Талая вода

Створка автоматических ворот лениво ползла вбок. Адамберг спросил: - Как там Шато? - Да никак, - мрачно отозвалась Ретанкур с заднего сиденья. – Капельница, мониторы, ИВЛ. - Ничего себе, - Адамберг коротко посигналил и выехал с территории комиссариата, - вы уже разбираетесь… - Врачи объяснили, что как называется, раз уж мы все равно в палате сидим. Им это не нравится, конечно. Но с комиссаром округа они ссориться не хотят. Монтрё звонил их главврачу. - А кто звонил Монтрё? - Данглар. - Ясно, - Адамберг сжал губы и помолчал. – Что с охраной? - Двое с оружием, из восемнадцатого, - Ретанкур подвинулась вправо, от чего машину слегка занесло на повороте. – Еще четверо приехали с братьями Мафоре. Ребята толковые, опытные. Без оружия, хотя лицензия есть. Охранное агентство, все легально. Амадей с Виктором им сказали – слушаться Данглара и меня. Слушаются. - Амадей там? – поинтересовался Адамберг после небольшой паузы. - Да, - сказала Ретанкур. – От палаты почти не отходит. Не спал, совсем. Пытались уговорить его хоть поесть – не смогли. Ни Виктор, ни Филипп… - Кто? - затормозив на светофоре, Адамберг обернулся через плечо. – Лейтенант Ретанкур, что там творится? - Увидите, комиссар, - лицо Ретанкур было непроницаемо. – А что за таймер мы запустили? Через три дня Париж взлетит на воздух? - Наоборот, - буркнул Адамберг. - Наоборот – это под землю провалится? Не ответив, комиссар резко тронулся на зеленый. До госпиталя Биша-Клод-Бернар оставался один квартал, когда Адамбергу позвонил Мордан. - Господин комиссар, прошу прощения, - сказал он немного виновато. – Тут Бассе хочет говорить. - Ну так дайте ему трубку, - ответил Адамберг. Мордан всполошился: - Нет-нет! Он не с вами хочет говорить, а со мной. С вами как раз не хочет, и с майором сказал что не будет, а будет только со мной. Я не знаю, почему. Мне его допрашивать или не надо пока? - Переборчивый какой, - процедил Адамберг. – Допрашивайте, куда деваться. Но очень аккуратно. Никаких наводящих вопросов, а то он вам насочиняет. Только уточняющие. И смотрите, не скажите ему случайно ничего нового. Что его на откровения пробило? - Он уверен, что Шато умер… - Что? – Адамберг невольно нажал на газ и чуть не въехал в чей-то серый «Мерседес», стоявший у шлагбаума больницы. - Говорит – «он мертв, я еще вчера это почувствовал, в одиннадцать вечера», - закончил Мордан. Адамберг выдохнул: - Вот же ненормальный... Ладно, вы его не разубеждайте. Просто слушайте и пишите. Хорошо? - Хорошо, господин комиссар. Я постараюсь, - пообещал Мордан. Отложив телефон, Адамберг сказал: - Бассе не терпится излить душу. И почему-то именно Мордану. Не понимаю. - Мордан любит сказки, особенно страшные, - меланхолично откликнулась Ретанкур. - А эту он еще не слышал. Ему интересно, Бассе это чувствует. У психов часто хорошая интуиция. - Врет его интуиция, - хмыкнул Адамберг, останавливаясь у крыльца главного входа. – Он уверен, что Шато умер вчера в одиннадцать. Вы идите, я припаркуюсь и покурю. Какая палата? - Четыреста четвертая, но вы сами не найдете, - ответила Ретанкур. – Я вас в вестибюле подожду. В курилке сидел парень в сером плаще, с темно-каштановыми волосами, гладко зачесанными в хвост. Поднял голову, встал, потушил сигарету и протянул руку Адамбергу: - Добрый вечер, господин комиссар. Филипп Лере, капитан пограничной полиции. - То есть, вы хоть и не Леба, но действительно Филипп, - сказал Адамберг, отвечая на рукопожатие. Капитан кивнул. – Вы все это время здесь? - Нет. Ночью был, потом в обед – с Амадеем посидел, Виктор хоть поспал пару часов. И вот сейчас приехал. Вы курить собирались, господин комиссар? - Вроде да, - ответил Адамберг и посмотрел на пачку, которую он наполовину вытащил из кармана. - Так покурите, и вместе пойдем. Я провожу. Поднимаясь на крыльцо больницы, Адамберг поинтересовался: - Капитан, а ваше начальство разрешает носить длинные волосы? - В отдельных случаях, - Филипп чуть улыбнулся. Адамберг присмотрелся к нему изучающе: - Филипп Лере… Боинг в Орли, пару лет назад. Это вы себя на заложника обменяли? - На заложницу, - поправил Филипп, пропуская комиссара вперед. – Я в тот день без формы был, не на смене. Просто заехал к ребятам. О, вижу лейтенанта Ретанкур. - Да, ее сложно не заметить, - согласился Адамберг. Лере глянул на него укоризненно. Лифт остановился на четвертом этаже. Ретанкур вышла первой, Адамберг и Лере – следом. Дойдя почти до конца коридора, Ретанкур остановилась, нажала несколько цифр на панели электронного замка и толкнула дверь – белую, безо всяких надписей – за которой оказалось нечто вроде крохотной прихожей еще с двумя дверьми. Возле одной из них светилась красным огоньком панель с кнопками и стоял парень в полицейской форме. - Добрый вечер, бригадир, - сказал Адамберг. - Добрый вечер, господин комиссар, - ответил полицейский. Отвернулся и сам набрал код. В небольшом, хорошо освещенном холле дверь была всего одна, окон не было вовсе, зато имелась мебель: три кресла и большой диван. Одно из кресел было занято Керноркяном, два других – крепко сложенными молодыми людьми, которые встретили вошедших спокойными внимательными взглядами. На диване, откинувшись на спинку, дремал Амадей. Сидевший рядом с ним Виктор посмотрел на Адамберга и приложил палец к губам. - Заснул все-таки, - тихо сказала Ретанкур. Открыла тумбочку, достала оттуда полиэтиленовый пакет и разорвала его, стараясь не шуршать. В пакете оказались одноразовый халат, шапочка, маска, бахилы и перчатки. - Куртку туда, - прошептала Ретанкур, указывая на вешалку в углу, - это надевайте и можете зайти. Переодевшись, Адамберг осторожно заглянул в палату. На стуле возле двери сидел Данглар в зеленой больничной пижаме, над кроватью склонилась фигура в белом. Увидев Адамберга, Данглар встал и поздоровался. Фигура в белом выпрямилась. Стройная женщина в медицинском костюме, шапочке и маске строго посмотрела на незнакомого посетителя. - Добрый день, - сказал Адамберг. – Комиссар Адамберг, тринадцатый округ. Это мой потерпевший. - Это мой пациент, - ответила женщина. – Я Арлетт Реми, хирург. - Как он? – спросил Адамберг. - Кома второй степени. - Что это значит? Ни жив, ни мертв? - Ни жив, ни мертв – это четвертая. Господин комиссар, мы делаем все необходимое. - Верю, - Адамберг немного помолчал. – Простите, а вы не могли бы на минуту выйти? Данглар, вы тоже. Я должен ему кое-что сказать. Женщина покачала головой: - Он вас не услышит. - Все равно. Я должен. - Маску и перчатки не снимайте, ничего не трогайте, - бросила женщина через плечо, направляясь к выходу. Адамберг подождал, пока дверь палаты закроется за ней и Дангларом, и подошел к кровати. - Я нашел ключ, - сказал он, стараясь не смотреть на катетеры, проводки и шланги. – И завел часы. Письма не читал, честное слово. Возвращайтесь. Вас тут очень ждут. Чуда не произошло. Шато не пошевелился, его веки не дрогнули. Аппарат ИВЛ тихо фыркал, прозрачная жидкость капала в вену по прозрачной трубочке, и тонкие пальцы на белом пододеяльнике тоже казались полупрозрачными. Адамберг достал телефон, сделал фото, постоял еще немного и пошел к двери. Взялся за ручку. Остановился. - Нет, - сказал он, не оборачиваясь. – Без Вейренка и Фруасси я бы не справился. И Ретанкур помогла. Вдруг вы меня все-таки слышите. Данглар, неприкаянно бродивший по холлу, при появлении Адамберга тут же шмыгнул обратно в палату. Амадей сидел на диване в прежней позе, между Виктором и Лере, который листал что-то в смартфоне. Возле вешалки шептались Ретанкур и женщина в белом костюме и шапочке, но уже без маски; Ретанкур развела руками и указала на Адамберга. Женщина в белом подошла к нему: - Господин комиссар… Да снимите уже это все. Скажите, вы можете что-нибудь сделать с этим театром восковых фигур? Мсье Шато нужна охрана, я понимаю. Но можно хотя бы лишних отправить в гостевую палату? И движением подбородка указала на Амадея: - Особенно вот… молодого человека. - Он не лишний, - сказал Адамберг, стаскивая халат. Ретанкур забрала у него шапочку, маску и перчатки. – И он отсюда не уйдет. А что, они вам сильно мешают? - Да нет, - женщина пожала плечами. – Просто зачем себя изводить? Состояние мсье Шато стабильное, даже чересчур… - Чересчур? – переспросил Адамберг. – Это как, если простыми словами? Женщина помолчала. - Я не могу понять, почему он не приходит в себя, - сказала она нехотя, словно с досадой. – Крови он, конечно, много потерял – еще и группа редкая, благо хоть донор нашелся. Но повреждения не очень обширные, операция прошла хорошо. Ночью – да, он был… тяжелый, и утром тоже. Около пяти часов основные показатели выровнялись. Однако мсье Шато почему-то не спешит возвращаться в наш несовершенный мир. - Да просто не хочет, - сказал Адамберг. Женщина глянула на него почти насмешливо: - Господин комиссар, человек не может выйти из комы по собственному желанию. - Смотря какой человек, - не согласился Адамберг. – Скажите, а… клинической смерти у него не было? - Была остановка сердца во время операции. - Ну вот, а говорите – хорошо прошло… - Более чем! – женщина повысила голос, оглянулась и снова заговорила полушепотом: - Учитывая, в каком состоянии его привезли – более чем. Кстати, кто ему оказывал первую помощь? - «Скорая». - Нет, до их приезда? - Тогда я, - сказал комиссар. - И что вы сделали? - Зажал руками спереди и сзади. И держал. А что? Женщина покивала: - Правильно. Начали бы перевязывать – мог бы и до «скорой» не дожить. - А когда у него была остановка сердца? – спросил Адамберг. - В двадцать два пятьдесят девять. - Вы точно знаете? - Естественно, - ледяным тоном сказала женщина. – Я же оперировала. Адамберг покосился на бейдж, прикрепленный к нагрудному карману белого медицинского костюма: - Доктор Реми… Огромное вам спасибо. - Это моя работа, - голос Реми немного потеплел. – Не буду мешать вам делать вашу, комиссар. Я взяла у лейтенанта Ретанкур ваш номер, если что – сразу сообщу. Реми протянула руку – комиссар ее осторожно пожал – глянула на Амадея, покачала головой и ушла. Адамберг жестом подозвал Ретанкур: - Где второй человек из восемнадцатого? - В соседней комнате. Там пункт видеонаблюдения устроили. Камеры у лифта, у входа на этаж с лестницы, в коридоре и возле палаты. - Мощно. Значит так, вы с Дангларом продолжайте дежурить по очереди, а я поехал. - Куда? - К Рольбену. - Господин комиссар, десять вечера. - И что? Думаете, Рольбен уже спит сном праведника? Так разбудят, тоже мне… - Да плевать на Рольбена! – шепотом прорычала Ретанкур. – Вы сами с ног валитесь. Вам нельзя садиться за руль, убьетесь. Мы сюда-то еле доехали. - Хотите сказать, я плохо вел машину? - Как пьяный. - Я трезвый. - Я знаю. Вам нельзя за руль. Или ложитесь спать, или попросите Леба вас отвезти. То есть Лере. - Огюстена с Кутоном не хватает, - проворчал комиссар. – Но Лере… то есть Леба… Черт. Ретанкур, вы правы. Но он меня не повезет. - А давайте спросим, - Ретанкур обернулась, встретилась взглядом с капитаном Лере и поманила его рукой. Лере выслушал сбивчивые объяснения Адамберга, забрал ключи от машины и вышел. Комиссар заглянул в палату, посмотрел на Данглара и закрыл дверь. Оделся, молча пожал руку Керноркяну, Виктору и двум охранникам, постоял немного, о чем-то задумавшись, и тоже ушел. Спустившись на первый этаж, Адамберг направился к стойке, за которой сидели перед большими мониторами четверо девушек: - Добрый вечер. Не подскажете, как найти доктора Реми? Арлетт Реми. Она еще здесь? - Минутку, мсье… - одна из девушек защелкала мышкой. – К сожалению, сегодня мадам Реми уже не принимает. И завтра тоже. Могу предложить вам записаться к доктору… - Мне срочно нужна мадам Реми, - негромко повторил Адамберг. Девушка присмотрелась к нему, воскликнула: - А! – и тут же понизила голос: - Вы из полиции, да? Комиссар кивнул. - Посмотрите в двести пятнадцатом, - торопливо прошептала девушка. – Второй этаж, направо. - Спасибо, - сказал Адамберг. На стук в дверь с цифрами «215» отозвался женский голос: - Войдите! Адамберг заглянул в кабинет. Арлетт Реми сидела за столом, быстро набирая что-то на клавиатуре ноутбука. Подняла глаза: - Господин комиссар? Что случилось? - Мадам Реми, - сказал Адамберг, подходя к столу. – Дайте мне что-нибудь, пожалуйста. - В каком смысле? – Арлетт нахмурилась. Она была без шапочки, волосы у нее оказались светлые, собранные в пучок. - Что-нибудь для головы. - Вы хотите сказать, от головной боли? Вам плохо, господин комиссар? - Нет, - ответил Адамберг. – То есть да, но дело не в этом. Я больше суток на ногах, почти не спал. А мне надо продержаться еще… сколько смогу. Провести допрос. Очень важный. Вот представьте: ночное дежурство, а потом срочная операция. У вас такое бывало? Доктор Реми помолчала и вздохнула: - Я поняла. Но я не имею права… - Доктор, я вас очень прошу. Арлетт дернула ящик стола: - Дайте правую руку. Вынула небольшой тонометр и ловко надела его на запястье Адамберга. - Вам бы преступников задерживать, - сказал комиссар. - Помолчите, пожалуйста, - велела Арлетт, изучая цифры на экране приборчика. Поморщилась, расстегнула липучку манжеты: - Сто тридцать восемь… Ладно. Бросила тонометр в ящик, достала блистер и выдавила на ладонь Адамберга две красно-желтые капсулы: - Название не скажу. Это не наркотик – но препарат, естественно, рецептурный. Запивать большим количеством воды. Действовать начинает через десять-пятнадцать минут, держит часа три. Обе сразу нельзя, перерыв не меньше часа. Алкоголь нельзя категорически, никакой, ни капли. Кофе – нежелательно. - Конечно, доктор, - пробормотал Адамберг и убрал капсулы в нагрудный карман рубашки. Арлетт задвинула ящик: - Если что… - Под мою ответственность, - сказал Адамберг, вставая. - Вы потом проспите сутки или больше, имейте в виду, - Арлетт откинулась на спинку стула и посмотрела на Адамберга, слегка щурясь. – Желаю удачи. - Спасибо, мадам Реми, - ответил комиссар. – Большое спасибо. Когда Адамберг выходил из кабинета, Реми сказала ему в спину: - Бахилы снимите. Филипп Лере уже сидел за рулем машины Адамберга. Комиссар забрался на пассажирское сиденье и пристегнулся. Ни о чем не спрашивая, Лере мягко тронулся с места. Адамберг повернулся к нему: - Скажите, мсье Лере… - Да? – откликнулся капитан. - Что он за человек? - Кто? - Рольбен. - Сами увидите, - сдержанно ответил Лере. – Только не пытайтесь на него давить. Это бесполезно. Даже у Франсуа не получилось бы. - А он что за человек? - Кто, Франсуа? - Угу. - А то вы не поняли. Откровенная насмешка в голосе Лере была почему-то совсем не обидной. Адамберг хмыкнул и надолго замолчал. Когда до следственного изолятора оставалась пара кварталов, он негромко позвал: - Капитан! - Да? - Как вы думаете, пол-литра воды – это много? - Смотря для чего, - философски ответил Лере. - Таблетку запить. - Тогда хватит. Даже умыться останется. - А надо? Лере покосился на Адамберга: - Я бы сказал, не помешает. - Тормозните, будьте добры, - и Адамберг полез в бардачок за минералкой.