Гастрономический интерес

      Текучая и свежая, словно легкое поветрие леса и теплого весеннего солнца, с легкой горчинкой ужаса приближающейся смерти. Вкусная, но… не то.       Астарион выпустил из рук опустошенное тело. С гулким стуком иссохшая плоть ударилась о холодные камни руин. Вампир задумчиво окинул взглядом свой бывший ужин. Это определенно был высший эльф — никаких сомнений. И все же ничего общего с Фелином его вкус не имел. Ничего из того восхитительного безумия, пляшущего на кончике языка и глубоко в глотке, заставившего его забыть об этой блядской реальности. Пусть и всего на пару счастливых мгновений.       Он искренне считал, что тому виной был адский голод — именно он исказил его восприятие, приписывая крови эльфа несуществующие качества. Но эта изначально неуверенная версия держалась на соплях и благополучно рухнула неделю назад. Ведомый любопытством и заманчивым ароматом Астарион все же смог выпросить немного запретного плода. Пусть и слизнул всего пару дорожек, пусть и выглядело это двусмысленно, пусть и пришлось выслушать пару похабных шуток от Гейла, в Аверно это все. Он вновь ощутил это возбуждение, словно давно застывшее сердце завелось вновь.       Астарион вздохнул, смакуя воспоминания, и с сомнением покосился на свою все еще живую закуску. Оба впали в беспробудный сон, спасибо Гейлу, и исчезать явно не собирались. Все бы ничего, и в иное время Астарион прыгал бы от радости, но ведь эльф, которого он только что опустошил, был уже третий в этой кровавой очереди. И теперь перед вампиром стояла дилемма.       Сытость он почувствовал еще на первом, которого проглотил, почти не ощущая вкуса. Слишком уж голоден он был после этой заварушки. Второго вкусил уже из любопытства, но, к несчастью, человек попался какой-то прогорклый, вязкий. Может, чем-то болел? Астарион его допивать не стал. Мало ли, еще подхватит чего. Эльф оказался хорош, и стало жаль давать добру пропадать. А вот что делать с оставшимися?       Астарион с сомнением окинул огромного полуэльфа, на котором стояла железная кружка. Лаэзэль постаралась, к гадалке не ходи. Только она могла вырубить такого бугая, не повредив тело слишком сильно. После его «Радости», к сожалению, оставался лишь пепел. Кружка, книжка, всяческий мусор, что они оставляли на недобитых врагах. Просто чтобы пометить для него его еще живых. А то бы он сам их не учуял, право! Не так уж и сложно услышать бьющееся сердце в этой гробовой тишине, да и вообще везде. Стоило бы даже обидеться, но отчасти это было даже немного приятно. Самую малость.       Будь он голоден, может быть, и осилил, но пьяная сытость и без того прибивала его к земле. Миниатюрная девушка тоже казалось весьма интересной на вкус. Хотелось попробовать все. И зачем они в этот раз ему так много оставили? Это из-за того, что он выпросил себе пару капель чародейской крови? Подумаешь, всего разок же было. Или два.       Пораскинув мозгами пару минут, вампир пришёл к выводу, что вся кровь ему не нужна. Понадкусив от каждого будущего трупа по паре глотков, он довольно выдохнул и облизнулся, сыто жмурясь сгущающейся тьме подземелья. Он не мог выпить больше ни капли, словно отхватил билет на шведский стол.       Правда, была в этом и одна маленькая проблема. Теперь ему будет куда сложнее заполучить немного пряного совершенства для сравнения. Эльфы, люди, полукровки — все они были по-своему хороши. Но его темная вампирская душонка все еще алкала тот самый первый вкус. Сыто потянувшись, Астарион все же вспомнил о небольшой фляжке на поясе и набрал в нее как можно больше свежей крови. Весь волшебный свет их маленького лагеря собрался ради этой штучки на интеллектуальный консилиум и ценой совместных усилий чародея и волшебника сотворил этот сосуд, способный сохранять первозданную свежесть напитка, будь то сок, молоко или кровь. Ничего другого Гейл настоятельно рекомендовал в нее не пихать, за что получил пару нелестных комментариев и скомканную благодарность. По словам Фела, без его знаний он бы такой сложный артефакт создать не смог, а значит, Гейл что-то полезное да сделал.       Астарион аккуратно закрутил крышечку и провел пальцем по золотистой вязи символов. Пусть волшебник и говорил, что делать, но ведь выжигал все это Фел. Специально для него. Как ни крути, а приятно. И дело было даже не в артефакте и его ценности. Просто о нем редко кто заботился. Примерно… никогда?       Взглянув напоследок на прекрасную картину своего пиршества, Астарион направился к выходу на поверхность. Это ведь тоже можно было считать жестом своеобразной заботы — оставлять для него немного недобитых врагов. Почти мило. Впрочем, тут они, скорее, заботились о собственных шкурах. Им было просто выгодно держать при себе сытого вампира, который не покусится на их шеи в особенно темную ночь. Однако выбирали они довольно неплохо. Могли бы и парочку гоблинов оставить, чисто из вредности, а тут эльф, полуэльф, тифлинг… словно меню в ресторане.       — Явился! Я уж надеялась, подох от обжорства, — с сожалением выплюнула Лаэзэль и, не дожидаясь остальных, направилась в сторону их лагеря.       — Не дождешься, дорогуша, — проворковал Астарион ей вслед. — Но я ценю твою трогательную заботу о моем рационе!       — Ты долго, — подал голос Фел, уже успевший задремать в обнимку со своей палкой.       — Не люблю спешить во время трапезы, радость моя, — мурлыкнул вампир, жадно шарясь по его телу ищущим взглядом. Хоть бы царапинка какая, что ли, попалась! Но в этот раз его ждало разочарование в виде пары ссадин, через которых и капли негде было просочиться. Не бандиты, а позорище… — Что вы здесь делаете, кстати? Только не говорите мне, что очередного недоноска утащили гарпии, и мы идем бить им клювы!       — Мы просто ждали, пока ваше вампирское высочество закончит и соизволит вернуться, — зевнув, отозвался чародей, напрочь игнорируя колкую реплику.       — Раз уж все в сборе, то можно выдвигаться! Между прочим, у некоторых из нас за весь день во рту ни крошки не побывало, — фыркнул Гейл, подхватывая дорожную сумку.       — Правда? Жалось-то какая, — отозвался Астарион, даже не пытаясь имитировать раскаянье. Впрочем, его маленькая радость и правда выглядела неважно. Потасовка прошла не слишком гладко, и хоть обошлось без травм, сил она явно попила немало. Тем лучше, может, хоть в этот раз у него не будет сил брыкаться.       В лагере Астарион начал всерьез опасаться впасть в сытую спячку. Отродья вообще такое умели? Вряд ли. Через пару дней он снова проголодается, не светит ему столетний мертвый сон. Впрочем, сонливость как рукой сняло, когда на горизонте замаячил знакомый силуэт, направляющийся к речке с полотенцем на плече.       Бессовестно сев на хвост своей маленькой сладости, Астарион заговорил, вкладывая в слова побольше урчащих ноток:       — Идешь умываться, радость моя? Хочешь, я потру тебе спинку? — быть может, хотя бы там есть пара чертовых царапин. Тогда бы они могли обойтись и без воды. Он совсем не прочь лично вылизать чародея в этом случае.       — Крови не дам, — устало ощерился эльф.       — Разве я что-то просил, дорогуша? Я просто благодарен за чудный ужин! — хватаясь за свое давно небьющееся сердце, оскорбился Астарион. — Поверь, мной движет лишь искренняя благодарность!       — Ага, так я и поверил, — буркнул Фелин, с подозрением покосившись на невинное выражение на лице вампира. — Тебе и пятерых осушить мало, раз ты здесь? И куда только все девается?       — Кто бы говорил, — фыркнул Астарион, намекая на хрупкую конституцию их невольного лидера. — Но так и быть, посчитаю это за комплимент моей идеальной фигуре.       — Не важно, — отмахнулся чародей. — Сегодня тебе ничего не светит, увы. Я слишком устал.       — Можем обойтись и без укусов, — мгновенно ухватившись за призрачную возможность, предложил вампир.       — Чего? — Фел, уже присевший около ручья, замер, так и не донеся воду до лица. — И какой в этом смысл?       Астарион прикусил язык. Он искренне понадеялся на скопившуюся усталость, что не даст его маленькой радости задавать эти раздражающее вопросы. Прекрасно, теперь он с него живым вообще не слезет.       — Не думаю, что смогу это объяснить, — пытаясь придумать достойную отмазку, протянул Астарион. Это оказалось совсем непросто, когда в голове стучала лишь одна единственная навязчивая мысль. — Но я не прошу слишком много! Даже не глоток! Всего пару капель! Чтобы сделать вечер идеальным.       — Зачем? Ты ведь уже сыт, разве нет? — похоже, слова его не убедили. Эльф снова вернулся к умыванию.       — Да, — не стал врать тот. — Но я хочу… ммм… Сравнить вкус?       — И что это должно значить?       — Адова Сера! Долго ты будешь меня мучать этими вопросами?! Что это, по-твоему, может еще значить?!       Фел фыркнул и отвернулся. Астарион раздраженно втянул воздух. Что ж, у него все еще было секретное оружие. Он склонился над возившимся в реке чародеем и жарко шепнул ему в ухо:       — Пожалуйста…       Раздался всплеск и гадское вампирское хихиканье. Фел тут же вынырнул, прожигая его взглядом. Над его плечами клубился пар, испаряясь от волн дикой магии… ах, да.       — Тебе ведь совсем не жаль для меня немного крови, не так ли? — промурлыкал Астарион, наблюдая, как Фел выбирается на берег. Он тоже умел играть в эту поганую игру. Или, быть может, научился? — Что-то снова не так с твоей магией, сладкий?       — Возможность сделать из тебя премиленький шашлычок сойдет за причину отказа? — устало стряхивая с себя лишнюю воду, огрызнулся Фел. — Серьезно, Астарион, я иногда не понимаю, что в твоей башке творится…       — Фу, как грубо, — цыкнул вампир, обдумывая перспективы.       Сбрасывать со счетов всплески дикой магии не стоило. Особенно после того раза, когда ему пришлось целый день пробыть в шкуре пса. Или после того, как весь их бравый отряд, грязно ругаясь, выуживал пожитки из зарослей колючего терновника. Стоила ли пара капель вожделенной крови гипотетически поджаренной задницы? Он задержал взгляд на прозрачных каплях, сбегающих по влажной шее за ворот алой рубашки. Астарион сглотнул. Стоила. Определенно.       — Ничего страшного, дорогуша, — продолжил он в своей обычной манере. — Я готов пойти на риск.       — Это ты сейчас так говоришь. А когда начнешь гореть, будешь орать и беситься, — покачал головой Фел.       — Брось! Сейчас я уже не слабое оголодавшее отродье, а вполне себе сытое и полное сил! Даже если твоя магия вырвется снова, ты не сможешь мне навредить… по крайней мере, это будет не смертельно, — поправив себя, заверил его Астарион. — К тому же, я обещал без укусов сегодня. Тебе не придется идти за помощью к нашей вредной любительнице Шар.       — Ты не отстанешь, пока не получишь желаемое, — тяжело вздохнул Фел. Это даже не было вопросом.       — Не-а, дорогуша. Уж слишком ты хорош, чтобы я испугался перспективы быть превращенным в очередное животное, — оскалился Астарион, ощущая привкус победы.       — Ну, ты был довольно милым песиком…       — Не напоминай! — вампир поморщился и, ухватив его за запястье, потянул на себя. — Это было отвратительно! Не порть мне такой прекрасный вечер этим унизительным случаем.       Подтащив уже не сопротивляющегося Фела к себе поближе, он толкнул его к поваленному стволу дерева, заставляя сесть. Поразмышляв мгновение, он ухмыльнулся и опустился перед ним на колени. Фел мгновенно подобрался:       — Что ты делаешь?       — Готовлюсь к восхитительному десерту, дорогой. Что же еще? — игриво вскидывая брови, промурлыкал вампир. Ему нравился этот ракурс, ощущение легкой власти. Пусть он и стоял на коленях, но загнанным в угол себя чувствовал вовсе не он.       Ласково забрав чужую ладонь, он с наслаждением втянул знакомый аромат кожи, к которому примешался едва ощутимый запах воды и пепла.       — Ты обещал… — начал Фел, неуверенно следя за манипуляциями со своей рукой.       — Не кусаться. Да, я помню, мой сладкий. Я лишь слегка рассеку кожу, не волнуйся об этом, — его голос окончательно охрип от близости желанного счастья. Кошмар, это незаконно — быть таким вкусным.       Клыки едва коснулись кожи, оставляя глубокую, но не слишком длинную борозду. Воздух наполнился густым ароматом, Астариона повело, как если бы он залпом выпил пинту ядреного пойла. Язык медленно скользнул вдоль расслабленных пальцев, слизывая рубиновые капли.       Как же восхитительно…       Не сдержав низкий стон, Астарион едва мог сфокусировать взгляд, чтобы поймать оцепенелое любопытство своего личного донора. К счастью, у Фела хватило ума промолчать. В отличие от него, Астарион прекрасно слышал шум его богоподобной крови, различал в ней оттенок стыда и возбуждения. Капля за каплей, она скатывалась на язык и исчезала за рядом острых клыков, сжигая его разум и тело заживо. Странный голод, непохожий на привычную жажду засел где-то глубоко под ребрами.       Хотелось еще.       Больше.       Из глотки вырвался совсем уж жалкий скулеж, когда Фел слегка потянул руку на себя, призывая остановиться. Почему эта маленькая радость такая жестокая?       — Ммм, думаю, тебе хватит.       — Пожалуйста, — прохрипел Астарион, едва цепляясь за остатки разума.       — Тебя ведет, — с сожалением покачал головой Фел. — Будет как тогда с медведем. Или хуже.       — Не будет, — пообещал вампир, не в силах спрятать голод, пожирающий его без остатка.       — Уже, — рассмеялся Фелин и с любопытством посмотрел на свою ладонь. — Она и правда такая вкусная?       — Превосходная…       — Да ну? — пожал плечами чародей и любопытства ради слизнул собравшуюся каплю.       Астарион как загипнотизированный наблюдал за плавным движением его языка, а потом вдруг подался вперед, впиваясь глубоким поцелуем. Железный привкус смешался со сладостью поцелуя, добавляя десерту новый оттенок. Кажется, он все же увлекся, поскольку ладони требовательно уперлись ему в плечи, а вокруг явно запахло грозой.       — Вкусно, не правда ли? — прошептал в хватающие воздух губы Астарион.       — Ты.! — пытаясь собрать разбитое на осколки раздражение, выдохнул Фел. — Зачем ты?..       — Не стоит быть таким категоричным, радость моя, — цыкнул Астарион, понемногу приходя в себя. — Разве ты не получил, что хотел? Довольно жестоко с твоей стороны так меня дразнить…       — И в мыслях не было! — выпутываясь из цепкой хватки, прошипел Фел, горя от смущения.       — Милашка, — умиленно проворковал вампир, с неохотой отпуская его.       — Иди ты… спать! — подхватывая полотенце, огрызнулся эльф.       — И тебе сладких снов, дорогой!