snake without head

      Джон смотрит на монитор и, кажется, скоро у него случится нервный срыв. На экране рабочего компьютера открыт сайт со списком пропавших без вести людей, и видеть там фотографию своего знакомого почти физически больно. В деле записано, что Кайл пропал после работы, когда возвращался домой. Никаких свидетелей. Как будто сквозь землю провалился.       Джон постоянно об этом думает. Шла уже вторая бессонная ночь. Осознание того, что Кайл может находиться где-то совсем рядом, пока он бездействует, пожирает изнутри. Никто и не узнает, если тот сейчас закрыт в подвале соседнего дома. Он вел себя как всегда, шутил, строил незначительные мелкие планы на несколько дней вперед, так что вариант, что он сам куда-то уехал, исключается. Что-то определенно произошло, в этом никто не сомневается. Джон только надеется, что не увидит своего друга в списке жертв Призрака.       Прайс тоже на взводе. Пропал один из ценных сотрудников, и он отдает дело о пропажи Кайла лучшим следователям. Джон хотел забрать это расследование под свой контроль — папка «Призрак» все равно уже давненько пылится на полках, и ничего нового в нее, к счастью, не добавляется. Саймон так же вызвался с просьбой отдать ему это дело, либо все же позволить забрать его Джону — это заставило сердце МакТавиша приятно екнуть — Прайс отказал обоим, ссылаясь на то, что у них есть своя работа, и дело Кайла достанется другому сотруднику.       Лаборатория теперь казалась будто пустой, даже Фара однажды пожаловалась на это Джону, говоря о том, как ей не хватает бессмысленной болтовни Кайла рядом. В участке поселилось напряжение, можно быть уверенным, что его чувствовал каждый работник. Это первый случай, когда пропал кто-то из сотрудников, и это не может не шокировать. Больше всех давление ощущает Джон. Из-за этого он не может нормально работать, сконцентрироваться на важных целях и вообще ведет себя рассеянно. Мысли путались в неразборчивый клубок, не позволяя в итоге думать ни о чем. Все вокруг сделалось будто серым и однообразным, и лишь компания Саймона, что теперь частенько находился рядом, скрашивала унылые будни.       Джон сообщил Прайсу о последних сообщениях от Кайла. Те оказались удалены, благо приложение оставляло об этом уведомление. Этот факт подтверждает теорию о том, что с Кайлом что-то случилось. Кто-то намеренно удалил эти сообщения. Почистил следы и убедился, что телефон будет невозможно отследить, даже геолокация не помогла определить, где в последний раз был включен телефон. Вся эта ситуация наводит на ужасные мысли. У кого могут быть такие навыки? Зачем им потребовался Кайл? Жив ли он?       Капитан передал это лучшим компьютерщикам, однако те сказали, что резервные копии были мастерски почищены и восстановлению сообщения не подлежат. Джону хочется обломать все пальцы этим «мастерам».       Это не дает покоя. Скорее всего, здесь и кроется загадка исчезновения. Поэтому Джон сейчас идет в знакомый кабинет, стучится, отворяет дверь и заходит внутрь, где его тут же встречает чужой взгляд.       — Кёниг! Дружище! — Тянет Джон.       Рука сжимает телефон, и голубые глаза бегло смотрят на него, уже понимая, что следователь пришел по делу.       — Чего? — Возвращается к монитору компьютера и что-то быстро щелкает на клавиатуре.       Джон двигает стул ближе к столу и садится, кладя телефон перед Кёнигом. Тот отрывается от экрана и сосредотачивает внимание на следователе.       — Скажи, чисто теоретически, — двигает стул чуть вперед, сопровождая это громким скрежетом об пол, — ты бы смог восстановить удаленные сообщения?       Тот поднимает глаза в левый верхний угол, немного хмурит брови, обдумывая чужие слова. Спустя мгновение кивает и тихо хмыкает.       — В теории, мог бы, — скрещивает руки на груди. — Правда, это зависит от типа сообщения и IP-соединения отправителя. В общем, ничего не гарантирую.       У Джона загораются глаза, и, кажется, он еще никогда не был настолько рад чужим словам. Он включает свой телефон, заходит в чат с Кайлом, который уже как неделю не был в сети, двигает телефон к Кёнигу. Тот вскидывает бровь, вопросительно глядя на него. Джон закусывает щеку изнутри, чувствуя привкус крови от того, насколько часто в последнее время зубы сжимают нежную кожу.       — Мне очень нужна твоя помощь. Вдруг, это поможет найти Кайла.       Слышится шумный вздох. Кёниг отворачивается, смотрит в монитор, а потом возвращает глаза на Джона. Он видит в его глазах сочувствие. На какой-то момент в кабинете повисает тишина, и Джон уже принимает это молчание за «нет».       — Ну, — нерешительно тянет Кёниг. — Я сейчас восстанавливаю видео с одной из камер, если кратко, пришло сообщение, что какой-то придурок топит в местной речке машину, — губы поджимаются в тонкую линию. — Закончу с этим и могу взяться за твою переписку.       Широкая улыбка трогает губы. Джон не может выразить свою благодарность словами. В голове делает заметку обязательно как-нибудь потом отплатить Кёнигу за его старания и терпение. Либо же он просто хочет подарить Джону очередную надежду и веру в лучшее.       — Буду должен, — бросает он, пока тот перекидывает резервную копию с его телефона на компьютер. Это не занимает много времени, и вскоре они прощаются, Джон кратко благодарит Кёнига за уделенное время, на что тот лишь кивает, и после он скрывается за дверью.       Возвращаясь на свое рабочее место, он падает на стул, берет в руки какие-то наваленные в кучу бумаги, а после откладывает их на край стола, где уже и без того покоится небольшая горка из макулатуры. Он не сразу замечает, как сзади к нему подходит высокая массивная фигура, обращает внимание лишь тогда, когда чужая ладонь опускается на плечо.       — Все в порядке? — Спрашивает Саймон, смотря сверху вниз.       Джон запрокидывает голову назад, слегка улыбается и кивает.       — Все просто отлично, элти.       Лейтенант хмыкнул, убрал руку с его плеча. Отходит лишь за тем, чтобы притащить неподалеку стоящий стул, опускает его возле стола МакТавиша, садясь напротив. Локтями упирается о поверхность стола, рукой подпирая покрытую тонкой тканью маски щеку.       — По твоим синякам под глазами могу сказать, что у тебя далеко не все отлично, — ровно произносит он.       В какой-то момент остальные сотрудники куда-то уходят, будто нарочно, и теперь в кабинете они остались наедине.       Джон усмехнулся предположению Саймона, осознавая, что тот, на самом-то деле, прав. Эта неделя была непростой, и из-за его морального состояния ухудшилось и физическое. Опять начала мучать бессонница, следственно, из-за этого темные круги под глазами теперь как никогда заметны. Он очень переживает за Кайла, не может перестать думать о его пропаже, о том, что если бы ему раньше кто-то сказал, что это произойдет, что Кайл пропадает без вести, то он бы рассмеялся, ссылаясь на то, что такое бывает лишь в кино, а они далеко не главные герои.       Рука накрывает глаза, пальцы трут переносицу. Вздыхает, упирается рукой о стол.       — Сейчас как никогда тяжело, — поясняет Джон, и Саймон кивает, соглашаясь с его словами.       — Тебе нужно немного отвлечься, — делает вывод, поправляя маску на носу. — Я знаю, что этот судмедэксперт был твоим другом, и я понимаю, как тяжело терять близких людей…       — Нет, — твердо перебивает Джон, вводя Саймона в ступор. Напряженные брови сводятся к переносице. — Не «терять». Он жив.       Саймон прикрывает глаза и кивает. Осознает волнение и нервозность МакТавиша, все-таки не каждый день без вести пропадает знакомый человек, и уж спорить он точно не планирует.       Джон откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди. Проводит языком по сухим губам. Хочет еще что-то сказать, но не находит слов. То ли не может сформулировать мысли, то ли просто не знает, что еще добавить.       — Приходи сегодня, ко мне, — встает со стула, так и оставляя его стоять возле стола. — Так или иначе, тебе стоит отдохнуть хотя-бы немного.       Предложение удивляет Джона, и он хочет спросить, с чего бы Саймону предлагать что-то подобное, но тот уже ушел. Он вполне может не прийти, а позже придумать отмазку. Не то, чтобы у него были какие-то дела, но слова Саймона все равно вводят в ступор. Отвлечься бы и впрямь не помешало, тем более, что на дело Кайла это никак не повлияет, все равно оно находится в руках у другого следователя. В то же время, будто что-то внутри раз за разом повторяет, что не стоит никуда идти. В подсознании будто ощущается какой-то подвох. «Ты уже забыл о своих предположениях на счет лейтенанта?» — шепчет что-то внутри. Нет, он отчетливо помнит. Возможно, именно это его и сдерживает. Но опять же, его догадки никак не подтвердились, да и Саймон вроде как не давал повода сомневаться в нем. Тем более, он сам же хотел взять в свои руки дело о пропаже судмедэксперта. Джон отбрасывает сомнения, решая, что сегодня вечером все же наведается к лейтенанту.

***

      Иглы одна за другой входят под кожу, проникают в вены, и вскоре по прозрачным трубкам начинает бежать алая жидкость. Руки поправляют плотный пакет, подвешенный на специальный держатель, такой же, что стоит в медицинских центрах при сдаче донорской крови.       В нос бьет резкий запах, и глаза бегают по помещению в поисках источника. Цепляются за небольшую лужицу, исходящую от одной из бочек — где-то образовалась щель, и формалин начал просачиваться. Вдыхание едких паров ничего хорошего не сулит, поэтому рука накрывает то место на маске, где находится нос. Задерживаться здесь не хочется. Достает прозрачную силиконовую маску, прикрепленную к кислородному баллону, и цепляет ее на чужое лицо.       Темно-красная струйка течет медленно, постепенно наполняет прозрачные стенки. Пальцы опускаются на шею, давят на артерию, проверяя пульс. Слабый, но, тем не менее, имеется.       Пальцами цепляет веревку, которой привязал тело к стулу, и шершавый материал грубо трется о кожу. Замечательно. Под холодным светом лампы видно, как постепенно кровь покидает чужое тело через тонкую трубку. На это можно было бы смотреть очень долго. Зрелище текущей темной жидкости завораживает, и Саймон хочет пойти и взять стул, сесть напротив и просто смотреть, как жизнь постепенно вытекает через две иглы, что выходят из привязанных к стулу рук. Но времени на это нет, в конце концов, сегодня вечером он ждет гостя.       Перекрывает поток крови, снимает с одного из двух держателей полный пакет и цепляет новый. Свет потухает, тяжелая дверь закрывается, оставляя еле живого мужчину в кромешной темноте.

***

      Джон сидит за своим рабочим местом, подперев голову. Саймон куда-то ушел, и он даже не заметил, когда именно. Возможно, выехал по работе, а может отпросился у Прайса и отправился домой. Как бы то ни было, МакТавиш завидует: он бы тоже сейчас хотел быть где угодно, но не здесь, сидя без дела и смотря в одну точку. День проходил как никогда скучно, особенно без компании лейтенанта. Что бы он не думал о Саймоне, а за последнее время одно лишь его присутствие рядом стало чем-то нормальным, обычным, будто так было всегда.       Джон был удивлен, когда узнал, что тот большой фанат юмора, как будто взятого из каких-то сборников старых анекдотов. Например, излюбленная шутка лейтенанта про половину собаки. Хоть Джон и находил ее довольно своеобразной, но не улыбнуться не мог. Да и Саймон выглядел удовлетворенным, когда видел чужую усмешку.       Одно оставалось неизменным — маска. Она все никак не давала покоя. Если раньше МакТавишу было глубоко плевать, что она скрывает, то сейчас это не могло не вызывать интерес. Воображение рисовало какой-то шрам под тонкой тканью, и, наверняка, так оно и есть, но хотелось бы увидеть его своими глазами. Похоже, Саймон комплексует по этому поводу, раз постоянно скрывает лицо под маской. Уж Джон бы точно избавил его от этой проблемы. Почему-то он уверен, что даже с изуродованной рубцами челюстью лейтенант выглядел бы неплохо. Высокому мускулистому мужчине они наоборот придавали бы некой брутальности, служили своей особенностью. Наверное, под пальцами бледные линии ощущались бы очень необычно. У Джона самого имелось на теле несколько мелких шрамов, но чужие все равно воспринимаются как-то по другому. А если провести по ним языком…       Встряхивает головой, отгоняя странные мысли. Нет, он не будет допускать фантазий о лейтенанте. Протирает пальцами глаза, что ранее успешно оказались закрытыми. Еще немного, и наверняка бы кто-то застал его спящим за столом. Руки поднимаются вверх, разминая мышцы. Где-то в спине ощущается хруст, после которого от позвоночника, словно теплая жидкость, разливается приятное ощущение.       В другое время он бы уже давно пошел в лабораторию, может, поспал бы на старом диване, в пол уха слушая ворчание Кайла и тихие усмешки Фары. От таких воспоминаний внутри оседает тоска. Джон ужасно скучает по своему другу. Надеется, что скоро его все же найдут, и хоть он и хочет, чтобы тот был на момент их встречи жив, но опыт работы в участке дает понять, что торопиться с поисками уже поздно, ведь теперь полиция ищет труп.       Настроение вмиг портится. Нет, этого не может быть. Следователь делает вывод, что нужно отвлечься, чем-то себя занять, чтобы в голову больше не лезли странные мысли. Все же неплохую идею предложил Саймон, да, Джон определенно придет. А пока достает из полки стопку бумаг: отчеты, различные протоколы, бланки.       Упирается локтем о стол. Он должен расписать чуть ли не каждый свой шаг и вздох. Берет ручку и быстро выводит нужный текст на первом из множества листков.       По приходе домой он валится на диван. Кое-как скидывает обувь, даже не смотря, куда падают ботинки. Глаза прикрываются, и он опускает руку тыльной стороной ладони на лоб. Хочется спать, но некогда. Скоро подойдет время их встречи с Саймоном, и Джон уже немного жалеет, что принял предложение. Кажется, в какой-то момент он все же проваливается в сон, и проснуться заставляет прозвеневшая мелодия на телефоне, оповещающая о новом сообщении. Рука ныряет в карман джинсов, пока вторая протирает заспанные глаза. Щурится, читая короткий вопрос: «За тобой заехать?». Сообщение от Саймона. Это вызывает улыбку. Джон находит это милым, хоть и немного навязчивым, но ничего против он не имеет. Если бы лейтенант перешел черту, то МакТавиш сразу бы дал знать.       Пальцы разблокировали экран, после быстро набирают текст и отправляют короткий ответ. «Через десять минут», — Саймон больше ничего не пишет, и Джон встает с нагретого теплом собственного тела места, чтобы освежиться в душе и переодеться.       Автомобиль Саймона подъезжает прямо к его дому, и Джон не спрашивает, откуда тот знает, где он живет — вполне мог рассказать кто-то на работе, уж это не было секретом. Сердце в груди начинает биться чаще, когда он видит лейтенанта в черной рубашке за рулем. Тонкая ткань обтянула мышцы, а подкатанные до локтей рукава придают свой шарм. Становится приятно от того, что тот воспринял их встречу, как что-то значимое, приоделся, и это вполне можно счесть за свидание.       Нет. Джон сразу убирает улыбку с лица, не позволяя своим фантазиям взять верх. В мыслях ругает себя за то, что в последнее время ведет себя, как подросток в пубертате. Кратко здоровается, когда садится на пассажирское сиденье, хочет сделать комплимент на счет внешнего вида Саймона, но в последний момент отдергивает себя. В итоге молча смотрит в окно.       Машина трогается с места, и глаза следят за удаляющимся домом. Тишине не дает настать лишь шум мотора и колес.       — Хорошо выглядишь, — внезапно говорит Саймон, мельком поглядывая на Джона. Одной рукой держит руль, прокручивая его на поворотах.       Джон хмыкнул. Старался не одеваться как-то необычно и броско: штаны, в которых обычно появляется на работе, белая футболка и серая джинсовка, накинутая поверх. В участке Саймон не видел его в такой одежде, возможно, поэтому и обратил внимание. Так или иначе, слова Саймона заседают в памяти, оставляют после себя сладкое послевкусие, заставляя Джона чувствовать себя раскрепощенней и уверенней. Он коротко благодарит лейтенанта за комплимент.       Автомобиль останавливается возле знакомого дома. Когда двери захлопываются, позади кратко пищит сигнализация. Саймон пропускает в дом сначала Джона, а после и сам заходит. Принимает его джинсовую куртку, убирает куда-то в шкаф. Он указывает в сторону кухни, куда МакТавиш и направляется, а сам скрывается где-то в коридоре. Вскоре появляется, держа в руках темную бутылку. Джон усаживается за высокую барную стойку, наблюдая за широкой спиной Саймона, который разливает вино по бокалам. Мышцы под темной тканью заметно выпирают, перекатываются, и он не может отвести взгляд. В голове подмечает, насколько хорошей была физическая форма лейтенанта, и думает о том, как тяжело было ее достичь. Это вызывает еще больше уважения к чужой персоне.       Саймон оборачивается с двумя бокалами в руках. Ставит один перед Джоном, пока второй остается у него в руке. Темно-красное вино переливается в стекле, оставляя на стенках постепенно пропадающий полупрозрачный след. Появляется древесный аромат, немного пряный, смешанный с запахом чего-то странного. Ассоциации крутятся в мыслях, и Джон бы точно вспомнил этот запах, если бы Саймон, что до сих пор стоящий перед ним, не снял маску.       Кусок ткани падает на поверхность стойки. Тонкое идеально чистое стекло бокала касается губ, и насыщенно красная жидкость заливается в горло. Джон не может отвести взгляд от чужого лица. Он был прав — губы пересекает глубокий шрам, тянущийся от самой скулы до подбородка. Саймон делает несколько медленных глотков. Кончик языка проходится по губам, и это тоже не остается без внимания Джона.       — Все в порядке? — Заставляет его отвлечься, и МакТавиш кивает, делая пару больших глотков вина.       На языке остается странное послевкусие. То ли чего-то кислого, то ли горького. Одно знает точно: такого после ни одного напитка он не встречал. Это неприятно. Кажется, Саймон понимает по его эмоциям на лице, что что-то не так.       — Джонни, — зовет его, и тот цыкнул языком, все еще чувствуя этот странный привкус.       — С вином что-то не так, — старается сказать так, чтобы это не звучало слишком грубо.       Саймон берет в руки бутылку, прокручивает в руках. Опускает свой бокал на стойку и ставит вино на пол у кухонного гарнитура.       — Похоже, эта бутылка оказалась не самой удачной, — спокойно предполагает Райли. — Схожу за другой.       — Подожди, ты сам делаешь вино? — Джону стало вдвойне неловко от своего раннего комментария.       — Не больше, чем эксперимент. Я в этом не профессионал. Если совсем невкусно, у меня есть нормальное вино, — Саймон добродушно улыбается, тем самым показывая, что слова Джона его не задели. Внутренне МакТавиш выдыхает, однако он совсем не прочь продегустировать и другие вариации вина Саймона, возможно конкретно эта бутылка получилась самой неудачной.       МакТавиш опять остается сидеть в одиночестве. На губах все еще ощущается этот привкус, и от него уже начинает тошнить, со стороны Саймона было очень мило налить ему стакан воды. Рука ныряет в карман, достает оттуда телефон. Девять вечера. Он выключает звук и кладет его на стойку.       Вскоре Саймон возвращается, предположительно, из подвала. В руках держит новую бутылку. Штопором открывает ее, подхватывает со стойки два новых бокала и наполняет их алой жидкостью.       Джон опять вдыхает аромат напитка, чувствуя уже более привычный запах. Саймон неспешно пробует вино, смотрит на МакТавиша, будто наблюдая, станет ли тот снова пить напиток. Джон делает аккуратный глоток, боясь снова ощутить тошнотворный вкус, но это вино оказывается вполне себе сносным, поэтому второй глоток он делает куда увереннее, можно сказать смакует, наконец-то расслабляясь окончательно.       — Этот вариант получился очень даже хорошим, — делает ещё один глоток, Саймон лишь улыбается на его комментарий.       — Как успехи с твоим делом? — Спрашивает Джон, имея в виду те случаи, когда Прайс несколько дней подряд вынуждал лейтенанта кататься чуть-ли не всем уголкам города. Саймон понял его вопрос. Губы, рассеченные бледной линией, дергаются в улыбке.       — Давай не будем о работе, — усаживается на стул напротив, их разделяет лишь вытянутый стол барной стойки. — Все же ты здесь, чтобы немного отвлечься.       Джон хмыкнул. Да, Саймон прав. Работа и так заполонила, казалось, жизни обоих, не оставляя места для чего-то личного. Он решает сменить тему.       — Вижу, ты избавился от своей проблемы, — губы трогает легкая улыбка.       Саймон, подперев рукой подбородок, вопросительно вздернул бровь. Кажется, вопрос ввел его в ступор.       — И какая же у меня проблема, Джонни?       Тот шире улыбается. Редко выпадает возможность увидеть лейтенанта озадаченным, а тем более видеть при этом его лицо. Он все не может отвести взгляд от тонких губ, что даже со шрамом казались ему притягательными. Пальцем указывает на лежащий на стойке кусок ткани.       — Маска, — говорит так, как будто это было очевидно. — Тебе не нужно ее носить.       Саймон натянуто улыбнулся. Его веселят слова Джона. Упирается кулаком в щеку, подпирая голову. Проводит кончиком языка по рубцовой линии, где та касается верхней губы.       — Считаешь, в этом моя проблема?       Глаза немного прищуриваются, а улыбка становится все шире. Пальцами проводит по колючей щетине, только сейчас обращая внимание на то, насколько она отросла. Обстановка вокруг постепенно ощутимо накаляется. Он не может игнорировать пристальный изучающий взгляд Саймона, направленный то прямо в глаза, то на губы. Сглатывает вязкую слюну, облизывает пересохшие губы. Видит, как Саймон коротко ерзает на стуле. Боже, как же эта стойка между ними сейчас некстати.       — Не обязательно прятать такое красивое личико под маской.       Саймон улыбнулся. Прищуренные глаза ни на миг не отрываются от его собственных. Это похоже на игру. Как будто они оба соревнуются, ждут, когда кто-то из них отведет взгляд — проиграет.       Когда его губы встречаются с чужими, это кажется чем-то нереальным. Пальцы скользят в копну светлых волос, немного сжимают, не позволяя отстраниться. Он кусает губы Саймона, пытается взять контроль, но тот не позволяет. Обрывает поцелуй, обходит ненавистную стойку, прижимает Джона поясницей к ней, на что тот тихо шипит, и опять припадает к теперь влажным губам. Саймону приходится наклониться, чтобы достать еще один смазанный влажный поцелуй, и Джон обвивает руками его шею, тянет ближе к себе.       Все мысли исчезают, растворяются где-то на фоне, когда сильные крепкие руки подхватывают его тело, усаживая на стойку позади. Джон жадными поцелуями покрывает чужие губы, разум затуманивается от ощущения грубой полоски шрама — непривычно, но так интересно, он не может перестать время от времени проводить по ней языком. Он ни на миг не останавливается. Чувства переполняют, и, кажется, в какой-то момент их становится слишком много. Ощущение чужих рук на теле сводит с ума, голова откидывается назад, а глаза прикрываются. Зубы стискиваются чуть ли не до скрипа, когда шеи касаются горячие губы, оставляют мокрые следы. Это все ощущается так правильно, так нужно сейчас. Вовсе забывает, что все еще сжимает светлые волосы, в какой-то момент делает Саймону больно, на что тот тихо мычит, не переставая оставлять поцелуи и мокрые дорожки слюны от языка на разгоряченной коже. Оставлять яркие следы, метки.       Сам помогает стянуть с себя одежду, затем расстегивает и ремень Саймона. Когда тот тянется к пуговицам своей рубашки, он кладет руку на его запястье.       — Не снимай, — останавливает его.       Тот не спорит, лишь несколько верхних пуговиц оказываются расстегнутыми, и он опять накрывает его губы в настойчивом поцелуе.       Джон отмечает, что Саймон ведет себя довольно напористо и требовательно. Списывает это на желание, так как и сам сейчас извивается в чужих руках от возбуждения.       Далее любые мысли покидают голову. «Когда мы успели переместиться на кровать?» Все проблемы забываются, и он может концентрироваться лишь на шумных вздохах на собственное ухо. Если всю неделю в голове постоянно крутились мысли и переживание о Кайле, то сейчас он не может думает ни о чем. За это немного стыдно, ему кажется, что он ведет себя довольно эгоистично, но ритмичное движение чужих пальцев внутри не позволяет дальше развить эту мысль. Рядом только Саймон. Только он сейчас имеет значение. Только глубокие размеренные толчки горячего крупного члена, что каждый раз задевает чувствительную точку внутри, заставляющую Джона насаживаться еще глубже и стонать на грани скулежа. Только мозолистые сильные руки, крепко держащие его. Только чужое пылающее тело, тесно прижимающееся позади.

***

      Свою футболку после он находит на стойке, и очень счастлив, что та не оказалась на полу, как остальная его одежда. Саймон позаботился — губы трогает улыбка от этой мысли. Глаза прикрываются, когда теплые губы касаются его щеки, а руки обвивают талию, прижимая спину к голой груди — рубашка испачкалась, поэтому пришлось ее снять, и не сказать, что Джон был расстроен из-за этого.       — Дай мне одеться, — тянет МакТавиш, хотя не очень-то сопротивляется, поворачивает голову, ловит чужие губы своими.       Саймон не стал напирать. В последний раз сжимает чужие теплые бедра, цепляясь взглядом за потемневшие метки на шее и груди Джонни.       — Хочу тебе кое-что показать, — шепчет на самое ухо, и у Джона, то ли от того, что он до сих пор стоит без футболки, то ли из-за томного голоса бегут мурашки.       Саймон откидывает грязную рубашку куда-то в угол, натягивает джинсы на крепкие узкие бедра, застегивает ремень. Не то, чтобы Джон следил за этим, но глаза то и дело возвращались к чужому телу. Наконец надевает футболку. Скомканные салфетки валяются на полу, и Джон относит их в мусорку, после чего моет руки.       Саймон удаляется в комнату, просит его подождать в коридоре, и вскоре возвращается с ключом в руке. Они спускаются в подвал. Джона пропускает первым. Если бы не приоткрытая дверь, то тут было бы очень темно, и маленькое окошко под самым потолком не спасает ситуацию.       Здесь стоят несколько ящиков, в которых находятся бутылки с вином, тем, что ранее Джон пробовал. От одного только воспоминание становится противно, а на языке будто ощущается тот мерзкий привкус. Похоже, часть партии вина испортилась, хотя вкус ощущался очень странно. Ему несколько раз доводилось пробовать вино, со временем ставшее уксусом. Тот напиток отличался сильной кислотой, мутным цветом и образованием пузырьков, но даже это не настолько противно ощущалась на языке, как то, что он попробовал здесь сначала.       Брови сводятся к переносице. Он не понимает, зачем Саймон позвал его сюда. В голову лезут не самые приятные мысли, но он отмахивается от них, ожидая, когда Саймон наконец откроет жуткую металлическую на вид дверь в конце подвала. Та отворяется, и смотря в непроглядный мрак помещения, Джон не испытывает желания туда входить.       Саймон идет первым, щелкает выключателем на стене, и теперь все вокруг покрывает холодное освещение. В несколько неторопливых настороженных шагов Джон все же заходит внутрь, сразу понимая, что это мастерская — вокруг много инструментов и заготовок чучел. Нос улавливает едкий запах, ассоциирующийся с моргом. Сразу понимает, что это формалин. Пока Джон разглядывает полки с фигурами зверей, Саймон направляется куда-то вглубь помещения, проходит между стеллажами.       — За мной, Джонни.       Тот отвлекается от чучел, направляется туда, где ранее скрылся лейтенант. Находит его стоящим возле странной белой занавески, отгораживающей заднюю часть помещения. Это вводит в ступор, и Джон понимает, что там скрывается именно то, что хотел показать ему Саймон.       У того на губах легкая улыбка, как будто он ожидает реакцию МакТавиша. Рука сжимает край занавески.       — Готов? — Джон кивает.       Плотная ткань отдергивается в сторону. Джон замирает, не зная, что сказать. От шока не может и двинуться, казалось, что даже сделать вдох сейчас что-то наравне с нереальным. Делает шаг вперед, опускается на колени, хочет дотронуться до прозрачных труб, убрать их от чужого тела, но пальцы дрожат, и он боится прикоснуться, боится навредить.       — Что… — говорит дрожащим голосом, но так и не может сформулировать нужный вопрос.       По правде говоря, он и сам не знает, что спросить. Что ты наделал? Что за трубки торчат из рук Кайла? Что тут происходит?       Саймон стоит позади, смотрит на него сверху вниз и не скрывает улыбки. Выглядит так невинно, как будто он показал не еле дышащего человека, замученного до полусмерти, а что-то другое, например, купленного щенка. Кажется, ждет какого-то комментария от Джона, подходит ближе, немного наклоняется.       — Ты скучал по нему, — говорит тихо, и МакТавиш не сразу может разобрать хоть слово, хотя возможно это от шумящего пульса в ушах. — Так бы я его убил.       Джон не знает, что сказать. Он проводит рукой по шее Кайла задевает резинку от кислородной маски, что была у него на лице. Давит пальцами на артерию, почти не ощущает пульс.       — Он жив? — Поджимает губы в одну линию. Внутри будто все рушится, и чем дольше он смотрит на закрытые глаза Кайла, тем больше становится эта пустота в груди.       Саймон позади кивает, но Джон этого не видит.       — В коматозе, — смотрит, как дрожащие пальцы МакТавиша опускаются на одну из трубок. — Не трогай. Если ты ее вытащишь, начнет течь кровь, и на этот раз он точно умрет.       Джон отдергивает руку, словно от раскаленного металла, опускает ее на колено Кайла. Взглядом прослеживает, куда ведет одна из прозрачных трубок, останавливаясь на медицинском одноразовом пакете для крови. Кажется, с каждой секундой его начинает трясти все больше.       — Ты выкачивал из него кровь?.. — То ли вопрос, то ли утверждение. Саймон хмыкнул. — Зачем?       Джон оборачивается, смотрит, как тот скрещивает руки на груди. Он не выглядит так, будто сожалеет о содеянном или как-то сочувствует. Ему все равно.       — Интересный вкус был у вина, не так ли? — Смотрят друг на друга. Джон поднимается со своего места, встает напротив. Пытается переварить прозвучавший вопрос. — Раньше мне доводилось пробовать кровь животных. Давно думал о человеческой, — улыбка становится чуть шире. — Было приятно разделить этот момент с тобой.       К горлу подкатывает тошнота, когда он понимает смысл слов Саймона. Тот заинтересованно наблюдает за его реакцией, сменяющимися эмоциями, и, кажется, наслаждается этим.       — Мы пили кровь, — тихо произносит Джон себе под нос. Фраза не звучит, как вопрос, скорее повторяет для самого себя.       — Нет! — Саймон смеется, как будто только что услышал что-то крайне абсурдное. — Я бы никогда не заставил тебя пить чистую кровь. Вино. Вино с кровью.

***

      Видео наконец-то полностью восстановилось. Рука на мышке щелкает, выводя картинку на весь экран. Качество хорошее, можно рассмотреть все, что нужно. Щелкает на середину, потом в конец записи — видно отлично. Обычно Кёниг не просматривает такие видеозаписи полностью, лишь восстанавливает, проверяет их, а после отдает запись следователям. Но этот случай слишком необычный — какой придурок мог додуматься утопить машину?       Включает видео сначала, в несколько щелчков мышкой ускоряет его, и, наконец, смотрит запись. Берег реки. Вскоре в кадре появляется машина — черный джип. Из двери выходит высокий мужчина в капюшоне и весь одетый в черное. Учитывая то, что видео записано глубокой ночью, можно сделать вывод, что он хотел остаться незамеченным. На несколько секунд заглядывает в машину, предположительно, дергает ручник, и автомобиль начинает медленно катиться со склона вниз в воду, пока водитель стоит и смотрит, как машина скрывается в глубокой реке. Когда воздух перестает выходить наружу, и вода вновь возвращает свою гладь, он уходит. Пальцы нажимают на клавиатуру, и кадр увеличивается, позволяя рассмотреть лицо человека. Точнее, медицинскую маску, что скрывала его. Так же тусклый свет самого дальнего фонаря позволяет увидеть блондинистые волосы мужчины, которые на пару секунд можно было увидеть благодаря ветру, чей порыв сорвал капюшон.       Кёниг усмехнулся. Мужчина напоминает ему лейтенанта. Да ну, бред, но схожесть забавная. Отправляет копию видео следователю. Глаза цепляются за копию, что принес Джон. Он прикусывает нижнюю губу. По сути, уже поздно, рабочий день почти окончен, и он мог бы с чистой совестью отправиться домой. Немного обдумывая, решает все же взяться за эти сообщения. Неожиданно для него, ему потребовалось приличное количества времени, чтобы восстановить удаленные данные. Казалось, что они не подлежат восстановлению, но Кениг смог найти лазейку. Ещё парочку процедур для улучшения качества — и теперь видно, что это были немного размытые фотки. Сумев восстановить текст, он изучает полученные данные — «Ты был прав, это Саймон, я нашел это у него дома», — текст вводит в ступор. Интерес к содержанию фото растет, и он нажимает, просматривая картинки.       Фотографии вызывают, как минимум, удивление. Еще раз включает предыдущее видео, чтобы убедиться наверняка. Оба файла отправляет Прайсу.

***

      Все это кажется нереальным, ненастоящим, не хочется верить, что это происходит на самом деле. Происходит с ним. Перед глазами все плывет, движения кажутся слишком медленными, чем есть на самом деле. Удары кажутся недостаточно сильными, даже когда он валит Саймона на пол, продолжая избивать. Один мощный удар кулаком в лицо, и Джона откидывает в сторону. Все же тот был намного сильнее. Он успевает отползти, упереться спиной в один из стеллажей и потихоньку встать. Саймон не отстает — встает на ноги уверенными шагами приближается к Джону.       — Перестань, — хмурит брови.       В честной драке МакТавиш никогда бы не одержал победу над Саймоном — более сильным, мощным, быстрым мужчиной. Одно знает точно: нужно остановить его любой ценой. Руки хватаются за выступ на тяжелом стеллаже, опрокидывают его на пол. Это не останавливает лейтенанта, но сопротивление только сильнее злит его. Чучела, что лежали на полках, оказываются на полу, некоторые ломаются, но Саймон не обращает на них внимания, наступает на одно из них, расплющивая голову мелкого животного.       Джон не знает, куда бежать. В панике все кажется одинаковым, полки образуют подобие лабиринта, и даже если бы его спросили о местонахождении выхода, он бы сходу и не вспомнил. В какой-то момент выходит из множества полок, оказывается возле стола с инструментами. Тут он хотя-бы может найти что-то для самообороны. Хочет взять молоток, либо рядом лежащий небольшой топор, но сзади его хватают, заламывают руки назад, валят на пол, точно так же, как полицейские делают при задержании преступников. Чужое колено давит ему на спину чуть ниже лопаток, и Джон болезненно шипит. В нос бьет неприятный запах, и он замечает рядом с собой бочки с формалином.       — Я же сказал перестать! — Рычит на самое ухо, колено сильнее давит на спину, вызывая сильную боль. — Все должно было быть по-другому…       Джон кряхтит под ним, пытается вырваться, но его руки по-прежнему крепко держат чужие. Извивается, пытается сделать хоть что-то, но ничего, кроме бесполезного ерзанья у него не выходит — Саймон контролирует любое его движение. Он не боится за себя — в приоритете для него жизнь Кайла.       — Ты хотел убить его! — Говорит сквозь зубы.       Колено на спине давит чуть меньше, и Джон вздыхает с облегчением. Он слышит шумное дыхание позади, чувствует нервную дрожь пальцев, держащих его запястья.       — Он сам залез ко мне в дом, — голос дрожит.       В любой другой ситуации Джону бы стало его жалко. Жалко от его загнанного вида, возможно, даже немного напуганного, но не теперь. Сейчас он испытывает только ненависть к чужой персоне. Еще раз дергает руки, и у него получается освободить одну.       — Джонни, перестань, — от такого обращения становится тошно, особенно от того, каким нежным тоном оно прозвучало.       Ему удается перевернуться на спину, пока Саймон немного замешкался. Тот опять пытается схватить его руки, прижать к полу, но ботинок, что внезапно бьет ему в области ключиц, казалось, забирает возможность нормально дышать. Воздух выходит из легких, и Саймон склоняется, откашливаясь. Брови хмурятся, а в глазах играет чистая животная ярость.       Он хватается за одежду Джона, тянет на себя и бьет кулаком в щеку с такой силой, что у того начинает кружиться голова. Теперь он понимает, насколько слабо Саймон бил до этого. В ушах пищит, и чужой кулак опять бьет его куда-то в область солнечного сплетения. Пальцы другой руки сжимают ворот футболки, которая теперь из-за подвальной пыли кажется серой. Несколько капель крови из разбитого носа попадают на ткань. Кажется, он еще и ударился головой об бетонный пол.       — Веди себя нормально, или я похороню тебя в этом подвале, — Джон слышит это так, будто находится в бочке, хоть слова и произносятся буквально в лицо.       Шея Саймона покрывается вздутыми венами, точно так же, как и руки. На челюсти выступает пульсирующая жилка. Губы, край которых немного оттянут шрамом, сжаты в тонкую линию. При одном из ударов, кровь с носа Джона попала на лицо Саймона, и тот слизывает размазанную на губах алую каплю.       Дышать становится тяжело. Кажется, он вот-вот потеряет сознание. Только сейчас чувствует, как футболка намокла — он буквально лежит в луже формалина. От этого едкого удушающего запаха затрудняется дыхание. Одежда Саймона тоже уже впитала жидкость. Понимает, что скорее всего здесь и умрет. Прайс запишет его в список жертв неизвестного «Призрака», а может, как и Кайла, в пропавших без вести. Ни один из вариантов его не устраивает.       Рука ныряет в карман джинсов, достает оттуда зажигалку. Появляется огонек, привлекая характерным щелчком внимание Саймона.       — Джонни, — напряженный голос звучит тихо. Рука на вороте рубашки крепче сжимает ткань. — Если ты это сделаешь, то и сам сгоришь.       Глаз затек от сильных ударов, и он кое-как может видеть Призрака перед собой. Боль уже и вовсе не чувствуется.       — Ну и пусть, — чужая ладонь пытается выхватить зажигалку из его руки, но та падает на пол, отчего жидкость и едкие пары воспламеняются. Происходит небольшая вспышка, пламя перекидывается на чучела, одежда пропитанная формалином загорается.       Джон плохо помнит, что было дальше. Он, кажется, ударяется головой об пол, кое-как добирается до Кайла. Помещение заполняется дымом. Вновь сталкивается с прежней проблемой — трубки. Он вытягивает иглы из чужих вен. Подхватывает бессознательное тело, перекидывает чужую руку через свое плечо. Чувствует, как собственную спину будто облили ледяной водой, но ощущение крайне странное. Голова начала кружиться. Кое-как отворяет тяжелую дверь, тащит Кайла вверх по ступеням. Позади что-то взрывается, может кислородный баллон, от которого ранее была протянута трубка от кислородной маски Кайла. Подвал загорается полностью.       Силы покидают его, и он больше не может держать даже собственное тело. Легкие еще в подвале наполнились дымом, не позволяя нормально дышать. Закрывая глаза, ему казалось, что он слышит рядом полицейскую сигнализацию. Дальше все становится темным, ощущение, будто он проваливается в бездну.       Едкий дым от огня, охватившего подвал, вырывается из окон. Офицеры, пришедшие задержать лейтенанта, вызывают пожарных. Один из них выламывает дверь, и они видят двух человек, лежащих на полу без сознания. Из-за густого дыма обзор становится все хуже, но пострадавших удается вытащить. На миг придя в сознание, Джон видит поглощенный густым черным облаком дом. Вокруг столпились люди, слышится громкий звук сигнальных сирен пожарной и подъезжающей скорой машин. Все будто в тумане. Ищет мутным взглядом Кайла, видит его неподалеку от себя, и уже все становится неважным. Они живы. Глаза вновь прикрываются, сознание покидает, и чужая высокая фигура вдали, что постепенно удаляется от толпы зевак куда-то в темноту, остается незамеченной.

***

      Реабилитация проходит тяжело, но всё же у него дела обстоят лучше, чем у Кайла. Прошло около трех недель с момента происшествия. То странное чувство, что было у Джона при пожаре, оказалось сильным ожогом на всю спину, переходящим на плечи и немного на шею. Также повреждения есть и на ногах. В некоторых местах кожа покрылась сильными волдырями, а где-то и вовсе слезла, оставляя лишь голые кровоточащие слои эпидермиса. Из-за адреналина в тот момент он не чувствовал боли, зато сейчас каждое неловкое движение становится невыносимым. Врачам пришлось знатно поработать, но в итоге результат вышел неплохим, хоть огромный шрам останется с ним на всю жизнь.       Множество обезболивающих, повязки, антибиотики, и он вновь может вернуться домой. Почти каждый день ходит в больницу к Кайлу. Тот вышел из комы совсем недавно, и пока что слаб, но сил на глупые шутки у него хватает. Джон рад слышать его голос. Несколько раз в палату наведывался Кениг, не задерживался надолго, в основном узнавал про состояние и желал скорого выздоровления. На боку у Кайла красуется небольшой ожог — не самое худшее, что могло бы быть.       Дома меняет повязки на своих ожогах, глотает несколько таблеток обезболивающего. Сегодня опять идет в больницу к Кайлу. В коридоре неожиданно пересекается с капитаном.       — Рад тебя видеть, — жмет ему руку Прайс.       Они стоят прямо напротив палаты Кайла. Джон улыбается, сжимает чужую руку в ответ.       — Взаимно, кэп, — от резкого движения рукой поврежденная кожа на плече начинает болеть, и он немного морщит нос, пытаясь перетерпеть неприятные ощущения. — И все же, я был прав насчет Саймона.       Самодовольная улыбка затрагивает губы Джона. Прайс не выглядит впечатленным, хмурит брови. Усы немного дергаются, когда он хмыкает.       — Извини меня Джонни, никто из нас даже и подумать не мог о таком… — Засовывает руки в карман куртки, поджимая губы.       — Всё в порядке кэп, главное, что это закончилось. — Джон действительно не держит зла на капитана, он сам до последнего не хотел верить в реальность происходящего, но от слов капитана тепло разливается в груди.       — Поправляйся, сынок, у тебя еще много работы, — Прайс беспокоился о нем в своем стиле. На это Джон лишь коротко улыбается, попрощавшись с капитаном и направляясь в палату друга.       Кайл встречает его мягкой улыбкой и расспрашивает про подробности того вечера.       При обыске сгоревшего подвала в доступной зоне тело не было обнаружено. Строят предположение, что труп лежит где-то под обломками, куда пока что тяжело добраться, понадобится ещё немного времени, формалин ужасно ядовитая вещь. Джон старается не думать об этом. Не хочет верить, что Призрак жив. Встреча с ним навсегда оставила след в его жизни. То, что во время поджога Саймон оттолкнул его в сторону, Джон так никому и не рассказал.