bitchboy

через долгие утренние разговоры с Юмой было решено, что он проведёт последний урок в году и уволится официально, прекращая деятельность в колонии для несовершеннолетних. помириться они сумели – по крайней мере, Николасу пришлось вытерпеть всю агрессию, которую Юма вылил не в слова, а в действия, поэтому на последний рабочий день Исян идёт как побитый волк, с усыпанной синяками и засосами шеей, а под длинными рукавами белой рубашки также скрывались коричнево-синие синяки от чужих зубов. досталось, в общем, ему не хило. но жаловаться он не мог, виноват сам, да и остальной процесс, не включая в него многочисленные укусы, был приятным. послушав смешки надзирателей и пропущенные несколько шуток в сторону молодого учителя, Ван заходит в кабинет и начинает вести урок. конечно, от зорких взглядов учеников не ушла его искусанная и усыпанная синяками шея, но Николас старался не обращать внимание на эти взгляды и брошенные в его сторону фразы. особенно он старался не смотреть на внимательно изучающего его Ыйджу, который буквально не сводил взгляда с него и его внешнего вида. было странно ощущать на себе не полный расслабленности и жадности взгляд, а какое-то… разочарование. грусть. Исян пересёкся с ним взглядами лишь мельком, но сразу понял что к чему. сорок минут прошли легко. Николас просто выполнял свою работу, говоря то, что должен, и не забивая голову мыслями о том, что о нём подумает Бён Ыйджу. ему всё равно. всё равно ведь? и изначально должно было быть всё равно, дабы не портить отношение с тем, кто держал Исяна на плаву все эти пять лет. да, возможно, они свыклись друг с другом и такой яркой влюблённости у них нет, но они до сих пор пара и делят домашний быт и секреты, а значит Николасу не должен нравится кто-то другой. – благодарю за занятие, со следующего года математику у вас будет вести другой преподаватель. с наступающим вас, любите математику и никогда не забывайте, что учёба – это главное, – он делает аккуратный поклон, а после ученики постепенно покидают кабинет преподавателя, только вот, один единственный как всегда задерживается. Николас старается не обращать на него внимание, собирая свои вещи и забирая то, что оставлял в кабинете храниться на случай, если понадобится. и, сложив всё в сумку, он снова пересекается взглядами с Ыйджу. – урок окончен, иди, – по-учительски отстранённо хмыкает Ван. – вы что, бросаете меня...?– вдруг спрашивает Бён, с таким детским недоумением, будто автором всех тех записок был не он. Николас хмурится. – не бросаю... просто нашёл более высокооплачиваемую работу... – вздыхает он, беря в руки сумку. Ыйджу вдруг снова привычно улыбается. – а вы видели поздравление? – и что-то внутри Николаса падает и разбирается, не позволяя сохранить непринуждённое выражение лица, заставляя забегать глазами по лицу Ыйджу, а после отвернуться, чтобы стереть с доски. – я ничего не видел, не понимаю, о чём ты, – бурчит он под тихий звук дребезга шатких прутьев. – а я думаю видели. Николас тяжело вздыхает, поворачиваясь к парню и качая головой. Ыйджу знал, точно знал, что Исян всё прочитал. что Ван знает об этом послании. что читал все те другие, написанные карандашом в его тетрадке. Учитель поджимает губы и подходит ближе к прутьям, чуть понижая голос. – иди, – коротко отвечает Ван. – как вас найти потом? – встречно спрашивает Ыйджу, улыбаясь. Николас снова качает головой. – не нужно искать... никого. и никак. удачи, – Исян делает попытку отойти, но его тут за хватают за рубашку сильные руки и притягивают его к решётке, от чего Ван моментально цепляется пальцами за неё, в попытке отстраниться и при этом не порвать рубашку. – я всё равно найду вас, – усмехается он, крепко сжимая ткань в руках. Николас не на шутку пугается, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, то ли от страха, то ли от близости с уже бывшим учеником. их по-прежнему разделяли прутья, Николас по-прежнему находился в призрачной безопасности, но впервые испытал настоящий страх смешанный с неизвестно откуда взявшимся смущением. – знаете, много людей уже уходило. вы не можете уйти также, это ведь несправедливо, вы же такой хороший преподаватель, – шепчет Ыйджу, прислоняясь лбом к прутьям. – наше общение не может закончится так быстро, вы ведь почти сломались, господин Ван, – и он снова улыбается, а Исян видит, как в чужих глазах скачут огоньки, готовые подпалить фитиль и взорвать это место к чертям. и неизвестно, какая сила сдерживает этот огонь взаперти. – я знаю, что вы с этого города, я знаю, что вы преподаете, и я прекрасно запомню на всю оставшуюся жизнь, как вы выглядите. я всё равно рано или поздно найду вас, и я знаю, что вы мне верите, – он продолжает быстро шептать, сжимая ткань рубашки, а Николас мысленно начинает молиться тому, чтобы он прекратил, чтобы его оттащили, чтобы он ушёл. Исян сглатывает очередной ком и рвано дышит, пока Бён продолжает смотреть ему в глаза, будто не позволяя отвернуться и отвести взгляд. – успокойся и отпусти меня, пожалуйста… – Николас вжимается руками в прутья, готовый сделать рывок от них в ту же секунду, когда чужие руки его отпустят. Ван неудачно дёргается, реагируя на резкое движение Ыйджу, когда тот протягивает и вторую руку через прутья, но Исян делает этим себе только хуже, чувствуя, как шея тут же начинает гореть от боли, а Николас предвкушает на ней полосы от чужих, неожиданно острых, ногтей. Николас краем глаза и будто через толщу воды слышит надзирателей и громкие приближающиеся шаги, но Ыйджу продолжает говорить, не разжимая руки. – ничего не заканчивается так быстро, так и вы от меня так быстро не отделаетесь, господин Ван, – и Николас громко и рвано выдыхает, когда Бёна уже насильно оттаскивают два надзирателя, извиняясь за поведение юноши. Ван ловит себя на том, что дышит слишком часто и панически, не понимая, что всё это время не дышал вовсе, а обращая новый взгляд на почти добровольно уходящего Ыйджу, он слышит слова, будто они были адресованы ему на прощание. – я найду вас. и дверь за ними с грохотом закрывается, а Николас наконец-то остаётся один.