Обещание

Когда все дороги ведут в никуда — Настала пора возвращаться домой.

БИ-2, «Пора возвращаться домой»

      Изнанка. Мне не верится, что такое потрясающее место существует в нашем мире. Здесь слепые обретают зрение, немые учатся говорить, а безногие — ходить. Любые человеческие недостатки здесь исчезают, и, что самое интересное, выглядишь в этом месте ты так, как представляешь себя сам. Это невероятно.       Я солгу, если скажу, что очень хотела уйти сюда после выпуска, но сейчас я рада, что оказалась на Изнанке. С прихода сюда меня ни разу не беспокоили мигрени, к которым я была склонна с самого юношества, хотя со своим обликом я по-прежнему тяжело лажу. Мои метаморфозы сложно контролировать, и временами я продолжаю переходить из одного состояния в другое, хотя и уверена, что прожила здесь уже не один год.       Очень скучаю по своим состайникам. И по Глоссарии. Как сложилась их жизнь? Смогли ли они смириться с нашим исчезновением? Время от времени я вспоминаю о них, надеясь, что у них всё хорошо. Глоссария наверняка долго не могла сжиться с моей пропажей, но она сильная девочка, уверена, она справилась с этим.       Я ушла на Изнанку вместе со Слепым, но мы не были здесь одни. С нами ушли многие люди Дома, хотя, как я выяснила позже, на Изнанке и без нас было достаточно жителей.       К слову о Слепом — здесь он, конечно, уже не был слепым — выглядит он здесь старше, и глаза его, обычно подёрнутые серой дымкой, имеют потрясающей красоты зелёный цвет. Иногда я просто любуюсь его глазами, по старой памяти думая, что он этого не замечает. Оказалось, тяжело привыкнуть к тому, что Слепой видит.       Поселились мы в небольшом домике, в который Слепой завёл меня, едва мы шагнули на Изнанку. На крыльце этого домика я каждый вечер удобно устраивалась за столом и читала книгу, попивая свежий чай или кофе; старая электрическая лампочка практически не давала света, да ещё и постоянно мигала, но вместо того, чтобы перебраться в дом, я продолжала засиживаться на веранде до поздней ночи, а затем забираться под бок Слепому и засыпать до следующего такого же спокойного и тихого дня.       Но прежде чем уйти совсем, я оставила за нами маленькую щель, через которую можно подслушивать место, что когда-то было Домом, а при необходимости эту щель можно превратить в дверь. Воспользовавшись силой Сердца, я оставила эту возможность как чёрный ход, не питая надежд, что когда-то Дом вновь отстроят, но оказалась не права.       Однажды ранним утром я услышала детский хохот и строгий говор взрослых, что доносились из этой маленькой щели. Совсем как в том Доме, что знала я. Конечно, никто из жителей Изнанки не слышал этого, и мне пришлось долго убеждать Слепого выйти из этого сказочного места.       — Мы только одним глазком! — Молю я его, сидящего на постели и исподлобья наблюдающего за мной.       — Ты же всё уже для себя решила, — тихо проговаривает он, не скрывая усмешки.       Вожак, как это обычно бывает, оказывается прав — хотя бы потому, что я стою полуголая перед открытым шкафом, старательно подбирая, в чём выйду в Новый Дом.       — Конечно, — соглашаюсь, — но я хочу, чтобы ты пошёл со мной.       Он тяжело выдыхает и валится на постель. Я жду его вердикта.       — Хорошо, — через пару секунд говорит он, — но ненадолго. И… — Слепой запинается, прежде чем продолжить: — Тебе придется вести меня.       Я оборачиваюсь к нему в немом изумлении, он не смотрит на меня, опустив взгляд к полу, и на лице его просвечивает сожаление. Он готов вновь потерять зрение, чтобы пойти со мной, и я даже не могу представить, скольких усилий это ему стоит. Сколько мы здесь живём? Год, два? Может, три? Или пять? Время на Изнанке идёт иначе, из-за чего я не могу уследить за ним, и, возможно, окажется, что после нашего ухода прошёл месяц или даже неделя. Но даже если это только неделя — для него это неделя, в которой он видел, и отказаться от этого хотя бы на час может быть невыносимо больно.       — Я это не серьёзно, — иду я на попятную, улыбаясь, — тебе не обязательно за мной идти.       Он смеётся.       — Нет, мне тоже интересно, — он встаёт с постели и подходит ко мне. — Мне интересно, что стало с Домом за это время.       Я неловко обнимаю его, устраивая подбородок на плече — так не очень удобно стоять, и мне приходится вставать на цыпочки. Он коротко целует мои волосы и отстраняется, пристально глядя на меня.       — Я быстренько, только оденусь и пойдём, — шепчу я, возвращаясь к шкафу.       В итоге мой выбор падает на длинную юбку до середины голени и простую черную водолазку с высоким воротом. Слепой же решает никак не менять свой повседневный наряд и встаёт рядом со мной с готовностью выйти с Изнанки. Я беру его за руку.       Концентрируюсь на тех далёких голосах из глубин Дома, и перед глазами встаёт картинка ещё незнакомого мне места. Я концентрируюсь на ней, делая её более чёткой, чем место, в котором нахожусь сейчас. Всё это, должно быть, не занимает и минуты, но требует немалых усилий.       Мы оказываемся в чистом и просторном классе, очень похожем на тот, в котором учились мы, но оборудованном приличной мебелью и с неплохим ремонтом. Я поражённо оглядываюсь, не скрывая ахов и охов — неужели Дом действительно снова открыли?!       Краем глаза я замечаю, что весь мой наряд изменился, как и моя внешность. Я снова обрела человеческий облик и те забытые мною шрамы за запястьях, которые я поспешно закрываю уже не тонкой тканью водолазки, а рукавами старой толстовки — той самой, в которой ушла на Изнанку. Оборачиваюсь к Слепому в надежде увидеть его неизменным, но и он выглядит так же, как и в день выпуска, не постаревший ни на день. Я обречённо вздыхаю, понимая, что все мои старания с подбором одежды были зазря.       — Держись меня, — тихо говорю я Слепому, и он сильнее ухватывается за мою ладонь.       Я медленно подхожу к двери, за которой слышатся голоса множества детей, и долго не решаюсь выйти.       В коридоре носится детвора, едва не сбивая меня с ног. Я улыбаюсь, глядя на них, словно на старые фотографии своей юности. Поворачиваюсь к длинному коридору и замечаю три взрослые фигуры, идущие нам навстречу.       Женщина и двое мужчин о чём-то тихо разговаривают, шагая вровень друг другу. Один из мужчин выглядит очень статно: деловой костюм делает внушительной и без того крупную фигуру, а наскоро уложенные светлые волосы напоминают мне о человеке, которого я не видела уже очень много лет. Рядом с ним идёт женщина средних лет с чёрными, как смоль, волосами, тщательно собранными в некрупный пучок, тонкая оправа очков обрамляет светло-серые глаза. Крайним стоит высокий, налысо бритый мужчина в рубашке с коротким рукавом, которой он не пытается скрыть свои протезы. Они мило беседуют о чём-то своём, женщина тихо посмеивается, глядя на мужчину в костюме.       Едва завидев нас, троица резко останавливается и изумлённо переводит взгляд с меня на Слепого и обратно. Женщина роняет бумаги, которые всё это время несла в руках, и не обращает на это ни малейшего внимания.       Я не сразу узнаю их.