Талая вода

Такси отъехало. Адамберг зашел в подъезд и не спеша поднялся на четвертый этаж. Нужная дверь оказалась деревянной, с обивкой из тонких реек. Комиссар наклонился, примеряясь ключом к замочной скважине. Удар был сильным, но пришелся по затылку, вскользь. Шляпа слетела, что-то шершавое облепило лицо и затянулось сзади на шее. Хрипя, Адамберг стал отбиваться, вывернулся, получил тычок под ложечку, врезался спиной в дверь и сполз на пол. Высокая фигура бросилась вниз по лестнице. Сдирая с лица мохнатую тряпку, комиссар поднялся, но тут же упал, подвернув ногу – перед глазами плыли желтые и зеленые круги. Снова встал, уцепился за перила и начал спускаться – сначала медленно, прихрамывая, потом все быстрее. Выскочив на крыльцо, он успел заметить, как высокая фигура свернула за угол на перекрестке. Задыхаясь и кашляя, Адамберг зашел обратно в подъезд, сел на нижнюю ступеньку лестницы и набрал номер Шато. - На меня напали, - сказал он, услышав немного удивленное «Да?». – Только что, прямо у вашей квартиры. Более безопасное место, спасибо. Лучше бы я в хостеле остался. Хотя на самом деле нет. Теперь ясно, что ничего не кончилось. Вам сюда нельзя, будьте где-нибудь… - Комиссар, - перебил его Шато, – вы ранены? - В самое сердце, - буркнул Адамберг, ощупывая затылок. – Тем, что упустил этого ублюдка. Все со мной нормально, сейчас отдышусь, вызову такси и поеду… Шато, вы где вообще? - Я буду через десять минут, - спокойно ответил Шато. – Никуда не уезжайте, поднимитесь обратно и позвоните в красную дверь, соседнюю с моей. Там живут Ксавье и Рената, они лысые, не пугайтесь. Скажите, что вы от гражданина Франсуа и подождите у них. Я за вами зайду. Шато прервал вызов. Адамберг вполголоса выругался, стянул с шеи серый шерстяной шарф, которым его пытались задушить, и пошел на четвертый этаж. Подобрал шляпу и позвонил в нужную квартиру. Красная дверь приоткрылась. Высокий молодой парень – темнокожий и действительно лысый – внимательно смотрел на Адамберга, не снимая цепочки. - Я от гражданина Франсуа, - сказал комиссар. Парень кивнул и распахнул дверь, Адамберг переступил порог. Из комнаты выглянула девушка – худенькая, бледненькая и тоже лысая. Кроме волос, у девушки отсутствовали брови. - Привет, - она помахала рукой. – Это вы от Франсуа? Он только что звонил. - Да, - сказал Адамберг. - А какого цвета у него глаза? – спросила девушка. Адамберг озадаченно глянул на нее. У самой девушки глаза были карие, без ресниц. Она рассмеялась: - Ясно. Ликер какой? - Абрикосовый, - послушно ответил Адамберг. - Окей, - сказала девушка. – Вас что, по голове стукнули? - А что, заметно? – спросил комиссар. - Есть немного. Проходите на кухню. Чай будете? Через пятнадцать минут в красную дверь снова позвонили. За это время Адамберг успел узнать, что Рената – 3D-моделлер, Ксавье – дизайнер компьютерной графики, что они оба фрилансеры и оба лечатся от лимфогранулематоза, в больнице и познакомились, что Франсуа очень милый и у него всегда можно попросить кофе или сахар, если Ксавье… ну или не Ксавье… короче, если опять протупили и забыли купить. - А вот и он, - сказала Рената и слезла с табуретки. Ксавье бережно взял ее за плечи, усадил обратно и пошел к дверям. Из прихожей послышался голос Шато: - Добрый вечер! Ксавье, прости, спасибо – он здесь? Все в порядке? - Все в порядке, - заявил Адамберг, выходя из кухни. – Меня напоили чаем, я узнал четыре новых слова, три из них забыл, но мне простительно, меня по голове стукнули. А, и еще узнал, что вы очень милый. Мсье Шато, я сейчас звоню в комиссариат, вызываю наряд и лейтенанта Ретанкур, она как раз должна быть на дежурстве. Все, отпуск кончился. Я на работу, вы – под домашний арест, ну или под охрану, если вам так больше нравится. В квартиру первыми зайдут наши ребята. - Не торопитесь, господин комиссар, - ответил Шато, переминаясь с ноги на ногу. Он был в серой шляпе и бежевом плаще, из-под которого выглядывали серые брюки. – Дверь я осмотрел, замок не вскрывали и даже не пытались. Пойдемте, обсудим ситуацию, не будем портить вечер молодым людям – мадмуазель Рената, Ксавье, я очень признателен и мне крайне неловко… - Да ладно вам, все нормально, – Рената улыбнулась. – Пока-пока! Ксавье дождался, пока дверь соседней квартиры запрут изнутри, и только после этого захлопнул свою. Шато, присев на банкетку, быстро снял ботинки и уступил место Адамбергу: - Извините, господин комиссар, я по дому в обуви не хожу. У меня нет ни времени, ни сил на ежедневную уборку. Ванная здесь, кухня там, не потеряетесь. И Шато пошел в сторону кухни, нажимая по пути выключатели. Адамберг возился со шнурками кроссовок, исподлобья оглядывая прихожую. Все светлое – мебель, обои, ламинат – и недорогое. Просто, почти аскетично, очень чисто. Ванная производила такое же впечатление: пушистые белые полотенца, небольшой шкафчик с зеркальной дверцей, бледно-голубой кафель на полу и стенах. Только несколько мелких засохших брызг на стаканчике говорили о том, что владелец квартиры наводит порядок хоть и тщательно, но не до фанатизма. Миниатюрная кухня тоже оказалась чистой и светлой. На плите стояла сковородка, в которой уже что-то пыхтело. - Омлет, - пояснил Шато. – С помидорами и сыром. Будете? Я лично целый день не ел. Он успел переодеться – снять пиджак, жилет, галстук и набросить поверх рубашки и брюк длинный темно-синий халат. Туго затянутый пояс делал его фигуру неестественно стройной, словно под халатом был корсет. Тапочки, такого же темно-синего цвета, остались в прихожей – Шато ходил по кухне в одних носках, видимо, из солидарности с Адамбергом. Вот только ему, в отличие от комиссара, не приходилось прятать дырку на большом пальце. - Мсье Шато, - сказал Адамберг, усаживаясь за стол. Шато немедленно поставил перед ним кружку с кофе и блюдце с овсяным печеньем. – Рассмотрим вопрос номер раз: кого пытались убить, вас или меня? - Более вероятно, что все-таки меня, - ответил Шато. – Мы с вами сегодня одеты почти одинаково, но я так хожу постоянно, а вас в плаще и шляпе вижу впервые. Вы решили сменить имидж? - И неудачно, - буркнул Адамберг. – Да, плащи и шляпы очень похожи. Но я же выше сантиметров на десять. - Очевидно, для нападавшего это не имело особого значения. В отличие от вас, - Шато приторно улыбнулся, полюбовался на изменившееся лицо Адамберга и заглянул в сковородку. – Или вы хотите обвинить меня в покушении на комиссара полиции? Так будете омлет? И как вы себя чувствуете, кстати? - Ни в чем я вас не обвиняю. Чувствую себя нормально, омлет буду. - А вопрос номер два? – спросил Шато, ставя на стол тарелки, от которых шел пар. - Вопрос номер два – что делать дальше, - Адамберг взялся за вилку и на пару минут замолчал. Он тоже не ел целый день. - Считайте, все начинается заново, - сказал наконец комиссар и отодвинул пустую тарелку. – Два убийства в Исландии, четыре во Франции, одно нападение, пять одинаковых знаков… Теперь еще одно нападение. На меня, то есть на вас. - А знаки действительно одинаковые? – спросил Шато и отправил в рот маленький кусочек омлета. Он не съел еще и половины своей порции. - И да, и нет. Первый появился на месте убийства Алисы Готье… - Господин комиссар, - Шато внезапно разволновался и положил вилку. – Вы сейчас сказали очень правильную и важную вещь, сами о том не догадываясь. Первый знак действительно появился на месте убийства Алисы Готье. Однако первой жертвой была не она, а Анжелино Гонсалес. Он погиб на четыре дня раньше, и его смерть выглядела, как несчастный случай, в то время как другие две были замаскированы под самоубийства, хоть и неудачно, а третья не замаскирована ни под что. Я имею в виду мсье Брегеля, который погиб последним. Адамберг уставился на Шато: - Что вы хотите этим сказать? - Я хочу сказать, что смерть Гонсалеса… как бы это назвать… «вписали» в серию, которую образовали убийства мадам Готье, Анри Мафоре и Жана Брегеля. Постфактум. Шато встал, убрал со стола тарелки и сложил их в раковину, попутно стряхнув в мусорку остатки омлета. - Вы же почти ничего не съели, - нахмурился Адамберг. Шато отмахнулся: - Я вообще мало ем. - Заметно, - сказал комиссар, оглядывая хрупкую фигуру в туго подпоясанном темно-синем халате. – Ну, дело ваше, анорексии у мужчин вроде не бывает. - Бывает, - возразил Шато, - но у меня ее нет. Я вешу пятьдесят два килограмма при росте сто шестьдесят шесть сантиметров, если вы об этом хотели спросить, но почему-то постеснялись. - Зачем оно мне? – проворчал Адамберг, явно смущенный. - Ну, мало ли зачем. Вы допытывались и о более интимных подробностях моей жизни. Вдруг вам и это тоже нужно знать. В интересах следствия. Шато язвил – умело и с удовольствием. Комиссар решил контратаковать: - Кстати, о подробностях и следствии. Вам-то откуда все известно? Кто когда погиб, каким образом, как выглядели знаки? - Оттуда, что у вас в комиссариате «крот», - Шато пристукнул кружкой по столешнице. - Ваш? – прищурился Адамберг. - Нет. Не мой. - А чей? - Рольбена. - Шато, объясните по-человечески! - Я вам не «Шато»! - Простите, Франсуа… - И уж тем более не Франсуа! – Шато почти кричал, голос у него оказался не такой и тихий, лицо побелело, губы дрожали. Он зажмурился и попытался взять себя в руки – в буквальном смысле, обхватив за плечи. – Извините, - сказал он шепотом. – Извините, господин комиссар. Я сейчас успокоюсь. Я просто очень устал. - Я понимаю, мсье Шато, - примирительно ответил Адамберг. – Это я понимаю. А больше – пока ничего. Вы можете рассказать все толком, от начала до конца? - Это длинная история, - в широко открытых голубых глазах Шато блестели слезы. – И ее действительно лучше рассказывать целиком. С самого начала. Иначе вы так ничего и не поймете, но это будет не ваша вина. Извините, я… Я сейчас вернусь. То, что вы увидите, может вас немного удивить, но… нет-нет, это ни в коем случае не опасно, просто… Сейчас. Пять минут. Шато быстро вышел. Адамберг проводил его взглядом и подошел к окну. На другой стороне улицы мигала красными и синими огоньками вывеска аптеки. Проехала какая-то машина. На подоконнике между двух горшков с фиалками лежала книга – толстая, на английском языке, с портретом Робеспьера на обложке. Послышались легкие шаги. Комиссар обернулся.