misty adolescence

we can go wherever you like baby, say the words and i'm down all i need is you on my side

eta - newjeans

x

зевая от неодолимой усталости, джунхуэй натягивает рукава тёплого чёрного свитера до кончиков своих сжатых пальцев. с каждым днём в школе становится всё холоднее, хотя кажется, что на улице температура намного выше, несмотря на середину серой осени. он заглядывает в закрытое окно сквозь царапины и чужие следы от грязных рук, не обращая внимания на монотонную речь учителя. виднеются только полуголые верхушки деревьев, из-за которых в душу заходит тоска от осознания упущения лета. в округе уже ничего не видно, кроме как опавших сухих листьев и ярко-оранжевых красок. среди них джун замечает яблоню, рядом с которой находится небольшой фонтанчик со статуей неизвестной ему древнегреческой богини. именно в этом садике он с ренджуном больше всего любил засиживаться после всех уроков, когда уже темнеет, чтобы включить подвешенные ими фонарики и, лёжа на скамейках, смотреть на далёкие звёзды; иногда они ходят туда на переменах. сегодня не вышло: рену пришлось несколько часов проторчать в учительской из-за его неуспеваемости в учёбе. каждый раз замечая из окна на берегу небольшого пруда в местном, будто созданном для глаз живописца парке собравшуюся группу художников из соседней школы с белыми коробками разнообразных красок и большими холстами, джун задумывается: что он в этой жизни делает не так? «вот бы вместе с ними на свежий воздух и запечатлеть всю осеннюю красоту.. а не тухнуть в классе, потирая руки от холода и выслушивая наставления на будущие экзамены». найти одинокий уголок на территории школы — достаточно трудно. даже на просторной крыше уже давно собирается группа школьников, убивающая атмосферу тишины и спокойствия, так что приходится от них только бежать. джун помнит, как пару часов назад открывал пачку своего любимого мармелада в виде медвежат, наконец вернувшись в своё излюбленное место у прохладной воды, как кто-то глухо, но всё равно неожиданно постучал по деревянной скамейке. «почему минхао решил тогда присоединиться ко мне?» — думал сейчас он, прищуриваясь, чтобы разглядеть далёкие черепичные крыши домов. в тени деревьев одноклассник сначала показался пугающим, но потом растянулся в нежной улыбке, спрашивая разрешения присесть. в чужих глазах джун словно увидел умиротворение и неизвестный порыв дарить счастье. пытаясь вспомнить тот миг, в голове сразу же всплывал лик хао: грустные тёмные глаза, чей взгляд пробирает до кончиков пальцев, заставляя их дрожать; худое, смуглое лицо, где на контрасте выступают острые скулы; высокий рост и прямая осанка так же привлекали внимание. звонкий голос, когда тот с ним заговорил, заставлял вслушиваться в речь всё больше и больше. «хао тогда так посмотрел на меня из под своих милых полукруглых очков.. смутил», — никто в классе, кроме су, не носит очки — это джунхуэй недавно приметил. вэн внимательно, изучающе осматривает всех сидящих в классе, из-за чего стул предательски скрипит, привлекая внимание учителя — приходится отвечать на еле уловленный вопрос: «нет, я не знаю ответа», — и опустить взгляд на свои записи, а там — пусто. решая уже не вникать в урок, джун снова уходит в свои разбросанные мысли, вспоминая, как было любезно со стороны минхао предложить ему пачку арахиса. казалось: такой красивый парень мог бы стать популярным, не только даже в школе — ходить рядом с другими не менее известными учениками, сдружиться с огромными шумными компаниями. но он выбрал отстранённость ото всех и только пару раз, пожалуй, — самого джуна. да и тот не видел, чтобы одноклассник разговаривал с кем-то другим, хотя он даже не присутствовал на уроках. а что же ему мешало?.. минхао, сложа руки на коленях, сидел рядом с ним на одной скамейке и с энтузиазмом кивал на каждый вопрос джуна про сад: нравятся ли ему яркие фонарики, старая, бедная статуя или рисунки мелом на серых столбах с наклейками муми-троллей? вот только с ним на урок не пошёл: «ты идёшь?» — «нет.. нет, не смогу, извини», — в ответ на прощание оставляя замечание, что завтра они вряд ли встретятся. через пару шагов на пути в класс джунхуэй обернулся — никого уже не было. «неужели сбежал.. так быстро?» после, у входа в школу, к нему тихо подошёл радостный ренджун. глаза его до того сверкали, что джун подумал, что даже днём увидит в них звёзды: значит, разговор в учительской прошёл хорошо, либо он о нём уже забыл. друг между тем протягивал в своих бледных и худых ладонях листовку, скорее всего, полученную от кого-то из педагогов, и всё говорил о каком-то конкурсе, пока они не вошли в школу.

х

ещё несколько дней джун чувствовал себя неспокойно: постоянно оглядывался, ощущая на себе гнетущий, пристально-холодный взгляд. а впоследствии и ухудшился сон, пока целыми ночами он только и размышлял о том, что же происходит. рендужун же не обращал на это внимания, только порой капельку пугался, разглядывая новые тусклые и серые рисунки друга на альбомных листах. хотя со временем всё же стал приносить с собой на занятия кофе, так как на уроках очень хотелось спать. в длинных коридорах толпилось всё меньше учеников, а появившуюся жутковатую тишину можно было резать и тупым ножом. джун вновь заглядывает на лестнице, в коридоре и в классах в любимые окна, откуда видны были наиболее запомнившиеся осенние пейзажи, наблюдая везде странные островатые узоры серо-голубого оттенка — будто застывший иней. со временем он начал замечать, как после горячего чая из столовой или просто при разговоре с ренджуном выдыхает пар изо рта. было постоянное ощущение озноба, время от времени будто попадаешь под холодную струю кондиционера (которых в школе нет). а уже через неделю классы быстро начали пустеть. джунхуэй ни за что бы не поверил, что их школу кто-то хорошо так проклял, посылая неестественный для сентября холод, в то время как его друг начинал утверждать обратное и уже собирал у себя дома огромную библиотеку книг о потусторонней магии и жизни в параллельных вселенных, закрывая глаза на художественную и ненаучную литературу. между тем и безразличие к скучно-важным урокам переходит в навязчивое беспокойство о контрольных и скорых экзаменах, застрявшее в голове, но только при одном упоминании возможных последствий переходящее в волнение, дрожь и неожиданные слёзы. уже к концу сентября библиотека каждый день к вечеру заполняется громким раздражающим шёпотом, звонким стуком каблуков и шуршанием старых страниц книг. ренджун хмурится, когда в «излюбленном» теперь учениками месте джошуа пытается выпросить у него конспекты прошедшей темы по китайскому, пока хуан сам ничего не записал (ведь смотреть, как джун рисует красивых бабочек, было намного интереснее). пока в мыслях одновременно формируются портреты исторических классиков, в желудке переваривается одно только крепкое кофе. плохая идея — принести стакан с напитком в библиотеку. брать ученикам свою еду или стаканчики с водой никогда не запрещали, но предупреждали, что нужно быть предельно аккуратными. ренджун в этот раз так и обещает, что после окончания наверняка холодной зимы обязательно сожжёт все свитера, которые ему не нравятся, в костре — ради этого устроит целый ритуал со старыми шаманами, в лесу, ночью, выставив даже вокруг огромные камни для защиты от нечисти, — либо по доброй воле продаст их, если те не успеют окончательно стать валенками, которыми только полы мыть и придётся. джун же не вовремя решил глотнуть кофе, из-за чего начинает истерически кашлять, прикрывая рот своей белоснежной кофтой, на которой от таких извращений начало образовываться туманно-бурое пятно. ренджун же не улучшил ситуацию, когда решил сквозь подхваченный смех забрать из рук бедного друга стакан: остатки напитка оказались уже на хуановском свитере, но тот особо и не был против. восстановив дыхание и успокоившись, джунхуэй без лишних разговоров передаёт все книги сидящему за соседним столом джонхану, прося вернуть на место за них, когда тот будет уходить: что-то он подозревает, что из библиотеки их парочку и без того за излишний шум выгонят, не то что за разлитый кофе, поэтому лучше самим тактично удалиться отмывать от обоих кофе (если, конечно, ещё остался шанс хоть на какое-то спасение одежды). взявшись крепко за руки и не забыв про сумки под столами, они быстро покидают шуршащую смутой библиотеку, ни с кем не прощаясь. в коридоре ренджуну кажется странным, что некоторые лампочки как-то диковато мигают: — похоже на морзянку, будто сигналы о помощи, — комментирует он, а джун вспоминает свой с минхао велосипедный разговор. несмотря на усталость от долгих уроков, рен заинтересованно разглядывает белый потолок, запоминая все его черты и каждую мелкую деталь, чтобы рассказать позже о новом объекте возможного вдохновения джуну, который обязательно ему зарисует его. потом поворачивает голову на мутные окна, пугаясь уличной темноты и неожиданного сильного дождя, капли которого очень сильно и оттого громко барабанят по стеклу. джун же концентрируется только на дороге к лестнице, где есть уборная, таща за собой почти онемевшего в страхе друга. — думаю, ты был прав сегодня утром, в раздевалке, — зайдя в нужную комнату, рен отстранённо глядит по сторонам, пока джунухэй уже включает воду. — ты о чём? — всё это очень странно, — ренджун говорит тихо, будто опасается, что их может кто-то услышать даже сквозь грохот воды, и часто оборачивается за спину. — уже и я не считаю это совпадением.. вэн тем временем спокойно всеми силами пытается настроить воду потеплее, но это никак не выходит. — да чёрт! — ударяет рукой по крану и отпрыгивает от резкой боли. — ты чего? — ренджун подскакивает, требуя, чтобы джун протянул больную руку, и осматривает её. — что я и говорю! после шутки ради забавы от неповторимого и прекрасного юн джонхана в школе всё не так, ты не находишь? задумавшись, джун лишь коротко кивает, подходя к раковине, и уже старается отмыть пятно в холодной воде. — в классах очень холодно, чёртово отопление не работает, — продолжает ренджун, — никакого вируса нет, а большинство болеют не пойми чем: это даже не простуда, симптомы другие, но у всех одни и те же! — понижает голос. — и это пугающее чувство, будто кто-то сверлит взглядом твою макушку. и тут я вовсе не накручиваю себя, я прав? джунхуэй ничего не отвечает. пока он прокручивает в голове всё сказанное, самому в такой обстановке становится очень страшно. — и горячей воды нет. — да брось это дело! вот только заболеешь, если продолжишь и ещё и пойдёшь так. что, даже плащ не взял? — ренджун сердито выдыхает на чужой, говорящий всё за владельца взгляд. — и этот человек уверен, что может заботиться о себе! какое-то время они ещё смеются, старясь забыться и спрятаться от внутреннего беспокойства, корчат рожи в пыльных, давно не протёртых хлоркой (как, собственно, и все школьные стеклянные поверхности) зеркалах, рисуя на них китайские иероглифы, и делают смешные фотографии на телефон. забываются до тех пор, пока на кафельную плитку с приглушённым стуком не падает средство для мытья рук, из которого выливается оранжевая полужидкая субстанция. джунхуэй тут же думает подойти и поднять банку, но ренджун хватает его запястье своими ледяными пальцами и тихо шепчет на ухо: «давай лучше уйдём?» и они убегают, не оглядываясь назад. чтобы не зацикливаться на усталости, а только на мысли о сохранении собственной жизни, джун уже представил, что его преследует маньяк с несколькими ножами. уже выходя из школы, ренджун отказывается от затеи идти в их сад, опасаясь новой встречи с потусторонней силой. — ты же видел, да?! — возобновляет рен, всё ещё немного запыхавшись после забега. — банка стояла точно никак не на краю. мне слишком страшно здесь находиться. — ты не придёшь завтра? — джун с замиранием сердца садится на свой велосипед. один он точно не справится в этой школе. — я тебя не брошу. будем надеяться, что это всё скоро прекратится. джунхуэй кивает, решая закончить разговор, но тут же кое-что вспоминает и оборачивается, чтобы задать вопрос уже собиравшемуся укатить другу: — не знаешь, почему минхао не ходит на уроки? заслышав этот вопрос ренджун резко замирает, открывая рот от удивления, и даже пока что слезает с велика. — я думал, вы не общались.. в мае он попал в аварию и сейчас находится в больнице, в коме. я надеюсь, он сможет выбраться, хороший человек всё же.. джунхуэй молча кивает, почти не дослушав конец фразы, туго переваривая информацию. хуан прощается, оставляя друга в одиночестве. но тот тоже внезапно, скорее рефлекторно, чем осознанно, заскакивает на своё средство передвижения и начинает быстро крутить педали в сторону дома, размышляя над ответом рена. дождь уже закончился, но ехать по лужам — не очень хорошо. вот только полную луну сегодня закрыли тучи, а в городе вторую неделю проблемы с электричеством, так что джуну приходится ехать доверившись своему седьмому чувству. — как же так? — начинает еле слышно бормотать он под нос. — я же его точно видел.. он не может быть в коме! ренджун ведь мог что-то перепутать, да? мог же, да? от страха джун перестаёт следить за направлением и натыкается передним колесом на огромный камень, из-за чего тут же падает на мокрый, колючий асфальт, больно ударившись коленом и слегка содрав слой дермы на ладошках. кажется, что солёные слёзы сами текут из его глаз, а руки неконтролируемо дрожат. «почему же тогда минхао выбрал меня?..» боясь остаться в темноте на пустынной дороге, джун тут же судорожно вскакивает и трогается дальше, игнорируя боль и пелену в глазах. главное — домой, с остальным разберётся позже. наверное, только из-за этого чувства велосипед сразу не выскальзывает из рук, а ноги не отказывают при первой же попытке встать: сам организм уже очень напуган. до знакомой калитки джун добирается быстро, немедля забегает в сад и захлопывает её машинально на щеколду; велосипед бросает в дальний угол. перед глазами всё плывет, а входная дверь поддаётся, само собой, не сразу. только сейчас он краем глаза подмечает, как сильно качаются зловещие верхушки деревьев. дома же у джуна всё вываливается из рук, в горле застрял ком, а в голове спутались все мысли — тело всё ещё как заведённое. он присел на мягкую кровать, обняв свои колени и уткнув взгляд в одну мёртвую точку на своих пастельных обоях. за окном выл ветер, а на письменном столе почти догорела привычно поставленная несколько минут назад свеча — спать в темноте он вряд ли будет, если в принципе уснёт сегодня. он вспомнил, что живёт один в доме, как только в окно его комнаты кто-то постучал.