II
Случилось это так:
В лиловом Борхеле ненастном,
Мечтал наш предок Мэйсон о прекрасном,
Мансор смеялся как дурак…
Но Шессгорд чувствовал беду
И бурю, сильную грозу;
Спокойно ел Мансорову еду,
Но чуял призрачну мразу…
Мысля́ми был далёк он
От всей дотошной суеты,
От этих вкусных блюдов bon,
От этой пышной всей еды…
А мысли все его роились
В далёких до́лах головы.
И почему они молились,
Не знаю даже я. Увы!
Наверно, Шессгорд чувствовал чего,
Но было то не ясно — что?
А что Мансор? Думы все его
Кружились подле одного.
Кружились подле Арианны
Все думы лорда Борхеля — кузена короля.
Ведь не любил он свою дряблую жёнку Анну
С ослиной рожей, толстым задом, грудями словно конопля.
Была ведь Арианна сказочно красива
Как спелый день в морозную зимý.
Была она не злобна, не спесива,
И ясно было почему.
Отцова благодать к ней перешла,
Была кротка она и никогда одна
Вперёд не шла.
Вообще, жена всем bona.
Была прекрасна Шессгордова дочь,
И ведь нигде такой красы
Никто найти не может смочь!
Изящна, как прелесть чистою росы.
И стройна станом, и грудью молода,
Прекрасна, словно дочка короля,
Прекрасна, как моя жена,
И чистая подходит ей ода, да.
Изящны ножки, прелесть дня,
И волосы златые прекрасны для меня.
Блестящие её глаза, как изумруд,
Являя прелесть, любого хоть испепелют.
А рядом с Шессгордом сидел
Его наследник, Александр.
Прекрасный юноша, он пудинг жадно ел,
Был хитрый словно саламандра.
А Эйрос, младший из сынов,
Почувствовал в штанах мочу́,
И вышел он из-за столов.
Что дальше было, промолчу…
Внезапно встал Мансор из-за стола
И закричал: «Аой!»
А все его дружки, сказав «О да!»,
Так быстро встали в строй.
— Что такое? Что случилось? —
Спросил лорд Мэйсон. — Господа!
Наверное, вино опустошилось?
Ещё хотите выпить, да?
Но лорд их Румхель вдруг так сильно закричал,
Своих он всех дружков внезапно подозвал,
И громогласный крик его взывал:
— Сразить всех Шессгордов вповал!
И началась кровавая резня,
Гостиный зал весь кровью обагрился,
И зазвенели воины в колокола,
И гимн Мансоров по Франции вихрем разлетелся.
Лорд Румхель Арианну полюбил,
Но Шессгорд отказал ему.
За это-то как раз Мансор того убил,
А Арианну обесчестил и предал огню.
И Александр тоже был убит —
Краса и гордость Шессгордова род —
Славу о нём ничто ведь не пробьёт,
Треклятого Мансора же Рок неизбежный разразит.
А Эйрос пламя увидал,
Не в силах он был им помочь,
И без оглядки побежал
От про́клятого за́мка прочь.
А после адского пира́
Лорд пьяный Румхель повелел
Трупы волкам скормить. «Жара»
Был волк, который больше всех трупчину жрать хотел…
И если ты читаешь эти строки,
И будь ты друг мой или враг,
Сорвались, значит, наши сроки:
На Шессгордов спустился мрак…