последний огонь погас.

      Все было словно в тумане. Хотя нет, туман имеет вид неопределенности, когда неясно будущее и с трудом можно разглядеть что-то на расстоянии вытянутой руки. Таким образом вряд ли можно было бы описать то, что испытывала Эмико. В ней не было ничего. С каждым мгновением жизнь уходила из нее, норовя покинуть тело бедной маленькой лисички.       Глаза закрылись слишком быстро и лисица могла поклясться, что помнила, как издала свой последний вздох.       Оттого еще страннее было открыть глаза в каком-то невероятном месте. Свет больно резал глаза. Девушка еще даже не успела открыть их, как захотелось вновь погрузится в приятное, темное забвение. Однако этому было не суждено исполниться, ведь Эмико уловила резкий, неприятный запах. Он был настолько неприятен, что девушка невольно поморщилась. Словно этого было мало, ей вновь сунули под нос что-то горько пахнущее. Эмико недовольно поморщилась. Она, наконец, распахнула глаза и хотела бы сесть, однако ее живот пронзила острая боль. В след за этим кто-то уложил ее обратно на постель.       — Кто вы?.. — Эмико не успела договорить. Чужой палец приложили к ее губам, побуждая молчать.       Если бы не боль, что пронзала ее тело, девушка бы продолжила возмущаться, но сейчас на это вовсе не было сил.       — Госпожа попросила разбудить Вас, когда Вам станет лучше. Она вам все и расскажет.       Больше, девушка выглядящая, как служанка благородной Госпожи, ничего не сказала. Да и Эмико сама ничего не была готова говорить. Она успела лишь быстро оценить внешний вид девушки. Сил не было ни на что. В голове был вихрь эмоций, чувств. Среди них не нашлось места для вопросов. Эмико пыталась вспомнить, что было последнее. Кого или что она видела? Все, к чему вновь и вновь возвращалась ее память — черные глаза. Такие холодные, страшные, пугающие, нежные, нужные.       — Кадзу… — тихо проговорила Эмико, все глубже погружаясь в свои воспоминания.       Девушка перед ней была не многим старше самой Эмико. Во всяком случае по голосу. Перед глазами все плыло и рассмотреть точеные, благородные черты лица было практически невозможно. Разве что, даже под красивым, дорогим кимоно фиолетового цвета с вышитыми на нем золотыми нитями ирисами, виднелись лисьи хвосты, как и у самой Эмико. Разница, разве что, была в том, что у этой девушки их было три.       — Его здесь нет, — красивая девушка присела рядом с лисицей, — думаю, нужно представиться. Меня зовут Мэй Хаттори. Твое имя мне известно, Кадзу его назвал, когда привез сюда.       — Мэй Хаттори… — прошептала Эмико, понимая кто перед ней, — это ведь ты написала ему то письмо. Когда он... — девушка осеклась. Глаза все еще больно резал дневной свет, от чего она недовольно поморщилась.       Мэй молча махнула головой. Лисица вновь попробовала встать, но боль не дала ей подняться, как бы она не старалась. Девушка провела рукой по своим волосам, коснулась лисьего уха. Потеряла контроль. Оставалось радоваться тому, что хотя бы руки были человеческими, а не лисьими лапами.       — С ним ведь все хорошо? — Эмико сжала ладонь императрицы. Пожалуй, это была единственная возможность хоть как-то выразить свое беспокойство за мужчину, которого так отчаянно старалась спасти.       — Да. Прийти не сможет. Сейчас не сможет. Слишком далеко находится от столицы, но я послала ему весточку, что с тобой все в порядке. Уже в порядке.       Чем дольше девушка была в сознании, тем больше начинала понимать, что происходит. Ее воспоминания медленно, но верно возвращались. А вместе с ними возвращалось и чувство боли.              Сразу это не чувствовалось, однако гуляя по своим воспоминаниям,      Эмико чувствовала боль. Вспоминала отрывки разговоров, но, кажется, в них сквозил только голос Кадзу.       «Чонган мертв. Другого лекаря у нас нет. Я проведу несколько дней в пути, но там ей точно помогут.»       Последнее воспоминание — его прикосновение. Он прикасался к ней и раньше. Мимолетно, заботливо, нежно. Впервые за все время Кадзу касался ее так, словно она была фарфоровая. Такой трепет коснулся и самого сердца лисицы, а в след за ним, поцелуй. Он едва ли коснулся даже краешка ее губ, но от воспоминания перехватило дыхание. Мужчина сделал это не по ее просьбе. Просто потому что так захотел, понял, что ей это нужно.       — Что ты хотела от меня? — взгляд лисицы пробежался по лицу Мэй, — хотя нет. Вижу. Тебе интересно кто я такая. Интересно почему не называю тебя Госпожой, ведь так?       Выражение лица императрицы не изменилось. Разве что, на лице появилась лёгкая улыбка, которой прежде не было на лице.       — Вижу тебя. Пусть и хвостов у тебя побольше. Хитрая, прямо как и я, — лисица довольно засмеялась, но быстро осеклась, вновь почувствовав боль, — Про тебя много историй ходит. Лисенок, что жизнь прожил в человеческом теле. А я всю жизнь бегала с хвостом. После истории с этим гадким ёкаем, что лис убивал, думала и вовсе остаться, как есть. Пропитание найти можно. Мало ли деревенщин ходит в лес. Кто за ягодами, кто за кем-то по-шустрее да опаснее. Глупцы. Наверное, им матери не говорили, что в лес не стоит ходить. Ёкаев много, — Эмико улыбнулась, убрав ладонь от Мэй, — Среди ёкаев порядки другие. Это вы здесь Господа и Госпожи. У нас все просто. Если мужчину нужно подчинить воли своей — можно хоть сёгуна назвать. А ты лиса. С тобой эти ласки разве нужны?       — А Кадзу? — в этот раз голос императрицы звучал тише прежнего.       — Я люблю его, — так же робко призналась Эмико, — С ним все иначе. Мне не хочется его… Ранить. Так тоскливо без него. Почему-то и он решил меня привезти сюда.       Эмико согласно махнула головой. Она коснулась своих лисьих ушей и через мгновение от них не осталось и следа.       — Кадзу много лет был один. Он редко писал мне о том, что происходило в деревне. И я ему тоже. О встрече и вовсе речи никогда не шло. А потом с тобой случилась беда и он не размышляя долго, привез тебя сюда. Может это чувство и нельзя назвать любовью, такие слова Кадзу не стал бы говорить за зря, но ты дорога ему. Чтобы это не значило.       Мэй потерла ладони, после чего взялась за трость. Эмико отметила, что она была украшена множеством драгоценных камней, золотой поталью. Все под стать императрице.       — Спасибо, — девушка приложила ладонь к ране, — За помощь и за этот разговор.       Императрица лишь махнула головой. Эмико осталась одна, а впереди ее ждало самое важное — встреча с тем, кто украл ее сердце.