bitchboy

четвёртая неделя и четвёртый по счёту урок в колонии для несовершеннолетних. Николас уже привык к шуму, привык к игнору и привык к тому, что лишь глаза Бён Ыйджу так намертво прикованы к нему. теперь Ыйджу не скрывал то, что записки – это его истинные мысли, потому на этом занятии даже не пытался прикрываться увлечённостью в предмете, чересчур жадно для шестнадцатилетнего подростка, изучая учителя взглядом. Николасу не нравилось, – или нравилось? – замечать то, что взгляд Ыйджу намного ниже его лица, явно не там, где должен быть, отчего Вану хотелось спрятаться, по крайней мере, спрятать всё, что ниже пояса, под деревянным столом, лишь бы взгляд ученика не терроризировал то, что не стоит. Николас старался намекнуть ему, что не нужно, хотя Ыйджу как будто игнорировал факт его личных границ, но, к собственному удивлению Вана, сильного дискомфорта от пожирающего взгляда он не ощущал. надзиратели старались ему внушить, что Ыйджу – поехавший пацан, что чуть не забил человека до смерти, а крыша у него едет попеременно каждые два дня, слетая с петель и уходя в пляс, но Николас видел в нём лишь спокойного ученика, что сейчас показывает на практике не только знания математических формул, но и, видимо, отличную тягу к биологии. Вану удаётся поймать взгляд Ыйджу, и на секунду он забывает о том, что говорил, запинаясь и прокашливаясь, потому что вместо широко открытых круглых глаз он видел расслабленный взгляд, направленный прямо ему в глаза. и что-то в этом взгляде было совершенно другое, заставляющее в ту же секунду отвернуться и смутиться. что у него в голове? Николас сомневается, что хочет знать. сорок минут пролетают как час. совсем скоро новый год, а значит ему нужно сосредоточиться на покупке подарков, сборке домашней ёлки и... украшениях. и когда все ученики стали покидать класс, Николас отвернулся, перерывая собственную сумку, в поиске наушников, чтобы по дороге послушать музыку. убрав учебники и сданные тетради туда, он вдруг замечает, что среди них нет тетради Ыйджу. и как-то машинально Ван поднимает голову, натыкаясь на стоящего около решётки Бёна. он ожидал увидеть его, но всё равно испугался, хоть и совсем немного. – ты не сдал тетрадь, – подметил Николас. – ты что-то хотел со мной обсудить? ты изучил те материалы, которые я просил? – Николас упирается рукой в учительский стол, наблюдая за тем, как Ыйджу снова обхватывает худыми татуированными пальцами прутья решётки, а после приближается к ней ещё ближе, будто намереваясь пройти насквозь. – вы так интересно рассказываете, я иногда заслушиваюсь и прям… выпадаю из реальности, – Ыйджу как-то игриво улыбается, закусывая губу, заставляя Николаса лишь приподнять бровь. он старался подавить в своём взгляде интерес и усмешку, хоть и чувствовал себя расслабленно, сам того не понимая, позволяя Бёну флиртовать с ним при надзирателях, которые, кажется, даже не наблюдают за ними двумя. это даёт Ыйджу свободу. – урок окончен, ты можешь идти, тебе незачем задерживаться, – Николас, несмотря на явный соблазн, старается держаться отстранённо, не давая ложную надежду на то, что Ыйджу может рассчитывать на взаимность. – какие у вас планы на Новый год? может, я могу стать вашими планами? – и Ван сглатывает ком в горле и собственное волнение в животе, когда в чужих глазах пляшут черти, а Ыйджу проводит языком по одному из прутьев решётки, что по-прежнему разделяла их двоих. Николас почувствовал напряжение. и оно было сейчас не к месту. – планов никаких... – Николас тяжело вздыхает, когда Ыйджу снова как-то по-птичьи наклоняя голову, наверно, стараясь угадать эмоции на лице учителя, но Ван даже сам не знает, как реагирует в этот момент. со стороны виднее, правда? – а как праздновать будете? – не сдаётся Бён, протягивая руки через решётку и наваливаясь на неё. – дома, – хмыкает Ван, застёгивая сумку и наконец отрывая взгляд от лица ученика. – а добираетесь как? – как повезёт… и Николас кидает недовольный взгляд на недалеко хихикающих надзирателей, что активно стараются сделать безучастный вид, будто всё это время не подслушивали диалог. Николас надеется, что это мучение скоро закончится, а потому, замечая тетрадь, мирно покоящуюся на парте позади Ыйджу, Ван тут же воодушевляется, вдруг напоминая. – тетрадь не хочешь сдать? – Николас старается дружелюбно улыбнуться, чтобы не выглядеть уж последним придурком. хотя его это мало спасало. – точно! тетрадь! – и Ыйджу моментально берёт ту с парты, передавая учителю и всё равно никак не желая уходить. – иди, – намекает Ван, кивнув Бёну на выход. – может, вы сделаете мне подарок на новый год? – и юноша прикладывает палец к губам, расплываясь в улыбке, на что Николас снова чувствует, как его пробирает непонятное чувство, а в животе будто затягивает узел, отчего собственные движения выглядят слишком нервозными. и резко отрицательно дёрнув головой, он отворачивается, но его спасает то, что Ыйджу окликают надзиратели, теперь уже насильно выводя его из кабинета. *** домашние дела стали для Николаса чем-то непосильным и неимоверно скучным. скучно было сидеть дома, скучно было смотреть телевизор, скучно было... быть рядом с Юмой. чужие жалобы на рабочий корпоратив казались Вану фоновым радио, которое он даже не слушал. он лишь сверлил взглядом пустой лист очередного незаинтересованного ученика, предполагая, что должен увидеть там решение его задач, но безуспешно. лист так и остаётся чистым. – я, кстати, вопрос задал, – вдруг чуть громче говорит Юма, когда, кажется, Николас совсем прекращает обращать на него внимание. – а? вопрос? какой вопрос? – Николас поднимает голову, обращая внимание на сидящего рядом с ним розоволосого парня, что, кажется, и правда задавал ему вопрос, только вот, Ван ничего не услышал, кроме бессмысленного бубнежа. – неважно, – отмахивается Юма. – знаешь, в последнее время… всё в какую-то пизду катится, – Накакита прерывается, чтобы сформулировать мысли, но Николас перебивает его, непринуждённо вставляя короткую фразу. – работы много... – и взяв ослабшими руками стопку тетрадей, он приподнимает их, чтобы показать Накаките масштаб работы, но неожиданно из какой-то тетрадки выпадает неаккуратный листок, который Юма моментально подхватывает с пола. Николас хмурится, наблюдая какую-то открытку в руках Накакиты, которую он активно вертит, а после показывает неуклюже, но явно старательно, нарисованного на ней деда мороза. – опа, – с неподдельным интересом произносит Юма и усмехается. а Вану почему-то не смешно. – что там...? – вполголоса интересуется Николас, а Накакита вдруг начинает вслух зачитывать небольшое послание на обратной стороне. "Знаете, я последние четыре года не загадывал желание на новый год, но теперь я хочу, чтобы господин учитель наконец-то перестал врать себе и трахнул меня на учительском столе, когда мы останемся одни. тяжело не думать об этом, когда вы смотрите на меня так. я бы хотел почувствовать ваши сильные руки на своих бедрах услышать ваш голос громче только для меня… я думаю, именно в ваших силах исполнить мои желания. " Николас чувствует, как по его спине стекает водопадом холодный пот, а стопка тетрадей и последующая работа становятся уже не такими важными. он несколько секунд смотрит на замолчавшего Юму, который даже не поднимает на него глаз, но почему-то Ван заведомо понимает, что сейчас будет. – кажется, я нашёл причину твоей головной боли, Исян, – весело хмыкнул Накакита, бросив открытку на стол. – Юма... – чуть жалобно тянет Николас, наблюдая за улыбкой парня, которая, кажется, совсем не радостная, а скорее нервная, и Вану не нравится вся ситуация от начала до конца. – а ничего больше не болит? не жмёт?! – Николасу приходится встать из-за стола следом за Юмой, когда тот, кажется, вскипает за считанные секунды, и почему-то Вану безошибочно кажется, что слушать его не будут. Николас не знает, что он чувствует к ситуации. возможно, Юма считает его предателем. возможно, он просто не так всё понял. появление Ыйджу изменило слишком многое в их отношениях, Исян даже не подозревал, что думает о шестнадцатилетнем Бёне слишком много, когда за плечами пять лет отношений с Юмой, которые по-прежнему не прекращаются, а Ван поступает как придурок, при этом ничего с этим не делая. Николас понимает, что всё, что он сделал, и это отношение Юма не заслуживает, он заслуживает явно большего, а Ван позволил себе мысли о ком-то другом. – да он же судимый, надзиратели вообще говорят, что он крышей поехал, сам понимаешь, он вообще не знает, о чём говорит... – Николас аккуратно берёт Юму за запястья, но тот вырывается, отталкивая руки Вана от себя. – да что ты? а я блять, тупой? слепой? думаешь, я ничего нахуй не вижу?! – Накакита кривит губы в отвращении, а Исян делает новую попытку взять его за руки, обнять, но он вырывается, в итоге делая шаг назад к выходу из кухни. – Юма, послушай… я правда не знаю, почему он так говорит... – негромко тянет Николас, протягивая руку к парню, но тот качает головой. – либо ты увольняешься, либо я собираю вещи и уезжаю, мудак, – и он пулей вылетает из кухни, уходя, наверно, в ванную, потому что последнее, что слышит Николас, это хлопок двери. и, тяжело вздохнув, Николас опускается на стул за столом, взяв в руки открытку с злосчастным дедом морозом. и зачем это всё, Бён Ыйджу?