою пользу, и он не может ей навредить. Когда-нибудь это всё равно бы случилось, просто я не думал, что так скоро.       - Здорово, - Дарея не поднимает глаза, заканчивая с ужином, - нет, правда, я рад. Просто это немного неожиданно, вот и всё, - я пытаюсь приободряюще улыбнуться, надеюсь, что получилось.       - Здесь, у тебя, я чувствую себя в безопасности. Но нельзя ведь вечно прятаться. То, что со мной случилось, - это чистая случайность. Это могло произойти с любым человеком. Если бы не ты, я могла бы уже быть… вместе с родителями, и я очень благодарна тебе, что этого не случилось.       - Если бы не я, всего этого бы и не произошло.       - Нет, Рикс, прекрати, ты знаешь, что ты не причём. Я просто пытаюсь сказать, что пора двигаться дальше. Здесь мне спокойно, а в кампусе постоянно что-то происходит, там много других студентов, активная жизнь. Я чувствую, что должна быть там. Может быть, удастся быстрее закончить учебу. И заодно перестану стеснять тебя в твоей квартире.       - Ты меня не притесняешь. И я действительно рад, что ты решилась вернуться к прежней жизни. Да и больше не будешь здесь киснуть в одиночестве, пока я на работе. Тебе всегда нравилась архитектура, пришло время вернуться к любимому занятию.       А ещё я рад, что занятия с психотерапевтом оказались небесполезными. Моя милая сестра хочет жить своей полноценной жизнью. Несколько месяцев назад такой исход событий казался нам невозможным. Это решение вроде должно было приободрить её, но она все же подавлена. Плечи опущены, взгляд уперся в стол.       - Ну-ка иди сюда.       Я встаю из-за стола, распахиваю объятия, и сестра мгновенно поднимается, обнимая. Она сжимает меня своими длинными тонкими руками, приложившись щекой к моему плечу, пока я едва ощутимо провожу ладонью по её спине. Её кудри очень мягкие, точь-в-точь как у мамы. Друзья и родственники всегда говорили, что Дарее достались мамина внешность и папин характер, а мне - наоборот. Не знаю, действительно ли это так в отношении меня, но, может быть, со стороны виднее. Поведением моя сестра на самом деле похожа на отца. Она вдумчивая, медлительная, у неё есть иногда мешающая ей способность анализировать абсолютно всё происходящее. Учёба дается ей тяжелее, чем мне, потому что во всём ей необходимо понять суть, принцип действия, чтобы визуализировать. Она упрямая, упорная, перфекционист, и я знаю, что благодаря таким качествам она многого добьётся.       - Ты большая молодец, Дари. И у тебя всё получится. А если что-то не получится, я помогу.       - Я просто немного боюсь.       - Чего?       - Что это повторится и что тебе снова придётся… мне помогать.       - Мы уже говорили об этом. Я жалею о том, что это всё произошло, но не конкретно о том, что я сделал, - она прижимается крепче, - ты права, жизнь продолжается. Только тебе решать, как прожить её правильно. На самом деле ты уже все знаешь, просто прислушайся к себе.       - Завтра я съезжу в кампус, разведаю обстановку.       - Вот, отлично.       - Если всё хорошо, то послезавтра ты поможешь перевезти вещи?       - Конечно.       Я прижимаюсь щекой к затылку сестры, и мы стоим, обнявшись, ещё несколько минут, пока она не спрашивает робко:       - А десерт будешь?       - А что на десерт? - не могу сдержать улыбку.       - Булочки с корицей и ванильный чай… Венди уверена, что они тебе понравятся.       - И ты, конечно, ей обо мне рассказала.       - Не всё, только основное.       - Переезжаешь завтра утром.       - Ага, размечтался.       Десерт показался лишним, поэтому мы отложили его до утра. Погорячившись, я предложил помыть посуду после ужина. Последняя тарелка, вытертая насухо, уже была на подставке в шкафу за стеклянными дверцами, когда за моей спиной раздался голос Дареи:       - Позвони Джейсону, - она протягивает мне телефон.       - Наверно, уже поздно, лучше завтра.       - Нет, не поздно. Просто позвони.       Просто позвонить. Я иногда очень скучаю по своему другу, всё же мы вместе провели очень много времени. Но позвонить ему сейчас - это словно внезапно ворваться в его жизнь, прервать привычный порядок вещей. Скорее всего, он обрадуется, но мне неловко, что я не давал о себе знать около года.       Джейсон должен быть в своём доме в Окленде. По крайней мере, я не помню, чтобы он планировал переехать год назад. Разумеется, всё могло измениться за столько времени…       После нескольких долгих гудков мне ответил усталый женский голос.       - Алло?       - Мег? Привет, это Рикс Остер. Как ты?       - Здравствуй, Рикс…       В её интонации полная растерянность. Конечно, она не ожидала моего звонка. Сначала у меня закралась мысль, что Меган не узнала меня, но такого не могло быть.       - Я звоню слишком поздно? Разбудил?       - Нет, что ты, всё в порядке, я ложусь спать намного позже.       - Что-то случилось?       - Ох, Рикс, прости меня.       - Мег, я не понимаю…       - Джейсон погиб в марте. Прости, что не сообщила тогда, у меня из головы вылетело.       Вокруг всё будто резко стихло. Я больше не слышал гудения холодильника и болтовни телевизора моей глуховатой соседки сверху. К горлу подкатывал ком, из-за которого, мне казалось, я дышал слишком громко. Захотелось присесть, что я и сделал.       - Как это произошло?       - Он… он сам, Рикс.       Звенящую тишину резал шум моих вдохов и выдохов. Я всегда думал, что единственная смерть, которая могла настигнуть нас с ним - это поймать пулю на службе. Мой друг не просто любил жизнь, он обожал её, горел ею. Он мог найти что-то хорошее абсолютно в любом её моменте. Любил людей, хотел иметь семью, хотя почему-то был уверен, что у него не получится. По жестокой иронии он оказался прав.       - Мег, я могу приехать завтра?       - Да, конечно, ты знаешь адрес?       - Да.       - В любое время, Рикс. Мы с Эдди будем ждать.       - До встречи.       Я прихожу в себя, когда в проеме кухни оказывается Дарея, резко останавливаясь.       - Рикс, на тебе лица нет. Что случилось?       С каждой секундой ожидания моего ответа тревога в её взгляде плещется сильнее. Меня терзают сомнения, стоит ли сообщать ей такую новость. Это сильно ударит её. Она только выкарабкалась из тягучего болота, куда её затянули обстоятельства, ответственность за которые несла не она. Против своей воли ей пришлось вытянуть из себя мужество и силу, о которых она не подозревала. Сейчас она уязвима, но лучше сделать это сейчас, чем омрачить какой-нибудь счастливый момент в её будущем.       - Рикс, ну что?       - Джейсон погиб, Дари.       Сестра прикрывает ладонями рот и подбородок, её потерянный взгляд резко расфокусируется, опускаясь. Она медленно падает плечом на арку дверного проема.       - Почти полгода назад.       - Боже…       - Завтра я поеду к его сестре и племяннику.       - Я с тобой.       - А университет?       - Я туда успею. Не отговаривай меня.       - Хорошо. Не торопись завтра, я разбужу.       Дарея тихо уходит в комнату, завершая разговор щелчком замка. Мне тоже лучше побыть одному.

***

      Я просыпаюсь в восьмом часу утра на диване в гостиной. Диван не застелен, на мне вчерашние брюки и рубашка. Не помню, как я оказался здесь и как уснул. В комнату проникает прохладный свежий воздух из окна; нижние этажи домов, дороги и деревья застилает густой туман. Голова словно наливается свинцом, когда я вспоминаю, что мне предстоит сделать сегодня.       Приняв душ, я предупреждаю Гарри, что возьму выходной. Он немного возмущается, потому что именно сегодня мы должны наметить план дальнейшей работы над расследованием. Я обещаю ему, что объясню всё позже, и кладу трубку, прежде чем он спросит, всё ли у меня в порядке. Это не совсем правильно, но я будто чувствую, что этот разговор может отобрать часть моих сил, которые мне ещё пригодятся сегодня.       Из-за шума на кухне просыпается Дарея. Через мгновение из ванной доносится шум воды, и я решаю заняться завтраком. Надеюсь, аппетит всё же появится, ехать на голодный желудок в эмоциональном упадке определённо не стоит.       - Доброе утро.       - Привет.       - Это омлет?       - Да, почти готов. Будешь кофе?       - Буду.       Сестра немного оживляется, когда перед ней оказывается чашка горячего ароматного напитка. Делая осторожный глоток, она откидывает назад уложенные тёмные кудри. Сегодня она ожидаемо молчаливее обычного. Меня радует, что на её лице нет признаков бессонной ночи: ни глубоких синяков под глазами, ни отёка из-за слёз.       Завтрак не занимает у нас много времени, как и путь до Окленда. Меньше, чем через час я тормошу Дарею на соседнем сидении за плечо, чтобы сообщить, что мы приехали.       - Это их дом?       - Да.       Припарковав машину возле небольшого, но аккуратного дома, я замечаю, что здесь многое изменилось. Джейсон, как и хотел, полностью переделал веранду: теперь она бледно-лиловая с более высокими деревянными бортами и широкими ступенями. Вокруг дома упорядоченно посажены пока ещё небольшие сосны. Подъезд к гаражу стал удобнее, будто ниже, машина теперь не будет стоять под наклоном. Может быть, это просто осела земля: в прошлый раз я был здесь около семи лет назад.       - Так я его себе и представляла. Здесь даже пахнет как-то знакомо. У него в парфюме было что-то хвойное. По крайней мере, в детстве мне так казалось. Так странно.       Мы вышли из машины, когда Мег помахала нам из окна.       - Я так хотела в детстве уехать с вами, чтобы посмотреть, где он живет, познакомиться с его семьей. И вот я здесь.       - Джейсон вернулся в Окленд около десяти лет назад. На ещё несколько лет после учёбы он остался в Сан-Франциско.       - Да, я помню. Но хотелось почему-то оказаться именно здесь.       Меган тепло приняла нас, словно мы давние друзья. Она перекрасила волосы, теперь она блондинка. В уголках глаз, прикрытых косой воздушной челкой, едва заметны неглубокие морщины, удлиняющиеся, когда она улыбается. Сейчас ей должно быть сорок семь или сорок восемь лет.       Вежливо отказавшись от кофе или чая, мы попросили Мег поехать на кладбище. Она не стала настаивать на гостеприимстве, за что я ей благодарен. На эту просьбу она сразу согласилась как-то буднично, рутинно, словно я попросил разрешения воспользоваться их телефоном. Должно быть, она часто бывает там. Или она догадывалась, что мы оставим любезности на потом.       Эдди захотел поехать с нами. Высокий, широкоплечий, он в корне разбил свой устоявшийся образ в моей голове. Конечно, я не ожидал увидеть ребёнка, но и взрослый парень с бородой меня удивил. Это максимально странное чувство, необъяснимое, когда резко осознаёшь, что всё это время не только твоя жизнь не стояла на месте. Хотя здесь меня одолевало осознание, что весь мир жил своей жизнью, а я спал несколько лет. Он обнял меня, похлопав по спине, сказал, что очень рад увидеться. Я представил их друг другу с Дареей, что немного смутило их обоих.       По утрам на кладбище мало людей, большинство приходят после полудня. Я видел лишь одинокую пожилую женщину, опирающуюся на трость рядом с одним из множества похожих небольших серых могильных камней. Я никогда не любил ходить на кладбище. Не знаю, кто вообще может любить это, но Дарея говорит, что ей здесь очень спокойно. Мне же как-то не по себе. Жизнь здесь во всех смыслах остановилась.       Вокруг нас огромное количество практически одинаковых памятников под редко посаженными деревьями. Могила моего друга оказывается почти в самой середине. Джейсон Арманд Мартинс родился шестнадцатого апреля пятьдесят пятого и умер девятого марта девяносто третьего. Любимый дядя и брат. Несколько минут мы стоим безмолвно. Тишину разбавляет шелест листьев раскидистых крон и пение птиц. Я не знаю, как начать разговор и о чём говорить. Молчание становится неловким, но и слова мне кажутся лишними.       - Рикс, можно мне ключи? Вроде в машине была вода.       Я протягиваю Дарее ключи от машины.       - Я буду неподалеку.       - Хорошо.       Сестра медленно уходит к дороге, Эдди отправляется за ней, догоняя через пару шагов.       - Мег, как ты?       - Хреново.       Слабый ветер подхватывает её выбившиеся из пучка светлые пряди, подбрасывая прямо к глазам, но она не обращает внимания. Я не тороплю её с подробностями в надежде, что она расскажет сама. Проходит ещё несколько минут, прежде чем она продолжает:       - Я не могу принять, что его больше нет. Всё жду, что когда-нибудь он вернётся домой.       - Родители присутствовали?       - И да, и нет. Отец продолжает пить, мать пока в завязке, вроде даже устроилась на какую-то работу. Они будто не сына хоронили, а какого-то знакомого.       - Ясно.       Меган и Джейсон бóльшую часть детства прожили в приюте. Я всегда задавался вопросом, как он, вытерпев всё это, сохранил в себе доброту к людям и самого себя в целом.       - Рикс, я думаю… человеческий разум не способен осознать свою смертность. Мы же не можем представить себе ничто.       - Хорошо, к чему это?       - Возможно, после смерти действительно ничего нет.       - Ты все еще ходишь в церковь?       - Сейчас редко.       - Не бросай это.       - Почему?       - Ты потеряла одного из самых близких людей. Ты крутишься в обществе верующих, проводишь с ними время. Если бросишь это, будешь наедине с собой. Иногда ничего хорошего из этого не выходит.       - Предлагаешь самовнушение?       - Предлагаю не менять свою жизнь так радикально, чтобы не поехала крыша. Вспомни, почему ты всю жизнь верила в Бога.       - Потому что я просто верила. Верила, что Он не оставит меня.       - И что, оставил?       - Ты серьёзно?       - Твоя жизнь не закончилась, Мег. Жизнь твоего брата - да, поэтому тебе придётся жить дальше без него. И да, я знаю, что он фактически заменил отца твоему сыну и что с ним вам жилось значительно лучше, чем без него. Смирись с этим. Чем быстрее ты это поймёшь, тем лучше.       - Рикс, как я могу смириться с тем, что он покончил с собой?       У меня нет ответа на этот вопрос. Как я могу объяснить то, чего не понимаю сам? Мы вдвоём растерянно рассматриваем мрамор, хотя уже детально его изучили.       - Для начала прекрати осуждать его.       - Он отказался от всего, что имел, и причинил боль всем.       - Если ты его осуждаешь, то считаешь эгоистом. А он таким точно не был.       Мег поджимает губы, опуская взгляд. Эта ситуация кажется мне… странной, бестактной. Мы стоим на могиле моего друга и словно отчитываем его за его смерть. Я стараюсь направить разговор в другое русло. И я знаю, что мой вопрос заставит её пережить тот день ещё раз. Хотя она и без этого постоянно вспоминает это.       - Как это произошло?       Мег рассматривает носки своих туфель, неосознанно оглаживая пальцем по кругу одну из широких пуговиц своего кардигана.       - Я всё помню словно в тумане.       - Я понимаю.       - Хорошо, - она начинает рассказывать не сразу, ей понадобилось немного времени, - я вернулась с работы пораньше, Эдди ещё не было дома. Куртка Джейсона была на кресле в гостиной, хотя его самого нигде не было. Я звала его, он не откликался. На втором этаже была выдвинута лестница на чердак. Я поднялась и увидела его на стуле с запрокинутой набок головой. Повсюду лужи крови, брызги на стене. Рядом на полу лежал его пистолет. Дальше как будто пелена. Не знаю, кто вызвал полицию.       - Ты нашла записку?       - Её не было.       - Она могла быть сообщением на автоответчике или даже пейджере, электронным письмом.       - Копы ничего не нашли.       - Выстрел в висок?       - Да.       - В какой?       - В правый, Рикс.       Джейсон был правшой, здесь всё верно. И способ не такой, чтобы была возможность передумать или чтобы кто-то успел помешать. Лишнее внимание к себе он не любил. Дома никого не было.       - Свидетели есть?       - Нет.       Никто ничего не видел, деталей не выяснить.       - У него был выходной?       - Нет, утром он ушел на работу, как и обычно.       Будний день. Джейсон, жизнерадостный человек, обладатель крепкой нервной системы, уходит на работу, не показывая признаков странного поведения. Что-то происходит, и он убивает сам себя в своём же доме, где первым его обнаружат домочадцы. Он не оставляет ни объяснения, ни последнего слова. Здесь определённо что-то не так.       - У него был кто-нибудь? Примерно год назад он говорил, что встретил кого-то.       - Думаю, что да.       - Ты не знакома с этим человеком?       - Рикс, прости меня.       - За что мне тебя прощать, Мег?       - Сначала я была с тобой не очень приветлива. Это было глупо, но я думала, что интерес брата к мужчинам - это твоё плохое влияние. Он так на тебя смотрел.       Я расплываюсь в ностальгической улыбке, должно быть, выглядит натянуто.       - Вот как.       - Извини. Как я уже сказала, это глупость.       - Всё в порядке, я понимаю.       - А вы с ним…       Она не договаривает, вопросительно смотря в мою сторону.       - Нет, Мег. Мы дружили.       - Ясно. Он общался с каким-то парнем. Я надеялась, что это ты. Прошлым летом он приехал с ним, хотел взять из дома какие-то мелочи для пикника. Джейсон как-то неловко нас познакомил, но говорили мы всего около минуты, они практически сразу уехали. Может, думал, что я поведу себя так же, как и с тобой.       - Как он его представил?       - Другом. Он вроде жил в Сан-Франциско, работал журналистом. Поэтому они виделись нечасто. По крайней мере, брат редко выбирался куда-то в выходные.       - Как его зовут?       - Я уже не помню, но имя редкое. Он либо итальянец, либо у него итальянские корни. Зачем это тебе?       Непроизвольно я задерживаю выдох. Крупный ворон улетел с пышного куста, его резкое карканье становилось всё тише, пока совсем не растворилось вдали.       - Как выглядел?       - Высокий, подтянутый. Тёмные волосы собирал в низкий маленький пучок.       «Сделать из убийства самоубийство не так сложно.»       Ветер резко стал немного холоднее, я прячу руки в карманы брюк. Иногда мне кажется, что у меня паранойя, но сейчас шестое чувство кричало, что я иду в верном направлении.       - Мег, если ты ещё раз увидишь его, сможешь узнать?       - Не знаю, у меня плохая память на лица. Тем более, внешность у него была самая обычная, я не заметила каких-то отличительных черт. А что?       - Он был на похоронах?       - Нет. Зачем он тебе? Ты ответишь наконец?       - Может быть, он мог бы что-то прояснить, - нужно сделать более непринуждённый вид.       - Ты говоришь мне смириться, но сам будешь делать ровно наоборот? Да и полиция наверняка говорила с ним.       - Дело расследовали его коллеги, верно?       - Да. Не игнорируй мой вопрос.       - Мег, я просто поговорю с ним. С Джейсоном я виделся последний раз год назад, я хочу узнать, что было в его жизни. Потому что я настолько хреновый друг, что упустил это всё.       Я чувствую себя садистом, словно я разрываю её недавно заживший шрам. Моя идея даст ей ложную надежду узнать, что же всё-таки тогда произошло.       - Обещай, что скажешь мне, если узнаешь правду.       - Мег, то, что мы знаем, и есть правда. Дело расследовали, всё проверено. Узнаем мы причину или нет - это ничего не изменит. Поэтому я говорю тебе смириться.       - Я хочу знать причину, Рикс.       Изменения происходят всегда. Если они незаметны, это не значит, что их нет. Это значит, что они начались на каком-то микроуровне, и поэтому могут нести в себе скрытую опасность, потому что они могут вести к чему-то кардинальному. Они проявят себя внезапно, и тогда вы с ужасом или восторгом осознаете, что всё это началось уже давно и неизменно привело бы к тому, во что всё вылилось.       В Сан-Франциско не так много журналистов. Из них обладателей итальянских имен или итальянских корней - скорее всего, единицы. Искомое нами имя - редкое, необычное для слуха. Если на секунду допустить, что тем парнем на пикнике был именно Флавий, Джейсон в последние мгновения своей жизни пожалел о знакомстве с ним. Потому что мой друг был кем угодно, но не самоубийцей.       - Хорошо, я обещаю.       Это первое в моей жизни обещание, которое я дал, точно зная, что я его не выполню.       - Никогда не знаешь, когда видишь человека в последний раз. Однажды Джейсон это сказал.       - Он был прав.

***

      - Мег, я могу воспользоваться вашим телефоном и компьютером?       - Да, конечно. Что-то срочное?       - Да.       - Компьютер в комнате Эдди, он покажет.       - Спасибо.       Из динамика трубки доносятся тихие гудки, прежде чем раздается стандартное приветствие грубоватым голосом.       - Добрый день, Вы позвонили в участок полиции Сан-Франциско. Я детектив Гарри Линн. Чем я могу Вам помочь?       - Гарри, это Рикс. Ты у компьютера?       - Привет. Да, а что?       - Открой базу данных. Мне нужна фотография Лабеля Флавия, найди страховку, паспорт, водительские права, что угодно.       - Рикс, зачем это? Да и ты взял выходной.       - Найди её и отправь мне на почту.       - Хорошо, не бросай трубку.       - Не собирался.       - И объясни, что ты делаешь.       - Я проверяю кое-что, лучше не по телефону, это долго.       - Чёрт, подожди еще.       - Что такое?       - Не могу посмотреть его страховку, какой-то сбой на сервере.       - Открой права, так быстрее.       - Сейчас… здесь то же самое. Не могу загрузить.       - Может, проблема в твоём компьютере?       - Может быть, сейчас попробую на другом.       - Гарри, постарайся побыстрее.       - Где ты находишься?       - Всё потом.       - Рикс, здесь тоже ничего.       - Совсем?       - Совсем. Скорее всего, что-то с оптикой, вчера кто-то не мог открыть почту.       - Твою мать.       - Да что у тебя происходит?       - Гарри, я должен идти. Спасибо, я завтра объясню. До встречи.       - Хорошо, пока.       Мы с Дареей остаемся у Меган и Эдди на обед. Хозяйка этого дома всегда много и вкусно готовит, и со временем это не изменилось. Одиночество сказывается на них по-разному. Если Мег постоянно о чём-то говорит, пусть даже безэмоционально, то Эдди стал более закрытым. За всю нашу встречу он сказал мне буквально несколько слов, но искренне. Джейсон рассказывал, что ему иногда тяжело даётся быть среди людей. Поэтому, когда к ним заходили гости, он обычно отсутствовал, ссылаясь на срочные дела. Этими делами были встречи с немногочисленными друзьями, чтение книг или бренчание на гитаре на чердаке, потому что оттуда её не слышно. Возможно, он просто не любит гостей.       Мои старые знакомые и моя сестра нашли общий язык. Дарея всегда старается разбавить атмосферу, как бы плохо ни было ей самой, и это в ней подкупает. Даже молчаливый Эдди… увлечённо слушал наш разговор. Мы решили остаться до вечера, когда под моей ногой отошла доска на одной из ступеней. Не заняло много времени показать Эдди, как её правильно поставить на место и зафиксировать, он быстро схватывает. Мег сказала, что после смерти хозяина дом начал буквально разваливаться. Конечно, она вкладывала некий метафорический смысл, но на кухне протекал кран, а дверца тумбочки под телевизором не попадала в отведённый ей прямоугольник из-за расшатанных петель. Мы довольно быстро управились с этим, а потом Мег принесла настольные игры. Напряжение и неловкость от нашего внезапного приезда полностью исчезли.       Мы собрались уезжать, когда на город уже опускался розово-фиолетовый закат. Рядом с машиной меня ждала моя сестра, что-то записывая в блокноте Эдди. Наверное, обменивались электронными адресами.       - Извини, что мы так, на весь день.       - Я очень рада, что вы приехали. И мой сын тоже.       Мег обнимала себя за плечи, избегая смотреть на меня.       - Я могу приехать на следующей неделе?       - Да, конечно, в любой день.       - У тебя отпуск?       - Да.       Надеюсь, программисты исправят ситуацию с интернетом в участке. Или же мне придется съездить в университет Сан-Франциско, может быть, в архиве есть фотографии.       - Мег, почему ты тогда решила, что это из-за меня Джейсон… проводил время не только с девушками?       - Потому что я была глупой, Рикс.       - Нет, перестань. Я имею в виду, у него было что-то серьёзное с кем-то до нашей встречи?       - Девушки у него были и после встречи с тобой, но надолго не задерживались.       - А парни?       - Тоже.       - Ясно.       - Наверное, даже хорошо, что он не женился.       - Почему?       - Брак не гарантирует, что получится семья. А развод и раздел имущества… муторно всё это. Я бы не хотела этого для него.       - Может, он бы не развёлся.       - Нет, все они быстро ему надоедали, он не встретил того, кого смог бы полюбить. Вот этот последний парень продержался дольше всех.       - Ты так и не вспомнила имя?       - Нет.       Эдди идет к нам навстречу, помахав Дарее на прощание. Она машет ему в ответ, садясь в машину.       - Нам пора.       - Да. Приезжайте ещё, мы будем рады.       - Обязательно. До встречи!       - Пока.       Мы прибыли в Сан-Франциско, когда город уже покрыла ночь. Температура спала, дышать стало легче. Прохладный воздух проветривал салон, мимо проносились дома с включенным светом в окнах. Моя сестра рассматривает мой профиль, словно пытаясь считать мой настрой.       - Эдди похож на него чувством юмора.       - Джейсон воспитывал его много лет, неудивительно. Как ты?       - Наверное, в порядке. Насколько это возможно. Только как-то пустовато немного. А ты?       - Да, так же.       Я заглушаю двигатель у крыльца дома. Открывая дверь, моя сестра оборачивается, вопросительно глядя на меня.       - Ты идешь?       - Нет, я приеду чуть позже. Я недолго.       - Ты едешь на работу?       - Дари, участок уже закрыт, нет.       - Точно все в порядке?       - Всё хорошо, иди, я вернусь максимум через час, - я подкрепляю свои слова улыбкой, и вроде бы её волнение отступает.       - Хорошо.       Дарея исчезает за дверью подъезда. Я жду, пока загорится свет в квартире, прежде чем вновь завести машину.       Если бы сейчас меня спросили, что я делаю, я бы не смог дать точного ответа. Я не знаю, какова цель моей поездки, но я довольно быстро добрался до части города, где расположены особняки. Я паркуюсь напротив дома на другой стороне улицы, мою машину тускло освещает невысокий фонарь. Здесь веет более холодным и влажным воздухом от океана неподалеку.       Тишину вокруг разбивает только стрекотание сверчков. Я закуриваю впервые за день. Глубокий никотиновый вдох словно успокаивает горькое раздражение, которое, кажется, почти электризуется на кончиках пальцев. В гостиной Флавия горит свет, а сам он медленно прошел мимо окна. Он меня заметил.       Лабель выходит из дома не сразу, я успеваю докурить и выбросить фильтр от сигареты. Он в вечно расстегнутой светлой рубашке с закатанными рукавами, полы которой заправлены в тёмные свободные брюки. Или он недавно вернулся, или он даже дома носит более официальную одежду. Он одними кончиками пальцев держит широкий стакан почти за края, в котором плещется коричневая жидкость с кусками льда. Я выхожу из машины, когда он подходит ближе.       - Рикс, не ожидал тебя здесь увидеть. Тебя видно, кстати.       - Я не прятался.       Флавий делает небольшой глоток, и лёд гремит в его стакане. Он подходит совсем близко ко мне, поставив свой виски на крышу моей машины и опираясь рядом локтем.       - А раньше прятался? Ты просто на этом же месте встал.       Его бледные губы растягивает ехидная ухмылка, пока он фокусирует взгляд неестественно широких зрачков. У него воспалённые глаза, и он изредка шмыгает носом.       - Простудился?       Лабель запрокидывает голову, прикрыв глаза, и раскатисто смеётся.       - Остроумно.       Он широко улыбается, и я понимаю, что он ждёт, пока я объясню, зачем я приехал. Но только я не имею понятия, почему я здесь. Но внезапно нужные слова приходят в голову сами собой, и мне кажется необходимым донести их до него. Невероятно хочется сбить с него спесь.       - Я докажу, что это всё твоих рук дело. Это лишь вопрос времени. И, когда я тебя прижму, я буду лично присутствовать на твоей казни, - он прячет ровный ряд зубов, но не прекращает улыбаться одними губами, - буду смотреть, как ты будешь корчиться в предсмертных судорогах от инъекции, прикованный к тюремной кушетке. И тогда ты подумаешь обо всех, кого ты убил.       Я произнес это спокойно, моё тело не подало никаких признаков напряжения. Обстановка накалилась, но мне стало легче. Словно копившийся долгое время отравляющий гнев вышел наружу. Пока неизвестно, точно ли он убил моего друга, это не очевидно, как в убийствах Маклейн, Ясумото и Эйден. Но моя интуиция кричит мне, что Джейсон погиб именно от его руки. Скорее всего, уже невозможно доказать его вину в этом псевдосамоубийстве. Чтобы представить Флавия суду, мне достаточно собрать несколько весомых улик против него по нашумевшим делам. И я их найду.       Он выпрямляется, резко заключая меня в своеобразный плен из его рук, теперь лежащих на крыше моей машины. Он прижимается ко мне всем телом, прежде чем я чувствую их тяжестью на своих плечах. Ледяными пальцами одной руки он проникает в мои волосы на затылке, слегка царапая ногтями и сжимая. Холодным кончиком носа он медленно ведёт от основания моей шеи до уха, глубоко вдыхая. Моё тело превращается в один большой камень, каждая мышца перестаёт меня слушаться, но я чувствую, как расширяется его грудная клетка. Я словно в капкане, выбраться из которого стало резко выше моих сил. Флавий мажет влажными губами по мочке и линии челюсти и прижимается своей щекой к немного колючей моей, произнося где-то внизу диапазона своего голоса прямо мне в ухо:       - Не прижмёшь.