Дерёшься как девчонка

      Если долго плакать, рано или поздно слёзы иссякнут. Вот, и у меня их больше не осталось.       Хватит сопли распускать. Нужно действовать.       Я поднялась со скрипящей распотрошённой постели. Подошла к заваленной вещами тумбе. Разгребла двухнедельный завал и раскопала телефон. Пальцы по памяти набирали номер старого друга. – Алло, это я, Саша, – бесцветно сказала я, нетерпеливо барабаня пальцами по лакированной поверхности тумбы. – Малая? Рад тебя слышать, – раздался весёлый мужской голос на другом конце провода. – Я всё придумала, – рука нырнула в распущенные русые волосы, – заедешь вечером? Хочу план с тобой обсудить. – Без проблем, малая. Буду через час.       Ещё какое-то время я слушала гудки, после чего вернула трубку на законное место. Я оглядела беспорядок, который развела в квартире за последние несколько недель. Подошла к заляпанному зеркалу. На меня посмотрела пара заплаканных серых глаз. Почти в цвет мешкам под ними. Пальцы брезгливо подняли засаленную прядь. Порядок в квартире я за час точно не наведу, но вот душ принять успею.       Я выкрутила кран с горячей водой на максимум. Обжигающая вода впервые за месяц позволила мне хоть что-то почувствовать. Густой белый пар обволакивал тело. Я какое-то время пялилась на покрасневшую кожу. Всё-таки я похудела из-за злоебучих нервов.       Хватит.       Нужно смыть с себя эту грёбанную апатию и сделать то, что задумала.       На улицу опустились сумерки. Я брела между пятиэтажками. Издалека доносился весёлый мужской гогот. Они там.       Я нервно сглотнула. В ушах, словно кто-то увеличил громкость, гремел стук собственного сердца, каждый шаг, каждый шорох. Не выходя из-за угла, я остановилась. Веки устало прикрылись, и я позволила себе подышать какое-то время, чтобы успокоиться.       Я чувствовала, как с каждой секундой тревога превращалась в гигантскую лавину, стремясь сбить меня с ног. Когда страх достиг своего пика, я сделала шаг и вышла из укрытия. Как учил брат.       Мои кеды, будто налились свинцом. Каждый шаг давался мне с огромным трудом.       Глаза судорожно осматривали стадион. Словно пытались навскидку посчитать, сколько же здесь человек.       Парни разных возрастов скопились на площадке для игры в футбол. Один из них лениво повис на футбольных воротах. То ли из-за расстояния, то ли из-за стучащего в висках пульса, я не могла разобрать, о чём они говорили.       Только подойдя к ним со спины, я, наконец, расслышала разглагольствования парня в высокой красной шапке. Это точно не лидер Универсама, хоть и ведёт себя так, словно вся Казань под ним ходит. Я сложила руки на ограждение и приняла заинтересованный вид.       Парни обсуждали, судя по всему, дисциплину. Точнее один говорил, а другие потупили глаза в пол. Ну и бред. Только мужики могут втирать полную херню с такой самоуверенной физиономией.       Наверное, я даже хмыкнула своим мыслям. Через мгновение я услышала: – Пацаны, у нас лишние уши, – «красная шапка» переключил своё внимание с нотаций на меня. Все взоры обратились ко мне. Стало крайне дискомфортно. Голос шатена принял издевательские нотки. – Мадам, Вы что-то хотели?       Я старалась не встречаться ни с кем взглядом. Разве что с этим, борзым. – Я с вами хочу, – я сделала усилие, чтобы повысить голос, – в Универсам вступить.       Пацаны тут же рассмеялись, словно я выдала смешнейший анекдот в жизни. Плевать. Пускай хоть животы понадрывают от смеха. – Вступают в комсомол. К нам пришиваются, – парировал один из группировщиков. Он смачно харкнул на асфальт. Я удержалась от презрительной мимики. – Девочка, ты что-то попутала. Здесь не кружок макраме! – высказал своё нахуй никому не нужное мнение другой парень. Вновь раздался мужской гогот.       Как же. Это. Раздражает.       Я едва не закатила глаза. – Я знаю, – почти крикнула я, – я пришла пришиваться.       Борзый тип в красной шапке смотрел куда-то сквозь меня. – Ну нихрена себе, – раздался насмешливый мужской голос за моей спиной.       Я обернулась и увидела его.       Адидас. Новоиспечённый лидер Универсама.       Ноги приросли к земле, а рот бесполезно глотал холодный вечерний воздух. Мои расширенные от страха глаза столкнулись с его насмешливыми карими. К тонким губам прилипла раздражающая ухмылочка. В целом, Адидас выглядел бодро и мог бы даже показаться вполне приятным добродушным молодым человеком.       Но я-то знаю, кто ты. – Говорили мне, многое поменялось у пацанов. Но чтоб настолько, – насмехался Адидас, всё ближе и ближе подходя к толпе.       Я не могла и слова вымолвить.       Только лишь беспомощно наблюдала, как его фигура всё ближе и ближе подходит ко мне.       Поравнявшись, он едва не задел моё плечо. Внезапное нарушение личных границ заставило кровь прилить к голове. Ставлю полтинник, что покраснела. Мне стало трудно дышать. До боли в носу. Приходилось набирать кислорода чаще и больше.       Адидас пожал нескольким ребятам руки, после чего повернулся ко мне. – Ты ещё здесь? – весело спросил он. – Я хочу пришиться к Универсаму, – выдала я заученную фразу.       Я с трудом выдержала его изучающий смешливый взгляд. У меня даже промелькнула мысль, будто он пытается выудить из меня улыбку, но моё лицо настолько закаменело от страха, что было не в состоянии воспользоваться хоть какой-то лицевой мышцей.       Он протянул мне руку.       Что, всё? Это было настолько просто?       Я переводила ошарашенный взгляд с огоньков его карих глаз на протянутую широкую ладонь. Моя рука нерешительно потянулась к его. Возникло чувство, будто я собираюсь засунуть пальцы в капкан. Я едва не отдёрнула руку.       Я коснулась его кожи. Сухая, мозолистая, тёплая.       Мне хотелось закричать от ужаса. Пальцы предательски задрожали, но этого никто не заметил.       Внезапно Адидас перевернул равное рукопожатие. Моя ладонь оказалась сверху. Его корпус слегка наклонился, и он поднёс мою ладонь к своим усмехающимся губам. – Состоять в группировке – очень опасно, девочка. Мы не можем подвергать риску такую красавицу, – блевотно-галантной интонацией излагал лидер Универсама.       Прежде чем я вырвала свою руку, его губы успели оставить короткий поцелуй, слегка кольнув кожу короткими усами.       Да он же просто издевался.       Как же, сука, унизительно. – Всего доброго, у нас много дел, – отрезал Адидас и моментально лишил меня своего внимания. Его напускная вежливость тут же испарилась, словно её и не было никогда. Адидас принялся что-то декларировать собравшимся. Будучи вне контекста, я не понимала, про что идёт речь. Но явно не про меня. – Но я… – мои голосовые связки вспомнили свою функцию. – Иди отсюда. Не видишь, здесь серьёзные люди разговаривают, – его голос стал напряжённым, а глаза недобро блеснули. Видимо, я вызвала в нём раздражение. Это плохо.       Адидас уже почти отвернулся, как раздался мой наглый возглас: – Не уйду.       Надо же. Голос почти не дрогнул. Я не видела его лица. Но судя по тяжёлому выдоху, могу предположить, что он раздражённо закатил глаза.       Честно, я ожидала любой реакции. Например, что он заорёт. Набросится. Сам или натравит своих шавок.       Но Адидас больше не удосужил меня ни взглядом, ни словом. Сделал вид, будто меня и вовсе не существует. Будто я ебучая галлюцинация. Раздражающая муха.       Это невероятно злило. Наверное, я себе все ладони исцарапала, пытаясь унять смесь злобы и тревоги в карманах куртки.       Я так и осталась стоять за спиной Адидаса. Буравя его обиженным взглядом, руки так и чесались всадить нож меж лопаток. Периодически на меня зыркали заинтересованные взгляды парней. Будто я диковинная зверюшка в зоопарке.       Похуй.       Главное, добиться своего.