Буревестник

— Птица-гром, Джастин! Он едва успел пригладить перед зеркалом свои чёрные, уже прилично отросшие вихры и натянуть рубашку и штаны, когда Поппи влетела в его комнату, словно на крыльях. — Извини, что не постучала, — она смутилась. — Хотела скорее тебе сказать! Птица-гром! Вот кого мы будем искать. — Они разве здесь водятся? — с недоверием откликнулся он сонным голосом. Спалось ему сегодня снова нехорошо. — Я думал, они только в Северной Америке, либо в каких-то питомниках… — В том и дело. Неизвестно, как она здесь оказалась. Возможно, её привезли браконьеры, а потом она смогла улететь. Бабушка и мистер Форфанг собираются это выяснить, а может, даже, если повезёт, поймать её. Ладно, я побегу, пока бабушка меня не увидела, — они хихикнула и выскочила на улицу. Он жил у Свитингов уже три недели. Миссис Свитинг, пожилая, но бесконечно энергичная волшебница, выделила ему целый отдельный летний домик в саду. Она относилась к Джастину как к родному, но строго контролировала, чтобы они с Поппи не засиживались допоздна, и чтобы она без стука не приходила к нему слишком рано утром. Волшебники в основной своей массе не были настолько строгих нравов, как набожные магглы или помешанные на чистоте крове древние семейства, но всё же юным леди и джентльменам стоило соблюдать приличия. За это время они успели втроём трансгрессировать в один из лесов на севере Англии и понаблюдать за авгуреями, периодически поплотнее прижимая в ушах затычки. Попытались выследить кельпи в озере Лох-Катрин — Поппи уверяла, что видела мелькнувшую под водой длинную зелёную гриву. Теперь, значит, птица-гром. Скучать Джастину не приходилось, и днём он отвлекался от тревожащих мыслей. Последние пару дней перед каникулами в Хогвартсе у него прошли не лучшим образом. Настроение не улучшилось, даже когда Слизерин забрал Кубок школы. Оминис после их посиделок в Выручай-комнате почему-то будто бы начал его избегать. Сам разговоров с ним не заводил, на вопросы отвечал — вежливо, в своей обычной манере — но отстранённо. Какого чёрта, они ведь так хорошо проводили время! Чем Джастин мог его разозлить? Именем для фестрала? Так Оминис ведь сказал, что он не против! Он ведь даже принял тот факт, что Джастин пользовался Непростительными… Вдруг теперь пересмотрел своё мнение? Но Джастин ведь не сможет вернуться в прошлое, чтобы швырнуть в спятившего гоблина, с которым ему пришлось сражаться лицом к лицу, Петрификусом Тоталусом вместо Авады. Гоблину, который с лёгкостью отбивал все его заклинания волшебной палочкой покойной жены профессора Фигга. И убил Фигга из этой же самой палочки. Никто не вправе судить Джастина за это, в том числе Оминис. Кошмары донимали его постоянно. — Мы отправляемся послезавтра на рассвете, — торжественно объявила ему Поппи за завтраком, отвлекая от мрачный мыслей и травмирующих психику воспоминаний. Она обеспокоенно заглянула ему в глаза, но расспрашивать не стала. Решила попробовать занять его голову чем-то другим. За это в том числе Джастин её и любил. — Форфанг — это тот, который написал книгу про оборотней? Теперь он заинтересовался птицами? — спросил он. — Я думаю, он уже успел насмотреться на оборотней, а вот птицу-гром не каждый день увидишь. — А кто ещё будет? — Чарльз Риджбит и Джон Скамандер из отдела регулирования магических популяций. — Я о них не слышал. — Они довольно известные магозоологи. Кстати, Скамандер — анимаг. Джастин заинтересовался. Из анимагов он был знаком только с Натсай, да и то никогда не видел её в зверином облике. — А в кого он превращается? — В орла. Я слышала, он очень много времени проводит в анимагической форме. Чуть ли не больше, чем в человеческой. Ну… В общем, ты сам поймёшь, почему. Поппи вдруг загадочно улыбнулась и добавила: — А ещё бабушка сказала, что мы встретимся со Скамандером и остальными недалеко от Литтл-Хэнглтона. Последнюю фразу она произнесла так, будто этот факт должен Джастину о чём-то сказать. Джастин хотел было переспросить, но тут на кухню крошечным ураганом влетела миссис Свитинг. Она была такой же миниатюрной, как Поппи, но при этом ухитрялась занимать всё пространство, в котором находится, словно оккамий. — Ребята, я в Косой переулок, нужно кучу всего докупить, — она достала их кухонного шкафчика печенье и поставила перед ними на стол, затем снова подлетела к шкафчику, пересчитала какие-то склянки, мимоходом стряхнула ладонью пыль с камина. — Припасы, зелья, летучий порох… Достаньте палатку с чердака, нужно почистить её заранее, надеюсь, крысы ничего не попортили. После завтрака бабушки и след простыл, а Джастин и Поппи полезли на чердак, своим неожиданным вторжением напугав семейную сову Афину. — Так вот, Литтл-Хэнглтон, — Поппи деликатно кашлянула, возвращаясь к прошлой теме разговора. — Это какое-то необычно место? Понятия не имею, где это. — Ты что! Там ведь неподалёку живут Гонты. Ты не знал? Джастин поднял голову и ударился головой о балку крыши. Афина сердито заухала и улетела на другой конец чердака. — Джастин! Сильно больно? Нужно приложить что-нибудь холодное! — забеспокоилась Поппи. — Нет-нет, ничего. Не больно. Где же ваша палатка… Что там ты говорила? — А, я просто подумала, почему бы нам не позвать с собой Оминиса? Я не уверена в том, что его интересует магозоология, но… — Да… Да, можно его позвать, почему бы и нет? Мне кажется, ему нравятся животные. Я водил его к фестралам. Ему понравилось. Поппи хитро улыбнулась. Чего это она? Джастин был уверен, что жеребёнка по имени он при ней не называл. Ей вообще не нравились, как он называл фестралов, она говорила, что звучит ужасно. Предлагала дать им более милые имена, но Джастин отказывался. — Тогда, наверное, стоит отправить ему письмо. Возьми Афину. Правда, придется её как-то приманить, кажется, она на нас обижена… Среди кучи ящиков, сундуков, хлама и совиного помёта палатка наконец отыскалась. Поппи отправила его писать письмо, заверив, что с чисткой справится и сама. В своей комнате Джастин принялся страдать над пергаментом. Чёрт, это действительно он несколько месяцев назад доставил драконихе прямо в лапы её яйцо, рискуя превратиться запечённую утку? Сейчас он просто жалок. Джастин разозлился и сам на себя, и на Оминиса за то, что он такой холодный и равнодушный. Ладно, он напишет ему письмо. В конце концов, это никого ни к чему не обязывает. Дорогой Оминис! Джастин поморщился и зачеркнул слово «дорогой». Надеюсь, у тебя всё нормально и дома тебя не сильно достают. Звучит по-дурацки. Наверняка ведь достают. Судя по тому, что Джастин слышал, старший братец у Оминиса точно больной на голову. Да и родители вряд ли лучше. Кому может прийти в голову отрабатывать Круциатус на магглах и заставлять ребёнка делать то же самое? Да ещё и накладывать Непростительное на него самого. Неудивительно, что каникулы он предпочитал проводить в Фелдкрофте у Сэллоу. Мы собираемся в магозоологическую экспедицию. Будем выслеживать птицу-гром, которая невесть как прилетела в наши края из Северной Америки. В последний раз её видели недалеко от места, где ты живёшь — вот оттуда мы и начнём экспедицию. Не хочешь присоединиться? Кажется, звучит неплохо. Если ты согласен, предлагаю послезавтра на рассвете встретиться возле паба в Литтл-Хэнглтоне. С нами будут маги из Министерства, так что никаких эксцессов возникнуть не должно. Как будто Джастин сам не ходячий эксцесс. Пожалуйста, отправь ответ с этой же совой. Буду ждать. Последнюю фразу зачеркнуть. Джастин. Конечно же без «твой». Он ещё раз переписал письмо на новом свитке, привязал к лапе Афины, которая от нетерпения поклёвывала его плечо, и выпустил её из окна. А потом долго-долго смотрел ей вслед. И на что он вообще надеется? Как только Оминису исполнится семнадцать, его родители наверняка организуют ему помолвку с какой-нибудь знатной чистокровной леди. А может, и не будут дожидаться совершеннолетия. А Джастин так и останется один на один со своей странностью, как это окрестил Себастьян. Да нет, Оминис не похож на человека, который согласится жениться по наставлению семьи, правда ведь? Джастин вернулся к Поппи — та уже успела очистить палатку от паутины и пыли. — Смотри, на неё наложено заклятие незримого расширения. Не настолько сильное, конечно, как то, что было на палатке браконьеров, где они держали дракона. Но сможем вполне удобно разместиться, — сказала она. Он заглянул в палатку, но мысли его были далеко. Деликатная Поппи всё же не выдержала и спросила, что с ним случилось. Джастин ответил, что всё в порядке. Просто не выспался. Интересно, как бы отреагировала Поппи, увидев, как он кого-нибудь хладнокровно убивает? Она бы укоряла его, говоря, что ему следовало бы обезоружить противника? Но древняя магия не обезоруживает. Она слишком мощная. Иногда Джастину казалось, что она вот-вот разорвёт его изнутри. Его тело слишком хрупкое, чтобы её вместить. Чтобы отвлечься, он попросил Поппи подстричь его. Она умела аккуратно стричь пушишек, так что, наверное, и с его причёской справится. Пришлось поискать табуретку пониже — когда он сел на обычную, его подруге всё равно было слишком высоко и неудобно. Разница в росте у них была приличная. — Почему ты растёшь, а я нет? — с лёгкой обидой в голосе протянула она. — Тебя это беспокоит? По-моему, тебе так идёт. — Ага, особенно когда меня путают со второкурсницей. Ночью ему приснился очередной кошмар. Во сне профессор Фигг укоризненно смотрел на него мёртвыми глазами и говорил, что он, Джастин, мог его спасти. Джастин пытался ответить, что он всего лишь студент, который год назад ничего не знал о волшебном мире, Хогвартсе и древней магии, он сделал всё что мог, и вообще Хранители со своими испытаниями — те ещё садисты. Чего только стоят гигантские заколдованные доспехи, которые так и норовили снести ему голову небрежным взмахом меча. Фигг отвечал, что Джастин будет разрушать всё, к чему прикоснётся, его магия никогда не будет направлена на созидание. Всё вокруг… И всех вокруг. Его дар не несёт свет, он притягивает тьму. Джастин вскочил на своём пружинистом поскрипывающем диване и вгляделся в окружавшую его темноту. Нет, это был сон, и в комнате он совершенно один. За окном недавно закончился дождь, Джастин выглянул на улицу и вдохнул запах свежести. Улыбнулся, вспомнив, как учил Оминиса варить Грозовой отвар. Афина спикировала на подоконник откуда-то из темноты с привязанным к лапе письмом.