personal curse

      — Сань Лан…              Ужас в миг пробирает до мозга костей, заставляя все внутренности тугим комом стянуть. Хуа Чен сжимает рукой край стола, что так удачно подвернулся на пути, не позволяя собственному телу рухнуть на пол. Внезапно нахлынувшие воспоминании заполонили мысли, заставляя старые раны противно свербеть.       Небожитель в панике бегает глазами по столешнице, словно пытается найти то, за что можно зацепить взгляд, но безуспешные попытки вводят лишь в большую панику. Перед глазами образ улыбчивого юноши в белых одеяниях, что руку протягивает и так нежно зовет по имени. Такое ощущение, что еще немного и эта самая рука в таком привычном жесте коснётся щеки Хуа Чена, оставляя теплое касание на коже, что ожогом казаться будет, глубоко под кожу пробираясь.       Хуа Чен давно такого не ощущал, давно не слышал столь родного голоса, что трепетом в груди оседал. За прошедшие двести лет — это впервые, когда молодой бог смог в раз потерять самообладание, впадая в полнейший ступор. В тот злосчастный день молодой человек потерял единственного близкого ему человека, который всегда был рядом, поддерживал его и понимал. Он вновь ощущает этот липкий страх потери, который надолго завладел его душой и пустил корни.       — Генерал Таньхуа!       Голос, словно сквозь водную толщь, пробирается до сознания небожителя, вырывая из собственных мыслей. Хуа Чен громко сглатывает накопившуюся слюну, моргая и пытаясь вернуть невидящему взгляду способность различать хотя бы очертания предметов. Он медленно смежает веки, вдыхая воздух полной грудью, приходя в себя.       — Генерал Таньхуа, с вами все хорошо?       Испуганный голос не дает сосредоточиться. Молодой человек нервно кривит губы, мотнув головой и медленно выдыхает скопившийся в легких воздух.       — Все… нормально, — сквозь зубы цедит бог войны, медленно выпрямляясь и наконец-то отпускает стол. Вены на руках вздулись и посинели, украшая белоснежную кожу голубой сеткой. — Зачем явился?       Хуа Чен не сразу осознает, что за окнами его дворца сотрясают небеса тысячи раскатов грома и вспышки молний. Облака, грузно висевшие над небесной столицей, почернели.       — Генерал Таньхуа, Небесный Владыка собирает всех во дворце Шэньу. Это по поводу Тунлу.       Хуа Чен резко сжал кулаки до хруста суставов. Кажется, данная новость окончательно привела его в чувства, а разыгравшийся за спиной раскат грома лишь поспособствовал этому. Все в Небесной столице прекрасно осознавали, к чему это все ведет. Последний раз Тунлу открывала свои владения для нечестии тринадцать лет назад, вызвав хаос во всех трех мирах. И если сегодня, спустя такой небольшой срок со дня последнего открытия врат, Гучэн готов снова явить миру свою мощь, то это означало лишь одно. Совсем скоро на землю сойдет новый князь демонов!       Недолго думая, Хуа Чен хватает ятаган, цепляя серебряные ножны на пояс, и спешит покинуть дворец, не обращая внимание на быстрые речи младшего служащего своего дворца. Голову не покидают мысли о прошлом, но молодой человек старается быстро их отогнать, понимая, что на данный момент горевать о том, что уже прошло, времени нет. Нужно как можно скорее узнать, что происходит на Тунлу.       Во дворце Шэньу твориться сущий бардак. Все небожители, что явились на срочное собрание, галдели так, что шум в ушах стоял такой, будто ты с головой в пчелиный улий залез. Крики и взволнованные голоса доносились из каждого угла, небесные чиновники то и дело перекрикивали друг друга. Каждый пытался вставить свое слово в этот диалог, что превратился в сплошной балаган.       Цзюнь У восседал на своем троне, прикрыв рукой глаза. Выражение его лица выдавало напряжение, что отлично считывалась в его, на первый взгляд, привычной позе. Губы вытянулись в тонкую линию, левая рука сжата в кулак. Над Владыкой разве что молнии не искрились.       Хуа Чен под общий галдеж прошел к своему месту, кивая по пути знаковым небожителям и мимолетом окинул глазами собравшихся, прикидывая в голове, как долго им ждать начала собрания, и кто из богов еще не явился.              — Генерал Таньхуа.       Линвэнь появилась перед богом войны внезапно, своим голосом тут же привлекая внимание молодого человека. Под ее глазами залегли темные тени, а взгляд был уставшим и вымученным от большого количества дел, что сейчас висело на ее дворце.       — Совершенный Владыка, — кратко поприветствовал девушку Хуа Чен, слегка склонив голову. — Вы что-то хотели?       — Да, генерал, — Линвэнь на миг прикрыла глаза, словно собиралась с мыслями, а после поудобнее перехватила свитки в руках, тяжело вздыхая. — Зайдите после собрания ко мне во дворец. Я хотела бы обсудить с вами одну вещь, касаемую горы Тунлу, — девушка замолчала, оборачиваясь по сторонам, словно проверяла, нет ли рядом лишних ушей, а после вернула взгляд на собеседника и заговорила тише. — Не хочу опережать события, но мне кажется, то, что сейчас происходит на Тунлу может касаться одной вещи, что вы мне отдали на хранение.       Хуа Чен удивленно вскинул бровь.       — Что вы имеете ввиду?       — Я обязательно расскажу вам все после собрания, — девушка устало вздохнула, выпрямляя осунувшиеся от тяжести свитков плечи и зашагала в сторону Цзюнь У.       Хуа Чен проводил ее вопросительным взглядом, но та не сказала больше не слова, поднимаясь по ступеням к императорскому трону и спустя пару мгновений протянула один из свитков верховному богу войны. Владыка словно отмер, убирая руку от лица и, не смотря на девушку, принял бумаги из ее рук, тихо кашлянув. В миг весь стоящий в зале шум сошел на нет. Небожители закрыли рты, обращая свой взор на Цзюнь У.       — Думаю, не стоит объяснять, почему я в срочном порядке призвал всех небожителей, — голос мужчины был как всегда спокоен и сдержан. Бог войны медленно раскрыв свиток, вчитываясь в ровные строчки. Хуа Чен был готов поспорить с любым, что с каждым прочитанным иероглифом лицо мужчины стремительно мрачнело. Раздался тяжелый вздох. — Прямо сейчас Тунлу открывает свои врата. Наша задача, как небожителей, всеми правдами и неправдами защитить все три мира от бесчинства нечисти, которые в этот момент впадают в демоническую лихорадку. Все повелителей стихий уже делают все возможное для предотвращения природных катаклизм, а мы должны защитить простых людей.       Владыка на миг замолчал и по залу прошел заметный шорох переговаривающихся голосов. Хуа Чен прикрыл веки. И правда, эта ситуация требует вмешательств непосредственно всех небесных чиновников. Если они не смогут защитить верующих должным образом, не факт, что их ряды не опустеют на несколько небожителей.       — Таньхуа.       Молодой бог встрепенулся, обращая свой взгляд на говорящего. Он стоял на месте в молчаливом ожидание.       — Тебе придется труднее всех. Гора Тунлу находится прямо за восточными границами твоих владений. Возьми кого-нибудь себе в помощь, нечисть точно не станет церемониться в твоих землях, нужно не дать им подобраться ближе к горе.       — Я справлюсь сам.       — Не будь там самонадеян, Хуа Чен, — чужой холодный тон резко прерывает их диалог. Не поворачиваясь, молодой человек уже может понять, кто с ним говорит. — Твои владения пускай и самые обширные и последователь не счесть, но не надо ставить себя превыше других богов войны. Мы на своих постах не просто для статуса находимся.       Му Цин говорит с явным презрением. Три бога войны вознеслись вместе, практически в одно время, но Хуа Чен быстро набрал популярность и уважение среди других небожителей и верующих, позже ставшим вторым по силе после Небесного Владыки, в то время как Фэн Синь и Му Цин еще какое-то время укрепляли свои позиции на Небесах. И если Фэн Синь относился к этому спокойно, то Му Цин не упускал возможности подколоть своих оппонентов в любом вопросе, словно пытаясь выказать свое напыщенное превосходство.       — Генерал Сюаньчжэнь, давайте будем честны, — Хуа Чена подобные выходки никак не задевали, наоборот, даже забавляли. — Лично от вас для меня не будет никакой весомой помощи. Только под ногами мешаться будете.       — Гаденыш, — шипит Му Цин, кривя губы. — Да как ты смеешь…       — Довольно.       Голос Владыки звучит грозно, призывая всех небожителей взять себя в руки и успокоиться.       — Таньхуа, Сюаньчжэнь, я призываю вас зарыть топор войны до закрытия врат Тунлу. Нам хватает хаоса в двух из трех миров, не надо наводить темные тучи над Небесами, — мужчина тяжело вздохнул, сворачивая в ладонях свиток и отложил его в сторону. — Сейчас я призываю всех небожителей проявить благоразумие и сделать все возможное, чтобы не дать нечисти попасть к горе.       Остаток собрания Хуа Чен провел, глубоко погрузившись в свои думы. Конечно, его тревожила эта новости об открытие горы, но и внезапное чувство страха, что окутало его сегодня утром, не внушало добрых мыслей. Он был уверен, что все это взаимосвязано, правда, как именно, еще предстояло разобраться.       По окончании собрания молодой бог войны не стал долго задерживаться, поспешно покидая приделы дворца Шэньу. Он быстрой походкой направился во дворец Совершенного владыки Линвэнь, совсем не обращая внимания на голоса прочих небожителей, что вновь шушукались за его спиной про взаимоотношения между богами войны.       Молодой человек грузными шагами поднялся по лестнице, входя в главный зал небесной канцелярии. Младшие служители дворца Линвэнь шустро разбрелись по углам, занятые перебором множества свитков и даже не поднимали глаза на вошедшего генерала. От Хуа Чена, всегда спокойного и рассудительного, сейчас исходила просто убийственная аура. И в таком состояние многие небожители буквально шугались бога войны, не желая попасть под горячую руку.       — Генерал, — звук был отчётливо слышен в каждом уголке этого дворца и Хуа Чен сразу понял, что этот голос прозвучал у него в голове. — Я жду вас в хранилище артефактов.       Молодой человек тяжело вздохнул, кивнув сам себе и, не отвечая на фразу небожительницы, спешно прошел к задним комнатам дворца, где располагалось то самое хранилище. Не смотря на солнце, что освещало Небесную столицу, пробираясь сквозь хмурые тучи, в хранилище царил полумрак. Лишь свет свечей давал возможность увидеть весь интерьер. Линвэнь стояла спиной ко входу в комнату, что-то старательно рассматривая перед собой, расположив в руке яркий шар пламени.       Хуа Чен не уделил этому особого внимания, проходя ближе и вновь кивнул обернувшейся небожительнице в знак приветствия. Она выглядела немного потерянной и задумчивой.       — Генерал Хуа, у меня для вас неутешительные новости.       Хуа Чен напрягся, бросая взгляд на постамент с кусками разбитого стекла. Таких постаментов в зале было не мало и на каждом располагались зачарованные артефакты, запечатанные защитными талисманами и скрытые от воздействия небесной ауры под толстым зачарованным стеклом.       — Ваша зачарованная лента, что вы отдавали мне на хранение, пропала во время всеобщего собрания, — Линвэнь прикрыла веки и прижала пальцы к переносице, устало ее массируя. — Я заметила, что артефакт пробудился ото сна и резко стал излучать большое количество темной энергии, поэтому и позвала вас сюда, чтобы рассказать об этом. Думала, мы найдем способ его усмирить, но артефакт пропал.       Хуа Чен не отрывал взгляда от опустевшего постамента, сжимая плотно челюсть от нахлынувшего раздражения и злости, непонятно откуда зародившихся в глубине его души. Если лента очнулась, пробудила свою ауру, то это означало, что душа ее хозяина могла переродиться. И в купе с ситуацией на горе Тунлу, эта ситуация раздражала и выводила из себя. Молодой человек шумно выдохнул, отступая на шаг назад и уложил руку на дрожащий в ножнах Эмин. Тот на протяжение многих лет был связан с Жое невидимыми узами, кровью хозяев закрепляя свой союз. Столетиями лента не подавала признаков жизни, покоясь в стеклянном саркофаге под печатью. Не отзывалась на зов Эмина, спала. Но никогда не излучала темной энергии.       — Линвэнь, могу я попросить вас об одной просьбе?       Девушка подняла взгляд, кивнув.       — Я сегодня же отправляюсь в мир смертных, так как уже поступают мольбы верующих по поводу разбушевавшейся нечисти, и не смогу отследить по энергетическому следу, куда пропала Жое. Если у вас будет информация, связанная с ее перемещением, сообщите мне сразу же.       — Хорошо, генерал, — богиня склонила голову, слегка поджимая губы и окинула глазами оставшиеся постаменты, словно проверяя, не пропало ли еще что-то.       Поблагодарив девушку за работу, Хуа Чен спешно покинул пределы дворца и направился к главным воротам Небесных чертогов, желая поскорее оказаться на земле смертных. Он соврал. Конечно, из-за духовной связи Эмина с Жое он мог легко отследить ту по энергетическому следу, но попросил Линвэнь об этом не просто так.

***

      В глубокой долине, окруженной высокими горами, располагалось небольшое поселение. Здесь природа, будто сама диктовала правила жизни. Весь край был заросшим буйными зелеными деревьями, которые шептали тайны ветра и создавали прохладу в летний зной.       Хуа Чен неспешна шел по лесной дорожке, глубоко погруженный в свои мысли. Пальцы левой руки отбивали легкую дробь по рукояти ятогана, не сразу замечая, что Эмин вновь забился в дрожи. Молодой бог напрягся, останавливаясь и взглянул вперед, готовый тут же вытащить свое оружие из ножен. Но впереди никого не было, даже малейшего намека на постороннее движение. Дрожь оружия не прекратилась.       Небожитель поджал губы, скользя глазами по зеленым зарослям. Ощущение чужого присутствия давило по вискам. Хуа Чен сделал шаг вперед, прислушался к ощущениям, затем еще шаг. Он заблаговременно сменил облик и скрыл свою божественную ауру, понимая, что показываться людям права не имел. Сейчас, имея вид благородного юноши из знатной семьи, он мог надеяться на то, что его опасения всего лишь фантазия на фоне прошедших событий, а не очередная забредшая в его владения демоническая тварь.       — Молодой господин Хуа!       Хуа Чен выдыхает с облегчением, скользящем движением руки накладывая на Эмин чары невидимости, когда из зеленых дебрей выскальзывает юнец в потрепанных одеждах и с полной корзиной спелых персиков.       — Юй Лань, что ты здесь делаешь? — с мягкой улыбкой спросил юноша, складывая руки на груди. Мальчишка застенчиво улыбается, потирая ладонью свой нос.       — Молодой господин Хуа, — мальчик смотрел на Хуа Чена с восхищением, поправляя в руках корзину. — Я заметил вас, когда собирал персики вот в том саду, — Юй Лань указал рукой в сторону, где виднелась тропинка и чуть поодаль от основной тропы тот самый персиковый сад. — Я решил нагнать вас и угостить персиками! — мальчик выставил корзину вперед, слегка кивая. — Угощайтесь, молодой господин!       Хуа Чен рассмеялся, почтенно кивая и протянул руку, цепляя спелый фрукт. На ощупь тот был словно бархат и пах медом.       — Спасибо, Юй Лань.       — Молодой господин, вы направлялись в деревню? — Хуа Чен кивнул. — Тогда могу ли я составить вам компанию?       — Конечно, — с улыбкой проговорил юноша, поднося ко рту спелый персик и откусил кусочек, ощущая сладкий вкус и сок, что тут же наполнил рот.       Они медленно зашагали в сторону деревушки. Деревня Белых Пионов была уютным и спокойным местом, где временами казалось, что жизнь течет так же медленно, как течет река неподалеку. Хуа Чен нашел ее совершенно случайно, когда-то давно изучая свои владения. Деревня была скрыта от посторонних глаз и словно жила своей жизнью. Люди здесь отличались от людей в городах и даже в ближайших деревнях.       Дома в деревне были построены из дерева, бамбука и глины, с красивыми крышами, украшенными изогнутыми черепицами. Жители деревни занимались традиционными ремеслами, такими как плетение корзин, вышивка и производство тканей. А свое название деревня получила за редкий цвет пионов, что выращивали женщины около домов, которых больше нигде нельзя было встретить.       Хуа Чен давно присматривает за этим местом, знакомый с старейшинами деревни. Наверное, они единственные из смертных, кто знает о истинном чине и происхождение молодого господина в алых одеждах. Но люди хранили этот секрет в сердцах, не позволяя никому узнать больше дозволенного.       В центре деревни стоял старинных храм, посвящённый генералу Таньхуа, покровителю этих земель. Статуя божества повторяла истинный облик бога и Хуа Чен может сказать, что такой детальной статуи он не встречал даже в самых больших свои храмах. Старейшины знатно постарались, пытаясь угодить богу.       Пройдя в деревню, юноша попрощался со своим маленьким собеседником, направляясь вглубь поселения. Жители радостно приветствовали молодого господина, наперебой предлагая тому зайти к ним домой и угоститься ужином, но Хуа Чен вежливо отказывался, обещаясь зайти как-нибудь попозже. Никто никогда не задавал лишних вопросов по поводу происхождения молодого господина, так же никто и не спрашивал, куда тот пропадает и откуда возвращается. И небожитель был этому весьма благодарен.       Но это далеко не тот факт, почему бог войны проявил благородие и лично взял эту деревушку под свое крыло. Здесь, за деревней, в паре десятков чи от основной брусчатой дорожки к реке есть аккуратно утоптанная тропинка, ведущая глубоко в лесные заросли. Если пройти по этой тропе, то можно наткнуться на небольшую площадь, окруженную персиковыми деревьями, а ровно по середине этой самой площади будет стоять аккуратный храм, выложенный из белых кирпичей. Единственный сохраненный в поднебесной храм, посвященный юному венценосному принцу некогда падшего государства Саньлэ. Храм Бога Войны Увенчанного Цветами. И в память о трагично падшем защитнике этих земель жители деревни сохранили святилище в глубине леса, почитая почтившего небожителя как живое божество.       Именно этот храм стал отдушиной Хуа Чена на смертной земле. Именно эта деревня приобрела для него сакральный смысл и стала местом силы. Молодой человек неспешно прошел по тропинке, одним взмахом руки зажигая располагающиеся по пути фонарики. В самом святилище теплом на стенах отливал яркий свет свечей.       Небожитель вошел в небольшой храм. Аромат благовоний и ладана наполнял воздух вокруг, создавая атмосферу священства и покоя. Стол для подношений был полон свежими фруктами и ягодами, а также такими любимыми некогда принцем мягкими паровыми булочками со сладкими бобами. Статуя бога возвышалась на постаменте белоснежной фигурой. Хуа Чен зажег благовонья, размещая те в поставке и прошел к мраморному изваянию, оседая на пол у самого пьедестала. Юноша тяжело вздохнул, привалившись спиной к холодному камню и прикрыл глаза. Треск свечей и пряный аромат благовоний создавали атмосферу некого даже интимного уединения.       — Гэгэ, — на выдохе произносит юноша, открывая глаза. Из-под полуопущенных век он незрячим взглядом смотрел на повисшие над входом бумажные фонари. — Твой Сань Лань пришел к тебе.       Повисло молчание, словно юный бог и правда ожидал ответа на свои слова, но он знал, что не услышит те больше никогда. Хуа Чен сглотнул, словно проглатывая непонятно откуда взявшейся ком в горле.       — Прости, что так долго не приходил, — тихо продолжал юноша, уложив сцепленные в замок руки на бедра. — На небесах скопилось столько дел, что я днями и ночами был занят, даже отдохнуть не получалось. Знаю, ты бы ругался на меня за такую беспечность, но прости, я не мог по-другому.       Бог затих, опуская взгляд на свои ладони. Глаза противно защипало.       — Прошло четыреста лет, а я до сих пор не могу поверить в то, что тебя больше нет рядом, — шепчет, на грани слышимости. — Мне каждый раз так больно об этом говорить, но уж лучше смотреть правде в глаза, чем убаюкивать себя ложью. Ты обещал мне, что вернешься, что будешь рядом, что станешь мои личным проклятием, а что же вышло? Я прочесал всю поднебесную, но не нашел ни единого твоего следа. Ты меня больше не любишь, да? Я чем-то тебя так сильно расстроил, что ты не хочешь возвращаться ко мне?       Первые горячие капли скользнули по щекам, падая на ткань алых одежд. Хуа Чен не стеснялся своих слез, да и перед кем?       — Гэгэ, я буду тебя ждать столько, сколько потребуется. Сто, пятьсот, тысячу лет, да хоть целую вечность, я буду терпеливо ждать, когда ты снова будешь рядом со мной. Я навсегда останусь твоим верным последователям и буду молить лишь об одном, чтобы ты снова вернулся ко мне. Пожалуйста, гэгэ, люби меня, будь рядом со мной… Больше не оставляй меня одного. Никогда не оставляй.