Агентство "КР"

      Ровно в семь, как и было условлено, Камал зашел за Деви в ее студию. В просторном зале, где одна из стен была полностью зеркальной и отражала огни пустой парковки, создавая иллюзию открытого пространства, было сумрачно. Лишь в дальнем углу из-под двери стелилась короткая полоска света. Там, видимо, находились раздевалка и душевые.       Откуда-то сверху, из скрытых в тени колонок лилась едва различимая музыка. Гулко звенел ханг, вибрировал ситар, переливалась бансури. Наполняющая разум, словно тягучая патока, мелодия сама настраивала на нужный для медитации лад.       Где-то курились благовонии: доносились слабые запахи нагчампы, ладана и уда. Камал глубоко вдохнул и прикрыл глаза, отдавшись атмосфере умиротворения, царившей в студии Шарма. Усталость, накопившаяся за долгий день, и напряжение от того, что никаких толковых результатов его сегодняшняя работа не принесла, постепенно отступали. Рай физически ощутил, как расслабляются мышцы шеи и плеч, как вытесняется слабая, но раздражающая головная боль, как дыхание становится ровным и глубоким.       На несколько мгновений он потерял связь с реальностью и даже не услышал, как к нему приблизилась Деви. Выйдя из раздевалки и увидев Камала, стоявшего посреди зала с закрытыми глазами, она улыбнулась и тихонько подкралась к нему на носочках. Ей не хотелось прерывать его медитацию, но стало бы крайне неловко, если бы он вдруг распахнул глаза и увидел, что она на него пялится.       Мягким, глуховатым, отработанным специально для медитаций и практик голосом она произнесла:       — Не спеши открывать глаза. Подари себе еще несколько минут покоя.       Он послушался, но улыбки сдержать не смог.       Деви ласково взяла его ладони в свои. Представив, какими крошечными кажутся ее руки на контрасте с его лапами, Камал улыбнулся еще шире. А Дивия тем временем развернула его ладони кверху, положила правую поверх левой и соединила кончики больших пальцев.       — Дхьяна помогает в обретении внутреннего спокойствия и баланса, – поясняла она, в тайне радуясь, что Камал не видит, какое удовольствие ей приносит прикосновение к его теплым, огрубевшим от постоянных упражнений с железом рукам.       Рай млел от ее нежных пальцев, от тембра голоса, резонирующего в его груди, от тонкого шлейфа ее духов. В только начавшие униматься мысли, ворвался образ изящного, подтянутого девичьего тела, по которому струится вода. Длинные темные волосы, отяжелевшие от влаги, касаются поясницы… Тонкие хрупкие пальцы пробегают по плечам, рукам, животу, бедрам, смывая остатки пены...       Камала бросило в жар, и он распахнул глаза.       — Добрый вечер, – все так же мягко и вкрадчиво произнесла она.       — Прости, – прочистив горло, сказал он сконфужено. — У тебя тут такая атмосфера. Глаза сами закрылись…       — Брось, тебе не за что извиняться. Надеюсь, ты смог хоть немного расслабиться.       «Как можно расслабиться рядом с тобой?» – мысленно обратился к ней Камал, но вслух сказал:       — Проголодалась?       — Еще как.       — Есть пожелания насчет кухни?       — Полагаюсь на тебя.       Предусмотрительный Камал уже забронировал столики в трех лучших ресторанах города. Но, раз уже Деви сама доверила ему выбор места, он решил отвезти ее в итальянский ресторан с зимним садом.       Вышколенные официанты, классическая живая музыка, накрахмаленные скатерти и салфетки, крохотные порции на громадных тарелках выглядели презентабельно, но не более того. В подобные заведения гости ходят не за едой, а за возможностью продемонстрировать свой статус и кошелек.       И Камал, и Деви чувствовали себя не совсем в своей тарелке. Шарма даже в простом кашемировом платье выглядела очаровательно, но чувствовала себя сконфужено на фоне дамы за соседним столиком. На той были бархатные перчатки до локтей, платье, стоимостью годовой аренды студии, и неприлично крупные бриллианты в ушах, на пальцах и на шее.       Не по себе было и Камалу. Он отнюдь не был деревенщиной, но, увидев перед собой пять разных вилок и столько же разных ложек, растерялся.       Разговор тоже не клеился. Казалось, что в стенах этого заведения положено говорить только о коллекциях редких вин и том, как трудно подыскать приличную прислугу, способную должным образом блюсти порядок в резиденциях на частных островах.       Размазывая по тарелке ризотто, порцией которого не наелся бы и котенок, Деви наконец не выдержала и шепотом сказала:       — Ты не сочтешь меня неблагодарной дикаркой, если я скажу, что хочу поехать в одно отличное местечко, где подают огромные тако с двойной порцией гуакамоле?       От того, какое облегчение отразилось на лице Камала, Деви не сдержала смеха.       — Поехали скорее, – ответил он, оставляя на столе несколько крупных купюр. — Иначе я тут застрелюсь.       Через полчаса они сидели в маленьком полуподвальном кафе, украшенном пестрыми гирляндами, бумажными флажками и огромным мексиканским флагом над барной стойкой. И уюта здесь было в сотню раз больше, пусть ни на одном столе не было скатерти.       — Если бы я знал, какой там уровень пафоса, ни за что бы не повел тебя туда, – оправдывался Рай, уплетая за обе щеки пряный тако.       Но Деви ничуть на него не сердилась. Ей было легко, весело, вкусно в его компании. Разница в возрасте и комплекции отнюдь ее не смущала. У них нашлась масса тем для разговоров: от погоды до последних киноновинок.       Разговор о семье зашел тоже. Оказалось, что у Деви в Индии есть старший брат и родители.       — И чем они занимаются? – с самым беззаботным видом спросил Камал.       Разумеется, он уже знал (не смог удержаться и пробил по базам – бесчестный негодяй!), что семья Шарма владеет самой крупной и дорогой ювелирной компанией в Азии. Их драгоценные камни делают честь и арабским шейхам, и американским миллиардерам, и европейским монархам.       Деви потупилась, делая вид, что пытается прожевать большой кусок. Она не любила разговоры на эту тему. Скажешь правду – и на тебя будут смотреть, как на мешок с деньгами или избалованную девчонку. Соврешь – тоже мало приятного. Обычно она прибегала ко второму варианту, но Камалу лгать совсем не хотелось. Просто потому, что начинать с обмана такое приятное общение было бы совсем скверно.       — Они ювелиры, – она очень надеялась, что ему хватит такого ответа.       По ее выражению лица было понятно, что тему развивать она не хочет, и Камал не стал. У них и без того был непочатый край тем для беседы.       Кафе закрывалось рано, в девять хозяин попросил их закругляться. Но оба и думать не хотели о том, чтобы заканчивать вечер.       — Хочешь выпить? – предложил Камал. — Я знаю неплохой бар неподалеку.       — Ты ведь не пьешь спиртное, – прищурилась Деви.       — Ты вроде тоже. Но там есть и сок. А если боишься, что на нас будут косо смотреть, попросим налить его в стопки и притворимся, что пьем настойку.       До бара решили пройтись пешком, уж очень сытным оказался тако. Тем более, что погода благоволила этим двоим. Злой ноябрьский ветер, немилосердно бушевавший весь день, стих, и прохлада была очень кстати для разрумянившегося личика Деви. Правда руки без перчаток стали быстро замерзать.       — Я забыла в машине перчатки, – она спохватилась, когда они были ровно на середине между Махиндрой Камала и баром. — И карманов у пальто нет.       Рай протянул ей свои. Она посмотрела на них и прыснула.       — Предлагаешь мне в них с головой завернуться?       Он чуть смутился.       — Других нет. Но можно сделать по-другому.       Он взял ее ладони в свои, как она сделала это пару часов назад в своей студии, поднес их к губам и подышал. Мурашки побежали по телу Деви не столько от разливающегося по коже тепла, сколько от самого момента. Он был преисполнен заботы, участия и нежности. Холод ей стал безразличен, хотелось только продлить это мгновение.       Убедившись, что руки стали согреваться, Камал все-таки надел на нее свои перчатки.       — Бар уже недалеко, скоро будем в тепле.       Ночная жизнь уже начала набирать обороты, и заведение было полно гостей. Официанты с немыслимой ловкостью сновали среди танцующих, держа подносы высоко над головой. Свободных столиков видно не было.       — А куда же мы… – начала было Деви, но Камал, взяв ее за руку, потащил куда-то в дальний угол зала.       Там обнаружился столик. Он был отгорожен с трех сторон, и общая суета сюда не проникала. Едва Деви успела скинуть пальто, как к ним уже подоспел официант.       — Мистер Рай, рады вас видеть. Чего желаете?       Бросив взгляд на красный, только начавший отогреваться, нос Деви, Камал сказал:       — Сперва горячий чай, а там посмотрим.       — Как-то даже неприлично пить чай в баре, – усмехнулась Шарма.       — Желаешь не горячего, а горячительного?       Она бросила на него лукавый взгляд.       — Намек понял, – кивнул Камал. — Давайте вместо чая глинтвейн.       — Отличный выбор, – откозырял официант и скрылся во все прибывающей толпе гостей.       Вечер набирал обороты. Горячее пряное вино не только согрело, но и отпустило в свободный полет мысли. После двух бокалов Деви захмелела. Она смеялась над шутками Камала и все чаще и чаще, словно бы случайно, касалась его. Да и он, хотя был абсолютно трезв, не отставал. То ненавязчиво заправит ей за ухо выбившийся локон, то скользнет рукой по хрупкому плечу. Наконец, они оказались вплотную друг к другу, соприкасаясь бедрами и плечами.       Вдруг Камал встрепенулся, услышав свое имя. К их столику приближался рослый, широкоплечий, грозного вида мужчина. Густая копна кудрявых черных волос, светло-карие глаза, шрам, перечеркивающий одну бровь, мужественные скулы…       «Хорош», – пронеслось в голове у Деви прежде, чем она обуздала свои мысли.       — Рай, – еще раз окликнул незнакомец.       — Чтоб меня, – поднялся ему навстречу Камал и раскрыл объятия. — Сам Доран Басу собственной персоной!       Когда два здоровяка обнялись, Деви показалось, что они заняли собой все свободное пространство вокруг. После бурного приветствия, Камал обратился к Деви:       — Это Доран, мой старинный друг и сослуживец. А это очаровательная мисс Дивия Шарма.       — Рада знакомству, – Деви протянула ему руку для пожатия, но Доран перевернул ее и оставил на тыльной стороне ладони легкий поцелуй.       — Действительно, очаровательна, – не отрывая от нее тигриных глаз, сказал он. — Простите, что помешал.       — Ничуть, – хором отозвались Камал и Деви и оба тут же рассмеялись.       Причина радости Камала была вполне ясна: все же встреча со старым другом. А вот Деви от себя такого радушия по отношению к незнакомцу не ожидала. И все же она не хотела, чтобы Доран уходил.       — Присаживайтесь, – пригласила она, — у нас веселая компания.       — Не сомневаюсь, – взгляд Дорана скользнул по ее аристократично скрещенным лодыжкам.       Несмотря на угрожающую внешность, Басу оказался приятным в общении и не лишенным чувства юмора. Они с Камалом не исключали Деви из своей беседы, и этой ей особенно понравилось.       — А что вы скажете, Деви, – обратился к ней Доран, когда речь зашла о недавно открывшемся ресторане кашмирской кухни. — Уже успели оценить их роган джош?       — Он меня не впечатлил, а вот лёдур чаман был неплох. Не зря они пригласили шеф-повара их Сринагара. В традиционном ресторане повара должны досконально знать свое дело.       Народу становилось все больше, и приватность их столика начинала пропадать. Даже разговаривать стало проблематично из-за гула голосов и музыки. И пусть Камал был рад встречи с другом, он чувствовал свою вину перед Шармой за то, что не может дать ей все свое внимание. Он изо всех сил старался не замечать, что и ее внимание уже не приковано к нему одному, и списывал ее заинтересованность Дораном на дружелюбие.       Время перевалило за полночь, и Деви уже порядком вымоталась.       — Я поеду домой, – сказала она. — Спасибо за прекрасный вечер.       — Да и нам пора, – спохватился Камал, глядя на часы. — Назови адрес, Деви, я вызову такси.       Помогая ей усесться в поданную машину, Камал досадовал на то, как скомкано закончилось их свидание. Он был слишком добропорядочен, чтобы рассчитывать на приглашение «на кофе» сразу, но все же поцелуй мог бы стать логичным завершением. И ведь все к тому шло до тех пор, пока не объявился Доран.       — Я загляну к тебе завтра в студию? – спросил Камал у Дэви, пока дверь заднего пассажирского сидения еще не закрылась.       — Буду ждать, – ласково улыбнулась она, задерживая взгляд на его губах.       Рай был готов согнуться в три погибели в самой несуразной позе прильнуть к ней поцелуем. Он уже подался ей навстречу, как вдруг его оттеснил друг.       — Берегите себя, очаровательная Дивия, – он блеснул своими тигриными глазами и захлопнул дверь.       Обескураженную и сбитую с толку Деви умчало такси, а Доран и Камал остались стоять на пустой парковке.       — Приятная девушка, – ухмыльнулся Басу, провожая взглядом удаляющиеся габаритные огни. — Где познакомились?       — На работе, – обтекаемо ответил Рай. — Ну, а тебя как занесло в наши Палестины? Ты же должен быть в какой-нибудь «горячей точке». Мирная жизнь ведь не для тебя.       — У меня здесь заказ.       Камал нахмурился. Он не одобрял подпольного заработка приятеля, но не считал себя в праве читать тому нотации.       — Долго пробудешь?       — Пару дней. Но, думаю, мы с тобой еще встретимся. А сейчас пойду. Джетлаг, надо выспаться.       Что-то в интонации Дорана, во взгляде недобро прищуренных глаз, в дьявольски хитрой усмешке насторожило Камала. Словно Басу намекал на связь его «заказа» с чем-то или кем-то, хорошо Раю знакомым.       В отличие от встречи, они обошлись без объятий и ограничились лишь рукопожатием.       — Увидимся, – сказал Камал, запахнул полы пальто и зашагал к машине.

***

      Из глубокого сна Киллиана выдернул резкий звук, донесшийся снаружи дома. Первым делом он бросил взгляд на часы: три сорок пять. Машинально выхватив из прикроватной тумбочки глок, он еще пару мгновений прислушивался, но все заглушал шум собственной крови в ушах.       Он пружинисто поднялся на ноги и подкрался к окну. Шторы в спальне были особенные, работающие по принципу зеркал в допросных: снаружи невозможно было разглядеть, что происходит за ними, зато прекрасно видно все происходящее на улице.       Первое, на что Киллиан обратил внимание, – не горящий на обочине фонарь. Часть улицы перед домом, подъездная дорожка, лужайка у крыльца – все было погружено в темноту. Лайтвуд сразу понял, что кто-то намерено вывел освещение из строя. Если бы это была внешняя авария, то сработал бы запасной генератор, и свет остался бы.       — Это кто же к нам пожаловал? – пробормотал себе под нос Киллиан и отошел от окна.       Он мягко, как кот, спустился на первый этаж. Входная дверь была заперта, ведущая на задний двор тоже. Стояла абсолютная тишина, слишком неестественная даже для пустого, укрытого ночным мраком дома.       Киллиан досконально знал все возможные пути, которые вели в дом и из него. Многие из них – тайные и неочевидные, он проектировал сам со скрупулезным подходом к вопросу обеспечения безопасности своей семьи. По очереди, методично и внимательно, он проверил все: от подвала до чердака. Кроме него в доме никого не оказалось. Он уже собирался подняться обратно в спальню, как боковым зрением заметил промелькнувший за окном силуэт. Кто-то обходил дом справа.       Вскинув глок, Киллиан поспешил к задней двери и затаился. Едва различимый шорох гальки подтвердил его догадки. Кто-то крупный шел по дорожке заднего двора. Не дожидаясь, пока незваный гость объявит о себе сам, хозяин дома распахнул дверь выставив перед собой дуло пистолета.       По расчетам Киллиана, пришелец должен был стоять прямо у порога, и тогда дуло глока уперлось бы ему промеж глаз. Но вместо этого перед ним зияла ночная пустота. Ситуация все меньше и меньше поддавалась логичному объяснению. Поведя оружием в право и влево и убедившись, что двор действительно пуст, Киллиан закрыл дверь.       Он прислонился спиной к стене и нервно зарылся пальцами в волосы.       — Твою мать, – процедил он сквозь зубы просто для того, чтобы тишина перестала давить на барабанные перепонки.       Хотя Киллиану казалось, что он уже по меньшей мере час рыскает по собственному дому в поисках нарушителя, кухонные часы показывали всего лишь три пятьдесят восемь.       «Больше не усну», – сказал он себе и разбудил кофемашину.       Не зажигая света, он устроился в кресле с тройной порцией эспрессо и включил телефон. Новостная лента пестрела заголовками о пропаже конгрессмена. На нескольких кадрах, сделанных неуемными журналистами, он заметил знакомую фигуру. Мальбонте помогал сесть в машину какой-то женщине, укутанной в широкий шарф.       «Засветился», – с досадой подумал Лайтвуд, прикидывая, что нужно будет попросить Камала подчистить из сети все фотографии, на которые могли попасть агенты «КР». В сущности, в этом не было ничего страшного, но чем меньше люди знают об участии «Агентства», тем спокойнее.       Глядя на фотографию Мальбонте, Киллиан ощутил укол тревоги. Осознание ее причины пришло почти сразу.       Мальбонте взял опеку над фигуранткой дела. Пойдя на такой шаг, он должен был сразу уведомить начальство и членов своей группы, и Киллиана в том числе. Затем он должен был запросить доступ к одной из корпоративных квартир, предназначенных для таких случаев и сообщить всей группе, где скрывает фигурантку. Но на их последней встрече Маль не обмолвился об этом ни словом.       — Какого черта он творит? – пробормотал про себя Лайтвуд, набирая сообщение Мальбонте: «Куда ты дел Уокер?»       Правило о связи с фигурантами дел было обосновано. Во-первых, в этом случае агент терял беспристрастность. Во-вторых, он подвергал себя и своих коллег риску быть непосредственно замешанными в деле. Подобные прецеденты в «КР» уже случались. Один раз закончилось тем, что агента, взявшего под опеку дочь потерпевшего, выследили и убили те, кто был причастен к гибели ее отца, а затем вышли и на всю оперативную группу.       В этот раз ситуация была еще серьезнее. Ли был более значимой фигурой, а значит в его исчезновении были замешаны более серьезные люди. А после сегодняшней ночной нервотрепки Лайтвуд уже не был уверен в том, что никто не вышел на след Мальбонте, и через него на всех остальных агентов.       Завтра вечером Амала возвращается домой, и Киллиан не мог допустить, чтобы его жене что-то угрожало.