KCN

      Итак, сегодня тринадцатое августа девяноста третьего, пятница, четыре минуты десятого. Мой рабочий день официально закончился час назад. Ночь почти полностью спрятала Сан-Франциско от палящего солнца, старые пыльные деревья выдыхают от усталости на несколько часов. Нужно побыть в этом квартале еще немного, хотя бы пока во всех комнатах дома напротив не погаснет свет. Кубики льда в кофе давно растаяли от вечерней жары, и я делаю глоток воды со вкусом кофе.       Пейджер на ремне пищит о новом сообщении: «Сменю тебя в 11. Гарри». Я вздыхаю с облегчением, сегодня ночью у меня есть шанс поспать дольше пяти часов. Весь день я заполнял отчетные бумажки, монотонная работа выматывает сильнее погони, задержания, штурма или допроса. Мои глаза практически закрываются от налившейся тяжести, когда в одной из комнат с окном в пол включается свет.       Открывается дверь, и появляется высокий парень тридцати лет. Брюнет, короткая стрижка, серые глаза, бледная кожа, подтянутая фигура. Не женат, детей нет. Журналист. Его статьи публикуют ведущие новостные издания, потому что в них он прямо с мест происшествия описывает непонятно откуда известные ему подробности совершенных одним и тем же почерком убийств. Уже четырех за последние полгода. Своей осведомленностью он и привлек внимание полиции Сан-Франциско.       У него мокрые волосы, узкие бедра скрыты под белым полотенцем. Из пачки на журнальном столике возле окна он достает одну сигарету, быстро поджигая ее крохотным огоньком зажигалки с этого же стола. Приоткрывает створку огромного окна и… бросает полотенце с бедер на кровать позади себя. Вальяжно втягивает никотиновый дым, почти полностью выдыхая между стекол. Бегло осматривает доступную территорию дома и машины напротив соседей, в одной из которых я делаю еще один глоток кофейной воды, облизывая пересохшие губы. Повернувшись спиной к окну, начинает взглядом искать что-то в комнате. Видимо, не находит, или эта вещь не такая важная, поэтому запрокидывает голову, пальцами зачесывая волосы назад. Делает несколько шагов вдоль окна, разминая мышцы спины и плеч. Упираясь ладонями в поясницу, прогибается в спине. Тушит окурок в пепельнице на столике. Проходит в соседнюю комнату, медленно одевается. Темные брюки, обтягивающие бедра, но свободные к низу, белая рубашка. «Не нужно. Он уходит. Рикс», - отправляю Гарри.       Брюнет садится в свою черную Шевроле Камаро шестьдесят девятого года. Почти сразу я тоже поворачиваю ключ и отправляюсь за ним. Исходя из всего, что нам удалось выяснить за две недели непрерывного наблюдения, у него совершенно обычная скучная жизнь. Он просыпается рано утром, тридцать минут плавает в океане, берег которого в тридцати метрах от его дома, принимает душ, готовит себе завтрак. Питается, как типичный итальянец: в основном, овощи, фрукты, рыба, иногда устраивает себе вечера с пастой и вином. Больше овощей ест только Гарри, недавно севший на диету из-за гормонального сбоя, спровоцировавшего лишний вес и преждевременное облысение. Бóльшую часть дня четыре-пять дней в неделю журналист изучает разные книги и папки с бумагами, собирает материал для статей, посещает деловые встречи - работает. Раз в два-три дня вечерами заезжает к миссис Каван, одинокой шестидесятивосьмилетней женщине, живущей в таком же большом доме на соседней улице. Мы не нашли ни единой точки соприкосновения их судеб: ни общих родственников, ни друзей, ни знакомых. Они буквально просто живут в похожих домах неподалеку друг от друга. В прошлом Сьюзан Каван - психотерапевт. В настоящем - вдова, двое ее сыновей обзавелись женами и детьми и проживают в Нью-Йорке. Воссоединяются исключительно в День благодарения.       Иногда он посещает бары и клубы или частные вечеринки, обычно после того, как посвящает весь день копанию в важных бумажках, не вставая со стула и задымляя свой кабинет.       Теплый ветер заполняет салон машины, хочется покурить, принять душ и проспать до утра. В обилии кислорода собственное сердцебиение ощущается не так сильно. Уже через час будет прохладнее, а не уснуть за рулем по дороге домой - сложнее. Мы поворачиваем на Гири-стрит. Этот район оживает ночью. Здесь гремят бары и клубы, тротуары полны молодежи, разбивающейся на группы или держащиеся за руки парочки. Люди небольшим потоком вытекают из открытых дверей, их места в ночных заведениях занимают другие люди, и так продолжается вплоть до утра. Во время учебы в колледже меня здесь знал, наверное, каждый второй. Сейчас мне тридцать восемь, и каждый второй здесь старается сторониться меня, если замечает полицейский значок.       Журналист останавливается на обочине, я медленно паркуюсь на другой стороне дороги напротив какого-то клуба. Белая рубашка исчезает в дверях «Ампела». Вроде в том баре хорошее вино. И точно есть танцпол. Твою мать, почти половина десятого.       В «Ампеле» приглушенный неоновый свет от разноцветных вывесок, играет приятный энергичный синт-поп. Танцпол переполнен вчерашними подростками, а у бара есть несколько свободных мест, где я и замечаю журналиста.       - Добрый вечер, мистер Флавий. Меня зовут Ричард Остер, я детектив полиции Сан-Франциско, - я показываю ему жетон и сажусь на соседний стул.       Брюнет бегло обводит меня взглядом сверху вниз, снисходительно улыбается, глядя мне в глаза.       - Добрый вечер, Ричард.       Он обращается ко мне по имени, что немного пошатывает мой настрой на формальную беседу, но я не хочу заострять на этом внимание сейчас. Он беззастенчиво рассматривает мое лицо, словно мы близкие друзья, которые встретились после давней разлуки.       - У меня к вам несколько вопросов по поводу недавнего убийства Мэри Эйден.       - Как тебя зовут твои друзья?       Я медленно выдыхаю, кинув взгляд на его туфли. Темно-коричневые, аккуратные, у него узкая стопа. Кончиками пальцев он начинает медленно выводить круговые узоры по своему колену. А еще он не сводит глаз с моего лица.       - Мистер Флавий, ваши показания могут очень помочь нам в…       - Зови меня Лабель, - склоняет голову набок, - так как тебя называют друзья?       Я выдерживаю небольшую паузу, прежде чем вежливо прояснить ему ситуацию. Наверное, он замечает мою усталость, что абсолютно не играет мне на руку. Когда я собираюсь ответить, он снова перебивает меня:       - Я не люблю всю эту официальщину, использую ее только на работе. Я вырос в Италии, там чаще предпочитают имена. Да и атмосфера не располагает к формальной беседе, мне кажется.       Таким образом он снял с меня ярлык моей работы, пытается втереться в доверие. Разумеется, он знал, что понадобится полиции, когда выпускал свои статьи. Скорее всего, осознает ситуацию целиком. Я подыграю, если это поможет перейти к сути.       - Мои друзья зовут меня Рикс.       - Рикс…       Он словно пробует мое имя, словно перекатывает леденец на языке, чтобы выяснить, нравится ли ему вкус. Широко улыбается, протягивая мне ладонь.       - Мне очень приятно, Рикс.       Я отвечаю на рукопожатие. У него сухая, теплая ладонь, длинные аккуратные пальцы, несколько родинок на запястье. Этот жест длится дольше, чем того требует даже личный разговор. Я замечаю, что у него красивая улыбка, обрамленная ямочками на щеках. Зрачки слегка расширены при таком слабом освещении. Наверно, такая подача себя ему очень помогает в журналистском деле.       - И мне очень приятно… Лабель, - я сдержанно улыбаюсь в ответ. Моя реакция ему понравилась.       Он отпускает мою руку, располагая свою на барной стойке. Его белоснежная рубашка и бледная кожа красиво выделяются на темном дереве крепкой столешницы, этот бар ему определенно идет. Его пальцы буквально в нескольких сантиметрах от моего локтя. При желании он может дотронуться до меня, что меня немного, честно говоря, отвлекает. Этому парню будто вообще незнакомо понятие личных границ в общении, или он отличный манипулятор.       - Я думаю, что уже помог вам в вашем расследовании.       Я вскидываю брови, он впервые отводит взгляд, теперь рассматривая мое плечо.       - Я имею в виду, что все, что мне известно, я описал в своей статье, которую вы, очевидно, прочли.       Он знает, что мы обязаны взять его официальные показания в качестве свидетеля. Но, если бы не его статьи с подробностями убийств, мы бы не следили за ним две недели перед этим. Сейчас мне нужно лишь задать несколько наиболее общих вопросов, для всех остальных он приедет в участок.       - Рикс, я могу угостить тебя чем-нибудь? Здесь вкусное вино и неплохой виски.       Своим локтем я чувствую кончик его указательного пальца. Он неторопливо проводит по одной и той же короткой линии на моей рубашке, добродушно улыбаясь. Эта хитрость, псевдо-неловко спрятанная под милым флиртом, заставляет меня улыбнуться в ответ.       - Нет, благодарю. Я за рулем. Как давно ты был знаком с мисс Эйден?       Он обводит взглядом людей позади меня, вспоминая тот день.       - Я познакомился с ней уже на вечеринке, - ответил коротко, ровно на поставленный вопрос, ни больше ни меньше.       - В статье ты описываешь некоторые подробности ее жизни, откуда тебе известно о них?       - Она липла ко мне весь вечер, хотела познакомиться с тем самым журналистом, который так внезапно оказался востребован. Рассказывала о себе, постоянно была среди тех, с кем я разговаривал, - он повернулся лицом к неоновым вывескам, намекая, что эти вопросы его утомляют.       - Какой у нее был к тебе интерес?       Он резко взглянул мне прямо в глаза, заставляя меня стушеваться. Я старался не подавать вида, что он как-то влияет на меня. Мне немного неловко, но не настолько, чтобы моментально выдать себя. Он слабо улыбнулся, подержав паузу.       - Корыстный, конечно. Позже я узнал, что она владеет детективным агентством.       - Она задавала вопросы об убийствах?       - Она делала вид, что спрашивает о них будто невзначай, что это не главная цель ее общения со мной. Поняла, что не интересует меня, а потом ее убили.       - Как ты узнал об этом?       - Пошел на крики. Не хочешь потанцевать?       Резкая смена темы разговора заставляет меня обратить внимание, что музыка сменилась на более спокойную. Он приглашает меня на танец, слегка наклонившись ко мне. Мое обоняние улавливает свежий запах его парфюма, приятный аромат, ненавязчивый. Он ведет себя, будто ему плевать на причину моего нахождения здесь. Есть в нем что-то… притягивающее и настораживающее одновременно.       - Нет, не хочу. Ты хочешь на танцпол, Лабель?       - Да, я за этим и приехал, - он поправляет волосы, вьющиеся на концах, и не скрывает веселую улыбку.       - А что ты делаешь у бара? Ты ведь даже ничего не заказал.       Он проводит пальцами по столешнице, словно давая мне время на раздумья о том, действительно ли я хочу узнать ответ.       - Ты ведь хотел поговорить со мной, Рикс.       Он знал, что я еду за ним. Я и не особо пытался скрыться, но видел ли он меня у своего дома, ведь моя машина была там, куда не достает свет фонаря? Если видел, то полотенце… Я усмехаюсь, отводя взгляд. Людей в баре стало еще больше, среди танцующих не только те, кому слегка за двадцать. Возможно, ему все же удастся подцепить кого-нибудь.       - Не буду больше задерживать, - я поднимаюсь со стула.       - Я провожу.       Он выходит следом за мной. Стало действительно прохладнее, духота ушла, однако теперь… хотелось дождя. Холодного, проливного, чтобы ручьи отмыли от пыли асфальт.       - Ты устал.       Это был не вопрос. Я останавливаюсь, выуживая из кармана брюк пачку сигарет. Достаю одну, затем протягиваю Флавию. Он не отказывается.       - Спасибо.       Он закрывает мою руку своей, когда я чиркаю зажигалкой, поднося огонь ближе к нему. Но ветра нет.       - Трудный день?       Я усмехаюсь, вспоминая, чем я занимался сегодня. Он рассматривает мое лицо сквозь дым.       - Нет, не трудный, - выдыхаю вниз между нами, - тебе нужно будет завтра приехать к нам в участок, дать официальные показания.       Он делает шаг в мою сторону, облизывает губы и вытягивает их, когда выпускает дым в сторону.       - Хорошо.       - Я заеду в пять.       - Хорошо, - улыбается, - буду готов к этому времени.       «Ответственно», - хотелось сказать мне. Я тушу окурок и выбрасываю в урну.       - Приятного вечера, - прощаюсь чуть тише и иду к своей машине.       - И тебе.       Я разворачиваюсь, когда он окликает меня:       - Рикс!       - Да?       - Я очень рад знакомству, - растягивает губы в широкой улыбке, склоняя голову набок, как в баре минутами ранее.       - Я тоже.       Конечно, очень спорно, что ему понравилось знакомство с копом, который пригласил его на допрос, но кто знает, может, он просто очень вежливый. Или хочет сбить с толку.       Весь разговор занял буквально пятнадцать минут, но за это короткое время он смог активировать, наверное, всю мою психологическую защиту. Он… интересный, однако у меня сильное предчувствие, что завтра он покажет истинное лицо. Ведь вряд ли он не понимает, в качестве кого будет допрошен.