Таң

Очередное комсомольское собрание не обещало быть хоть сколь-нибудь интересным. Снова будут затирать про коммунизм, всесильное, ибо верное, учение Маркса и пользу труда для общества. И это притом, что на дворе уже в полную силу бушевала Перестройка, всё больше приобретавшая черты реставрации капитализма. Комсомол, как и КПСС в целом, всё больше выглядел пережитком прошлого. Вот и Марат не вполне понимал, зачем ему нужен комсомольский билет. Да, он почувствовал некоторую пустоту после того, как его отшили. Да, он возненавидел уличные группировки после всего того, что случилось в последние дни. И он немного надеялся, что тут ему помогут. Но в итоге единственное, что он получил — возможность отомстить тому уроду Колику. Ну, и регулярную говорильню, куда без неё? Смысла последнего же он не улавливал. Он направлялся по коридору школы в сторону актового зала, где и должно было состояться собрание. Путь лежал мимо кабинета директора. И когда Марат подходил к нему, он заметил рядом какую-то подозрительно знакомую ему женщину. Приглядевшись, он осознал: это же мать Айгуль! Что ей могло понадобиться в школе? Возможно, забрать какие-то документы или оформить, подписать бумаги, касающиеся дочери, — кто эту бюрократию знает? Женщина зашла в кабинет. Когда дверь захлопнулась, Марат прислонил ухо к двери в надежде подслушать, что там происходит. Здание школы было довольно старым, ещё сталинских времён, и двери внутри былы плотными и массивными, однако обрывки разговора парню удалось расслышать: — …Посреди учебного года это будет довольно тяжело, — мягким голосом объясняла женщина, — но выбора у нас нет, дочь хотела бы… — Я Вас понимаю… Их сейчас найду, там всё, что необходимо… — Послышался более строгий и низкий женский голос Парень отстранился от двери, пока его не спалили за прослушкой, и начал думать, что же может так долго обсуждаться внутри? «Посреди учебного года это будет довольно тяжело,» — неужели речь о похоронах? Но нет, в Казани не принято так с этим делом затягивать: времени вон сколько уже прошло. Может затянули из-за каких-то серьёзных обстоятельств? Возможно, вскрытие проводилось, но тоже не ясно, зачем — очевидно же, что самоубийство. Ворох мыслей заполнил голову Суворова. Конечно он наивно продолжал в глубине души верить в хороший исход, а потому и не переставал с интересом наблюдать за подозрительными (на его взгляд) событиями. Но вечно он возвращался к одному вопросу: если на самом деле Айгуль жива и находится в коме, или, может, её успели остановить, увезти куда-то, то почему хотя бы даже Ильдар не сообщил ему об этом? Хотя, конечно, он знал ответ. Пока у Марата не было оснований для более серьёзного выяснения. Всё же пока все факты указывали лишь на то, что парню необходима вера в хорошее. Пока он не готов смириться со своей судьбой и продолжать жить дальше, привыкая к своему новому статусу и обязанностям. От раздумий Марата отвлекает Коневич, который подошёл к нему с какой-то девушкой. Выглядела она довольно непримечательно: длинные шатеновые волосы, заплетённые в хвост, округлое лицо, одета она была в белую блузку, синий пиджак и синюю же юбку. Он её не знал — а, быть может, просто не обращал внимания ранее. — Вот, Марат, вижу, не вспомнил, познакомься, — начал говорить он, — это Роза. Примерная комсомолка, образец для подражания. Она и будет с тобой заниматься, чтобы ты тоже соответствовал. — Привет, — произнесла она ровно, протянув парню руку. Он осторожно протянул ей руку в ответ. Кажется, эта Роза подалась к нему немного ближе. Но, скорее всего, показалось. После этого втроём они направились на собрание, которое вот-вот должно было начаться. *** Комсомольцы заняли свои места, и собрание началось. Роза подсела к Марату, но тот не обращал внимания на окружающую обстановку. Он продолжал обдумывать странности, сопряжённые со смертью Айгуль и смерть любимого, хоть и разочаровавшего его, брата Вовы. Так что он до поры до времени не обращал внимания на то, как девушка взяла его руку и положила к себе на колени. Роза же улыбалась, при этом стараясь делать вид, что ничего не происходит, и она внимательно слушает монотонную речь очередного докладчика. Наконец, парень заметил это и одёрнул руку. — Что ты делаешь? — прошипел он. — Слушаю речь, — невозмутимо ответила она. — А рука моя тебе зачем? — Ой, извини, я случайно взяла… Марат хотел по привычке ответить «пацаны не извиняются», но одёрнул себя — тут это никаким боком не уместно. Во-первых, она девушка, а во-вторых, тут не двор. Не поймёт ещё, начнёт возмущаться. А ему лишнего внимания тут не хотелось. После собрания, на выходе Роза внезапно выцепила парня за рукав рубашки и обратилась к нему: — Может, пройдёмся вместе до моего дома? Для него это стало полной неожиданностью. Он не имел никакого желания прогуливаться с «левой» девушкой. — Да, знаешь, у меня дела… — То есть, комсомолец оставит женщину одну идти до дома? А вдруг меня украдут и изнасилуют?! Тут же группировки всякие… Тут девушка, не осознавая этого, задела Марата за больное. Изнасилование… Он уже не уберёг одну девочку, причём самую дорогую ему. А тут эта пристает… Тем временем, она перекрыла собой проход. — Либо мы идём вместе — либо я никуда не пойду! «Вот зараза, что ты прицепилась ко мне?» — подумал Марат. Но решил, что проще будет проводить, нежели препираться, чтобы потом выслушивать нотации. Один раз же? Может, действительно боится: к Айгуль тоже сначала на машине подъезжали… — Ладно — ответил он без какого-либо энтузиазма. Идя по улице, Суворов продолжал думать о своём, а тут ещё вчерашние побои дали о себе знать ноющей болью. Он конечно держался, не в первый раз такое, но всё же обстоятельство неприятное. Марата также вообще не интересовала болтовня Розы, рассказывавшей о своей жизни комсомольской. Там она всем всегда помогала, задания выполняла и перевыполняла, говорила идеологически выверено. В общем, идеальная комсомолка! — Ой, посмотри сюда! — внезапно воскликнула Роза. Марат отвлёкся от своих мыслей и обратил свой взор в сторону, куда показала девушка. Там какой-то пацан шакалил ребенка, пацан на вид сам-то лет 12, но и такое бывает. Раньше он конечно посчитал бы это обычным делом, а сейчас уже иной взгляд был на такие ситуации. — Надо помочь! — с этими словами комсомолка побежала к ним. Марату ничего не оставалось, как последовать за ней. — Зачем ты это делаешь? — начала вопрошать она парню. — Он мне задолжал денег. Не лезь в пацанские разборки! — Я ничего не должен… — попытался влезть мальчик. — Я сказал «должен», значит гони бабло! — угрожающим голосом ответил пацан и уже замахнулся. На Розу он даже не обращал внимания. — А ну отъебись от него! — крикнул подошедший Суворов нарочито «пацанским» голосом. — А ты кто такой? Чушпан? — с вызовом ответил тот, — Проваливай, пока не получил в рожу! — Мы ещё посмотрим, кто тут получит! С этими словами он заехал наглецу в ухмыляющееся лицо. Тот не ожидал этого и упал на землю. Мальчик поспешил сбежать, лишь крикнув «спасибо». Марат же опустился к побитому и сказал ему: — Делом займись, а не до мальцов доебывайся. Тебе же полезнее будет. Понял меня? — Понял, понял… — промямлил парень, держась за щеку. Ему было очень больно. Когда комсомольцы немного отошли, девушка похвалила его. Ему показалось, что похвала прозвучала слишком уж эмоционально, если учесть, что он должен был вмешаться. У подъезда парня ждала новая неприятность. Когда Марат протянул руку на прощание, Роза в ответ накинулась на него и заключила в объятия. Выбора, в общем-то, и не оставалось — вырваться у парня при всём желании не удалось. Но самое странное произошло дальше — Роза внезапно поцеловала его в щеку: — Ты такой сильный и мужественный, — произнесла она тоном… заигрывающим? — Пока. И на этом она убежала в глубь подъезда. Что это всё вообще было такое?! Они с Розой знакомы максимум два часа, а та уже лезет обниматься и целоваться? Неужели она уже влюбилась в него? Так быстро? В любом случае, это невзаимно — сердце Марата на все сто процентов занято Айгуль. И то, что она мертва, не мешало чувству. Единственная проблема — ему придётся и впредь какое-то время взаимодействовать с этой наглой девицей. Сплюнув на руку и протерев пострадавшую щёку, Суворов поспешил к себе домой. Он старался поскорее забыть о случившемся сегодня. *** Спустя пару дней комсомольский отряд, к которому принадлежал Марат, решил пойти в баню. Сам он воспринял это как возможность хотя бы немного расслабиться и отвлечься от непрерывных дум и переживаний, к тому же живот уже почти не болел (хотя это конечно не избавило его от фиолетово-синих следов), потому и согласился. Вместе с тем в баню пошла и Роза. Она оказалась единственной девушкой в группе. Остальные — кто отказался, сославшись на важные дела, кто просто не захотел. Тем не менее, этого было достаточно, чтобы встал вопрос о порядке посещения парной. — Что, сначала она будет одна нас всех ждать, а потом мы будем её ждать? — сказал один из парней, — Пойдёт с нами, всё равно все в полотенцах будем. Роза согласилась, а всем остальным было по большей части безразлично. Марату тоже — он хотел поскорее попариться и уйти отсюда, в идеале — расслабленным. Однако, проблемы начались сразу после захода в парную. Сначала, когда Марат занял своё место на лавке, девушка подсела к нему. Он попытался отсесть, но та снова за ним. А дальше место было занято другими комсомольцами. Проклиная тот день, когда Коневич свёл его с Розой, он уселся и принялся греться. Спустя пару минут он осознал, что кто-то ему залез под полотенце и начал поглаживать по бедру. Рука была по ощущениям женская. А значит, подозреваемая была одна. — Можешь так не делать, пожалуйста, — наклонился он к ней и шепнул. — Ой, ладно тебе, хорошо же сидим — улыбнулась ему комсомолка. Но руку всё же убрала. Только чтобы спустя ещё минуту начать поглаживать его по спине, рассказывая остальным какую-то историю. Марат отвёл руку, выиграв ещё минуту покоя. Но Роза не оставляла периодические попытки его хоть где-нибудь потрогать, погладить, приобнять. Если бы парень следил за её взглядом, то заметил бы, что она поглядывает куда-то между ног совсем не безразличным взглядом, видимо, надеясь на что-то. Когда отряд уже почти весь вышел, девушка крикнула им: — Подождите нас с Маратиком! Тот удивился. Во-первых, самому такому повороту событий: он-то не предполагал задерживаться — а во-вторых, тем, как его назвала девушка. Ласково. Так его могла назвать мать. Или же любимая девушка. С редкими женщинами он был так близок. Роза же таковой не была и не могла быть, ибо он по-прежнему любил Айгуль. — Да я иду, не буду тебе мешать, напарился я уже, в бассейне поплаваю со всеми. Но, как оказалось, Роза уже закрыла дверь и начала на него хищно наступать. — Знаешь, Маратик… я вот как только тебя встретила в первый раз, так сразу поняла, что ты другой и от наших парней отличаешься. Ты такой мужественный, уверенный, сильный… Комсомолец присел на скамейку от неожиданности. Девушка же продолжала свою атаку. — К тому же, мне кажется, что за твою мужественную сдержанность тебе полагается не просто «спасибо». А мы с тобой… как раз наедине остались… С этими словами Роза скинула с себя полотенце. Естественно, под ним ничего не было. Комсомолка предстала перед парнем абсолютно голая. Но Суворов лишь ошарашенно смотрел ей в глаза. Пару секунд спустя он всё же отошёл от шока (хотя какого шока — на лице был непередаваемый ахуй) и быстро пробежался взглядом от лица до ног. Тело девушки не было для него каким-то особенно интересным, но выглядела она всё же хорошо, тело же, видно, было солидарно с разумом. Однако Марату до этого не было дела. Он сам от себя не ожидал, насколько он был верен сбросившейся с окна девочке. Он отвернулся от представшего вида, а его член даже не пошевелился. Роза на миг тормознула, но лишь на миг. Затем она подошла вплотную к Марату, наклонилась и прошептала: — Ну же, не стесняйся. Перед тобой красивая и честная девушка, готовая тебе отдаться — воспользуйся этим! Я уже опытная, всё тебе подскажу, всему научу… Тут она попыталась сорвать полотенце и с Марата, но он внезапно схватился за него, вскочил и заорал: — Отъебись! У меня есть девушка! Да, она погибла, но я не собираюсь ей изменять! Иди нахуй! Воспользовавшись замешательством соблазнительницы, парень открыл дверь и выскочил. Не помня себя он побежал в раздевалку, не сказав ни слова сидевшим там парням, переоделся и побежал домой. По пути он обдумывал произошедшее: «Значит, до меня сейчас откровенно доёбывалась какая-то Роза, честная, блять, и примерная комсомолка, перед этим не с одним мужиком переебавшись. И она при этом «чистая» по мнению людей, никто её не трогает, ни одна падла ни слова не скажет! А девочка, с которой поступили не по-людски, которая сохраняла верность своему парню несмотря на его хуёвое поведение, она «грязная», её обязательно надо до самоубийства довести. Где в этом блядском обществе справедливость вообще?!» Добежав до дома, он постучался в дверь. Когда мать открыла её, Марат вбежал в квартиру и, спешно скинув куртку и обувь, поторопился удалиться в комнату. — Что случилось, сынок? Ты весь потный! — обеспокоенно поинтересовалась мама, отойдя от внезапности и странности поведения ребёнка. — Завтра расскажу, мам. Я очень устал. — Ну ладно, поспи тогда… Аккуратно закрыв дверь в комнату сына, женщина вернулась на кухню к приготовлению ужина. Стыд сковал лежащего мальчика. Вспомнив странные жесты недавней знакомой ещё до похода в баню, он понял, как глуп был, когда надеялся на расслабление в такой-то компании. Но главное — он думал об Айгуль: как просил её согласиться с ним фразой «ничего не было». А её вины и близко не было, не было необходимости успокаивать самого себя такой никчёмной ложью. Чем лучше эти девочки с дискотеки? Вешаются на пацанов сразу, как медляк начинается, в глаза заглядывают с нежностью незнакомым по сути людям, никакой пресловутой «чистоты» и искренности. Чем так хороша эта правильная Роза? Тем, что «опытная» уже? Как Марату справиться с тяготеющей его виной и чувством пустоты от потери любимой, когда мир лишь даёт ему наотмашь пощёчины, заставляющие вернуться к мысли при первой встрече с Айгуль? «Да, она другая, совершенно другая, грязный мир её не смог испортить, только сломить…» — думал парень, закрывая глаза.