Игра с огнём

Работа тянулась вяло: особых новостей не было ни от Мисы, ни от Вэди с её системой слежения, ни от их нового информатора Намикавы. Сегодня Эл снова пристал к Лайту с расспросами, что бы он делал, если бы был Кирой в прошлом, и протестующие слова Ягами о том, что это бред, не смогли его вразумить. Не то что бы Лайту было жаль преступников, но в руках Киры была слишком большая власть и он бросал вызов всей системе правосудия, что было опасно. Он уже убивал невинных, а значит, благородные мотивы были лишь прикрытием. На самом деле Кира хотел показать, что он всесилен, хотел держать народ в страхе. Лайт презирал его и много раз пытался доказать это детективу, но безуспешно. Более того, Эл снова начал вплетать Мису, всё чаще высказываясь, что надо, например, повторить её встречу с главарями Ёцубы, — в присутствии Моги, конечно, — и в такие моменты Лайту хотелось стукнуть детектива посильнее. Иногда он был таким… бесчувственным? Лайт не испытывал особой симпатии к Аманэ Мисе, но, в конце концов, она была хрупкой юной девушкой, разве правильно подвергать её такому риску? Но великий Эл, похоже, был готов на что угодно, лишь бы поймать Киру. «Как будто долг превыше чувств», — подумалось Лайту, и в горле встал ком. Это возвращало Ягами к тайным переживаниям: что, если Рюдзаки использует и его? Эл вполне мог лишь совмещать приятное с полезным, а Лайт уже развесил уши и насочинял всякого, как наивная школьница. От подобных мыслей внутри будто распускался бутон ледяной розы с длинными острыми шипами, которые царапали сердце, скребли по рёбрам, и холод забирался под кожу. Отец всегда говорил: «Мы не можем контролировать поступки других людей, но мы всегда должны нести ответственность за свои». И Лайту хотелось быть искренним, даже если в конце будет больно. Рюдзаки показал ему иной мир, заставил ощутить незнакомый прежде трепет и тепло. Взяв его в расследование, он подарил ему и смысл, и чувство, что он не одинок. Эл мог забрать всё это, разрушить, но, как ни странно, Лайт всё равно был бы ему благодарен. Потому что здесь, в штаб-квартире, он был счастлив, у него появилась надежда и он узнал, какой прекрасной может быть жизнь. Что в ней можно быть не только отстранённым наблюдателем, прохожим, но и ощущать реальность каждой клеточкой тела, обращать внимание на то, что раньше казалось незначительным: капли дождя на стекле, розовая дымка заката, прикосновение чужих губ. Он больше не собирался убегать, прятаться, расставаться с тем, что приносило такое удовольствие, из-за страха быть обманутым, а если это произойдёт, то пусть остаётся на совести Эл. Пока Лайт думал, он невольно разглядывал Рюдзаки. Тот, как всегда, забрался на крутящийся стул прямо с ногами и что-то внимательно изучал на компьютере. Его кожа казалась мертвенно-бледной в голубом свете монитора, а черты — ещё более острыми. Неожиданно Эл повернулся и в упор посмотрел на Лайта. Первой мыслью было отвернуться, сделать вид, что ничего и не было, но Ягами не смог: большие чёрные глаза притягивали, поглощали. Лайт скользнул взглядом по шее с выпирающим кадыком, по плечам, груди, впалому животу. Дыхание Лайта стало громким, тяжёлым, а Рюдзаки продолжал изучать его с холодным бесстрастным видом, по которому невозможно было догадаться, что у детектива на уме. Лайту было стыдно признать, что ему это нравилось. То, что он никогда не понимал, что скрывается за безразличием ониксовых глаз, то, что характер и личность Эл нельзя было постичь до конца, то, каким разным он был: жестоким, равнодушным, нежным, страстным и добрым. По телу будто пробежали искры, и, словно сквозь толстый слой воды, Лайт осмотрел главную комнату: каждый был с головой погружён в работу и не замечал ничего вокруг. А Лайт, как ни старался, не мог вновь сконцентрироваться. Время было уже позднее, и он устал, к тому же от лишних мыслей в штанах стало тесно, и Ягами мечтал вернуться в комнату, отпроситься у Эл в душ и там… — Может, закончим на сегодня? Рюдзаки кинул на него удивлённый взгляд: — Я хотел ещё… Хотя об этом можно подумать и позже. Ватари, который час? — Час ночи. — Да, мы, кажется, засиделись, простите. Мацуда облегчённо вздохнул и принялся собирать портфель. Отец слегка нахмурился, но последовал примеру коллеги. — Пойдём, Лайт, — сказал Эл, и они вместе направились в сторону лифта. Когда они поднимались по ступенькам, Лайт случайно оступился и врезался в плечо Рюдзаки. Тот быстро среагировал и схватил его за талию, удерживая от падения и одновременно притягивая к себе. Лайт ощутил сладкий аромат с оттенком мяты, исходящий от кожи Эл, и прикосновение ледяных рук сквозь тонкую ткань рубашки. Сердце забилось сильнее. Они стояли слишком близко, у всех на глазах, и Эл выпустил его из объятий с неприличным опозданием. Наконец, толстые металлические двери бесшумно открылись и Лайт мог спрятаться от любопытных взглядов коллег. Там ещё и отец… Что он подумает? Лайт шумно выдохнул и прислонился к холодной стене. Эл рассматривал его с интересом. — Что? — злобно спросил Ягами, уставший от игры в гляделки. — Лайт очень мило смущается. Эл медленно подошёл к нему и заботливо убрал пряди волос, прилипшие ко лбу. Лайт вздрогнул, но Эл не обратил на это внимания. Он легко коснулся его висков, щеки, немного сжал скулу. Лайт приподнял подбородок, подаваясь вперёд. Они были в паре сантиметров друг от друга, и Ягами больше не мог выдержать этого тёмного испытывающего взгляда, будто Эл чего-то ждал от него. Лайт первым потянулся за поцелуем, осторожно коснулся чужих губ и, не встретив сопротивления, обвил руками шею Рюдзаки, подвигаясь ещё ближе. Тогда Эл резко толкнул Лайта назад, прижал всем телом к холодной стене лифта, и поцеловал в ответ: грубо, напористо, страстно, глубоко. Раньше Лайт не понимал, почему все так повёрнуты на поцелуях: мокрые касания, да и только, — но с Рюдзаки всё было иначе. Это было больше, чем физический контакт, его губы и язык вызывали необычный трепет и жар в животе, бёдрах, настолько сильный, что Лайт словно проваливался в пропасть, забывая обо всём. С каждой секундой огонь лишь разрастался, окутывал его, связывал, делал тело невероятно чувствительным, а разум плавился от накала. Лайт не мог себя контролировать: позволил Рюдзаки оторвать пуговицы на рубашке, скинуть её на пол, пройтись по телу быстрыми грубыми движениями, сжать горло так сильно, что он не мог дышать. А Лайт лишь сдавленно постанывал от резкого яркого удовольствия. Эл отпустил руку и неожиданно отстранился, обернувшись через плечо. — Что там? — с тревогой проговорил Лайт. — Лифт приехал, — слегка удивлённо ответил Рюдзаки. Похоже, он тоже забыл, что они вообще куда-то направлялись. И долго они так стоят? Эл потянул его за цепь, и Лайт содрогнулся, будто очнувшись ото сна. Всё ещё в наваждении он доплёл до комнаты, и, когда дверь закрылась, Эл спокойно сказал: — Пойдём на кровать. Лайт послушно улёгся на белоснежное одеяло, не задумываясь, что будет дальше. Эл навис над ним сверху, полностью укрыв чёрной тенью, и слегка коснулся губ. Лайт приподнялся, желая продолжить, но вместо этого Эл спустился к шее, жадно целуя нежную кожу до сладостной пронизывающей боли. Он прикусил чувствительное место над ключицей, проложил влажную дорожку от груди до тяжело вздымающегося живота, и, когда язык коснулся ткани брюк, Лайт ахнул, а бёдра сами качнулись навстречу. Невыносимо медленно Эл стягивал с него штаны и боксёры, дразнил разгорячённую кожу лёгкими случайными касаниями. Наконец, он почувствовал, как губы Рюдзаки сжали его плоть, как язык прошёлся по всей длине, и это были непередаваемые ощущения. У Лайта вдруг потемнело в глазах, а звуки превратились в белый шум. Он зажал рот рукой как можно крепче, царапая мягкую кожу: надо было отвлечься, иначе он кончит прямо так. Эл же, наоборот, ускорился, и если он сделал это специально, то Лайт был готов заключить сделку с Кирой, потому что ему пришлось проговорить: — Хватит, хватит… Я больше не могу. Эл распрямился и удивлённо взглянул на Лайта, вспотевшего, с безумно сияющими глазами, яростно вцепившегося в пододеяльник. Он хрипло дышал, а сердце всё ещё грозилось выпрыгнуть из груди. — Ты желаешь продолжить, Лайт? Ему захотелось закричать: «О боже, да, идиот», но вместо этого он коротко кивнул. — Подожди немного, — проговорил Эл и потянулся к прикроватной тумбочке, доставая оттуда презервативы и смазку. Лайт предпочёл не узнавать, как они там оказались, лишь внимательно наблюдал, как Эл выдавил немного жидкости и растёр у себя на пальцах, которые затем просунул ему между ног, поглаживая колечко мышц. Лайт вздрогнул от холодного и влажного прикосновения, а по коже пробежали мурашки. Эл осторожно ввёл в него один палец. Лайт думал, что будет больно, но вместо этого у него сладко заныло внизу живота. Эл, похоже, заметил, как он нахмурился и прикусил губу, и считал это неправильно, продолжив медленно двигаться внутри, поглаживая мягкие стенки, продлевая томительное удовольствие. «Чёрт, опять это…» — Лайт был не в силах выдержать очередную пытку, член болезненно пульсировал, а теперь ещё и внутри стало невыносимо жарко. — Ещё… — еле слышно прошептал он и сразу же добавил чуть громче: — Давай ещё. Эл хватило инстинкта самосохранения не комментировать сложившуюся ситуацию. Он ввёл в Лайта второй палец, а пару минут спустя — ещё и третий. Стало немного дискомфортно, но Ягами быстро привык к новым ощущениям и ещё шире раздвинул ноги, выгибаясь, чтобы партнёру было удобнее. Раскрытый, возбуждённый, Лайт снова впал в то безумное состояние, когда был готов отдать Рюдзаки всего себя целиком. Эл вынул из него пальцы и отвлёкся, чтобы надеть презерватив. С губ Лайта сорвался разочарованный вздох, но Рюдзаки не спешил. Он подхватил Ягами под бёдра и медленно вошёл, внимательно следя за каждой реакцией. Лайт жалобно застонал, почувствовав, как приятно тянет внутри, как член Эл наполняет его. «Такой большой и твёрдый», — промелькнуло в голове у Лайта, и он ужаснулся собственным мыслям. А когда Эл вошёл на всю длину, то задел какую-то точку внутри, и Лайта точно ударило током. Разряд пробежал по всему телу, заставляя задрожать, сильнее сжать чужой торс коленями. Эл и сам прикрыл глаза, тяжело выдохнул и замер, наслаждаясь ощущениями. Лайт нетерпеливо подался ему навстречу, и Эл больше не сдерживался. Он грубо схватил Ягами за бёдра, оставляя красные следы, ритмично погружаясь в горячее тело. С каждым толчком наслаждение всё больше охватывало их обоих, и Лайт непроизвольно потянулся вниз, желая получить долгожданную разрядку, но Эл заметил это и перехватил его запястья, удерживая руки на постели. Излюбленный приём. — Блять, Эл, ты… — Лайт не успел договорить, потому что, поменяв позу, Эл вошёл в него куда глубже, заставив громко застонать. Продолжить мысль Рюдзаки ему уже не дал, заткнув безумным горячим поцелуем. Лайт сначала попытался вырваться, затем прикусил чужую губу так, что в их ртах смешался металлический вкус крови. Но на это Эл лишь начал двигаться ещё быстрее, с силой насаживая его на каменный член, покусывая истерзанную шею. Это было слишком хорошо. Сердце Лайта яростно билось, всё тело дрожало в напряжении, между ног горело. Он выгнулся, потираясь о живот Эл, и в ту же секунду его накрыло. Внутри словно что-то взорвалось, и он кончил с отчаянными жалобными стонами, хватаясь за плечи Рюдзаки. Эл продолжил вколачиваться в его расслабленное обмякшее тело, и каждое движение отзывалось внутри Лайта остатками удовольствия. Наконец, Эл кончил, тихо застонав Лайту на ухо, и это было самым приятным, что он слышал от гениального детектива. Они так и улеглись на перепачканном смятом мокром белье, прижимаясь друг к другу. Эл изучающе посмотрел на Ягами и неожиданно сказал: — Касательно моего вопроса… Мне кажется, Лайту нравится всё. — Что ты имеешь в виду? — задумчиво пробормотал Лайт. — Я спрашивал, нравится тебе удушение или… — А, я вспомнил, — перебил его Ягами, не желая выслушивать это целиком. Рюдзаки кивнул, и пару минут они пролежали молча. Когда Лайт уже почти уснул, Эл вдруг прошептал: — И, возможно, я. — Возможно, — неохотно отозвался Лайт. — Лайт мне, возможно, тоже. Ягами притворился, что уже спит. Готов ли был Рюдзаки принять его в свою закрытую жизнь или это была очередная игра? В любом случае сейчас было не время произносить всё вслух. Когда расследование закончится, когда Эл убедится, что он не Кира, когда покажет свои истинные намерения, тогда Лайт скажет ему, что на самом деле чувствует. А пока Лайт просто наслаждался моментами рядом с Рюдзаки, ну, и новой стороной их отношений. Кто бы мог подумать, что из всех он выберет угрюмого замкнутого детектива, который ещё и постоянно выводит его из себя? Это определённо была какая-то насмешка судьбы.