Профессор Лектер.

В комнате стояла полная тишина, настолько густая, что я слышала только звук собственного дыхания. В тёмной комнате, вырисовывались некоторые объекты но я не могла видеть их чётче из-за отсутствия света. Ганнибал не произнёс ни слова, но я чувствовала его присутствие, оно было осязаемым, почти давящим. Он стоял позади, и мне казалось, что даже тьма вокруг подчиняется ему. — Не двигайся, — его голос раздался мягко, почти шёпотом, но он звучал как приказ, не допускающий споров. Я замерла, не зная, чего ожидать. Холодный воздух в комнате обжигал кожу, и казалось, что с каждой секундой он становится всё тяжелее. Я услышала, как его шаги медленно приближаются. Они были едва различимы, но я чувствовала, как напряжение в воздухе растёт. Когда он подошёл совсем близко, я почувствовала его руку на своём плече. Её вес был таким уверенным, что я едва сдержалась, чтобы не отступить. Я просто стояла, чувствуя, как он наклоняется ближе. Его дыхание коснулось моей шеи, и я с трудом подавила дрожь, пробежавшую по всему телу. — Тебе нужно мне доверять, Алиса, — продолжил он. — А доверие начинается с подчинения. — Его слова, обволакивающие и холодные одновременно, заполнили всё пространство, и я поняла, что больше не хочу сопротивляться. Я почувствовала как его ладони скользнули на мою талию, уверенно, но нежно, он знал каждый изгиб моего тела. Ганнибал наклонился ко мне, и я ощутила его дыхание на своей коже, горячее, но странно успокаивающее. Он слегка скользнул своим лицом по моей шее, словно изучая плоть, и я задрожала, не от страха. — Я завяжу тебе глаза, — его голос прозвучал так близко, словно слова растаяли прямо у меня в ухе. Его руки продолжали медленно скользить вверх по моей талии. Я почувствовала, как он отступил на шаг, и в тот же момент холодный шёлк коснулся моей кожи. Он осторожно провёл тканью вдоль моей шеи, позволяя ощутить её нежность, прежде чем обернуть вокруг моих глаз. — Ты заметишь, как обостряются другие чувства, когда одно из них отнимают. Всё вокруг сразу становится ярче, не так ли? Шорох ткани, дыхание, запах... Это восхитительно, не правда ли? Мысль о том, что ты видишь меньше, а чувствуешь острее. Как нож, врезающийся в самую суть сознания. — тихо произнёс он, словно обещая что-то большее, чем простое отсутствие света. Шёлк туго затянулся, лишая меня возможности видеть вообще, но только усиливая все остальные ощущения. Мои руки инстинктивно потянулись к повязке, но Ганнибал тут же перехватил их, мягко, но твёрдо удерживая у меня за спиной. — Доверься мне. — его голос звучал так, словно он ухмылялся. Я стояла неподвижно, чувствуя, как его руки снова обвивают мою талию. Едва уловимое прикосновение губ к моему виску заставило меня задержать дыхание. Он продолжал двигаться медленно, будто растягивая время. Его пальцы скользнули вверх по моей спине, оставляя за собой жгучее ощущение, будто он отмечал меня. Его дыхание стало тяжелее, но каждое его движение оставалось выверенным, почти болезненно аккуратным. От этого я тихо стонала. — Я чувствую, Как твой запах выдаёт тебя. — он произнёс это так, будто наслаждался каждым моим звуком. — Возбуждение.— Я не могла ответить. Слова застряли в горле, а мои чувства смешались в хаос, где невозможно было отличить страх от влечения. Я замерла, словно боясь разрушить хрупкую тишину, которая окутала комнату. Ганнибал исчез из моего ощущения, словно растворился в темноте за завязанными глазами. Сердце билось так громко, что я едва могла различить что-либо, кроме его стука. Где он? Почему он так молчит? Я пыталась напрячь слух, но не услышала ни единого звука: ни шороха ткани, ни шагов. Лишь вдруг заметила, как сквозь плотную повязку начало пробиваться больше света. Кто-то включил лампу или, возможно, центральное освещение. Невидимость стала ещё мучительнее: я могла чувствовать его присутствие, но не видеть его. — Ганнибал? — наконец прошептала я, голос сорвался, выдавая волнение. Молчание. Оно почти задевало мои нервы, играя с воображением. Я выпрямилась, тело дрожало не от страха, а от нетерпения, от желания понять, что будет дальше. И вдруг голос, глубокий и низкий, раздался где-то сбоку: — Чувствуешь — в его тоне скользнула лёгкая насмешка. Я попыталась ответить, но не успела. Его шаги стали слышны, мягкие, размеренные. Они приближались. Жар его тела вновь накрыл меня, когда он оказался совсем рядом. — Твоё тело ждёт моих прикосновений — произнёс он, и я ощутила, как его руки снова коснулись моей талии. — Алиса — его голос раздался снова, теперь глубже, тише. — Знаешь, бояться это естественно. Это основа нашей психики. Ты боишься, потому что твоё тело инстинктивно знает, что опасность близка. Но вот что интересно… — он слегка коснулся моей руки, её температура ощущалась как холодный металл, — только дурак не боится. Страх это не слабость. Это инстинкт самосохранения, это сигнал, который подсказывает нам, что мы живы, что мы ещё чувствуем.— Он медленно обвёл руку вокруг моей талии, его пальцы скользили по коже, как будто проверяя мою реакцию. — Ты думаешь, что страх это слабость? Это ошибка. Это ложное убеждение. Те, кто говорят, что не боятся, просто не понимают, что значит быть живым. Страх... — он прижал меня к себе, так что я могла почувствовать каждый его вдох, — страх говорит нам, что мы ещё способны ощущать мир, что мы можем реагировать. Ты боишься меня, и это нормально. Я опасен. Твоё тело это понимает. Но ты должна знать, я никогда не причину тебе боли только если ты об этом не попросишь. Иногда страх приносит не только боль, но и… что-то другое. Что-то За гранью нашего понимания.— Его руки двигались вверх, ласково. Я чувствовала его присутствие в каждой клеточке своего тела, как пульсацию, которая заставляла меня дрожать. — Ты боишься того, что не можешь контролировать. Страх это своего рода иллюзия контроля. Ты боишься, потому что не знаешь, что будет дальше. Но послушай... когда ты перестанешь бояться, ты станешь свободной. Ты перестанешь быть под контролем страха, который тянет тебя назад. Ты начнёшь двигаться вперёд.— Он тихо рассмеялся, как будто знал, что я не могла освободиться от своих мыслей. — Страх - это чувство, с которым мы должны научиться жить, а не бороться. Ты не можешь его игнорировать, ты не можешь его победить. Ты просто должна позволить ему быть частью себя. И вот тогда ты станешь сильной.— Его пальцы продолжали танцевать по моей коже, и я чувствовала, как он следит за мной, ощущая каждую мою реакцию, каждое мгновение моего внутреннего сопротивления. — Ты ощущаешь это? — его голос был едва слышен, словно он не говорил, а шептал моему разуму. — Ты понимаешь, что я говорю? Страх… — он снова провёл пальцами по моей шее, едва касаясь её, — он не разрушит тебя. Он лишь покажет тебе, что ты способна на гораздо большее, чем ты думаешь.— Моя грудь поднималась и опускалась, я пыталась совладать с дыханием. Он знал это. Он знал, что я безумно хочу его. Он знал, что я в тайне думала о нём с первой встречи. В следующий миг я почувствовала, как его сильные руки обвили мою талию, притягивая меня к его телу вплотную. Вдруг Ганнибал резко поменялся, меняясь из нежного-ласково в жёсткого. Его пальцы, холодные и жадные, скользнули вверх, хватая мои запястья и заводя их назад. Я пыталась вырваться, но не из страха — это было игрой, в которой я знала, что проиграю. Его горячее дыхание опалило мою шею, и вскоре его губы нашли мою кожу. Поцелуи и укусы — жадные, почти болезненные — оставляли следы, как клеймо, и я чувствовала, как пульсирует кровь, подчиняясь его ритму. Он шептал что-то, но смысл терялся в вихре ощущений. Затем я ощутила, как грубая ткань скользнула по моим запястьям, стягивая их. Узел был тугим, почти жестоким, но это лишь разжигало пламя внутри меня. Я не могла двигаться, не могла сопротивляться -да и не хотела. Его пальцы скользнули по моей коже, изучая меня, как художник изучает свое творение. Его власть была абсолютной, и в этом темном плену я сгорала. Его дыхание стало тяжелее, почти осязаемым, как будто он смаковал каждый миг этой напряжённой близости. Ганнибал не торопился, растягивая удовольствие от своей власти. Его губы продолжали исследовать мою шею, оставляя за собой горячие, влажные следы, от которых я вся дрожала и стонала как последняя шлюха. Его правая рука медленно скользнула вниз, задержавшись на мгновение внизу живота, чтобы ощутить, как я замираю под его прикосновением. Затем, без предупреждения, он запустил руку под ткань, пробираясь через ткань нижнего белья к клитору. Мой мозг отказывал, я извивалась как змея в его руках. Мне хотелось большего. Мои запястья всё ещё оставались связаны за спиной, и это лишь усиливало мою беспомощность, подчёркивая его полное господство надо мной. Он знал, что делает, знал, что я потеряна для здравого смысла. Его голос, глубокий и бархатистый, прошептал мне на ухо: — Ты моя, и должна слушаться меня.— Его рука продолжала двигаться, заставляя меня терять связь с реальностью. Каждое его прикосновение было огнём, который прожигал меня изнутри. Он гладил мой клитор, и я закинула свою голову ему на плечо. Давая больше доступа к моей шее, Я пыталась сдержаться, но напряжение стало невыносимым. — Пожалуйста... — выдохнула я, едва находя в себе силы говорить. Мой голос дрожал, слова были полупридушенными, как будто вырывались из самого сердца. Он замер на мгновение, его пальцы остановились. Его губы были так близко к моему уху, что я могла ощутить тепло его дыхания. — Пожалуйста, что? — его голос был низким, почти шипящим, и в нем звучала насмешка, смешанная с предвкушением. — Не останавливайся, — прошептала я, не в силах сдерживать себя. — Я не могу... — Он тихо рассмеялся. Его рука вновь пришла в движение, но теперь он действовал с ещё большей уверенностью, заставляя меня стонать. — Вот так, — произнёс он мягко. — Ты должна просить меня. Только тогда ты получишь то, что хочешь. — — Я прошу, — выдохнула я, чувствуя, как каждая клеточка моего тела взрывается от напряжения. — Я твоя. Делай, что хочешь... — Его смех снова прозвучал в темноте. И Его движения вдруг остановились, и в следующий миг он резко отпустил меня. Я осталась стоять одна, связанная, с завязанными глазами, лишённая его прикосновений. Потеря была почти физической, настолько сильной, что я не сдержала стон, больше похожий на всхлип. — Лектер, прошу... пожалуйста..не делай этого заного... — мой голос дрожал, полный отчаяния. Тишина была оглушающей, как будто он исчез, оставив меня в пустоте. Я напрягалась, прислушиваясь, но не слышала ни единого звука. Моё терпение таяло, превращаясь в ярость. — Чёрт, Ганнибал! — рявкнула я, уже не сдерживая злость. — Где ты?— Ответа не последовало. Низ живота ныл от напряжения, от пылающей жажды, которую он разжёг и бросил меня в этом огне. Это было невыносимо. И вдруг я почувствовала его. Его руки снова были на мне, сильные, решительные. Одной рукой он подхватил меня, словно я ничего не весила. — Ах! — вырвалось у меня, когда он поднял меня в воздух. Я чувствовала, как он несёт меня куда-то, его шаги уверенные, размеренные. Мой разум метался между облегчением от его возвращения и новым трепетом от того, что он задумал. Внезапно он остановился и мягко, но твёрдо уложил меня на что-то холодное и твёрдое. Металлическое. Это был стол, гладкий, с холодной поверхностью, которая сразу обожгла мою разгорячённую кожу. — Ганнибал... — начала я, но он заставил меня замолчать прикосновением, проводя пальцами по моему лицу, словно давая понять, что теперь говорит только он. Его руки уверенно держали меня, и я вздрогнула, когда он резко посадил меня на стол. Он развел мои ноги в стороны, и встал ко мне. Моё сердце колотилось так громко, что казалось, он его слышал. Я попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Резко мой разум начал включаться, и я осознав как выгляжу со стороны, смутилась и покраснела. И отвела голову в сторону, чувствуя, как пылает моё лицо. — Ты смущена?— сказал он, его голос был низким и глубоким, но в нём звучала ласка. Его рука скользнула вверх, и он осторожно провёл пальцами по моей щеке. Это прикосновение было неожиданно нежным, и я невольно повернула лицо к его ладони, словно ища опоры. — М? Дорогая?— произнёс он. — Я... я не знаю, что сказать, — прошептала я, мой голос дрожал, как и всё моё тело. Его пальцы мягко скользнули по моей щеке. — Ганнибал... — начала я, но он наклонился ближе, заставляя меня замолчать своим присутствием. — Тише, — произнёс он, его голос был низким и властным. Я чувствовала как он смотрит на меня, осматривает моё тело. Как жаждет меня. Как сдерживает себя. Он молчит. Тишина, лишь наши дыхания в унисон. — Ох котёнок мой....— Ганнибал, я слышала как он сдержал рычания, он взял меня за горло. И я приоткрыла рот, ахнув. Он приблизил моё лицо к своему, его дыхание было на моих губах. —Никем... не тронутая кроме... меня...— Лектер улыбался, я это знала. Порывисто, Его губы накрыли мои с такой жадностью, что я ахнула, теряя дыхание. Это был не просто поцелуй — это было чувство, сырое и первобытное, как будто он хотел поглотить меня целиком. Его рука всё ещё лежала на моей щеке, удерживая меня на месте, пока другой он крепко обхватил мою талию, притягивая меня ближе. Его губы двигались настойчиво, требовательно, как будто он смаковал каждую секунду, каждый вздох, который он вырывал у меня. Я чувствовала, как всё внутри меня пылает, как будто он разжёг огонь, который невозможно потушить. Его поцелуй был жестоким, но в нём была странная нежность, словно даже в этом хищном порыве он всё равно берёг меня. Я попыталась отстраниться, чтобы вдохнуть, но он не позволил, его пальцы скользнули по моей шее, удерживая меня на месте. — Ты моя, — прошептал он, отрываясь от моих губ на мгновение, его голос был низким, хриплым, почти рычащим. — И я не собираюсь делить тебя ни с кем. — Его губы снова накрыли мои, как будто он не мог насытиться. Я почувствовала, как его руки скользнули по моим бедрам, сжимая их так, что у меня перехватило дыхание. Моё тело отзывалось на каждое его прикосновение, каждая клеточка горела от его жадного желания. Его пальцы скользнули верх к груди, заставляя меня выгнуться навстречу ему. Я попыталась что-то сказать, но слова утонули в очередной волне его поцелуев. — Ты даже не представляешь, как долго я ждал этого, — его голос был низким и хриплым, когда он оторвался от моих губ, чтобы снова впиться в мою шею. — Лектер.... Я— прошептала я, не в силах сдерживать ни дрожь, ни стон. — Тише, — оборвал он меня, его голос был твёрдым, но в нём звучала нежность. Его руки снова скользнули по моим бедрам, разводя их шире. Я чувствовала, как он устраивается между моих ног. Холод стола подо мной и тепло его тела сверху смешивались, создавая странный контраст, от которого я едва могла дышать. — Ты даже не представляешь, — прошептал он, наклоняясь ближе, его губы были всего в нескольких миллиметрах от моих. — Как ты сводишь меня с ума. — Он резко сорвал с меня верхнюю одежду, и холод воздуха сразу коснулся моей кожи. Я невольно вздрогнула, покрываясь мурашками, и попыталась инстинктивно прикрыться, но мои руки всё ещё были связаны за спиной. Это чувство беспомощности заставило меня затаить дыхание. Я ничего не видела из-за ленты на глазах, и это делало всё ещё более напряжённым. Каждый звук, каждое движение он контролировал, а я могла только гадать, что он собирается сделать дальше. Моя кожа горела от осознания, что он смотрит на меня, изучает, смакует этот момент. — Ты такая красивая, — произнёс он низким голосом, и я почувствовала, как он наклонился ближе. Его пальцы легко коснулись моего плеча, проводя по обнажённой коже, и это прикосновение было одновременно нежным и властным. — Ганнибал, — прошептала я, мой голос дрожал от смущения. — Я... это... — Я не могла закончить предложение, мои мысли путались, сердце бешено колотилось. — Ты смущаешься, — сказал он с лёгкой насмешкой, его пальцы медленно скользили ниже, заставляя меня дрожать. — Ты искусство, от всей плоти до чресел.— Я опустила голову, чувствуя, как лицо пылает. Одна мысль о том, что он смотрит на меня, раздевает взглядом, заставляла меня теряться. — Я... не могу... — попыталась я возразить, но он прервал меня, войдя в меня пальцами. И я громко застонала. — Ты можешь, — его голос был бархатным. — И ты будешь. — Его губы опустились на мою обнажённую кожу, оставляя за собой горячие следы. Он целовал меня порывисто, с жадностью. Его пальцы скользнули вниз ещё глубже, грубо толкаясь вперёд. Я почувствовала, как моя голова сама по себе откинулась назад, открывая ему доступ ко всему. Горло, ключицы, грудь всё это было его. — Вот так, — прошептал он, его голос был низким, хриплым, почти рычащим. — Я хочу, чтобы ты полностью отдалась мне. Без остатка. — Его губы продолжали своё путешествие, опускаясь всё ниже дойдя до живота , а пальцы двигались настойчиво, грубо входя и выходя из моего лона, заставляя меня стонать и извиваться. Моё тело отвечало на каждое его прикосновение, каждая клеточка пылала от его внимания. Я задыхалась, не в силах сдерживать стоны, которые вырвались из моих губ. — сильнее.... — прошептала я, мой голос дрожал от переполнявших меня эмоций. Он замер на мгновение, его пальцы вошли в меня до конца с упором, что я вскрикнула. Его пальцы внезапно остановились, и я едва успела ощутить, как он вынимает их, прежде чем он резко сдёрнул с меня оставшуюся нижнюю одежду. Холодный воздух коснулся моего разгорячённого тела, и я почувствовала, как краснею от головы до пят. Теперь я была полностью обнажена перед ним, уязвимая и беззащитная. Моё дыхание стало тяжёлым, сбивчивым, грудь вздымалась от волнения и смущения. Я не видела его, но чувствовала его присутствие рядом — оно было почти осязаемым, властным, будто он заполнял собой всё пространство вокруг. Он стоял рядом, молчаливый, но я знала, что он смотрит на меня, изучает, наслаждается каждым моментом. От этой мысли я сжалась. И вдруг он снова приблизился. Его руки грубо обхватили меня, и одним уверенным движением он дёрнул меня к себе, так, что я легла на стол. — Ты вся мокрая, моя девочка— произнёс он низким, хриплым голосом, склонившись ко мне. Его дыхание обжигало мою шею, пока он медленно проводил пальцами по моему бедру. Я прикусила губу, пытаясь сдержать стоны, но это было бесполезно. Его руки грубо скользили по моему телу, сжимая и исследуя каждый сантиметр. Я вздрогнула, когда он наклонился и резко укусил мой живот. Его зубы оставили горячий след, который он тут же залечил влажным поцелуем. — amor meus — выдохнул он, переходя к моим бедрам. Его губы жадно впивались в мою кожу, оставляя за собой укусы и поцелуи. Я задыхалась, стонала, когда он переместился к груди, а его зубы сжали соски. В этот момент его рука снова оказалась между моих ног. Он грубо вошёл пальцами, заставив меня вскрикнуть от неожиданности и удовольствия. — Caro tua tentatio est — прошептал он, продолжая двигаться внутри меня. Его губы и зубы продолжали своё путешествие по моему телу, в то время как его пальцы работали всё быстрее, доводя меня до грани. Моё тело горело, каждая клеточка пульсировала под его руками и губами. Его движения были настойчивыми, властными, и я уже не могла сопротивляться этому потоку ощущений. Всё внутри меня сжималось и разрывалось от переполняющего наслаждения. Я была в полном экстазе, таком, какого никогда не испытывала в жизни. Моё дыхание стало прерывистым, стоны вырывались всё громче, и я уже не могла их сдерживать. И вдруг всё напряжение, которое нарастало во мне, взорвалось. Я громко вскрикнула, выгибаясь всем телом, когда волна удовольствия накрыла меня с головой. Моё тело дрожало, а разум затуманился, оставляя меня полностью погружённый в это неземное ощущение. Я тяжело дышала, чувствуя, как он всё ещё держит меня, его обе руки переместились на мою талию. Всё вокруг казалось нереальным, как будто я находилась в густом тумане. Моё тело было обессилено, а разум всё ещё блуждал где-то между реальностью и сном. Я почувствовала, как Ганнибал мягко снимает с меня повязку, и свет тут же ударил мне в глаза. Затем он развязал мои руки, и я слабо шевельнула пальцами, ощущая, как к ним возвращается свобода. — Молодец — прошептал он, его голос был тихим, но наполненным странным удовлетворением. Прежде чем я успела что-то сказать или осознать, он поднял меня на руки. Моё обнажённое тело было прижато к нему, и я почувствовала, как его тепло окутывает меня, словно защищая. Я мутно видела его лицо, его глаза, в которых отражалось наслаждение и что-то ещё, чего я не могла понять. Он смотрел на меня, как на что-то ценное, и это заставляло меня чувствовать себя одновременно смущённой и желанной. Спустя несколько мгновений, как показалось мне, я ощутила под собой мягкость постели. Он аккуратно положил меня, словно боялся причинить боль. Моё тело утонуло в приятной прохладе простыней, и я почувствовала, как веки становятся тяжёлыми. — Спи— услышала я его голос, прежде чем мои глаза закрылись, и я провалилась в глубокий, беспокойный сон. """" В тишине во сне, не было ни звука, ни движения. Это было странное ощущение. Я никогда не испытывала такой тишины и спокойствия. Вокруг царила полная гармония, и я чувствовала себя как в покое, словно ничто не могло потревожить этот момент. Сны не приходили, только тишина и спокойствие, которые наполняли меня, заставляя забыть обо всём. """"""" Pov Hannibal

Она лежит рядом, неподвижная, словно изваяние, умиротворённая, как божество в забытом храме. Я полусижу, полу лежу, наблюдая за её лицом, освещённым мягким светом лампы. Она прекрасна. Прекраснее, чем можно выразить словами, — совершенство самой природы. Её черты кажутся мне произведением искусства, нетронутым временем. Белоснежная кожа отливает жемчужным светом, а волосы струятся по плечам, как тончайший шёлк — шёлк, который мог бы одновременно задушить и спасти.

Я протягиваю руку, касаясь её спины. Тёплая. Живая. Тонкая. Моя ладонь скользит по изгибу её позвоночника, как пианист по клавишам, выбирая первую мелодию. Она шевелится во сне, её нога, лёгкая, невесомая, касается меня, обнимая, словно в этом движении кроется инстинктивная потребность быть ближе. Её тело ищет моего тепла, и я позволяю себе на миг раствориться в этом чувстве близости, вдыхая её аромат. Этот запах неземной, утончённый. Он будоражит воображение и рецепторы.

Но всё же есть нечто более возбуждающее, более глубокое. Образ, который я сохраняю в своём разуме, как самое интимное воспоминание. Моя дорогая, я кручу в голове тот момент, как ты лежала на холодном металлическом столе для разделки мяса. Это было зрелище контраст твоей живой, мягкой плоти и беспощадного, бездушного железа. В этом сочетании жизни и инструментов смерти я видел откровение.

Холод металла касался твоей кожи, а ты лежала, как кукла, которой я готовился придать свою форму. Лезвие пистолета для разделки мяса, с его тяжестью и остриём, висело над тобой, словно напоминание о природе этого мира мире хищников и жертв.

Я протянул руку тогда, касаясь твоего плеча, ощущая, как холод стали передаётся через твоё тело. Это был миг, в котором я почувствовал себя художником. Ты была моим холстом.

Сейчас ты лежишь здесь, в безопасности, согретая моим теплом, даже не подозревая, что именно твой образ, лежащей на разделочном столе, питает меня. Это не просто воспоминание. Это истина. Каждый изгиб твоего тела, каждый вздох, каждое прикосновение всё это я записываю в своей памяти, чтобы однажды воспроизвести снова.

Я осторожно высвобождаюсь из твоих объятий, смотрю на тебя последний раз, запоминая этот миг.

— Спи спокойно, — шепчу я, наклоняясь к твоему плечу и оставляю поцелуй.

Я поднимаюсь со своей кровати. Взгляд всё ещё задерживается на тебе, пока я подхожу к двери и закрываю её за собой. В голове крутится мысль: ты даже не подозреваешь, какую роль сыграла в этом блюде.

"""""

Pov Alice Утро выдалось удивительно ясным. Солнечные лучи мягко проникали через окно, нежно касаясь моего лица. Я сладко потянулась на кровати, ощущая приятную прохладу простыней на своей коже. Зевнув, я улыбнулась и открыла глаза. Всё было идеально... Тихо, в голове не было мыслей, голосов. Но я осознала что потолок. Он был другим. Не таким, как в моей комнате. Я резко замерла, взгляд метнулся по сторонам. Ночь. Лента. Стол. Лектер. Всё стало на свои места в одно мгновение. Мои губы дрогнули, и, прежде чем я успела остановить себя, я закрыла лицо руками, не в силах сдержать улыбку. Как глупая девочка, я начала тихо посмеиваться, хотя где-то внутри разливались тёплые, странные ощущение раньше неведомые мне. Я села на кровати, двигаясь осторожно, как будто боялась потревожить утреннюю тишину. Осознание того, что я абсолютно голая, заставило меня слегка смутиться, но, к моему удивлению, это смущение было скорее приятным, чем неловким. Я закусила губу, глядя на свои босые ноги, а затем позволила себе поднять глаза и осмотреть комнату. Всё здесь было пронизано его характером, вкусом. Деревянная мебель, идеально выверенные линии и углы, утончённость без излишеств. Это была его комната. Комната Ганнибала. И она буквально дышала его присутствием. Мой взгляд задержался на столике рядом с кроватью. Букет лаванды. Маленькая, почти незначительная деталь, но для меня она стала всем. — О, мои любимые цветы!!! — прошептала я, ощущая, как впервые радость разливается по телу. Я встала с кровати, чувствуя прохладный пол под ногами, и подошла к столику. Осторожно взяла букет в руки, словно это было что-то хрупкое и драгоценное, и прижала его к груди. Наклонив лицо к цветам, я вдохнула их нежный, успокаивающий аромат. — Спасибо, Ганнибал, — прошептала я, и улыбнулась, чувствуя себя по-детски счастливой, словно весь мир сузился до этого момента, этой лаванды и того, что он вложил в этот жест. Я стояла, прижимая букет к груди, наслаждаясь его ароматом, когда вдруг услышала тихий, глубокий голос: —От твоих волос постоянно пахнет лавандой. — Я вздрогнула и обернулась. Ганнибал стоял в дверном проёме, как всегда безупречный. Он был одет в чёрные домашние штаны, и тёмно зелёный свитер. И Боже, как же ему это шло. Я инстинктивно прикоснулась к своим волосам, ощутив, как они мягко струятся между пальцев. — о ну...— пробормотала я, чувствуя, как лёгкий румянец заливает мои щеки. Он сделал пару шагов вперёд, приближаясь ко мне, его голос был почти шёпотом: — Лаванда... Она означает утешение, прощение, покой. Её аромат, столь тонкий и нежный, скрывает в себе глубокую двусмысленность. Лаванда — это цветок памяти, символ чистоты и сожалений, словно она пытается одновременно убаюкать боль и напомнить о том, что её источником стала утрата. Но знаете ли вы мисс, что лаванда, столь нежно благоухающая, когда-то использовалась для бальзамирования? Какой утончённый контраст: дарить жизнь своим ароматом и увековечивать смерть своим присутствием. Для меня она напоминание о хрупкости всего живого. Как и всё прекрасное, она служит двойной цели: услаждать чувства и скрывать тление, которое всегда где-то рядом.— Я замерла, не зная, что сказать, пока он не подошёл совсем близко. Его взгляд задержался на моей шее. — И твоя маленькая татуировка, — продолжил он, наклоняясь так, что его дыхание коснулось моей кожи. — Этот стебель лаванды за ухом. Прекрасно.— Мои пальцы невольно потянулись к месту, где располагалась татуировка. Я сделала её давно. Но в его словах было что-то большее, что-то, что заставило меня ощутить, как этот простой рисунок на коже превращается в символ, который он понял лучше, чем я сама. — Ты заметил? — спросила я тихо, не отрывая от него взгляда. "Конечно он заметила....идиотка" произносилось у меня в голове. Он слегка улыбнулся, его пальцы скользнули по моему плечу и остановились у основания шеи, мягко касаясь кончиков татуировки. — Я замечаю всё, — ответил он, его голос был глубоким, почти гипнотическим. — Каждый твой штрих, каждый оттенок, каждую деталь. Ты создана быть прекрасной, моя дорогая, и лаванда это лишь одно из подтверждений этого.— Его слова звучали так, будто он описывал произведение искусства. Я стояла, затаив дыхание, понимая, что в этом моменте было что-то почти священное. Я смущалась, ведь никто никогда так не говорил про меня. Я улыбнулась ему, чувствуя, как его слова растворяются во мне, словно теплый мед. Но внезапно осознание ударило меня — я была абсолютно голой. Лёгкий холодок пробежал по телу, оставляя за собой мурашки. Я попыталась сохранить достоинство, едва заметно прикрываясь букетом лаванды, но это лишь вызвало тихий, глубокий смех Ганнибала. — Ты дрожишь, — сказал он, его глаза блеснули искрой лёгкой насмешки, но в ней не было ничего жестокого. Только нежность. — Это от холода или от меня? — Его вопрос заставил меня растеряться. Я опустила взгляд, чувствуя, как щеки заливает жар, а в голове пустота. — Возможно, от обоих, — пробормотала я глупо улыбаясь, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он подошёл ближе, и я почувствовала, как его тепло мягко окутывает меня. Его пальцы легко коснулись моего плеча, словно успокаивая. — Не нужно смущаться, — сказал он, его голос звучал мягко, но уверенно. — Твоё тело это нечто естественное, как дыхание, как аромат лаванды в твоих волосах. Почему ты должна стыдиться того, что естественно. — Его слова, произнесённые с таким спокойствием, каким он обычно обсуждал искусство или вино, заставили меня снова улыбнуться, но теперь более искренне. Я чувствовала, что он видит меня так, как никто другой, и эта мысль одновременно пугала и притягивала меня. Я поставила цветы обратно на столик. И повернувшись к Лектеру, я потянулась к нему, наш взгляд встретился, и на мгновение время словно остановилось. Я хотела поцеловать его в губы этот порыв казался естественным, неизбежным, словно продолжение. Лектер тоже потянулся ко мне в ответ, его глаза блестели предвкушением. Но в последний момент я хитро улыбнулась, слегка отклонившись, и нежно поцеловала его в щёку. Его кожа была тёплой, и на щеке ощущалась приятная щетина, я едва сдержала смех, заметив, как его взгляд на миг изменился, будто он не ожидал от меня такого манёвра. — Я пойду в душ, — сказала я весело, отступая назад, чтобы скрыть своё удовольствие от этой маленькой победы. Он слегка приподнял бровь, его улыбка стала едва заметной, но в ней читался интерес, как будто он уже предвкушал, что следующий ход останется за ним. — Приятного душа, — произнёс он с тем самым бархатным тоном, который всегда звучал как некое обещание. — Я уверен, утро станет для тебя ещё более освежающим.— Я рассмеялась и повернулась к двери, чувствуя, как его взгляд следит за каждым моим движением. Этот человек был настолько загадочным, что даже простой момент с ним превращался в игру, в которой "я", пока вела. Я направилась к ванной, чувствуя его взгляд, который, казалось, проникал сквозь мою кожу. Закрыв за собой дверь, я остановилась на мгновение, глядя на своё отражение в большом зеркале над раковиной. Щёки ещё горели от нашего утреннего диалога, от его слов, его прикосновений. Волосы слегка растрёпаны, губы приоткрыты, словно ждали чего-то большего. — Что ты со мной делаешь? — прошептала я сама себе, прикоснувшись к шее, осматривая моё тело. Синяки, укусы, засосы по всему телу. И вот, я уже стояла в душе. Включив воду, она начала стекать по мне горячими струями, заполняя ванную лёгким паром. Я стояла и чувствовала, как тепло смывает остатки сна и оставляет только чистое ощущение настоящего. Лаванда... аромат цветов всё ещё витал в воздухе, смешиваясь с паром, словно напоминание о нём. Закрыв глаза, я мысленно вернулась к тому моменту в комнате: его голос, его руки, его тепло. Казалось, он оставался здесь, даже когда его физически не было рядом. Ганнибал был повсюду в этих цветах, в каждой деревянной детали его дома, в каждом моём вдохе. Я задержала дыхание, почувствовав, как лёгкая улыбка возвращается на мои губы. — Я в плену, — произнесла я тихо, и в этих словах была одновременно радость и осознание того, что бежать из этого плена я не собираюсь. Я закончила принимать душ, пар всё ещё клубился вокруг, окутывая ванную комнату лёгким туманом. Выйдя из душа, я тут же заметила на крючке длинную чёрную шёлковую рубашку. Она выглядела настолько мягкой и изысканной, что я не удержалась и закусила губу, осознавая, что это единственная одежда, которую он оставил для меня. Я провела пальцами по ткани, ощущая её гладкость, и невольно представила, как он сам выбирал её, зная, как она будет сидеть на моём теле. Это была не просто одежда, это было его заявление — обволакивающее, указывающее, что в этом доме всё будет подчиняться его воле, даже то, во что я одета. Слегка смущённая, но удивительно довольная, я надела рубашку. Она ниспадала по телу, обнимая меня мягким прикосновением, но её длина позволяла почувствовать себя почти оголённой. Её шёлк ласкал кожу, и с каждым движением я ощущала тонкую грань между комфортом и уязвимостью. Собрав волосы назад, я глубоко вдохнула и вышла. """"" Едва переступив порог комнаты, я уловила манящий запах еды. Он проникал в воздух, обволакивал меня, словно приглашая. Ароматы специй и жареного мяса наполняли дом, вызывая желание пойти на их зов. Мои босые ноги мягко ступали по полу, когда я направилась в сторону кухни. Каждый шаг казался шагом в неизвестное, но это неизвестное манило так сильно, что я не могла остановиться. Я вошла на кухню и остановилась, невольно задержав дыхание. Ганнибал Лектер стоял у плиты, одетый в фартук. Его рука с удивительной лёгкостью и уверенностью двигалась, идеально нарезая овощи. Я прислонилась к дверному косяку,. В тишине кухни было что-то уютное и почти гипнотическое. Его профиль, его сосредоточенность всё это заставляло меня чувствовать себя в безопасности, словно я наблюдала за чем-то по-настоящему правильным. Лектер внезапно повернулся ко мне, заметив моё присутствие. Его губы изогнулись в мягкой, но лукавой улыбке. — Доброе утро, — произнёс он, скользнув по мне взглядом. — Уже скоро будет готово. Можешь пока сесть. — Я молча кивнула, но вместо того чтобы сесть, сделала несколько шагов вперёд. Мои глаза остановились на его руках, которые ловко орудовали ножом, превращая овощи в идеальные кусочки. — Я хочу помочь, — сказала я неожиданно даже для самой себя. Он остановился, отложив нож, и взглянул на меня с "лёгким удивлением". — Помочь? — произнёс он, и улыбнулся. Его голос был мягким. — Я умею резать овощи, — добавила я, тупо ухмыляясь и чувствуя, как моё желание быть полезной ему становится всё сильнее. Ганнибал сделал шаг в сторону, освобождая место рядом с собой. — Хорошо, — сказал он, протянув мне небольшой нож и аккуратно отобранный овощ. Я почувствовала, как его взгляд задержался на мне чуть дольше, чем требовалось, и невольно закусила губу. Этот момент был больше, чем просто готовка. Я подошла к столу, остановившись так близко, что могла ощутить гладкость деревянной поверхности под пальцами. Нож, который он мне протянул, был удивительно лёгким, идеально сбалансированным. Я осторожно взяла его и положила овощ на доску, готовясь начать резать, но в следующий момент почувствовала движение за спиной. Ганнибал подошёл ко мне вплотную, настолько близко, что тепло его тела мягко окутало меня. Его дыхание коснулось моей шеи, как лёгкий ветерок, а его рука мягко, но уверенно обхватили мою руку, в которой я держала нож. А другой рукой он обхватил мою талию. — Не спеши, — прошептал он, его голос был низким, бархатным, и его губы едва коснулись моего уха. Я замерла, не в силах пошевелиться. Его присутствие, столь близкое и завораживающее, полностью захватило меня. Ганнибал направил мою руку к овощу, удерживая её так, чтобы каждый мой жест был точным и размеренным. — Почувствуй ритм, — продолжил он, его голос казался мелодичным. — Ты должна владеть ножом, а не позволять ему владеть тобой. — Его пальцы слегка прижались к моей коже, направляя мои движения. Он будто управлял мной. — Ты прекрасно справляешься, — добавил он, и его губы вновь скользнули близко к уху. — Но всё же тебе нужно больше уверенности.— Я почувствовала, как мурашки пробежали по всему телу, а сердце заколотилось быстрее. От его слов, его прикосновений, от того, как он контролировал каждый мой жест, я ощущала себя словно частью его мира. Его губы, как тёплый шелк, скользнули ниже, коснувшись края моей шеи. Я вздрогнула, но не от страха — от того, как чувственно он это делал. — ты отвлекаешься, — заметил он с лёгкой усмешкой, его голос был одновременно строгим и обволакивающим. — Концентрация это тоже в своём роде искусство. — Я выдохнула, стараясь сосредоточиться на том, что он показывал, но его близость полностью завладела моим вниманием. Я чувствовала, как его дыхание скользит вниз по моей шее, как его губы едва касаются, пробуждая во мне трепет. — Нечестно… — прошептала я, голос дрожал, и улыбка не покидала моё лицо. Он отпустил мою руку и обхватил меня за талию, притягивая ближе. Его руки скользнули по моим бокам, тепло его прикосновений усилило моё волнение. — Ты должна уметь совмещать одно с другим, — сказал он, его голос был низким и немного хриплым. Его губы вновь нашли мою шею, нежно, но настойчиво, а его руки сжали мою талию чуть сильнее, закрепляя этот момент. Я закрыла глаза, чувствуя, как тепло растекается по всему телу, растворяясь в его присутствии. Я позволила себе расслабиться, опрокинув голову назад на его плечо. Его губы на моей шее создавали ощущение, будто я растворяюсь в этом моменте. Я чувствовала, как он улыбается, и это только усиливало моё желание. Но вдруг он остановился. Его губы оторвались от моей кожи, а руки медленно, но решительно отпустили мою талию. Я повернула голову, чтобы встретить его взгляд, полный лёгкой усмешки. — Дорезай, — коротко сказал он с той самой хладнокровной, но обворожительной уверенностью, что была ему присуща. Я недовольно вздохнула, слегка поджав губы, в ответ на его неожиданную отстранённость. Однако Ганнибал лишь ухмыльнулся, видимо, наслаждаясь моим разочарованием, и спокойно вернулся к своей части готовки. "1/1" произносилось у меня в голове. Он стоял у плиты, сосредоточенный и безупречный, словно ни на мгновение не терял контроля над ситуацией. Его движения оставались точными, изящными, будто это была не просто готовка, а некий ритуал, которому он придавал огромное значение. Я взяла нож, чувствуя лёгкий укол обиды. — Хорошо, — пробормотала я, возвращаясь к доске и овощам, которые мне предстояло дорезать. Я чувствовала его присутствие, его взгляд, хотя он и не смотрел прямо на меня. Даже так он держал всё под своим контролем, и это возбуждало ещё больше, чем его прикосновения. Спустя некоторое время мы уже сидели за столом и завтракали. Передо мной стояла тарелка с красиво сервированным блюдом: нежные ломтики мясного паштета, аккуратно выложенные на золотисто-жареном тосте, рядом — тонкие полоски хрустящего бекона, украшенные веточкой розмарина. Всё это дополнялось ярким ароматом свежезаваренного кофе, который Ганнибал наливал в фарфоровые чашки с безупречной грацией. Он сидел напротив, расслабленный, но, как всегда, с безупречной осанкой. Его тарелка выглядела так же идеально, как и моя. Он с лёгкостью управлялся ножом и вилкой, его движения были плавными, словно он участвовал в каком-то ритуале. — Это вкусно, — сказала я, откусив кусочек. Вкус был насыщенным, текстура паштета таяла во рту, а аромат розмарина добавлял лёгкую пикантную нотку. Ганнибал поднял взгляд, его глаза были полны спокойного удовольствия. — Готовка это очень важно. Она дарит умиротворения. И самое важное в рецептуре любого блюда, всегда должна быть душа.— Говорил Лектер, режа тост. — С душой. — я подняла бровь, с лёгкой улыбкой наблюдая за тем, как он аккуратно режет тост. — Каждое блюдо это часть истории. Его ингредиенты, процесс приготовления, даже то, как оно подаётся. Всё это говорит о человеке.... который его создал. — Я задумалась, ощущая, как его слова звучат глубже, чем просто обсуждение еды. Ганнибал всегда находил способ превратить даже самые простые вещи в нечто большее. — Этот паштет... — начала я, пытаясь уловить особый вкус, — он какой-то необычный. — Он улыбнулся, глядя на меня. — Секретный ингредиент, — сказал он, его голос прозвучал почти игриво, но в то же время с налётом загадочности. Я сделала ещё один глоток кофе, чувствуя, как тепло напитка согревает меня изнутри. Я поставила чашку на блюдце и чуть откинулась назад, позволяя себе насладиться моментом. Всё вокруг казалось слишком идеальным: аромат свежезаваренного кофе, мягкий свет утреннего солнца, пробивающегося сквозь окна, и сам Ганнибал, сидящий напротив. — Ты так на меня смотришь, — наконец сказала я, слегка улыбнувшись.— О чём ты думаешь?— Он аккуратно положил вилку и нож на тарелку, их положение было настолько идеально выверенным, что это выглядело почти театрально. — О тебе, разумеется, — его голос прозвучал мягко, но в нём чувствовалась та самая опасная глубина, от которой мурашки бежали по коже. — О том, как ты наслаждаешься этим мгновением. Ты ведь даже не замечаешь, как выдаёшь себя.— — Выдаю? — переспросила я, чувствуя, как лёгкое смущение пробирается в моё выражение. — Конечно. — Его глаза, блестящие и сосредоточенные, скользнули по мне. — Взгляд, движение руки, как ты едва касаешься вилки пальцами. Всё это выдает твою сущность, твоё желание проживать каждую секунду так, словно она последняя. Это редкий дар. Люди обычно слишком торопятся, чтобы замечать такие вещи.— Я опустила взгляд на свою тарелку, но внутри всё сжалось. Его слова, произнесённые с этой почти пугающей точностью, задели что-то во мне. — Ты говоришь так, будто читаешь мысли, — пробормотала я, пытаясь улыбнуться, чтобы сгладить напряжение. Он слегка наклонил голову, улыбнувшись уголком губ. — Чтение - это одно из удовольствий, которое я ценю, — произнёс он. — Особенно когда человек сам открывает себя, словно книгу.— Его тон был ласковым, почти обволакивающим. — Почему ты всегда говоришь так, будто всё знаешь? — спросила я, чувствуя себя одновременно очарованной и чуть уязвимой под его пристальным взглядом. Он наклонился чуть вперёд, подперев подбородок ладонью. — Знание это не всезнание дорогая, — сказал он. — Это искусство наблюдать, чувствовать, улавливать нюансы. Люди говорят о себе больше, чем осознают. Их жесты, интонации, даже молчание - всё это части их истории. А я всегда был хорошим слушателем.— Его слова проникали в меня, оставляя после себя странную смесь восторга и лёгкого страха. Он был, словно хищник, который не просто наблюдает за своей добычей, но ещё и восхищается её красотой, пока не нанесёт удар. Ганнибал откинулся назад, его взгляд задержался на мне, и я почувствовала, как под этим пристальным вниманием моё сердце начинает биться чуть быстрее. Он взял кружку кофе, сделал небольшой глоток, словно давая паузу. Затем он произнёс, мягко, почти ласково: — Но даже при этом, моя дорогая девочка, при всём что я вижу. И знаю. я всё равно не знаю тебя.— Я замерла, и удивилась. Склонив голову к плечу смотря на него. — Ты для меня загадка, — продолжил он — Твоё лицо, твои движения, твоя улыбка всё это говорит много, но ничего не раскрывает. Как старинный ключ без замка.— Он поставил кружку на стол и наклонился, его взгляд был обволакивающим, гипнотическим. — Ты позволяешь мне увидеть тебя. Но только половину. Я восхищаюсь этим. Но в то же время, — его тон стал чуть ниже, почти интимным, — это вызывает во мне жгучее желание разгадать тебя. Найти ту глубину, которую ты скрываешь даже от самой себя. А она есть.— Мои пальцы непроизвольно сжались. — Может, ты знаешь больше, чем говоришь, — выдохнула я, едва ли понимая, что именно имею в виду. Он улыбнулся как Чеширский кот. — Возможно, — согласился он, слегка пожимая плечами. — Но, даже если это так, это лишь часть картины. А полотно это ты, моя дорогая. Я только начинаю его рассматривать.— Мы молчали, погружённые в собственные мысли. Лёгкий звон столовых приборов и редкие, почти беззвучные вздохи наполняли комнату невидимым напряжением. Но внезапно в моей памяти всплыли события той ночи. Таксист. Его глаза, полные страха, и Лектер, стоящий рядом с ним, будто сама смерть воплотилась в образе человека. Мой взгляд невольно поднялся к Ганнибалу. Он сидел напротив, спокойный, невозмутимый. Я почувствовала, как холодная волна прошла по моему позвоночнику, но не могла остановить себя. Заново почувствовала, панику и тревожность. — Ганнибал... — начала я тихо, мои слова почти растворились в тишине. Он поднял взгляд, его глаза встретились с моими. В них была мягкость, но за этой мягкостью я могла различить что-то ещё ожидание. — Да, моя дорогая? — Я закусила губу, чувствуя, как мои ладони невольно сжимаются в кулаки. Вопрос жёг меня изнутри. — В ту ночь… — я отвела взгляд, пытаясь собрать мысли. — Таксист...— я задержала дыхание, чувствуя, как слова застревают в горле. — Ты... что ты сделал с его трупом?..— На мгновение мне показалось, что всё вокруг застыло. Ганнибал поставил кружку кофе на стол, его движения были спокойными, но я заметила, как его пальцы на мгновение задержались на кружке, прежде чем он убрал руку. — Интересный вопрос, — сказал он, его голос был глубоким и спокойным, как тихая река, скрывающая под собой сильное течение. — Почему ты решила, что он мёртв?— Моё дыхание участилось — Я помню, как убила его… Его лицо… шея— я слегка замираю, мои глаза затуманиваются, я вспоминаю тот момент. Но резко возвращаюсь в реальность, и смотрю прямо ему в глаза. — Но потом, появился ты. Почему ты остановил меня?...— Лектор улыбается едва заметной улыбкой. —Я остановил тебя, потому что ты уже сделала достаточно. Его смерть это ничто. Люди, подобные ему, должны страдать, прежде чем покинуть этот мир. Они должны испытать такие мучения, как те, которые они причиняли своим жертвам. Это не просто справедливость. Это... равновесие— — Что в итоге стало с этим мужчиной? — мой голос был мягким, но с оттенком напряжения. Лектер встал, и, как всегда, его движения были плавными, почти животными. Он подошёл ко мне, не спеша, его шаги звучали тяжело и уверенно, как рок, предвестие неизбежного. Я почувствовала его дыхание, горячее и слегка прерывистое, когда он подошёл совсем близко, прямо за моим плечом. Его слова, шепотом, почти касались моей кожи: — Не переживай насчёт этого, — сказал он, — всё так, как должно быть.— Я медленно закрыла глаза, позволяя его голосу и запаху поглотить меня. Все вокруг исчезло, оставив только нас. Я повернулась к нему, и, не сдерживая себя, поцеловала его. Поцелуй был глубоким, страстным, полным наслаждения, и Лектер ответил. Его рука скользнула к моей шее, и я почувствовала, как он тянет меня ближе, но вдруг раздался стук в дверь. Я оторвалась от него, чувствуя, как напряжение заполнило воздух. Лектер не сказал ни слова, лишь на мгновение застыл, а затем с явным раздражением, почти рыча, отвлёкся от меня. Его лицо стало каменным, глаза холодными и сосредоточенными. Он полностью поменялся. — Прошу прощения, — его голос стал ровным, почти бесстрастным, когда он шагнул от меня. Он не стал ждать моего ответа, его манеры оставались неизменно утончёнными, но в этот момент я заметила, как его терпение было на пределе. Он пошёл к двери, и я осталась сидеть, не двигаясь, в полной тишине.