Тридцать недель до моего выпускного

      Весь оставшийся день я провёл дома за учебниками. Всё-таки учёба для меня была сейчас приоритетом — уж больно мне хотелось и дальше учиться в Берлине. Ближе к вечеру Кристиан — староста, как я узнал позже, — добавил меня в чат класса, где мне рассказали много нового про учителей и саму школу. Выяснилось, что у кого-то из преподавательского состава роман с какой-то девушкой из нашей параллели, бывшая математичка слегла в психушку, а по новому учителю вздыхала вся наша женская часть класса. Также, как оказалось, у меня есть два одноклассника, один из которых сидит, второй лежит в диспансере, в прошлом году в школе был обыск с собаками, а ещё Кира из десятого залетела два раза за лето. М-да, вот тебе и одно из лучших учебных заведений столицы.       Ребята оказались действительно дружными, чему я был несказанно рад. Всю свою школьную жизнь я провёл в классе, разбитом на несколько групп людей, поэтому такая сплоченность меня очень удивляла.       К ужину со студии вернулся Тилль. Я послушал его истории про запись новой песни, потом поделился с ним впечатлением о школьной жизни. Линдеманн же рассказал про своих одноклассников, один из которых сейчас преподаёт физику в этой же школе. Герр Вернер, надо запомнить. — Раньше, когда его отец был физруком, мы с Верном часто сбегали с уроков к нему в кабинет. Думаю, если что, он и сейчас тебе не откажет, — Тилль подмигнул, как бы намекая, что этот кабинет может и мне послужить убежищем от нежелательных встреч с преподавателями во время занятий. — Ладно, спать пиздуй, время уже позднее, — потрепав по голове, мягко подтолкнул меня к выходу друг. Я согласно кивнул и, помахав на прощание, направился в свою комнату. Что ж, завтрашний день обещает быть сложным. Первое занятие с новым репетитором как-никак.

***

      Проснулся я, на удивление, с хорошим настроением. Даже несмотря на часовую стрелку, указывающую цифру семь, я чувствовал себя довольно выспавшимся. Для проверки своего настроя я даже заглянул в комнату к Тиллю, удостоверившись, что спящий без задних ног друг не вызывает у меня раздражения. Ух, кайф!       По-быстрому сварганив себе завтрак, я привёл себя в порядок и натянул любимую толстовку — сегодняшняя дата, не обозначенная красным в календаре, это позволяла. Даже решил повязать себе бандану. Собранный со вчера рюкзак за спиной, и я готов выдвигаться в дорогу!       Как и всегда, путь до школы был временем для размышлений. Всё-таки в этом году у меня экзамены, так что неудивительно, что мысли о них занимали всю мою голову. Ещё сегодня была физика. У меня с ней всегда были натянутые отношения, однако обычно мне везло на учителей, и этот раз не был исключением — Тилль сказал, что Вернер абсолютно не соображающих не топит, да и плюсом ко всему всегда готов принять меня в своей лаборантской при необходимости, так что моя душа была спокойна. Надеюсь, что весь день пройдёт нормально. Хотя яркая бумажка с номером и временем занятий, лежащая в переднем кармане рюкзака, немного омрачняла мой настрой. Почему-то именно перед этим учителем не хотелось упасть лицом в грязь. Однако я умел оценивать свои возможности трезво, из-за чего всю оставшуюся дорогу мой мозг был занят самокопанием.

***

      Весь день Флаке шутил про то, что если какая-нибудь девочка узнаёт про то, у кого я занимаюсь индивидуально, то меня сожрут заживо. Я посмеялся, однако попросил друзей никому не говорить. На всякий.       И вот сейчас этот час настал. Я уже несколько минут стоял перед закрытой дверью в кабинет моего репетитора, боясь дернуть за ручку. Необъяснимая паника охватила меня полностью. Мой мозг почему-то представил себе картину того, как математик открывает эту самую дверь, и я получаю ею по лбу. Я нервно хихикнул. Вдруг за дверью послышались шаги. С перепугу за свой лоб я дернул дверь на себя, чем несказанно напугал учителя, который не слышал ничего за дверью уже несколько минут. — Э-э. Здравствуй, — тихо проговорил герр Круспе, направляясь назад к доске. Я засеменил за ним.       Расположившись за первой партой прямо перед учительским столом, я по-быстрому достал пустую тетрадь и пенал и направил взгляд на доску, на которой учитель начал писать какой-то пример. Я начал переписывать его. — Сейчас ты решишь то, что я пишу, пока я буду следить за ходом решения, чтобы понять логику твоих рассуждений и уровень знаний, — объяснил учитель.             Только сейчас я заметил, как забавно математик произносит букву «р», даже для немцев это звучит слегка странно... И эта маленькая деталь показалась мне до ужаса умилительной. Пока я с улыбкой смотрел на Круспе, тот уже всё дописал и смотрел на меня в ответ, немного приподнимая брови в немом вопросе. Мой внутренний голос подкинул мне шутку про мою схожесть с теми самыми девочками, сидящими у математика во время урока на первых партах и строящими ему глазки.       Я помотал головой, отгоняя от себя всякие посторонние мысли, и продолжил записывать пример.       Пару минут я сосредоточенно пялил на пример, подперев левой рукой голову, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, которая приведёт меня к решению этой белиберды. В голову, как назло, не лезла ни одна умная мысль. Пару раз чисто ради приличия что-то написав и перечеркнув, я издал отчаянный вздох. Чёртова алгебра, чтоб её…       Вдруг я услышал скрип соседнего стула, а над моим ухом раздался размеренный голос моего учителя: — Ну и что тут непонятного? Сначала нужно раскрыть скобки, это же очевидно.       Сказанное герром Круспе и вправду было очевидно, однако осмысленно понять я этого сейчас не мог. По спине пробежался табун мурашек, к щекам прилил жар, и я почти физически почувствовал, каким красным стал. Сбоку продолжало раздаваться ровное дыхание, чуть-чуть опалявшее моё ухо. Кажется, я сейчас отъеду.       Я с силой сжал ручку и начал писать то, на что мне указал учитель. Пока я выписывал цифры в строчку, математик отстранился и подпер правой рукой голову, наблюдая за моими вычислительными процессами, которые явно отражались у меня на лице. Я мысленно дал себе подзатыльник, заставляя сосредоточиться на учёбе.       Последующее время пролетело незаметно — когда я закончил решать данный мне пример, Круспе взял у меня его на проверку, после чего я получил в ответ взгляд достойный скорее маньяка-педофила, нежели студента, который совсем капельку не разбирается в алгебре. Весь оставшийся урок я слушал и, на удивление, даже вникал в объяснения учителя. Под конец я даже смог решить несложный пример, чему был несказанно рад. — Да-а-а, мой дорогой… Нам ещё работать и работать, — устало сделал вывод герр Круспе, когда я уже собрал все вещи и стоял возле его стола в ожидании разрешения уйти, — Ну ничего. Думаю, всё будет нормально. Всё, шуруй отсюда. — эти попытки ободрить то ли меня, то ли себя, показались мне довольно забавными. Я улыбнулся и кивнул.       Выходил из школы я с хорошим настроением. Дорога до дома всё ещё была отличной возможностью подумать, чем я и занялся.       Герр Круспе был очень комичен. Очень забавно он щурится, когда что-то плохо видит. Забавно приподнимает брови, когда удивлён.       Но сейчас не об этом. Всё-таки в моей голове крутились мысли более насущные. Сегодняшнюю тему по алгебре я понял. Хотя, если мне не отказывает память, её проходят в десятом классе. Может быть, ещё не всё потеряно, и я смогу написать ЕГЭ по математике на высокий балл? От этой мысли мои губы сами по себе растянулись в улыбке.

***

      Так размеренно проходила первая неделя моей учебы. С каждым днём уроки становились всё тяжелее, но и я старался не лениться. Занятия с герром Круспе проходили так же спокойно — на дополнительном уроке в среду тот особо не обращал на меня внимания, занятия в понедельник и четверг проходили за попытками объяснить мне одну тему, а относительно субботнего занятия мы пока решили дождаться реальной необходимости — по мнению учителя мы пока укладывались в план. Хотя я в этом уже сомневался.       Я всё чаще начал подмечать, насколько неэмоционален и скрытен мой учитель. На уроках я пытался вступить с ним в диалог, но в ответ получал ровным счётом ничего. Похвалу от него я ни разу не слышал не то что в свой адрес, а хотя бы по отношению к реально умным ребятам, которые отвечали у доски в среду, когда я приходил на занятие параллели. Я чуть-чуть поломал над этим голову, но позже пришёл к выводу, что причина этому очень проста — я, как и остальные, всего лишь ученик. Не знаю, почему я сразу не дошёл до столь очевидной мысли. На том я и закончил своё некоторое мини-расследование, которое придумал в своей голове.

***

      Домой сегодня я возвращался очень уставшим. Семь уроков, алгебра с Круспе аж до пяти вечера… Я был вымотан до предела. Так что когда дома меня впервые за много дней встретил Тилль — запись нового альбома занимала у него очень много времени, так что дома мой друг появлялся обычно очень поздно — с предложением заказать что-нибудь на обед, отказаться я просто не мог.       Уже сидя за столом и поедая лапшу из картонных коробочек, я наконец рассказал другу о своих успехах и странном математике. — Герр...Круспе? Не знаю такого, если честно. Но я, вроде, слышал от Верна про него, — задумчиво ответил Линдеманн, — они общаются, вроде как. Когда этот математик только пришёл, Верн говорил, что тот очень тихий и скучный что ли. Хотя с его профессией оно необходимо.       Трудно не согласиться. — В общем, если хочешь что-то про своего математика узнать — зайди к физику. Но лучше вообще не забивай этим голову, — подытожил Пончик и начал рассказывать про продвижения в записи своего альбома.       Предложение товарища не выходило у меня из головы до вечера. С одной стороны, какая мне разница до жизни учителя, да и забил я уже. Как будто мне заняться больше нечем, как бегать за математиком вместе с девчонками. А с другой — я дико любопытный. Пока я всё-таки склонялся к тому, чтобы реально сходить к физику и узнать у него про учителя математики. Плюсом ко всему сыграло ещё то, что у меня будет физкультура во время его окна в пятницу, то есть завтра — Тилль мне показал его расписание. Ну, а физру у меня вошло в привычку пропускать в принципе.       Заснул я с мыслью о том, что завтра узнаю что-нибудь про своего репетитора.

***

      Я решил не говорить моим друзьям про возможность с комфортом прогулять физкультуру. Не потому что я жадный, а лишь из соображений безопасности и анонимности данного мероприятия. Да и плюс поговорить про герра Круспе хотелось тет-а-тет.       На перемене перед уроком физкультуры я затерялся в толпе и потихоньку направился в сторону третьего этажа к нужному кабинету. Заглянув за дверь, я увидел учителя физики и, на удивление, ставшую столь родной за последние уроки спину Круспе. Тот что-то эмоционально рассказывал, размахивая руками и изредка хохоча. Такого математика я видел впервые, если честно. Слышать от этого учителя рассказы на такой громкости вперемешку со звонким смехом было крайне непривычно. Я вышел назад в коридор и направился в туалет. Там я переждал пару минут и вышел в надежде, что математик уже ушёл. Так и оказалось — когда я заглянул в класс, там был уже один физик. — Верн...Герр Вернер, — я очень привык к домашнему «Верн» от Тилля, что уж тут скрывать, — можно я у Вас посижу?