Я шла по коридору, чувствуя, как колотится сердце. Его слова, его взгляд — всё ещё эхом отдавалось в голове. Я сжимала пальцы в кулак, пытаясь унять дрожь. Зачем я вообще позволила ему так со мной разговаривать? Почему каждое его слово, каждый взгляд словно пронзают меня насквозь?
Выйдя на улицу, я вдохнула прохладный воздух, пытаясь прийти в себя. На улице шумели машины, люди куда-то спешили, а я стояла, словно потерянная, не вписываясь в этот мир.
— Чёрт, — прошептала я себе под нос, злясь на себя.
Перед глазами снова всплыл образ Лектера. Его голос, низкий и властный, словно окутывал меня. Когда он стоял позади меня, когда отодвинул мои волосы и обнажил шею... Я до сих пор ощущала его дыхание на своей коже.
Я провела рукой по лицу, пытаясь отогнать эти мысли.
**"Ты не всегда можешь предсказать последствия своих решений"**
— его слова отозвались где-то глубоко внутри. Господи, почему он говорит так, будто знает меня лучше, чем я сама? Почему он действует на меня так, как никто другой?
Я села на ближайшую лавку и закрыла глаза, опуская голову вниз. Я не могла отрицать — он пугал меня. Но ещё страшнее было то, что в этом страхе жила некая странная тяга, которую я не могла объяснить. Когда он смотрел на меня, мне казалось, что он видит меня насквозь. Видит те части меня, которые я сама не хочу признавать.
— Прекрати, — прошептала я себе, качая головой.
Я не могу позволить ему играть со мной так, как ему захочется. Я встану выше этого.
"Но разве ты не хочешь его увидеть снова?" — шепнул внутренний голос. Я резко открыла глаза, сердито сжав зубы.
— Нет. —
Но правда была в том, что мои слова звучали неубедительно даже для самой себя.
Я вернулась домой поздно, хлопнув дверью чуть сильнее, чем следовало. В квартире было темно и тихо. Эта тишина иногда успокаивала меня, но сегодня она давила, напоминая о том, что я как всегда осталась наедине со своими мыслями.
Я бросила сумку на пол и, не включая свет, прошла в спальню. Скинув обувь, я села на край кровати и уставилась в пустоту. Его голос снова всплыл в голове:
*"Мои советы — предупреждения."*
Я вздрогнула и сжала руки в кулаки.
Сквозь плотные занавески пробивался тусклый свет фонарей, рассеянно освещая комнату. Я провела рукой по волосам, откидывая их назад, и вдруг заметила, как сильно дрожат мои пальцы.
— Чёрт… — прошептала я, опуская голову.
Я не могла этого отрицать. Лектер умел находить те струны в людской душе, о которых не знал никто. И именно это пугало меня сильнее всего. С ним я чувствовала себя хрупкой, разоблачённой, словно стояла перед ним нагой — не физически, но морально. И в то же время внутри меня что-то неестественно тянуло к нему, как будто он был магнитом, а я — металлом, теряющим волю сопротивляться.
"Я нужен тебе, а ты мне."
Эта мысль ударила с такой силой, будто это были мои собственные слова, но произнесённые его голосом. Я резко встала, сбросив с себя эту иллюзию, и подошла к окну. Открыв его, я вдохнула холодный ночной воздух, пытаясь очистить голову.
— Он не может мною командовать— тихо произнесла я, словно убеждая себя. — Я не позволю ему.
Но на самом деле я не была уверена. Ганнибал Лектер играл по своим правилам, и я уже была втянута в эту игру. Я не знала, как далеко всё это зайдёт, но одно было ясно — мне придётся найти в себе силы противостоять ему.
Сжав руки, я смотрела в ночную темноту. Моя тень отражалась в зеркале , и вдруг мне показалось, что за моей спиной кто-то стоит. В отражении, позади меня и кровати, начал вырисовываться силуэт — высокий, тёмный и нереально чёткий для комнаты, залитой лишь тусклым светом фонарей с улицы.
Силуэт мужчины.
Моё дыхание перехватило. Я не могла пошевелиться, как будто что-то сковало меня с головы до ног. И тогда я увидела детали: его фигура была неподвижна, но вокруг головы темнели рога — длинные, изогнутые, словно выросшие из самого мрака. Он просто стоял за моей спиной, Внезапно в груди что-то сжалось, и я резко обернулась, сердце готово было вырваться наружу.
Комната была пуста. Только тишина.
— Проклятье… — прошептала я, хватаясь за грудь, стараясь унять бешеное сердцебиение.
Это была иллюзия. Должна быть иллюзия. Я слишком загнала себя, позволила мыслям зайти слишком далеко. Но откуда тогда этот холодок в спине, это ощущение, что кто-то стоит здесь, рядом?
— Не сходи с ума, — прошептала я, закрывая глаза.
""""
Я лежала в темноте, уставившись в потолок, и не могла уснуть. Комната казалась слишком тихой, слишком замкнутой. Тишина действовала на нервы, она звенела в ушах, превращая каждый лёгкий скрип или шорох в предвестие чего-то жуткого. Потрошитель, мои мысли вернулись к нему.
В этой ситуации с ним, хуже всего было ждать. Ожидание убивало сильнее любого удара, точнее любого ножа. Ожидание делало тебя слабым, беспомощным. Я ненавидела это чувство. Я не хотела сидеть в темноте, затаив дыхание, и ждать, когда он придёт. Потрошитель.
Я знала, что он появится. Знала, что это только вопрос времени. Когда? Где? Как? Эти вопросы разъедали меня изнутри, отравляя сознание.
Я не боялась его так, как следовало бы. Нет. Я больше боялась самой тишины, этого вязкого ожидания, которое постепенно сводит с ума. Терпение — это не добродетель. Терпение — это медленное саморазрушение.
— Лучше бы он пришёл сейчас, — прошептала я в пустоту, стиснув зубы. — Лучше бы он убил меня сейчас, чем оставил в этой тишине—
Я не хочу ждать. Не хочу вздрагивать от каждого звука, от каждого шороха за дверью. Не хочу каждую ночь видеть его силуэт в тенях своей комнаты, даже если его там нет. Я просто хочу, чтобы это кончилось.
Я села на кровати, обхватив колени руками, и уткнулась лицом в них. Мои мысли были пугающе ясны: мне нужен конец. Или действие.
Если он не придёт ко мне, может, мне стоит найти его самой?
В тишине раздалось резкое *пип-пип* — звук уведомления, такой громкий, что я вздрогнула и чуть не вскрикнула. Сердце ухнуло куда-то вниз, а пальцы сжались в кулаки. Я перевела взгляд на телефон, лежащий на тумбе. Его экран светился, как единственный источник света в этой чёртовой темноте.
Несколько секунд я просто смотрела на него, не решаясь дотянуться. Кто это? Что это? Пауза затянулась, и моё дыхание стало неровным.
— Спокойно… — прошептала я себе, медленно, почти бесшумно протягивая руку к телефону. Пальцы дрожали, когда я сжала его в ладони и включила экран.
*"Непрочитанное сообщение от: мистер загадка Лектер."*
Грудь сдавило, и я ощутила, как по спине пробежал холодок. Моё сердце, которое только что едва билось, теперь стучало так, что его удары отдавались в висках. Я смотрела на это имя на экране и чувствовала, как что-то внутри меня замирает.
Мистер Загадка. Лектер.
Я сама так подписала его номер в шутку, но сейчас это выглядело совсем иначе — очень тупо. Мои пальцы зависли над экраном, готовые открыть сообщение.
— Что ты ещё хочешь, Лектер? — выдохнула я, пытаясь унять дрожь в голосе.
И я всё же нажала на уведомление.
Сообщение открылось, и моё дыхание невольно задержалось, пока слова медленно проступали на экране, словно они смотрели на меня в упор.
**"Алиса, я ждал твоего сообщения. Но, к моему огорчению, ты ослушалась. Первую ошибку я готов простить — один раз. Не больше. Не заставляй меня ждать слишком долго в следующий раз."**
Я чувствовала, как кровь приливает к лицу, а внутри всё похолодело. Он всегда писал так, будто разговаривал с тобой лично, прямо сейчас, стоя на расстоянии дыхания.
"Ослушалась...." Чёрт, почему он думает что имеет право меня указывать что делать. Почему я снова чувствую себя виноватой?
Я крепче сжала телефон в руке, стиснув зубы.
— Он играет со мной, как кот с мышкой.— прошептала я.
Лектер был терпеливым охотником, и я это знала. Поэтому, Я обещаю вам Лектер. Мы поиграем.
Я смахнула пот со лба и ещё раз перечитала сообщение.
И в итоге решившись. Я набрала ответ, стараясь казаться уверенной:
**"Я не боюсь вас, Доктор или Профессор Лектер. Ваши игры мне неинтересны."**
Отправила. Внутри бурлили злость и напряжение, но я успокаивала себя тем, что это сообщение поставит его на место. Хотя кого я обманываю? С ним это не сработает.
Ответ пришёл почти сразу.
**"Алиса, если бы мои игры действительно не интересовали тебя, ты бы не писала мне. Но ты это делаешь. Интересно, почему?"**
Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули. Чёрт, он умел ставить меня в неловкое положение даже простыми словами.
**"Вы преувеличиваете. Это просто вежливость."** — я пыталась удержаться от импульсивных реплик, но что-то подсказывало мне, что это было бесполезно.
Его ответ:
**"Вежливость? Прекрасное оправдание, но мы оба знаем, что это не так. Признайся, ты ведь уже думаешь о нашем следующем разговоре? О том, что скажу я или что сделаю?"**
Мои пальцы застопорились над экраном. Я покраснела с ног до головы. Чуть не задохнувшись от смущения. Он ставил меня в неудобное положение.
**"Доктор, вы слишком высокого мнения о себе,"** — написала я, пытаясь восстановить контроль.
Его следующий ответ заставил меня застыть:
**"Может быть. Но почему тогда я чувствую тебя, Алиса? Я знаю и представляю, как ты сидишь сейчас, с этим огнём в глазах, пытаясь придумать, как мне ответить. Только представь, что бы я мог сделать, если бы оказался рядом... Что бы ты сделала?"**
Мои руки дрогнули, а сердце сжалось. Я читала это снова и снова, не веря этому сообщению. Я подумала на минуту что это галлюцинации.
И тут пришло следующее сообщение.
**"Наверное, я бы начал с твоей шеи. Она просто создана для греха, не так ли?"**
Я почувствовала, как кровь прилила к лицу И не только к лицу.... Я тут же выключила телефон, не выдержав нахлынувшего жара.
— Чёрт! — прошептала я, швыряя телефон на кровать, будто он мог обжечь меня.
Я села на край кровати, глядя на тёмный экран телефона, который всё ещё лежал рядом. В комнате было тихо, но внутри меня бушевала буря. Лектер перешёл границу.
Я тряхнула головой, стараясь вытолкнуть эти мысли, но они возвращались снова и снова. Его слова звучали в моей голове, как эхо, и я не могла отделаться от странного ощущения... желания, смешанного со злостью.
— Сукин сын — пробормотала я себе, проводя руками по лицу. — Ему видно понравилось выводить меня из себя. —
Я подошла к окну, стараясь отвлечься, но мой взгляд всё время возвращался к телефону. Я пыталась не поддаваться. Не открывать его снова. Но чем больше я сопротивлялась, тем сильнее чувствовала, как Лектер незримо присутствует здесь, в этой комнате.
Я глубоко вдохнула, сжимая ладони в кулаки.
— Хочет, чтобы я сорвалась? — прошептала я. — Ну уж нет.—
Решив не давать ему этой радости, я схватила телефон и бросила его в ящик тумбочки, закрыв его с раздражением. Но даже это не помогло. Его слова всё ещё жгли меня изнутри.
Я понимала, что Лектер не остановится.
И всё же где-то в глубине души я не могла не признать, что часть меня ждала его следующего шага.
Все оставшиеся дни прошли удивительно тихо, но спокойствием это назвать было трудно. Я ходила в университет, стараясь избегать Шона ради его же блага. Общение свелось к коротким фразам: "Привет", "Как дела?", "Извини, тороплюсь", "Пока".
Также на лекции Лектера я больше не ходила. Его присутствие было для меня слишком тяжелым — почти физическим. Однако это не спасло меня от его внимания. Он писал мне. Сообщения приходили регулярно, даже если я не отвечала сразу.
В начале я ещё пыталась быть дерзкой, отвечать резко, словно могла этим показать, что не боюсь.
**"Не нужно меня контролировать, Профессор. Я только лишь ваша ученица,"** — писала я.
**"Ты просто не осознаёшь, что нуждаешься в этом,"** — отвечал он спокойно, сдержанно, как всегда.
Со временем я поняла, что дерзость не действует. Он только улыбался в ответ, даже через текст. Поэтому я решила играть по его правилам. Каждый раз, приходя домой или уходя куда-то, я писала ему.
**"Я дома."**
**"Ушла в магазин."**
Его ответы всегда были короткими, почти отеческими:
**"Умница."**
**"Не стоит так поздно ходить. Ложись спать."**
**"Хорошая девочка."**
Иногда меня передёргивало от этих слов. Они звучали так двусмысленно, но после тех первых сообщений, где он откровенно флиртовал, Лектер больше не позволял себе ничего подобного. Это даже тревожило. Я чувствовала, что он просто выжидает.
В университете его внимание было ещё ощутимее. Я знала, что он следил за мной, хотя делал это так ненавязчиво, что я начинала сомневаться — не галлюцинации ли это? Мне приходилось подходить и здороваться с ним каждый раз, потому что если я не делала этого, то позже приходило сообщение:
**"Разве мою дорогую отец не учил здороваться со старшими? Или мне придётся взять это на себя?"**
Однажды, в раздражении, я просто заблокировала его. Но не прошло и десяти минут, как я снова разблокировала номер. Словно боялась, что это вызовет его гнев.
Мои ночи тоже не стали легче. Галлюцинации возвращались, хотя уже не так остро, как раньше. Лишь шёпот в тишине, едва уловимые голоса, тени на периферии зрения. Но кошмары остались. В них всегда было одно и то же: силуэт мужчины с рогами, тихий, как тень, и пугающе спокойный.
Так прошли дни. Они сливались друг с другом в рутину, наполненную тревогой и ожиданием чего-то неизбежного.
И вот, наконец, пятница. Вечер.
Я сидела в своей комнате, смотря в окно. Внутри было странное чувство предвкушения. Я знала, что завтра суббота, и на ужин мне придётся пойти к Лектеру. Вместе с отцом.
...Вместе с отцом, который даже не соизволил позвонить и сообщить мне об этом сам. О том, что я обязана идти на этот званый ужин, мне сказала охрана два дня назад.
— Ваш отец просил напомнить, что вы должны быть готовы к субботнему вечеру, в 7 часов. — сухо сообщил один из охранников, не поднимая взгляда.
Я лишь молча кивнула, сдерживая раздражение, и закрыла перед ними дверь. Ни вопросов, ни возражений — всё равно это было бесполезно. Отец привык решать всё за меня, особенно когда это касалось его “друзей” вроде Лектера.
Теперь же, сидя у окна, я пыталась унять это чувство внутреннего протеста, которое не давало мне покоя. Мне казалось, что этот ужин — нечто большее, чем просто формальность. Какой-то план, который я пока не могла разгадать, разворачивался передо мной.
Я посмотрела на часы. Уже было за полночь. Ночь была тихой, но в её тишине ощущалось напряжение, как перед грозой.
Целый день Лектер не писал мне ни слова. Даже когда я пыталась начать разговор или послать что-то, он отвечал только одним словом: *"Молодец."* Это было странно, слишком лаконично. Я ощущала, что что-то не так, что что-то скрывается за его молчанием, но не могла понять, что именно.
Ужин в субботу? Это точно был не просто ужин. Это был какой-то тщательно продуманный план. Но что за план, мне ещё нужно было выяснить. Все эти дни, его сообщения, его поведение — я чувствовала, что он готовит что-то. Но об этом я подумаю завтра. Сейчас не время.
Я встала и подошла к зеркалу. Мои глаза усталые, но в них всё равно горел какой-то огонёк решимости. Я решила, что на ужине не буду просто сидеть и молчать. Я буду готова. Готова к любому повороту событий.
Я смотрела на себя в зеркало с отвращением. Мои голубые глаза, которые когда-то были яркими и чистыми, теперь стали тёмными, как глубокое море, полные боли и слёз. Эти глаза видели слишком много, и теперь они были безжизненными, лишёнными того света, что был в них раньше. Моя кожа — нездоровая, бледная, с тонкими венами, которые просвечивали на веках и под глазами. Синяки, как напоминание о бессонных ночах, а губы были искусаны до крови. Волосы выглядели так, как будто их уничтожили. Я вглядывалась в отражение, не узнавая себя, и внезапно слёзы хлынули, я не могла сдержаться. Почему всё так? Почему всё в моей жизни всегда в клочья?
Я не хочу быть сильной. Я устала. Устала от того, что всегда должна быть на высоте, что должна соответствовать чьим-то ожиданиям. Мой отец всегда стремился к лучшему, к идеалу, но часто это значило, что я должна была расти слишком быстро, слишком рано. Или же это было просто удобство для него — давать мне больше ответственности, облегчая себе жизнь.
Я вытерла слёзы и, не думая, быстро пошла в коридор. Схватила пальто, надела тапки и выбежала на улицу.
Прохладный воздух сразу охватил меня, когда я вышла из квартиры. Я знала, что охрана наблюдает за мной, где-то рядом. Но сейчас это не имело значения. Я чувствовала, как холод проникает в кожу, но мне было всё равно. Я стояла на улице, слушала тишину ночного города и просто наслаждалась моментом.
Неожиданно с неба начали падать капельки дождя. Я улыбнулась, как дура, наслаждаясь этим. Каждая капля, словно смывала мои сомнения, страхи, и я продолжала стоять, не обращая внимания на холод. Дождь усиливался, и я не делала шагов назад. Я подняла голову вверх, закрыла глаза и наслаждалась его прикосновением к лицу.
Я заправила мокрые волосы за ухо и начала смеяться. Это был странный смех — смешанный с облегчением, с чувством полной свободы. Я не волновалась, что подумает охрана, и что они скажут моему отцу. Мне было хорошо. И, может, это был единственный момент, когда я чувствовала, что могу быть собой, хоть и на очень короткое время.
"Did I cross the line?" Тихо прошептала моё сердце.
""
Возвращение в квартиру было не таким тяжёлым, как обычно. Я закрыла за собой дверь и, не задумываясь, сняла все мокрые вещи до нижнего белья, оставив их в коридоре. И прошла в спальню, сев на кровать я почувствовала, как тяжело сдавило грудь. Но это была не печаль, а нечто другое.
Я взяла снотворное с тумбочки насухую и, чуть улыбнувшись, закрыла глаза, чувствуя, как расслабляется тело. Вскоре сон начал тихо накрывать меня, и в моём сознании возникло море.
Море, безбрежное и необъятное, которое всегда было моим убежищем. Я представляла, как стою на его берегу, босыми ногами ощущая холодный песок. Шум волн, бесконечный и успокаивающий, словно пытался убаюкать меня, унесённую вдаль. Молочные волны накатывали на берег, а я смотрела на горизонт, где не было ни конца, ни края.
Морская вода была прозрачной, как стекло, и в её глубине скрывались загадки, которые я никогда не решу. Мне казалось, что каждый шаг, который я делала по этому берегу, был шагом к чему-то неведомому.. В этом море не было ни боли, ни страха. Здесь была лишь тишина, свобода и вечность.
Я позволила себе погрузиться в это ощущение, забыла обо всём, что было до этого. Море стало моим единственным спасением.
""
Я проснулась поздно, и в комнате всё было тихо, словно весь мир решил дать мне передышку. Головная боль утихла, и, несмотря на утреннюю усталость, я почувствовала себя немного легче. Я потянулась, чувствуя, как мышцы, которые были напряжены всю неделю, расслабились.
Это был выходной день, но я не чувствовала облегчения, как другие люди. Не было никакого желания пойти на прогулку . В голове всё ещё был туман, и я не знала, что делать с этим временем. Я оставила телефон в стороне — не хотелось проверять сообщения, не хотелось ничего. Я просто осталась в постели, наслаждаясь тишиной.
Погода за окном была весёлой, солнечной, и я слышала, как птицы щебечут в деревьях. Всё вокруг казалось спокойным и лёгким, но я не могла избавиться от чувства, что внутри меня что-то всё ещё давит. Возможно, это был страх, который я прятала в глубине души, и он никак не отпускал меня. Но в этот день я решила просто быть. Просто быть собой, не думая о том, что будет дальше.
Я встала с кровати, немного размяла плечи, накинула на себя домашний чёрный бархатный халат и пошла на кухню, готовить себе завтрак. В воздухе витал запах свежезаваренного кофе. Я поставила чашку на стол и посмотрела на своё отражение в окне. Их хмыкнув отвернулась.
И вот в этот момент, когда я уже почти расслабилась, краем глаза я заметила нечто, что привлекло моё внимание. На столе, рядом с чашкой, лежал белый конверт. Он был идеально прямым, без единой складки, и его чистая поверхность выделялась на фоне беспорядка вокруг. Рядом с ним на столе была веточка лаванды, её яркий фиолетовый цвет контрастировал с холодным белым конвертом.
Я застыла на месте, не понимая, откуда он мог появиться. Я точно не оставляла ничего подобного на столе. Я медленно подошла к столу и, несмотря на внутреннее ощущение тревоги, осторожно взяла конверт. Лаванда пахла свежестью, её аромат был едва уловимым, но странно знакомым.
Взяв конверт в руки, я осторожно осмотрела его. На нём не было ни адреса, ни подписи.
Я развернула листок и прочитала цитату, которая сразу проникла в самые глубокие уголки моего сознания:
"Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше." — Матфея 6:21
Эти слова не были случайными. Я посмотрела на цитату и сразу поняла, что это значит. Не трудно было догадаться: я была его сокровищем, тем, что он нашёл и не отпустит. Он просто дал мне понять, что он всё ещё тут.
Я обвела взглядом комнату, ожидая найти ещё что-то — знак, намёк, тень. Ничего. Только идеальный белый конверт и веточка лаванды, которая теперь казалась символом его бесконечного присутствия в моей жизни.
«Хватит», — шепнула я себе. Надо действовать. Просто ждать, пока он придёт за мной, — это безумие. Нужно вычислить его.»
Я положила письмо на стол и сделала глубокий вдох.
Я аккуратно сложила письмо обратно в конверт, словно боялась нарушить его хрупкую идеальность, и положила его вместе с веточкой лаванды в ящик стола. Закрывая его, я старалась не думать о том, что это символизировало. Сейчас мне нужно было отвлечься, выкинуть это из головы хотя бы на несколько часов.
Я направилась на кухню и начала готовить завтрак. Яичница, тосты, кофе — ничего особенного, но сам процесс был успокаивающим. Включив музыку, я ненадолго почувствовала, как напряжение уходит. Это была моя маленькая победа над страхом.
После завтрака я убралась в квартире, занялась рутиной, а затем решила порисовать. В руках появился карандаш, и через минуту на холсте начали проявляться образы. Я сама не замечала, как они выходили из-под моей руки. Трупы, растянутые в гротескных позах, окровавленные инструменты, жестокость, превращённая в искусство. То, что творил Потрошитель, и другие, чьи преступления я знала слишком хорошо.
Я не видела в этом зла — только сложную, непостижимую красоту тьмы. С каждым мазком я будто становилась ближе к пониманию их мыслей, но в то же время чувствовала, как теряю что-то своё.
Так пролетел день. Казалось, он растянулся, но одновременно прошёл незаметно. Я даже успела слегка расслабиться. Но вот наступил вечер.
Я лежала на кровати, уставившись в потолок, и слушала музыку. Мягкие мелодии успокаивали, заглушая тревогу, которая всю неделю не отпускала меня. Это был мой редкий момент спокойствия, без мыслей, без планов, просто отдых.
Но вдруг я услышала звук открывающейся двери. Сердце забилось быстрее, и я на мгновение замерла. Кто-то вошёл в квартиру. Звук шагов был уверенным и неспешным.
И тут я услышала знакомый голос отца:
— Надеюсь, ты уже одета. Через 15 минут мы выезжаем. —
Я резко села, чувствуя, как спокойствие улетучилось, оставив место раздражению и лёгкой панике. "Конечно, спасибо за предупреждение, папа", — мысленно усмехнулась я, но ничего не сказала. Теперь нужно было быстро собраться, чтобы не дать ему лишнего повода для замечаний.
В дверь постучали, и он вошёл. Отец стоял в проёме, взгляд его был строгим и, как всегда, оценивающим. Он был одет в строгий костюм. Он оглядел комнату, потом перевёл взгляд на меня.
— Ну, конечно, ты не собрана, кто бы мог подумать, — произнёс он, с лёгким сарказмом в голосе.
Я закатила глаза, стараясь не показать, как меня это раздражает. Я ведь не могла быть идеальной для него. Он всегда был слишком требовательным, и каждый раз, когда его ожидания не оправдывались, я чувствовала себя всё более и более раздражённой.
— Привет пап. Я скоро, не переживай, — отрезала я, пытаясь скрыть своё недовольство.
Он лишь покачал головой и вышел, оставив меня в комнате одну.
Я встала с кровати и подошла к шкафу. Распахнув его дверцы, я оглядела вещи, перебирая в голове, что из этого подойдёт для сегодняшнего вечера. На глаза попалось одно платье — то самое, которое я никогда раньше не надевала.
«Похоже, пришло время», — подумала я, вынимая его из шкафа.
Платье было тёмно-бордового цвета, дорогое и изящное. Его ткань блестела мягким переливом в свете лампы, а крой подчёркивал фигуру, не оставляя места для лишних деталей. Я помнила, как выбирала его год назад. Этот цвет — бордовая кровь — притягивал меня своей глубиной и таинственностью. В нём было что-то необъяснимо притягательное и мрачное, словно оно могло рассказать историю, которую я пока не готова была озвучить.
Я улыбнулась, пальцы пробежали по гладкой ткани. Это платье было как отражение моей собственной тёмной стороны, и мне чертовски это нравилось.
— Оно идеально, — прошептала я, держа его в руках.
Больше никаких раздумий. Я взяла платье и начала готовиться.
""""
После того как я оделась, я надела чёрные туфли на высоком каблуке и подошла к зеркалу. Время было на исходе, но я знала: всё должно быть идеально.
Открыв косметичку, я принялась за макияж. Первым делом нанесла тёмно-красную помаду. Её насыщенный цвет подчёркивал контур моих губ, делая их ещё более пышными. Затем я приступила к глазам — чёрные тени и несколько слоёв туши придали взгляду глубину и загадочность, а голубой оттенок моих глаз засиял особенно ярко.
Закончила я распущенными волосами. Их почти белый оттенок мягко обрамлял моё бледное лицо, создавая контраст, который только усиливал образ. Взглянув на себя, я на мгновение замерла.
Моё отражение выглядело, как портрет. Тёмно-красные губы, контрастирующие с фарфоровой кожей, пышные волосы, подчёркивающие голубизну глаз, и фигура, идеально подчеркнутая бордовым платьем. Пышный низ платья и тонкий пояс красиво обрисовывали форму "песочных часов".
Я выдохнула, чувствуя, как уверенность медленно наполняет меня. Сегодня я выглядела так, будто сама могла стать частью тёмного искусства, которое так долго меня окружало.
Я смотрела на своё отражение в зеркале, слегка поправляя распущенные волосы, чтобы они лежали идеально. В голове вдруг мелькнула странная мысль: **
"Интересно, Ганнибалу Лектеру понравится мой внешний вид?"**
Я замерла, уставившись в свои глаза, отражающиеся в зеркале.
**"Стоп, блять, какого чёрта я об этом думаю?"** — почти вслух выругалась я, раздражённо отводя взгляд.
Эта мысль была словно не моей, чужой и странной, как будто её кто-то вложил в мою голову. "Нет, я просто устала. Всё это давление, эти странные события..."
Я отвернулась от зеркала, пытаясь выбросить это из головы. Сейчас был важен только вечер.
— Ты готова? Выходим, — раздался голос отца за спиной.
Я обернулась и увидела, как он без стука вошёл в мою комнату. Его взгляд сразу же прошёлся по мне с головы до ног, оценивая мой внешний вид. В его глазах мелькнуло что-то одобрительное, но, как всегда, он не потрудился сказать ни слова похвалы.
— Ты выглядишь достойно, — сухо бросил он, словно этого было достаточно.
Я лишь сдержанно кивнула, внутренне раздражаясь от его манеры врываться, будь то слова, поступки или даже вход в мою комнату.
Я молча взяла клатч со стола и последовала за отцом в коридор. Он уже вышел вперёд, как всегда, оставив меня следовать за ним.
Спустившись по лестнице, мы вышли на улицу, где у тротуара стояла его машина. Водитель, как обычно, открыл для нас двери, и отец с невозмутимым видом сел в салон первым. Я последовала за ним, стараясь не обращать внимания на холодный взгляд, которым он меня сопровождал.
В машине повисла тишина. Я сидела, уставившись в окно, наблюдая за огнями вечернего города. Мы ехали молча, но напряжение, как всегда, витало в воздухе.
— Ты понимаешь зачем всё это? — наконец проговорил он, не поворачивая ко мне головы.
— Конечно, — коротко ответила я, не желая вдаваться в подробности.
Он слегка кивнул, словно ожидая именно такого ответа, и больше ничего не сказал. Машина плавно двигалась вперёд, а я всё больше чувствовала, тревогу.
Машина остановилась у большого особняка. Вход был освещён тёплым светом фонарей, а от ворот тянулась идеально ухоженная дорожка. Я медленно вышла из машины, посмотрев на массивные двери, за которыми нас ждали.
— Помни, веди себя прилично— бросил отец, проходя мимо меня. Его голос звучал так, словно он говорил это не дочери, а подчинённой.
Я промолчала, лишь слегка кивнув. Мы подошли к двери, и она открылась, как только отец коснулся звонка. На пороге стоял мужчина в идеальном тёмно-синим костюме, которого я сразу узнала. Ганнибал Лектер.
Его лицо осветила лёгкая, почти дьявольская улыбка, и он шагнул вперёд.
— Добрый вечер, рад видеть вас, — сказал он, вежливо кивнув отцу, а затем перевёл взгляд на меня.
Его глаза скользнули по мне, задержавшись чуть дольше, чем было бы прилично.
— Алиса— произнёс он мягким, бархатным голосом, обращаясь ко мне. — Вы выглядите восхитительно. —
Я не знала, что ответить. Я вспомнила нашу переписку и покраснела. Его взгляд был пронзительным, и мне стало не по себе. Я опустила глаза, чувствуя, как горят щёки.
— Благодарю — тихо сказала я, стараясь взять себя в руки.
— Прошу, проходите, — сказал он, делая приглашающий жест рукой.
Я шагнула внутрь, чувствуя, как с каждым шагом меня охватывает всё большее напряжение. В воздухе витал тонкий, едва уловимый аромат специй, напоминающий о сложной и опасной натуре хозяина дома.
Дом был удивительно красив, выполненный в стиле древесного искусства — тёмные деревянные панели на стенах и потолке придавали помещению уют и величие. Всё было пронизано изысканным вкусом и, как мне показалось, скрытой опасностью. Ганнибал что-то говорил моему отцу, и тот, казалось, был в приподнятом настроении, даже рассмеявшись в ответ. Но в его смехе не было радости — скорее, это была какая-то обманчивая дружелюбность.
— Прошу следовать за мной, — сказал Ганнибал, глядя на меня с того момента, как мы вошли в комнату.: — Прошу вас—
Он протянул свою ладонь ко мне. Я почувствовала, как мой пульс учащается, и на мгновение мне стало тяжело дышать. Я мельком взглянула на отца, и в его взгляде не было ни малейшего намёка на сомнение. Он ожидал, что я выполню этот жест. Я почти почувствовала его взгляд, пронизывающий меня насквозь, как напоминание о том, что мне нужно быть покладистой.
Сжав зубы, я скривила губы в жалкой, натянутой улыбке и, наконец, положила свою руку на его тёплую ладонь. Его рука была невероятно приятной на ощупь — ровная, с лёгким нажимом, который заставлял меня почувствовать некое спокойствие, несмотря на всю напряжённость ситуации.
Ганнибал опустил взгляд, словно наслаждаясь этим моментом, а затем, не изменяя выражения лица, посмотрел на моего отца. Он лёгким жестом указал в сторону комнаты, и повёл нас вперёд.
Я чувствовала, как его взгляд мельком постоянно следит за мной, как будто он всё время изучал каждое моё движение.
И вот мы дошли до комнаты, Мы двигались к столу, и я пыталась не смотреть на Ганнибала, но не могла. Его рука не отпускала мою, и я чувствовала, как его пальцы касаются моей кожи, оставляя ощущение тепла, которое я не могла игнорировать. Он легонько сжимал мою руку, и меня как будто ударяло током.
Когда мы вошли в комнату, там я увидела Стол из темного дерева, украшенный хрустальными бокалами и дорогими приборами. На нём стояли несколько свечей, от которых тусклый свет играл на поверхностях, создавая атмосферу интимности и таинственности. Когда мы подошли, Ганнибал лёгким движением отпустил мою руку и отодвинул стул.
— Садитесь, — сказал он, и его голос был такой уверенный, что я почти не смогла сопротивляться.
Я села, избегая смотреть ему в глаза, и попыталась сосредоточиться на своих мыслях, пытаясь вернуть хотя бы частичку контроля над ситуацией. И Лектер, легонько задвинул меня. Отец уселся напротив, а Ганнибал занял место по центру со мной и с отцом, его фигура казалась такой властной, когда он с лёгким движением наливал в бокалы вино.
— Я рад, что могу провести этот вечер с вами, — сказал Ганнибал, не отрывая взгляда от моего лица. Его глаза, словно проникали в самую душу, заставляя меня чувствовать себя уязвимой. — Ваш отец всегда рассказывает мне только самые интересные истории о вас.—
Я сжала зубы, пытаясь скрыть своё беспокойство.
Отец усмехнулся и оглядел комнату, словно оценивая каждую деталь. Его взгляд был холодным, как всегда, но в этот момент он казался немного более расслабленным. Он осмотрел стены, картину на стене и, наконец, повернулся к Ганнибалу.
— Ганнибал, у вас прекрасный дом, — сказал отец с лёгкой усмешкой на губах, как будто ожидая одобрения. Он явно пытался поддержать разговор, как это делал всегда, когда не знал, о чём ещё говорить.
Ганнибал, не торопясь, поднял бокал с вином и ответил с лёгким и почти незаметным усмешкой:
— Благодарю, — его голос был спокойным, но в нем звучала скрытая глубина. — Я всегда придавал большое значение деталям. Этот дом — как отражение меня самого.
Он сделал небольшой глоток, не отрывая глаз от моего лица.
Отец заметил паузу и, кажется, решил взять инициативу на себя, расслабленно откинувшись в кресле.
— Мы с вами всегда ценили искусство, Ганнибал, — продолжил он. — И, должен признать, ваш интерьер впечатляет. Не каждый день встречаешь такого человека, как вы.—
Я почувствовала, как меня вновь охватывает ощущение того, что я — всего лишь наблюдатель в этом бесконечном танце, где ни я, ни мой отец не являемся реальными участниками. Мы лишь фигуры на поле игры, которую ведёт Ганнибал.
Ганнибал медленно поставил бокал на стол, его пальцы легко скользнули по стеклу, словно невзначай. Он смотрел на моего отца, но ощущение было такое, будто все его внимание было направлено на меня.
— Благодарю за комплимент, — сказал он, слегка кивнув в сторону отца. — Искусство — это нечто большее, чем просто эстетика. Это выражение человеческой природы, её темных и светлых сторон.
Он снова перевёл взгляд на меня, его глаза на мгновение блеснули. Он знал, что мне неуютно, и наслаждался этим.
Отец, казалось, не замечал напряжения, скользящего между мной и Ганнибалом. Он лишь улыбнулся, облокотившись на стол.
— Вы правы, Ганнибал, — сказал он. — Искусство действительно многое говорит о человеке. Например, моя дочь увлекается живописью.—
Я вздрогнула, услышав это. Хотела бы остановить его, но уже было поздно. Отец продолжил:
— Алис, почему бы тебе не рассказать об этом мистеру Лектеру? Уверен, он бы оценил твоё творчество. —
Ганнибал посмотрел на меня с неожиданной заинтересованностью, его взгляд смягчился, но остался таким же проницательным.
— Живопись? — протянул он, будто смакуя это слово. — Это замечательно. Что именно вы пишете, Алиса? —
Моё горло пересохло, и я едва смогла ответить, стараясь говорить ровно:
— Разное... Что душа захочет ... —
Я умолчала о своих странных картинах, которые отражали мрачные мысли, пропитанные страхом и болью. О тех работах, где трупы и кровь выглядели так же изящно, как лепестки роз. Ганнибал чуть наклонил голову, словно догадываясь о моих мыслях.
— Живопись — это окно в душу художника, — произнёс он тихо, почти интимно. — Я бы с удовольствием взглянул на ваши работы.
Отец одобрительно кивнул.
— Я уверен, ей есть чем вас удивить.
Я только сжала руки под столом, стараясь сохранить самообладание. Ганнибал снова поднял бокал, сделав небольшой глоток, и, повернувшись ко мне, добавил:
— Возможно, однажды вы покажете мне свои самые сокровенные и откровенные пейзажи, Алиса. Я уверен, они изумительны.—
От его слов я чуть не подавилась вином, я прекрасно поняла о чём он говорил.
Ганнибал, заметив, что разговор достигает своего пика, наклонился немного вперёд, словно ставя точку.
— Думаю, настало время перейти к ужину, — произнёс он с лёгкой, но твёрдой интонацией. — Надеюсь, блюда придутся вам по вкусу.—
Он поднялся из-за стола с грацией. Затем посмотрел на нас, его взгляд задержался на мне чуть дольше, чем на отце, и уголки его губ изогнулись в лёгкой, едва заметной улыбке.
Он плавно направился в сторону кухни, оставляя нас с отцом наедине. Его шаги были бесшумными.
Как только Ганнибал скрылся за дверью, я почувствовала облегчение, будто из комнаты ушло нечто давящее. Отец облокотился на спинку стула и посмотрел на меня с лёгким прищуром.
— Тебе нравится? — спросил он буднично, словно ничего странного в атмосфере этого дома не происходило.
— Да, конечно— соврала я, отворачивая взгляд и поправляя ткань платья, чтобы скрыть нервозность.
В комнате стало тише, и эта тишина казалась слишком громкой.Спустя несколько минут звук шагов Ганнибала вернулся. Его присутствие заполнило комнату ещё до того, как он вошёл. Он нёс в руках поднос с блюдами, двигаясь так грациозно, будто был частью этого изысканного интерьера.
— Прошу вас, — сказал он с лёгким наклоном головы, ставя блюда на стол перед нами.
Еда выглядела великолепно. Все блюда были из мяса. Всё было подано в лучших традициях высокой кухни — идеально украшено, с тонкими ароматами специй, которые щекотали ноздри. Но что-то в этом совершенстве настораживало.
Ганнибал занял своё место и, сложив руки перед собой, обратился к отцу:
—Я любитель мяса. Надеюсь, оно придётся вам по вкусу. —
Он медленно посмотрел на меня, его глаза светились странным огоньком.
— Алиса, — произнёс он чуть тише, но так, что его слова словно проникли мне под кожу, — я приготовил это с особым вниманием. Уверен, вам понравится. —
Я почувствовала, как моё горло сжалось. Неуверенно кивнув, я взяла вилку, стараясь не выдать своего волнения. Рядом отец уже начал пробовать блюдо, его лицо озарилось восхищением.
— Превосходно, Ганнибал, — сказал он, улыбаясь. — Вы настоящий мастер. —
— Благодарю, — ответил Лектер, и снова его взгляд остановился на мне. — Алиса, вы ведь тоже не боитесь пробовать новое?
Этот вопрос прозвучал как вызов, скрытый за маской дружелюбия. Я почувствовала, как внутри что-то напряглось, но попыталась сохранить спокойствие.
— Конечно, — ответила я, осторожно поднося кусочек еды ко рту.
Вкус был божественным — богатым, глубоким, многослойным. Но этот идеал только усилил ощущение, что за этим ужином кроется нечто большее, чем просто еда.
— Это… восхитительно, — проговорила я, удивлённо глядя на свою тарелку.
Ганнибал слегка улыбнулся.
— Рад, что вам понравилось, — сказал он спокойно, но в его голосе слышалась едва заметная гордость.
Я сделала ещё один кусочек, наслаждаясь богатством вкуса, и, не удержавшись, спросила:
— А что это за мясо? Оно такое… необычное. —
Лектер ненадолго замолчал, словно подбирая слова. Его глаза искрились интересом, когда он смотрел на меня.
— Это мясо высшего качества, — начал он с мягкой интонацией, будто специально тянул момент. — Бык, который медленно бегал.—
Он сделал паузу, наклонив голову чуть в сторону, как будто размышлял, стоит ли отвечать полностью.
— Это то, что я люблю готовлю для
особенных гостей. —
Я нахмурилась, пытаясь понять его загадочные слова, но отец рассмеялся и поднял бокал.
— Ганнибал, вы настоящий артист! Алиса, просто наслаждайся, не задавай лишних вопросов. —
Я кивнула, хотя внутри всё перевернулось. Слова Лектера зацепили меня, как будто несли в себе скрытый смысл. Но вкус еды отвлёк меня, и я снова сосредоточилась на трапезе.
Дальше, Отец и Ганнибал увлеклись разговором о чём-то своём, погружённые в обсуждение дел или воспоминаний. Их голоса звучали монотонно, но при этом уверенно, как будто они знали друг друга уже много лет. Я же перестала слушать их почти сразу, сосредоточившись на еде.
Однако, доев чуть меньше половины своей порции, я почувствовала, как внутри растёт тревога. Странное ощущение, словно что-то не так, постепенно накатывало, затуманивая мысли. Мои руки чуть дрожали, и я едва удерживала вилку.
Пытаясь успокоиться, я тихо встала, надеясь, что они не обратят внимания, но как только я сделала шаг, оба мгновенно прекратили разговор и обернулись ко мне. Их взгляды пронзили меня — один спокойный, почти равнодушный, другой изучающий, который осмотрел меня, моё лицо, дрожащие руки, и тарелку с едой.
Я почувствовала, как лицо заливает краска, и, смутившись, попыталась выдавить из себя слова:
— Простите, где находится уборная? —
Лектер отложил приборы, и ответил своим привычным, мягким тоном:
— В конце коридора, последняя дверь слева.—
Его глаза продолжали следить за мной, он видел что со мной что-то не то. Отец, напротив, махнул рукой, вернувшись к разговору:
— Не задерживайся, Алиса.
Я кивнула и поспешила уйти, чувствуя их взгляды у себя на спине, будто они могли проникать через ткань платья и читать мои мысли.
Я шла по коридору, который казался бесконечно длинным, несмотря на указания Ганнибала. Каждый шаг эхом отдавался в моих ушах, словно я была в полной тишине, хотя за спиной доносились приглушённые голоса отца и Лектера.
Когда я наконец нашла дверь, о которой он говорил, мои пальцы дрожали, пока я тянулась к ручке. Внутри уборной было идеально чисто — белоснежные полотенца, зеркала без единого пятнышка, а в воздухе витал тонкий аромат лавандового мыла.
Я упёрлась руками о край раковины и посмотрела на своё отражение. Лицо было бледным, а глаза выглядели уставшими.
— Что с тобой не так? — прошептала я себе, закрывая глаза и пытаясь успокоить дыхание.
Но тревога не уходила. Она будто впилась в моё тело, не давая расслабиться. Я снова открыла глаза и повернула голову, ощутив странное беспокойство. В отражении мне на мгновение показалось что-то, словно тень мелькнула за спиной.
Я резко обернулась, но никого не было. Только тишина и закрытая дверь. Сердце билось так, будто хотело вырваться из груди.
— Наверное, просто нервы, — прошептала я снова, обхватывая себя руками, пытаясь прийти в себя.
Набрав в ладони холодной воды, я обмакнула шею чтобы унять дрожь. Это помогло, хотя бы немного. Я глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем выйти из уборной.
Но, сделав первый шаг в коридор, я почувствовала, что не одна. На противоположном конце коридора стояла фигура. Она была далека, её очертания, едва различимые, заставили мою кровь застыть.
Я моргнула — и фигура исчезла. Только пустой коридор передо мной.
"Тебе это показалось," — попыталась я убедить себя, хотя ноги сами по себе ускорились, направляя меня обратно в столовую.
Я вернулась в столовую, стараясь выглядеть как можно более спокойной, хотя внутри всё ещё была тревога. Ганнибал и отец сидели за столом, увлечённо беседуя. Как только я вошла, оба одновременно подняли головы на меня.
— Ты выглядишь бледной, дорогая, — заметил Ганнибал, его голос был пропитан едва уловимой заботой. — Всё в порядке? —
— Да, прекрасно. Спасибо.— ответила я, стараясь казаться невозмутимой.
Отец лишь кивнул, но Лектер продолжал смотреть на меня с любопытством, словно анализируя каждую мелочь в моём поведении.
— Прекрасно, — наконец произнёс он, не веря мне. Но его губы растянулись в мягкой улыбке. — Мы уже почти закончили, но десерт ещё впереди. —
Он поднялся, грациозно и непринуждённо, и направился к кухне. Его шаги были плавными, словно он парил над землёй.
Я снова села за стол, ощущая на себе пристальный взгляд отца.
— Ты не заболела? — спросил он, поднимая бровь.
— Нет, просто устала, — пробормотала я, стараясь избегать его глаз.
Спустя несколько минут Лектер вернулся с подносом, на котором стояли три порции десерта. Это были маленькие пирожные, украшенные кремом и свежими ягодами. Всё выглядело так, будто было создано для какого-то изысканного ресторана.
— Прошу, наслаждайтесь, — сказал он, аккуратно ставя тарелки перед нами.
Я взяла вилку и осторожно попробовала первый кусочек. Вкус был невероятным: нежный, сладкий, но с лёгкой кислинкой. Я мельком взглянула на Лектера, который наблюдал за мной с улыбкой.
— Восхитительно, — выдохнула я, не удержавшись.
— Рад, что вам нравится, — ответил он, его голос был глубоким, почти гипнотизирующим.
Отец снова погрузился в разговор с Ганнибалом, но я уже не могла сосредоточиться на их словах. В голове крутились события последних минут: отражение в зеркале, фигура в коридоре, таинственное ощущение, будто что-то скрывается за фасадом этой идеальной обстановки.
Мы доели десерт, и я ощутила, как атмосфера в комнате напряглась. Лектер неожиданно замолчал и перевёл взгляд на моего отца. Это было так резко, что я почувствовала, будто воздух стал гуще, а напряжение можно было резать ножом.
Отец вдруг изменился. Его лицо, ещё несколько секунд назад расслабленное и оживлённое, стало серьёзным и холодным. Я смотрела на него с недоумением, не понимая, что происходит.
— Папа? — наконец спросила я, пытаясь разрядить эту непонятную ситуацию.
Отец кашлянул, словно собирался с мыслями, и наконец заговорил:
— Алиса, послушай... Я заметил как твоё моральное состояние стало хуже и ты это сама видишь.— Он сделал паузу, избегая моего взгляда. — Поэтому, мы с Ганнибалом тут посоветовались и...договорились, что ты будешь временно находиться под его присмотром. То есть, ты переедешь к нему на время. —
Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.
— Что? — выдохнула я, не веря своим ушам. Отец продолжил, стараясь говорить ровно, но я заметила, как он нервно постукивает пальцем по столу.
— Лектер, как прекрасный человек и... настоящий друг, предложил свою помощь. Он сам предложил, чтобы ты пожила у него, пока всё не... уладится. Я с ним согласен. Лектер как профессионал в своём деле, знает что делать.—
Я перевела взгляд на Ганнибала, который сидел спокойно с лёгкой ухмылкой. Он внимательно наблюдал за мной, словно изучал мою реакцию.
— Подожди... — я подняла руку, будто пытаясь остановить эту лавину. — Что значит "под его присмотром"? И почему вы это решили без меня? —
— Алиса, это необходимо, — перебил отец, и его голос стал твёрже. — У тебя сейчас сложный период и Ты не справляешься. Мне уже доложили учителя, Охранники и Лектер. Ты знаешь, Ганнибал сможет тебе помочь.—
— Это не обсуждается, — добавил он после паузы, словно поставив точку.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Я застыла, пытаясь переварить услышанное. Мой взгляд метался между отцом и Ганнибалом. Отец говорил это спокойно, как будто я была вещью, которой можно распоряжаться. Ганнибал сидел, сложив руки, его лицо было непроницаемым, но глаза, эти глаза... В них читалось наслаждение.
— Нет, — выдохнула я, дрогнувшим голосом. — Это шутка, да? Вы не имеете право просто взять и решить за меня!—
Отец нахмурился, словно моя реакция его разочаровала.
— Алиса, не начинай. Это ради твоего блага. —
— Ради моего блага? — я рассмеялась, хотя смех звучал нервно и фальшиво. — Отправить меня жить к человеку, которого я едва знаю? К моему профессору, а и психиатру. Вы вообще слышите себя? —
— Ганнибал мой друг. Я ему доверяю, — твёрдо сказал отец, наклонившись вперёд. — Он поможет тебе справиться с тем, что ты переживаешь. Ты запуталась, Алиса. Твой мозг ест сам себя, А Лектер знает, как это исправить. —
—
ЭТО БЕ-ЗУ-МИ-Е!— громко сказала я с злостью. Вставая из стола.
Ганнибал наконец подал голос, его мягкий, доминантный и успокаивающий тон резал меня словно скальпель:
— Алиса, я понимаю, что это для вас неожиданно, — начал он, медленно.— Но ваш отец только желает вам лучшего. Я же только хочу облегчить вашу жизнь, избавить вас от галлюцинаций которые вас мучают. —
— Меня ВСЁ устраивает— повторила я, тряся головой.
Лектер слегка улыбнулся, уголки его губ приподнялись, но эта улыбка была не доброй — она была словно маска.
— Я не стану вас заставлять, Алиса. Но, поверьте мне, вы не пожалеете. —
— Я уже жалею, — бросила я, чувствуя, как пульс гулко отдаётся в ушах.
Отец тяжело вздохнул.
— Всё решено, — сказал он, поднимаясь из-за стола. — Завтра я организую, чтобы твои вещи доставили. Алиса, ты не в состоянии быть одной—
С этими словами он встал, не оставляя мне шанса возразить.
Я стояла посреди комнаты, чувствуя, как паника нарастает внутри. Сердце стучало так сильно, что казалось, вот-вот вырвется наружу. Гулкий звон в ушах заглушал все звуки вокруг. Я инстинктивно схватилась одной рукой за голову, пытаясь сосредоточиться.
— Алиса, что с тобой? — обеспокоенно спросил отец, его голос звучал как через воду.
Я подняла взгляд, видя, как Ганнибал встал со стула, его лицо выражало беспокойство.
— Всё в порядке… я просто… — проговорила я, чувствуя, как ноги становятся ватными.
Мой взгляд упал на стол. Мясо, которое мы только что ели, на мгновение превратилось в тело. На нём были порезы, кровь, искажённое лицо. Труп медленно повернул голову в мою сторону, его губы шевельнулись без звука, но я отчётливо прочитала:
**"Я был вкусный?"**
Я сделала шаг назад, зажмурившись, пытаясь избавиться от наваждения, но перед глазами вспыхнуло другое. Лицо быка. Оно хищно и безмолвно смотрело на меня, приближаясь всё ближе.
— Нет… — прошептала я, пытаясь дышать, но воздух казался вязким.
—Дорогая, что ты видишь?— где-то вдалеке был слышен голос Ганнибала.
Но Мир завертелся, всё потемнело, и я почувствовала, как теряю равновесие. Последнее, что я увидела перед тем, как сознание покинуло меня, было то, как Ганнибал бросился ко мне, его руки успели меня поймать прежде, чем я упала на холодный пол.
___________________________________________
Всё вокруг казалось размытым, как будто комната плавилась на глазах.
Проём двери, фигура отца, его напряжённый взгляд. Я видела, как он кивает, но звуки доносились приглушённо, словно сквозь воду.
— Всё будет хорошо, друг мой, — голос Лектера звучал успокаивающе, бархатно.
— Я позабочусь о ней—
Я уловила взгляд отца, полный сомнений, но он всё же кивнул, словно смиряясь. Мир качнулся.
Ганнибал оказался рядом. Его тёплая рука осторожно коснулась моего лица, мягко поглаживая щёку.
— Ты прекрасна, моя amor— прошептал он, его голос обволакивал, как тёмный шёлк.
И тогда тьма поглотила меня окончательно.
___________________________________________
