За бортом жизни

      За лето Холера проводит полную ревизию квартиры. Выносит все ненужные книги, остальные расставляет по алфавиту. Выбрасывает или раздаёт лишние вещи. Ей нравится ощущение свободы от мусора. На стены она вешает картины с вирусами, которые когда-то дарил ей перед свадьбой Серёжа. Они напоминают о счастливых временах, когда в жизни всё было хорошо.       Она ещё раз пробует набрать учеников, но получается даже хуже, чем до этого. Вместе с дозами препаратов усиливается ОКР. Холере до дрожи неприятно, если ученики её касаются, сидят вплотную в своей уличной одежде. Ей кажется, что все они редко моются, вечно ковыряют в носу и не чистят зубы. Каждое занятие она борется с физическим отвращением. Нервы от этого натягиваются, как струна, и Холера язвит в ответ на любую реплику подопечных. Естественно, они очень быстро прекращают такие занятия, кроя проклятиями «мерзкую репетиторшу».       Оля Чумакова, дочь Карины и Вовы, тем временем успешно поступает в университет. Она выбирает для себя не биологию, но смежную науку – химию. Холере не верится, что Оля уже такая взрослая. Для неё она так и осталась девочкой, которая не доедала йогурты и вешала пуговицы на ёлку.       – Ты могла бы пойти в универ преподавать, – говорит Карина подруге. – Тебе совсем недалеко ездить, в хорошую погоду можно ходить пешком. Покажешь там всем, что такое настоящая наука. Работать же где-то надо. Когда читаешь лекции, подходить к студентам не надо. Купи портативный микрофон и вещай с кафедры. На практиках можно тоже держаться ото всех подальше.       – Всё равно придётся ходить по коридорам в толпе этих баранов, – качает головой Холера. – Ещё из-за респиратора будет бесконечный смех.       – Ну, пройти от аудитории до аудитории – не то же самое, что целый час сидеть рядом с кем-то, – не соглашается Карина. – А насчёт смеха… Они над тобой посмеются – и ты над ними посмейся. Они очень быстро заткнутся от твоих шуток, уверяю.       Последняя фраза Холере нравится. Поразмыслив несколько дней, она звонит в университет и спрашивает, есть ли для неё вакансии. Отдел кадров радуется: им давно нужен преподаватель на биофак. Холера возвращается в альма матер – теперь уже в роли преподавателя. Поначалу она ловит ностальгию, но потом студенты начинают её доводить, и не только шутками про респиратор. Как и те, с кем занималась индивидуально, они кажутся Холере медленными и глупыми. Студенты вечно придумывают отговорки, чтобы ничего не сдавать вовремя, ржут над какой-то ерундой и сидят в телефонах. Холера пытается вспомнить своих одногруппников. Неужели они были такими же? Большую часть студенческого времени Холера была занята учёбой или своими делами и не слишком анализировала других людей. Смартфонов в те времена не было, но записочки существовали всегда. Наверняка они и тогда стаями летали по аудитории.       Чем дальше, тем строже Холера становится к студентам. Она валит их за малейшие ошибки и неточности в ответах, требует идеального выполнения лабораторных работ. В отместку кто-то придумывает назвать её «Профессором Холерой», потому что от неё у всех «рвота, понос и лихорадка». Кличка приживается, и её начинают так звать почти в лицо. Холера не против, ей даже льстит подобное положение дел. Хоть так, но она чувствует себя крутой. К тому же, если студенты считают себя вправе смеяться над ней, то и она может без стеснения атаковать их словами. Возможность поиздеваться над кем-то даёт Холере неожиданно много сил. Всю боль, которая накопилась в душе за последний год, она выплёскивает на студентов. Холера понимает, что поступает неправильно, но сдерживаться уже не в силах.       До Оли тоже долетают слухи об ужасной «Холере». Оля не признаётся товарищам, что они знакомы, но ощущает одновременно стыд и некоторую гордость. Мамина подруга, конечно, часто перегибает палку, зато благодаря ей выпустится поколение биологов с богатым багажом знаний.       – «И заиканием», – добавляет про себя Оля.       Она очень рада, что выбрала химический факультет, а не биологический.