Агентство "КР"

      Амен чувствовал себя последним дураком, топчась в огромном холле, отделанном мрамором и золотым металлом. Натянувший дежурную улыбку, швейцар бросал на него извиняющиеся взгляды. «Тысяча извинений, сэр, будь моя воля, я бы вас непременно пропустил. Но правила… Приватность жильцов для нас в приоритете».       Со стороны лифтов послышался мелодичный звон, отделанные дорогим деревом двери разъехались в стороны, и в холл вышел совершенно неподходящий к роскошной обстановке человек.       Амен ожидал увидеть статного, представительного мужчину с элегантной проседью в густых волосах и дорогом костюме. Ну или на крайний случай в поло с маленьким вышитым крокодильчиком. Вместо этого он увидел невысокого (даже если не сравнивать с самим Аменом), плешивого старичка в домашнем халате и разношенных тапках.       — Это вы меня искали? – обратился он к Амену, не утруждая себя приветствием. В его интонации звучали властность, нетерпение и раздражение от того, что кто-то посмел оторвать его от неких важных дел.       Когда Амен приблизился к нему почти вплотную, тот непроизвольно сглотнул, в полной мере осознав разницу в их габаритах. Бедный робкий швейцар даже отвел глаза, чтобы не смущать привилегированного жильца. Самым вежливым из всех доступных ему сейчас голосов, однако так же, как и собеседник, намерено опустив приветствие, Амен произнес:       — Меня зовут Амен Кабир, и я расследую исчезновение конгрессмена Генри Ли. Мистер Уилкинс, мне нужно задать вам несколько вопросов.       Уилкинс округлил глаза.       — Мистер Ли исчез? – в его голосе место прежней спеси занял неподдельный испуг. — Но как? Мы только вчера с ним виделись.       — Я это знаю, – прервал его Амен. — Именно поэтому я хочу услышать от вас некоторые подробности вашей встречи. Мы можем подняться к вам?       Уилкинс скользнул взглядом по фигуре Амена, видимо, прикидывая, влезет ли такой здоровяк в его дверной проем.       — Хорошо, – сказал он, страдальчески поморщившись, — поднимемся в мой кабинет.       Дорогой и бесшумный лифт мгновенно поднял их наверх, и оказалось, что его двери ведут прямиком в прихожую. То есть апартаменты Уилкинса занимали целый этаж. Жилище встретило их тишиной, запахом дорогой кожи и приглушенным светом, который лился, казалось, ото всюду, а очевидного источника видно не было. По прикидкам Амена, стоимость этих апартаментов могла сравниться с годовым бюджетом средней африканской страны.       Уилкинс приоткрыл дверь своего кабинета, пропуская Амена вперед. Здесь царил такой же полумрак, как в прихожей.       — Здесь у меня звукоизоляция, так что можем поговорить спокойно, – заискивающе улыбнулся он. Даже находясь в собственной квартире, он не мог чувствовать себя вполне уверенно в присутствие такого посетителя. Настолько явственно источал Амен власть и силу.       Обстановка была типичной для престижного рабочего кабинета: стол из дорогого дерева редкой породы, несколько кресел (самое большое и солидное, разумеется, во главе стола), стеллажи, глобус-бар… И только огромная, во всю стену, карта мира, выполненная из мелких сияющих камней, выбивалась из строгого, но при этом безликого интерьера.       Амен подошел ближе к карте. Он не разбирался в драгоценных камнях, но готов был биться об заклад, что материки на ней были выложены мелкими алмазами. В некоторых местах были цветные камни – изумруды, сапфиры, рубины, турмалины – и крупные, безупречно ограненные бриллианты.       «Обозначения месторождений», – догадался Амен.       Камни, расположенные на африканском континенте, находились в тонких платиновых оправах.       — Роскошная вещь, – сказал Кабир, кивком указывая на карту. Уилкинс засмущался.       — Подарок от близких друзей. Итак, о чем вы хотели спросить меня?       — Расскажите, где, когда и как прошла ваша последняя встреча с мистером Ли, – разумеется, Амен знал все подробности, но ему требовалось разговорить Уилкинса.       — Вчера у нас с ним и еще двумя господами состоялся ужин в ресторане на набережной, – начал Уилкинс. — Он начался в десять вечера и закончился около часа ночи. Мы беседовали о бизнесе, о политике, о личном. Все было довольно мило. Блюда были неплохи, персонал – приветлив…       — …вид из окна – очарователен, – скривив губы в подобие усмешки, перебил его Амен. — Давайте без лирики. Кто были те двое других за ужином?       Уилкинс дернул уголком рта, выражая раздражение тем, что его перебили, однако на вопрос ответил:       — Мистер Кац и мистер Картер. Но ведь вам это и без меня известно. Зачем же тратите время на пустые вопросы? Спрашивайте о том, что вам действительно интересно.       — Например, причастны ли вы к пропаже конгрессмена? – Амен бросил на него взгляд исподлобья.       Повисла пауза. Уилкинс пытался понять, шутит ли Амен, а тот, в свою очередь, считывал эмоции, сменяющиеся у него на лице.       «Растерянность, страх, смятение, но ничего, что выдавало бы в нем причастность к похищению», – заключил Амен.       — Вы занимаетесь импортом драгоценных камней из стран Африки, верно, мистер Уилкинс? – голос Амена из сухого стал вкрадчивым.       — Это так, – смена темы и интонации помогла ему немного расслабиться.       — И сами же являетесь акционером нескольких добывающих компаний в ЮАР, Танзании и Мозамбике?       Тот лишь кивнул.       — Значит, вы напрямую заинтересованы в том, чтобы рудники работали исправно, а по дороге из шахты до сортировочного центра и оттуда до вас все доходило без потерь?       — Разумеется. К чему вы клоните?       — К тому, – сказал Амен, делая вид, что что-то помечает у себя в блокноте, — что бизнес по добыче драгоценных камней очень нуждается в качественной охране, а значит, идет рука об руку с торговлей оружием. Вас с Ли это объединило?       Он откинулся на спинку кресла, небрежно убрал со лба пару белоснежных прядей, прищурил прозрачные голубые глаза. Весь его облик так и говорил: «Я настроен благодушно только до тех пор, пока со мной готовы сотрудничать». Обычно от вида такого Амена допрашиваемые съеживались, теряли всю свою дерзость и почитали за благо выдать правду добровольно. Вот и Уилкинс не выдержал, смешался, отвел взгляд в сторону, но ничего не сказал.       Амен прекрасно видел ответ на его лице, но тем не менее спросил снова, чеканя каждое слово:       — Вы не отрицаете, что сотрудничали с Ли в вопросах поставки оружия в страны, в которых находятся ваши рудники?       Уилкинс открыл было рот, чтобы ответить, но захлопнул его и внимательно посмотрел на своего дознавателя.       — На этот и все последующие вопросы мне лучше ответить в присутствии своего адвоката, – произнес он и встал. — А сейчас прошу меня извинить, дела не ждут.       Он уже взялся за дверную ручку, непрозрачно намекая, что гостю пора уходить, но Амен облокотился на дверь и глянул на Уилкинса сверху вниз. Тот почувствовал вполне физическое давление.       — Вы ведь догадываетесь, Уилкинс, что я не из той организации, которая боится адвокатов. Но я вас понимаю. В таком деле, как это, лучше взвешивать каждое слово, прежде чем произносить его. Не спешите, подумайте и позвоните, если надумаете чем-то еще поделиться.       Он втиснул между побелевшими от напряжения пальцами Уилкинса, которыми тот вцепился в дверную ручку, уголок визитки, снова ухмыльнулся и позволил хозяину открыть дверь.       — Хорошего дня, – сказал он нарочито громко, удаляясь по коридору к лифту. В звенящей тишине квартиры его голос прозвучал сиреной. Даже не оборачиваясь, Амен знал, что заставил этим Уилкинса вжать голову в плечи.       Он понимал, что едва ли еще раз сможет попасть сюда и допросить Уилкинса. Тот под страхом мучительной смерти накажет юному швейцару не пускать Амена даже на территорию жилого комплекса. Ну, и пусть. Кабиру только и нужно было, что пообщаться с одним из свидетелей лично и исключить его из списка подозреваемых или причастных. И дело было не в том, что он получил на свои вопросы какие-то очень важные ответы. Амен славился своим нечеловеческим чутьем, как его называли другие. Сам Кабир знал, что просто наделен хорошей интуицией. Его глаза успевали различить, а подсознание проанализировать и сложить в единую картину множество деталей прежде, чем он сделает это осознанно. И эта самая интуиция подсказывала ему, что Уилкинса можно смело отбросить.       Он сел в машину, взглянул на часы, подосадовал, что потратил на ожидание в холле едва ли не больше времени, чем на саму беседу. Пока он прикидывал, куда ехать дальше, в кармане зазвучал WOODJU со своим Night City.       — Мальбонте? – произнес Амен, держа трубку между ухом и плечом.       — Где ты сейчас? – голос смешивался с неоклассикой, звучащей из дорогих динамиков, будто Мальбонте звонил не с дороги, а с какого-то светского мероприятия.       — Только что поговорил с Уилкинсом, собираюсь ехать к Кацу и Картеру.       — Я в районе их офиса, сам к ним заеду. Лучше сразу поезжай в ресторан и допроси там всех.       — Добро, – коротко ответил Амен и положил трубку.       А потом задумался. Офис Каца и Картера находился недалеко от дома, где живет Ли. Именно там Мальбонте уже давным-давно должен был закончить опрос Виктории Уокер.       «Задержался у нее? – рассуждал Амен. – Или собирается заскочить еще раз после того, как закончит с теми двумя?».       Ни в интрижках, ни в серьезных отношениях Мальбонте замечен ни разу не был, а, учитывая его прошлое, остальные в «КР» долго думали, что он вообще связан обетом безбрачия. Потом, однако, выяснилось, что молчаливый брюнет с черными, как обсидианы, глазами отнюдь не так целомудренен, как казалось.       «Надеюсь, ему не нужно будет напоминать, что связь с фигурантами расследования запрещена до тех пор, пока дело не будет закрыто? – подумал Амен, но тут же одернул себя. — Это вообще не должно меня касаться».       Он повернул ключ в зажигании и поехал на набережную, предвкушая, как совместит допрос с поздним завтраком и видом на рассветную реку.       Ни метрдотель, ни один из официантов, обслуживающий накануне Ли и его гостей не смогли рассказать ни о чем необычном насчет прошедшего вечера. Алкоголя на столе практически не было, мужчины не шумели, к ним тоже никто не проявлял особого интереса. Не было ни одной зацепки.       Слегка разочарованный такими результатами Амен сел за столик возле панорамного окна и в ожидании подачи его заказа рассматривал серое пасмурное небо, такую же серую воду реки, серые в большинстве своем дома. Настроение его было под стать пейзажу.       До него долетели обрывки разговора. Один из официантов, с которым Амен уже успел поговорить, беседовал с девушкой, чей голос Амен узнал сразу. Не допив остатки кофе, он бросил на стол крупную купюру и пошел на звук голосов.       — Нет, ничего такого не было, – говорил официант. — Они просто поужинали и разошлись за полночь.       — Неужели даже не пили? – допытывалась женщина.       — Только двое выпили по стакану виски.       — А кто именно?       Амен облокотился на стену, скрестив руки на груди, и громко кашлянул. Оба – и официант, и женщина – обернулись к нему.       — Вы? – вскинула брови Эва Браун. — Вот так совпадение.       — Не то слово, – процедил Амен. — А вы что здесь забыли?       Лицо Эвы на мгновение застыло. Было видно, что она о чем-то лихорадочно думает.       «О, нет», – только и успел подумать Амен прежде, чем она, расплывшись в ехидной улыбке, сказала:       — Как, очевидно, и вы, я здесь по работе.       И протянула ему изящную светло-голубую визитку с тесненными золотом буквами. «Эвтида Браун, журналист Дэйли-Ньюс».       Амен проигнорировал ее и вышел на улицу. Только журналистки на хвосте ему не хватало!       — Мистер Кабир, – она выскочила из ресторана следом за ним и пыталась не отставать, — я не буду просить вас о комментариях и прочей чепухе. Я предлагаю сотрудничество.       — Мне это неинтересно, – бросил он, садясь в машину.       — Но у меня есть сведения, которые могут вам пригодиться, – не унималась Эва.       Амен раздраженно сдул со лба прядь и бросил на женщину холодный взгляд. Он знал все эти журналистские приемчики. У Эвы не могло быть ничего интересного для него. Она попросту блефовала, чтобы зацепиться и выудить из него что-нибудь.       — Говорю первый и последний раз, – произнес он таким голосом, что Эве стало не по себе, – если еще раз узнаю, что ты суешь свой нос в это дело, прибью, поняла?       Она уставилась на него круглыми глазами не в силах вымолвить и слова. Довольный ее реакцией, Амен закрыл дверь машины и уехал, оставляя на асфальте черные следы покрышек.

***

      В реальность Мальбонте выдернул пронзительный гудок клаксона. Он вздрогнул, посмотрел на загоревшийся перед ним зеленый сигнал светофора, выжал газ и под визг покрышек сорвался с места.       «Да что ж это такое, – он провел ладонью по лицу, будто пытался снять с него пелену сонливости. – Соберись, день только начался».       Бессонные ночи и загруженные делами дни давали о себе знать. Организм требовал обыкновенного отдыха. Так Мальбонте объяснял сам себе причину внезапно ухудшившейся концентрации и памяти. Чтобы он не мог вспомнить, о чем говорил с человеком несколько минут назад? Да это просто нонсенс. Но именно так все и было: ничего из рассказанного этим утром Викторией Уокер не отложилось в его памяти.       Делать нечего, после визита в офис Каца и Картера придется снова ехать к ней и опять опрашивать. Хорошо, что Амен не стал задавать лишних вопросов о том, почему их первоначальный план изменился. Объяснять причину значило бы признаться в провале.       Офис крупнейшей в стране логистической компании «К&К» располагался в престижном деловом квартале. Мальбонте терпеть его не мог. Воздух здесь буквально вибрировал от напыщенности, одержимости престижем и постоянных телефонных звонков из всех концов.       Дамочка за стойкой регистрации при виде приближающегося к ней Мальбонте натянула отнюдь не дежурную приторную улыбочку и поинтересовалась, чем может помочь.       — Мне нужно встретиться с мистером Кацем и мистеров Картером, – не обращая внимания на навязчиво демонстрируемый вырез блузки, сказал Мальбонте.       — У вас назначена с ними встреча? – проворковала администратор.       — Нет. У меня срочное дело.       — О, боюсь без предварительной записи…       Он бросил на нее обжигающе-ледяной взгляд, от которого дамочка непроизвольно вздрогнула. Флиртовать с ним ей тут же расхотелось, но разорвать с ним зрительный контакт не получалось.       — У. Меня. Срочное. Дело, – отчеканил он каждое слово.       Она вслепую нашарила на стойке карточку, провела ей по считывателю, активируя, и протянула ему.       — Тридцатый этаж, – промямлила она.       Когда странный посетитель ушел, она снова почувствовала, что может дышать.       В лифте напротив кнопки каждого этажа помещалась маленькая табличка с названием страны или региона. Видимо, международные связи «К&К» были настолько обширны, что для работы с ними приходилось выделять целые этажи. А ведь были еще и те, кто работал на местах и «в полях». Штат компании был поистине необъятным. Мальбонте стало любопытно взглянуть на тех, кто смог создать и управлять подобной логистической империей.       Секретарша проводила Мальбонте в совместный кабинет директоров. Кац оказался высоким и худощавым, с прилизанными рыжими волосами и обилием мимических морщин. Картер был его противоположностью – приземистый, коренастый, лысый с гладким, почти лишенным мимики лицом.       — Насколько мне известно, – начал Мальбонте, пропуская формальности и пустой треп, — ваша компания занимается международными грузоперевозками.       — Наземными, воздушными, морскими, – добавил суетливый Кац.       — У вас свои суда, самолеты и фуры, – оба директора синхронно кивнули.       — Вы лидируете по объему ежегодно перевозимых грузов, – снова кивок.       — У вас тесные связи с таможенными службами во всех странах, куда вы возите грузы, – робкое пожатие четырьмя плечами, означающее: «Куда же без этого?»       — Вы можете организовать проход груза без таможенного досмотра и ввести в страну все что угодно. Например, оружие, которое продает в Африку Ли. Ведь именно на этом и строится ваше с ним партнерство, – последняя фраза прозвучала, скорее, как утверждение, чем как вопрос.       Картер, эмоции которого выдавали только бегающие глаза, ответил:       — Помимо прочего, мы с мистером Ли – старинные друзья…       — Из-за старинной дружбы похищения не устраивают, – перебил его Мальбонте.       — Похищение? – робко переспросил Кац. – Неужели…       Он осекся, когда в него впились черные непроницаемые глаза.       — Мне нужны данные о последнем отправленном Ли грузе. Откуда, куда, когда и сколько.       — Эта информация составляет коммерческую тайну, – попытался протестовать Картер. — Мы не можем разглашать ее без ордера.       — А что на ваш взгляд лучше: тотальный обыск с ордером или неафишируемое добровольное сотрудничество? – тон Мальбонте не оставлял выбора.       Кац обреченно вздохнул, собрав кожу на лице в какие-то невообразимые складки, и ответил:       — Мы пришлем вам данные сегодня до обеда. На их поиск потребуется время.       — Лучше в течение часа, – сказал, поднимаясь Мальбонте, и направился к двери. — Мои контакты будут у вашей секретарши.       Он вышел из здания, проигнорировав робкое «хорошего дня», донесшееся из-за стойки регистрации. Ему не терпелось поскорее сесть в свой Мустанг и покинуть это раздражающее место.       Он еще не успел вырулить с парковки перед офисом «К&К», как его телефон пискнул, оповестив о новом письме. Мальбонте пробежался глазами по столбцам таблицы. Даты, объемы, номера контейнеров… и отправители.       Судя по тому, что ни один из них не повторялся дважды, Ли отправляли свои грузы от имени других фирм, вероятно, подставных и однодневных. На всякий случай Мальбонте переслал письмо Мэй с просьбой проверить все компании, значащиеся в графе «Отправитель». Чем больше они соберут информации, тем быстрее отыщут бедолагу-конгрессмена.       По дороге к Уокер, Мальбонте ощущал странное волнение, словно его ждал не допрос фигурантки дела, а первое в жизни свидание. Не имея привычки врать самому себе, он попытался найти причину такого странного поведения.       «Во-первых, она красивая женщина, – в привычной ему манере холодного расчета начал рассуждать он, – во-вторых, имеет непосредственное отношение к Ли, а по статистике больше, чем в половине случаев, к похищениям и убийствам причастны супруги и любовники, значит, она априори подозреваемая. Ну и, в-третьих, в ней явно что-то есть. Это ощущается сразу, как только входишь к ней в дом».       Против его воли память вдруг подкинула ему образ Вики. Нежное розовое платье, подчеркивающее тонкую талию, волнистые волосы, ниспадающие до самой поясницы, томные глаза, глядящие на него снизу вверх…       Мальбонте дернул головой, прогоняя наваждение. Он чувствовал, как теряет хладнокровие, а допустить это означало бы создать помеху работе. Для него это было недопустимо.       «Нужно заехать к святому отцу, – подумал он, – попросить совета и наставления».       Много лет назад после окончания семинарии он готовился принять сан священника. Религия шла с ним рука об руку с того самого момента, как осиротевший Мальбонте попал в приют при церкви. Он не сомневался, его судьба – наставлять паству добрым словом на путь истинный.       Но узнав, в каких грязных махинациях участвует церковь и как самозабвенно грешат святые отцы, он сорвал с себя колоратку и отрекся от своего прежнего предназначения. Но как он ни пытался разувериться, все равно не смог. И в дни, когда он ощущал, что что-то идет не так и причина тому – он сам, Мальбонте приезжал к Преподобному, который был его наставником в семинарии, исповедовался, получал от него совет и отеческую поддержку. Для него это было сродни медитации или крепкой пьянке.       Под воспоминания о прошедших днях он подъехал к дому Ли и сразу увидел с десяток папарацци, снующих вокруг дома.       «Черт, – выругался Мальбонте, – уже успели пронюхать про исчезновение конгрессмена».       Их объективы мгновенно перекинулись на припарковавшийся Мустанг и вышедшего из него высоченного мужчину. Игнорируя сыплющиеся градом вопросы, Мальбонте направился к дому. Только оказавшись за высоким непроницаемым забором, он ощутил, как свело его челюсти от попытки унять раздражение, вызванное слепящими вспышками фотоаппаратов.       Вики встретила его на пороге дома. Все в том же розовом платье, чуть растрепанная и с припухшими веками.       — О, слава Богу, вы здесь, – она прижала руки в груди в благодарном жесте. — Телефон разрывается от звонков, они пытались перелезть через забор и проникнуть в дом. Я даже полицию вызвать не могу, потому что все исходящие вызовы прерываются входящими.       Она не сдержалась и заплакала.       Мальбонте шагнул в дом. Когда он был здесь утром, большое пространство гостиной освещалось мягким утренним светом, а сейчас все было погружено во мрак.       — Я задернула все шторы и опустила жалюзи, – объяснила Вики, зябко обнимая себя за плечи.       — Вы все сделали правильно, мисс Уокер, – кивнул Мальбонте. — Здесь вам оставаться нельзя. Скоро журналистов набежит еще больше. Собирайтесь, я увезу вас в безопасное место.       Вики смотрела на него недоумевая, хлопая длинным ресницами.       — Но как я все здесь оставлю? Они ведь вломятся...       — За домом присмотрит охрана. Но ваша безопасность сейчас важнее. Берите все необходимое. В ближайшие дни вы не вернетесь сюда.       Вики ушла наверх, а Мальбонте прошелся по первому этажу. Как он и предполагал, ни бронированных окон, ни запасного выхода, которым можно было бы воспользоваться в экстренном случае, не было. Вики, как фигуранта такого серьезного дела, нельзя было оставлять здесь.       Она спустилась через десять минут. Теперь на ней были простые джинсы и белая рубашка, а рядом стоял дорожный чемодан. Мальбонте окинул ее серьезным взглядом.       «Что такого особенного в этой простой девчонке? – спросил он сам себя. – Она будто меняет реальность вокруг себя».       — Я готова, – сказала она.       Ее голос выдернул его из потока мыслей.       — Есть чем прикрыть лицо? – спросил он.       Она сняла с полки широкий шарф, намотала его на голову на манер хиджаба. Пока они шли от ворот к машине, Мальбонте прикрывал ее собой от назойливых вспышек и бесконечных вопросов. Даже через толстую шерсть пальто он чувствовал, как она дрожит. Только отъехав от дома на несколько сотен метров, он разрешил ей открыть лицо.       — Там, куда вы везете меня, – спросила Вики, — мне тоже нельзя будет выходить на улицу?       Самым разумным было отвезти Вики на одну из конспиративных квартир «КР». Это предписывала и служебная инструкция, запрещающая сотрудникам каким-либо образом связывать себя с фигурантами дел. Самая подходящая находилась на востоке города в тихом спальном районе. И, чтобы туда попасть, на следующем перекрестке Мальбонте нужно было свернуть направо.       Но вместо этого он включил левый поворотник, резко крутанул руль и направился на запад в сторону своего собственного дома.