Гастрономический интерес

      Давненько у Астариона не было настолько паршивого утра. Он едва разлепил глаза, услышав звук знакомых шагов. В проеме невыносимо яркого света он с трудом смог опознать фигуру Фелина.       — Ты как? — спросил он, присаживаясь около входа.       Отрывая голову от подушки, Астарион отметил, что чародей одет в свою привычную походную мантию, от которой исходил сильный запах гари. Да и в целом Фел выглядел каким-то потрепанным, словно…       — Ты куда-то уходил? — спросил Астарион и с ужасом умолк, осознав, насколько глухой и сиплый его собственный голос.       — Да, — кивнул тот, внимательно его осматривая. — Мы искали тебе что-нибудь на завтрак.       — Что? Почему? Вы могли просто позвать меня с собой, — ничего не понимая, вампир попытался сесть. Мир опасно пошатнулся. Да что с ним такое?       — Мы не могли, — с тревогой наблюдая за его попытками, отозвался Фелин. — После вчерашнего у тебя не осталось сил.       — После вчерашнего? — мгновенно навострил уши Астарион.       — Ты… не помнишь? — яркие глаза эльфа вспыхнули пониманием. — Вчера ты был немного… не в себе. И тебе было очень плохо.       — Меня отравили? Я был ранен? — ужаснулся тот.       — Можно и так сказать, — уклончиво ответил Фелин. — Но судя по всему, лекарство подействовало, и тебе лучше. Но тебе все еще нужен отдых и питание. Ты сможешь встать?       — Просыпайся, спящая красавица! — раздался оглушающе жизнерадостный голос Карлах. Она откинула полог и согнулась почти вдвое, чтобы заглянуть внутрь. — Завтрак подан! Мы тебе там на полянке оставили подарочек, клыкастик!       — Премного благодарен, дорогая, — зашипел Астарион, зажимая уши. Ну почему, почему она настолько громкая?!       — Надеюсь, в этот раз тебя не придется кормить как птенца, — хмыкнула она и удалилась.       Астарион с подозрением уставился ей вслед.       — О чем это она?       — Карлах просто шутит, не думай об этом, — поспешно перевел тему Фелин и осторожно потянул его за запястье. — Сейчас ты должен думать о себе, а не о том, что говорят другие.       — Оу, как это мило, радость моя, — оскалился Астарион и все же поднялся на ноги. Голову прострелила резкая звенящая боль. Чем он занимался вчера?       Оказавшись снаружи, он моментально зажмурился, наугад хватаясь за Фелина. День встретил его невыносимой яркостью и гадским хмыканьем Гейла где-то вдалеке. Фел потащил его за небольшой подлесок около лагеря, петляя по едва уловимой тропе. Ноги, налитые свинцом, едва волочились по земле, а в глотке пересохло. Пару раз Астарион чувствовал, что заваливается вбок, но всегда под рукой находился предусмотрительный чародей. Сопя от натуги, он возвращал его в вертикальное положение, и они шли дальше.       На поляне, залитой теплым солнцем, обнаружилась связанная по рукам и ногам молодая девушка. Она не двигалась и, судя по всему, была под мощным заклятием сна. Ее юное личико уродовало клеймо Абсолют.       — Мне остаться или.? — Фелин нерешительно кивнул в сторону лагеря. — Не думаю, что тебе нужная моя помощь с этим.       — Ты можешь идти, моя прелесть, — падая на колени перед своим завтраком, произнес он. — Но я все еще хочу услышать, что происходило вчера.       — Да, да. Как только ты поешь и придешь в себя, — буркнул Фелин, пробираясь через кусты обратно.       Сладкий нектар жизни, смешанный с плетением чародея, хлынул в глотку, проясняя туманные мысли. Вокруг раздавались умиротворяющие трели птиц и шорох крон. Насыщая свое измученное тело, он подумал, что это намного лучше медведя.       Погодите-ка. Медведя?       Астарион резко сел, собирая рубиновые дорожки с подбородка. Точно! Вчера он дрался с медведем. Яростный рык, продирающийся сквозь темноту, и запах гнили, который шел от…       Вампир с ужасом уставился на собственную щиколотку, но нашел лишь идеально гладкую кожу и привычную бледность. Нет, он же помнит боль и отвратительный запах! Это невозможно забыть! Ведь именно по этой причине он и полез на медведя — в надежде, что это все исправит, что кровь исцелит его. Но она не принесла желанного облегчения, лишь притупила боль и разум. Что он делал после этого?       Потеряв к трупу перед собой всякий интерес, Астарион вскочил на ноги и принялся ходить туда-сюда по поляне, старательно оживляя картинки прошлого дня. Они провели его на мерзком болоте. Убили гура. Тогда он действительно испугался.       — И кого же ты выслеживаешь?       — Вампирское отродье. Его имя Астарион. Но при свете дня нам ничего не грозит…       Взгляд сам метнулся к Фелину, что вел эту непринужденную беседу посреди зловонного болота. Но тот даже не посмотрел в его сторону, разглядывая гура почти что с жалостью. С ней же он и пустил сгусток пламени прямо между его удивленных глаз. Когда сердце его преследователя, наконец, остановилось, Астариону стало легче дышать. По многим причинам. Окрыленный этим чувством он не сдержался и даже выложил Фелу некоторую правду о Касадоре. Пусть без подробностей, но он имел право знать, кто за ним охотится. Все они имели на это право. Затем они двинулись дальше по болоту и Астариону… не повезло.       Он поморщился от одного лишь воспоминания о кольях, пронзающих стопу. Гнилая вода смешалась с его собственной кровью. Фелин вскрикнул где-то справа, ему разорвало мантию почти до бедра. Шэдоухарт и Лэзэль повезло больше — они успели отскочить. Хоть это и было больно, Астарион лишь отмахнулся. Бывали денечки и похуже. Невзирая на обеспокоенные предложения Фелина вернуться в лагерь и нормально его осмотреть, они двинулись дальше. В конце концов, он — бессмертный вампир. Может быть, и не такой бессмертный, как некоторые, но уж с жалкой царапиной он справится.       Однако что-то пошло не так. Кровь не останавливалась, а плоть начала источать крайне неприятный запах, даже когда они вернулись в лагерь. Стремясь избавиться от собственной досадной оплошности, Астарион по-тихому ушел в лес и нарвался на медведя. Высушив его досуха, ему неплохо так ударило в голову. Жаль его израненной конечности это никак не помогло. Потом он…       Астарион остановился, нервно подгрызая край ногтя.       Что он делал потом? Он помнил, как вернулся в лагерь. Помнил обеспокоенное, непривычно бледное лицо Фелина. Помнил смесь неприятных воспоминаний. Дьявол, кажется, он все же вылил на свою меленькую радость куда больше подробностей, чем мог вспомнить. А затем… пустота.       Ничего.       Раздраженно выдохнув, вампир прижал пальцы ко лбу. Сложно представить, как можно было опозориться еще сильнее! Впрочем, он в полном порядке и больше не гниет заживо. Ему даже завтрак принесли… почти в постель. Астарион хмыкнул и вернулся в лагерь во вполне приподнятом расположении духа.       Ровно до того момента, пока Гейл не открыл рот:       — Вижу, ты снова в добром здравии! Рад, что ты вернулся в ряды мыслящих существ.       — Как трогательно. Всю ночь репетировал? — фыркнул Астарион.       — Нужно же было как-то убить время. Все думал, как вы там вдвоем? — пожал плечами волшебник.       — Вдвоем? — вампир тут же навострил уши. — О чем это ты?       — Оу, кажется, вчерашняя ночь несколько туманна для тебя? — в глазах Гейла мелькнули хитрые огоньки. — Я имею в виду нашего чародея. В конце концов, именно ему пришлось обхаживать тебя целую ночь. И знаешь, я бы предпочел, чтобы вы делали это потише.       Если бы Астарион мог, то побледнел бы до состояния девственно чистого холста. Только не это. Он спешно пытался выхватить из памяти хотя бы что-то. Одного неясного образа хватило бы, но разум отозвался лишь звенящей пустотой. Астарион прерывисто выдохнул. Он не мог позволить этому случиться при таких обстоятельствах. Эта ночь должна была быть великолепной, чтобы ее хотелось повторять снова и снова. Иначе весь его план пойдет тифлингу под хвост!       — Не переживай, дорогуша, в следующий раз мы, так и быть, побережем твою самооценку, — натянуто улыбнувшись, отозвался вампир.       Вопреки ожиданиям, улыбка Гейла стала торжественной. Кинув на него подозрительный взгляд, Астарион направился на звуки жаркого спора у палатки темной жрицы. Там обнаружилась и сама владелица шатра в компании крайне раздраженного чародея, отчего воздух вокруг него едва заметно рябил.       — То есть все это время ты просто могла его исцелить одним заклинанием? — Фелин раздраженно выдохнул сквозь зубы.       — Да, — пожала плечами Шэдоухарт, ничуть не смутившись.       — Почему ты просто не сказала об этом?!       — Ты не спрашивал. Да и Астарион отказался от помощи. Я склонна уважать его выбор.       — О, это было бы очень мило, если бы вчера он был в трезвом уме! Ты специально, что ли?! Ты понимаешь, что могло случиться?!       — Мы могли бы пропустить отличное шоу, — хмыкнула шаритка. — К тому же, ты все же нашел лекарство, и вы неплохо провели время, не так ли? Мои скромные таланты вам не понадобились. Разве что в тот момент, когда он…       — О, Кореллон! Не начинай! Я не хочу об этом слышать! Снова!       — Как скажешь, — покладисто кивнула Шэдоухарт, но вид у нее был зловещий.       Сгорая от любопытства, Астарион поспешил ретироваться с места событий. Пусть вопрос о том, на сколько футов под землю рухнула его репутация в глазах окружающих, и стоял весьма остро, но стоило дать Фелину остыть. Буквально. От накатывающих волн раздражения песок под его ногами хрустел и плавился. Что бы ни произошло вчера ночью, говорить об этом с чародеем сейчас было делом бессмысленным и рисковым. Нужно было вызнать подробности у кого-то, кто мог сказать правду и не вылить ему на голову ушат сомнительных комментариев. Взгляд прилип к чистящему картошку Уиллу.       Хитрая улыбка тронула его губы. Вот уж кто точно врать не станет — так это Герой Фронтира! Состроив мордочку понесчастнее, он как бы невзначай подсел на бревно рядом с Клинком.       — Уилл! — жалобно протянул Астарион, доверительно заглядывая в глаза. — Ну хоть ты мне скажи, что я натворил?       — А ты что-то натворил? — попытался скосить под дурочка тот.       — Ты мне скажи, — обаятельно улыбнулся вампир, не сводя внимательного взгляда с напряженных плеч. — Я что, кого-то прирезал?       — Нет! Что ты, — Уилл тут же взмахнул руками в примирительном жесте, отчего очередной очисток картошки улетел в кусты. — Просто это было… непохоже на твое обычное поведение.       Астарион мысленно похоронил свою репутацию на тихом кладбище с видом на море. Раз уж милашка Уилл пытается увернуться от ответа, то произошло что-то совсем уж смущающее.       — Что ты имеешь в виду? Я говорил что-то странное? — Астариону не хотелось сдаваться. В конце концов, он имел право знать, насколько все плохо!       — Эм, — Уилл замялся, старательно отводя глаза. Адова сера, он точно что-то ляпнул прошлой ночью! — Ты рассказывал о том, как съел медведя.       — Всего-то? — удивился вампир.       — Ты это очень бурно рассказывал, — смущенно промямлил герой и, понизив голос, буркнул: — И как ел крыс, пока был в неволе у своего бывшего хозяина. В красках.       Астарион прикусил внутреннюю часть щеки. Блядь.       — И?       — Знаешь, я не особенно вслушивался. Да и мы тогда пытались как-то перевязать тебя, было немного не до задушевных бесед. Не думаю, что кто-то воспринял твою пламенную речь серьезно.       — Почему это?       — Потому что ты пытался… эм, а знаешь, не важно! Ты был не в себе, да и, похоже, пьян… с мужиками такое случается! Ты извини, но у меня тут… картошка убегает! — поспешно пробормотав еще с десяток извинений, Уилл поспешно ретировался, оставив вампира изнывать от дикого коктейля ужаса и любопытства.       На его счастье, со стороны ручья как раз возвращалась Карлах, зевая так, что впору было вывихнуть челюсть. Не долго думая, Астарион сел ей на хвост. Фигурально, конечно же. Он все же хотел жить!       — Карлах, душа моя, — расплылся он в улыбке. —       — О, клыкастик! Тебе уже лучше, как я рада! Понравился завтрак? Мы все утро с Фелином его тебе ловили! — расхохоталась она, хлопнув его по плечу. Кожу обдало жаром даже через рубашку.       — Очень бодрящий, благодарю. Но Карлах, дорогая, почему все наши милейшие друзья так старательно избегают разговоров о вчерашней ночи?       — Понятия не имею, — фыркнула та. — По мне — так зрелище было потешное! Ну, точнее, оно таким стало, когда Фел откопал в своих склянках лекарство. До этого мы побаивались, что ты преставишься.       — Так, может, ты меня просветишь? Хочу восстановить всю картину событий.       — А тебе с какого момента? С самого начала или после твоего махача с медведем?       — Давай с медведя, — поморщился Астарион.       — Ты вернулся в лагерь угашенный, — пожала плечами Карлах. — Полчаса втирал Фелу за жизнь, пока тот слушал и бледнел. Потом тебя повело, ты упал. Барахтался в траве, пытаясь встать и поносил все живое. Тут уже мы сбежались, пока Фелин с Гейлом напару перетряхивали все свои склянки.       — Какой стыд… — пробормотал вампир, пряча лицо в ладони.       — А что такого? Я видала и похуже экземпляры в пьяном угаре. Ты, по сравнению с ними, вообще вел себя как заинька. В каком-то смысле это было даже мило. Даже Лаэзель прониклась и предложила прибить тебя из жалости…       — Без ножа меня режешь, дорогая…       — В общем, Фелин наконец-то нашел последнюю банку с лекарством. Мы уже, было, выдохнули, но ты отказался пить. Просто ни в какую! Мы пытались тебе как-то втолковать, что ты ж помрешь без этого, а ты только огрызался и башкой мотал. Фел полчаса тебя уговаривал, я уж думала, придется с ложечки кормить силком. Но он все-таки это зелье клятое в тебя запихнул, хотя и… кхем. Способ, конечно, был не самый популярный.       — Это какой? — беспомощно спросил Астарион. Ниже падать было некуда.       — Он… со своей кровью смешал и как птенца тебя покормил.       Со дна постучали.       — В смысле: как птенца?..       — Да вот так. Изо рта в рот, — хохотнула Карлах. — Мы когда эту картину увидели, обалдели. Не знала, что Фел в такие крайности ударится. Но с эффективностью не поспоришь, ты все зелье буквально вылизал, если ты понимаешь, о чем я.       — Лучше бы не понимал, — простонал Астарион. — Скажи, что на этом все закончилось!       — Да какой там! Ты после этого кормления в Фела вцепился, как клещ. Гейл опасался, что ты его сожрешь сдуру. Пока вы там ворковали, мы тебя перебинтовали по-быстрому. Сам ты идти не мог, так что я просто тебя в палатку отнесла. Вместе с твоим хвостом.       — Я боюсь спросить.       — Говорю же, ты Фела не отпускал, даже когда я тебя на плечо взвалила. Так и шли за ручку. Я думала, уснешь — отцепишься, но он же с тобой там всю ночь просидел. Только под утро показался. Ух, ты бы это, дал ему поспать, что ли, немного. А то он совсем не очень. Пока тебе закуску искали, он четыре раза на нервяках грибы у меня на голове вырастил.       — Мне правда очень жаль…       — Да ничего! Грибочки, кстати, вкусные были, синенькие такие! Только пахли почему-то жареной курицей, а на вкус — как малина.       — Как малина… что? Я не об этом! — Астарион сделал глубокий вдох. — За то, что дотащила до палатки… и за завтрак… спасибо.       — Не бери в голову, клыкастик. Рада, что ты снова в строю, — дружелюбно отозвалась Карлах и бодро побежала на запах отваренной картошки.       Астарион с тоской посмотрел ей вслед. Заключительную часть истории хранил Фелин и именно к нему и следовало идти за ответами. Но дьявол! Он и без того был готов сгореть со стыда. Почему подобное дерьмо непременно должно было случиться именно с ним?! Он так старался предстать перед ним в самом выгодном свете, а что теперь? Весь лагерь будет над ним потешаться всю оставшуюся жизнь. Может, если он будет вести себя потише, они просто забудут об этом нелепом инциденте? Вспомнились насмешливые глаза Гейла.       Черта-с-два он забудет.       Раздражение смешалось с жалостью к собственной судьбе. Это была бы очень нелепая смерть. Точить зуб на могущественного вампира, а в итоге помереть от жалкой царапины. Конечно, вряд ли Шэдоухарт доставили бы неземное удовольствие его предсмертные хрипы, и она, скорее всего, бы помогла. Да на самый крайний случай у них был Иссохший. Правда, его слова о том, что он может воскрешать умерших, пока никак не подтвердились, а проверять на собственной шкуре никому не хотелось. Редкий случай их общей солидарности — думать о том, что смерти получится избежать, приятно, но лучше бы вообще не умирать.       — Не советую особенно надеяться на чудесное воскрешение. Иссохший может оказаться просто слегка спятившей мумией, свято верящей в свои способности. Мне бы не хотелось оплакивать кого-то из вас, если вдруг обнаружится, что никакого чуда не случилось, — сказал тогда Фелин, покосившись на их нового, слегка попахивающего гнильцой друга.       Вопреки ожиданиям, Иссохший на такое откровенное недоверие не обиделся, сказал лишь, что в свое время они и сами смогут развеять свои сомнения. В чем-то он, конечно, был прав. Но Астариону совершенно не хотелось становиться подопытным кроликом. Отчасти он был благодарен за всю эту ночную суету. Сложно было упрекнуть их в бездействии, ведь они пытались помочь. Пусть своеобразно, местами неумело, со своей извращенной колокольни, но никто не остался равнодушен к его маленькой проблеме.       К жгучему стыду примешался легкий теплый флер неясного чувства. Да, это было ужасно неловко. И все же… он был в безопасности. Никто не попытался его добить или бросить гнить заживо посреди дремучего леса, как игрушку, вышедшую из строя. Гейл мог отпускать свои шуточки сколько душе угодно, однако, вчера он напару с чародеем носился по всему лагерю в попытках найти ему лекарство. Даже Лаэзель прониклась, хоть и казалось, что чувство жалости для нее вообще непостижимо. Впрочем, от нее все же следовало держаться подальше, еще добьет от переизбытка новых чувств…       Однако оставался один вопрос. Маловероятный, но ему нужно было знать наверняка. Воровато оглядевшись, он юркнул в знакомую палатку.       Взгляд у Фела был крайне уставший от жизни в целом, но потеплел, стоило Астариону показаться в поле его зрения. Отличный знак!       — Ты прекрасно выглядишь, — произнес чародей. — Хорошо, что завтрак пришелся тебе по вкусу. Гоняться за абсолютистами с утра пораньше — предприятие весьма утомительное.       — Я не настолько привередлив, радость моя, — улыбнулся Астарион, прикидывая, как бы подобраться к неприятной теме. — Не хочу, чтобы ты думал, что я не замечаю твоих стараний.       — Не только моих, — покачал головой чародей, устраиваясь на своем спальнике. — От меня мало толку, особенно, когда речь идет о переноске грузов и выслеживании.       — Кстати, об этом. Одна птичка мне напела, что мы провели ночь вместе, — сделал пробный заход Астарион.       — А птичку, случайно, не Гейл зовут? — ухмыльнулся Фел. — Впрочем, это правда, да. Сложно было тебя покинуть.       — Потому что я само очарование, конечно?       — Потому что ты вцепился в меня, — чародей задрал рукава рубашки, демонстрируя россыпь синяков и царапин. — Знаешь, учитывая, что ты ослабел, я не ожидал настолько крепкой хватки. Стоило мне попытаться вывернуться, как ты начинал рычать даже находясь в отключке.       — Это…не самое типичное для меня поведение. Ты же понимаешь, да? — беспомощно спросил вампир.       — Я понимаю, — кивнул Фелин, отчаянно зевая. — Ночка выдалась довольно нервной для всех в лагере. Но раз уж ты в порядке, то я, пожалуй, могу наконец-то поспать.       — Да, конечно, но… ответь мне всего на один вопрос, — сжимая пальцами виски, произнес Астарион. — Фелин, у нас… что-нибудь было этой ночью?       Чародей уставился на него совершенно нечитаемым взглядом.       — Астарион, — после затянувшегося молчания, наконец, произнес он. — Я всю ночь сидел с тобой, поил собственной кровью и молился, чтобы ты не испустил дух у меня на руках. И все это под аккомпанемент незабываемого аромата гниения. Прости, но тебе не кажется, что обстановка была, мягко говоря, далека от романтической?       — Действительно, — вампир рассмеялся от облегчения. — Ты безусловно прав!       Он прикончит Гейла. Задушит собственными руками.       Волшебник же в это время подсел к заглядывающим в котелок Карлах и Уиллу и заговорщицки спросил:       — Кто-нибудь рассказал ему, как он пытался сгрызть рога Уилла?       Но те лишь сердито на него зашикали, напоминая о том, что у вампиров весьма острых слух.