Гастрономический интерес

      Весь его идеальный план пошел тифлингу под хвост, когда он решил, что ему будет достаточно живности в лесу. Что Астарион не учел, так это то, что гадские кролики и олени оказались на редкость быстрыми, а драки с гоблинами — жесткими и выматывающими настолько, что под конец дня уже не оставалось сил на охоту.       Оставался только голод. Невыносимый и до тошноты знакомый.       Он думал, что возьмет самую малость. Совсем чуть-чуть. Пока все спят, он сможет сделать это незаметно. Как удобно, что их маленький чародей предпочитал проводить ночи в своей палатке, а не перед костром. Кровь, скрытая под тонкой, горячей кожей, казалась такой реальной, словно он уже ощущал её вкус на языке. Ровно до тех пор, пока на него не уставилась пара укоризненных глаз.       Фелин не спал.       — Вот дерьмо… Это не то, что ты подумал! Клянусь! — пряча клыки и пятясь, затараторил Астарион. Он срочно пытался придумать хоть сколько-нибудь правдоподобную отговорку, но разум отказывался сотрудничать. Да что он вообще мог сказать? Что у него зубы зачесались? Вот сегодня ему их и выбьют, прекрасно!       — Да что с тобой не так?! — зашипел чародей, резко садясь на своем спальнике. — Ты что, на какой-то диете или что?       — А? — застигнутый врасплох Астарион изумленно моргнул. О чем это он?       — Нет, серьёзно, — Фелин выпутался из своего одеяла и повернулся к ничего не понимающему вампиру. Его разъяренный шепот отдавался где-то на загривке приятной дрожью. — Сколько прошло? Неделя? Ты себя в зеркало вообще видел?! А. Ну да, прости, глупость сказал. Но можно было за это время хоть кого-то съесть, ты же слабеешь на глазах!       — Чего? Съесть… кого-то? — Астариону вдруг показалось, что он, должно быть, спит и видит какой-то очень странный сон, где чародей отчитывает его за то, что он… что? Не ест людей? А?       — Выпить, съесть — какая разница? — раздраженно отмахнулся Фелин. — Или ты принципиально разумных существ не трогаешь? Тогда у меня есть вопрос, почему ты вдруг нацелился на мою шею. Хотя о чем это я! Я прекрасно знаю, почему! Потому что кто-то от голода уже не знает куда себя деть!       — Я… кажется, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, — честно признался окончательно сбитый с толку Астарион. Что ж, как минимум, его не собираются линчевать прямо сейчас. Это уже существенный плюс.       — Я говорю о том, что вместо того, чтобы спокойно пить кровь оставленных специально для тебя недобитых бандитов и культистов, ты какого-то хрена моришь себя голодом! — разгневанное шипение Фелина походило на кипящий чайник. Будь ситуация менее опасной и абсурдной, Астарион бы даже позволил себе язвительный комментарий.       — Погоди, притормози, — поднимая в защитном жесте ладони, произнес он. — Ты оставлял мне людей, чтобы я пил кровь? Но почему?       — Потому что ты вампир? — Фелин непонимающе вскинул брови. После сна он выглядел растрепанным, словно злобный воробей — того и гляди клюнет. — О боже, если ты сейчас скажешь, что не знал об этом, клянусь, я тебя ударю!       — Я это знаю, дорогой, уж поверь, — быстро закивал Астарион, пытаясь обработать весь поток информации разом. — Но откуда об этом знаешь ты?       — В каком смысле? — непонимание в голосе чародея было настолько искренним, что Астарион едва удержался от истерического смешка. — У тебя клыки. Алые глаза. Ты бледный и у тебя на шее шрам от укуса, который ты даже не скрываешь. К тому же, я ни разу не видел, чтобы ты ел хоть что-нибудь. Это, вроде как, очевидно, если не брать в расчет то, что ты можешь ходить под солнцем. Но здесь все довольно странные, так что, может, ты просто особенный. Не то чтобы я разбирался в…       — Просто помолчи минутку, дорогуша, умоляю! — замахал руками Астарион. — Кто еще знает?       — А кто-то мог не знать? — в свою очередь удивился Фел. — Это же не секрет… погоди. Нет.       — Да, — вздохнул Астарион, устало потирая глаза. — Это секрет. Был, по крайней мере. Но, судя по всему, не для тебя, радость моя, я правильно понимаю?       — Да как это могло?!.. — Фел раздраженно взмахнул руками. — Неважно. Это хотя бы объясняет твое странное поведение. Если ты думал, что никто не знает о твоей природе, то разумным было это скрывать. Теперь понятно, зачем был тот спектакль над трупом кабана.       Астарион вдруг вспомнил этот странный, удивленный взгляд чародея, когда они наткнулись на последствия его ночной охоты. Тогда Фелин смотрел на него словно на умалишенного. Теперь понятно, почему.       — Я счастлив, что ты понимаешь ход моих мыслей, дорогой, — проворковал Астарион. — Но давай пока не будем кричать об этом на весь лагерь, хорошо? — Ты правда думаешь, что они не знают? — скептически спросил Фелин. — Брось, они не могут быть настолько тупыми… или… или могут?       На секунду на его лице отобразился искренний ужас, вызывая невольную улыбку у вампира.       — Ты склонен верить в людей, радость моя, да? Увы, нас окружают идиоты, — виновато развел руками вампир. — Не сильно расстраивайся, когда на утро увидишь искреннее удивление на их лицах от этой животрепещущей новости.       — Ты же просто шутишь, правда?       — Давай проверим это утром. А сейчас… не мог бы ты, ммм… дать мне немного своей крови? Обещаю, я буду нежен, — умоляюще произнес Астарион. Ужас от происходящего фарса сошел на нет, а вот близость столь желанной крови осталась. Раз уж Фел не собирался превращать его в жалкую кучку пепла, быть может, он согласится.       — Зачем? Просто дойди до руин. Прошло всего несколько дней, там точно кто-то остался в живых. Если его крысы еще не съели, конечно.       — А что, если нет? Сейчас меня и обычной веткой можно погубить, — состроил жалобное лицо вампир.       — Веткой вряд ли, а вот гоблинской стрелой… — Фел вздохнул. — Если бы ты пошел туда позавчера, то мог бы просто поесть вдоволь в абсолютной безопасности. А теперь — черт его знает. Ладно.       — Серьёзно? Дашь? — встрепенулся Астарион, не веря в услышанное.       — Да, — кивнул Фелин, стаскивая с плеча рубашку. — Выбор невелик, не так ли? Либо покормить тебя, либо отпускать так. Не думаю, что ты сможешь удрать в таком состоянии от гоблинов. Ты едва до лагеря сегодня дошел.       — Тогда… может, устроимся поудобнее?       — О, конечно. Может, еще и чашечку чая мне принесешь? — недовольно проворчал Фелин, подставляя шею. От такого зрелища рот невольно наполнился слюной. — Давай. Только постарайся меня не убить, будет неловко.       — С тобой ничего не случится, я обещаю, — быстро закивал Астарион, нависая над ним сверху.       Он все еще не верил. До последнего момента не верил. Даже когда клыки утонули в мягкой плоти, даже когда горячая кровь коснулась языка. Все его существо затопили сплошное блаженство и яркая неутолимая жадность. Худое тело под ним выгнулось, и он с радостью прижался ближе, кутаясь в его тепло, словно в одеяло. Слуха коснулся восхитительный стон. Был ли это голос Фелина или его собственный — разобрать было сложно.       К восхитительно пряному вкусу примешалось что-то еще, расплавленным металлом растекаясь по венам, стягивая низ живота. Жадно глотая чистое блаженство, Астарион задыхался от нахлынувших эмоций. За все свои невыносимо долгие, смазанные в одну бесконечную ночь, двести лет он не ощущал ничего подобного. Это опьяняло, тянуло в вязкую, покрытую багряной пленкой черноту. Хотелось еще.       И еще.       Каждый глоток завершался движением, срывая с губ чародея все новые и новые стоны. Не замечая, Астарион вторил им все громче, погружаясь все глубже в забытие. Ладони наткнулись на промокшую насквозь ткань. Острое желание разорвать ее когтями едва коснулось его разума вместе с жалобным голосом Фелина:       — Астарион, пожалуйста…       Тонкие эльфийские пальцы вплелись в его волосы, царапнули кожу головы, но вместо того, чтобы оттянуть, прижали ближе. Его собственное низкое урчание, вырвавшееся из глотки, заставило его вздрогнуть и очнуться.       Он должен остановиться.       Сейчас.       Сделав над собой усилие, он извлек клыки, заставляя чародея сладко всхлипнуть. Разжать руки и отстраниться оказалось сложнее. Что ж, не все сразу.       — Прости, радость моя, — беспорядочно слизывая выступающую кровь, прошептал Астарион. Он чувствовал мелкую дрожь Фелина под ним, жар и возбуждение. Его и свое собственное. — Кажется, я слегка увлекся.       — Просто слезь, — прохрипел чародей. — Пожалуйста.       — Разумеется, — пробормотал Астарион, купаясь в жарких объятиях. — Как только ты отпустишь меня.       Фелин рвано выдохнул, выпутывая ладонь из беспорядочных белых завитков. И когда они успели поменять позу? Его колено так удобно очутилось между стройных ног чародея, а свободная ладонь обхватывала выгнувшуюся навстречу поясницу. Вытаскивая руку, он не удержался и прошелся по узкой заднице, украв напоследок подавленный стон. Уставившись на плоды своих стараний, Астарион усомнился в том, чем конкретно они сейчас занимались. Сбитое дыхание, влажно блестящая кожа, разметанные по подушке волосы, красноречивый румянец на скулах и такие широкие, совершенно черные зрачки, за которыми едва виднелась яркая радужка.       — Дорогуша, а ты уверен, что не хочешь чего-то совершенно иного? — протянул Астарион и провел коленом между его расставленных ног.       — Да, — пискнул чародей, сжимая его бедрами.       — Лжец, — цокнул языком вампир, но послушно слез. — До чего же ты изумителен на вкус…       Фелин лишь отмахнулся, пытаясь отдышаться. Через пару минут блаженной тишины он все же приподнялся и нашарил пару склянок, выпивая их обе. Вампир придирчиво оценил масштаб трагедии. Кроме слегка трясущихся коленок чародей выглядел вполне сносно.       — Этот подарок, — произнес Астарион, зачарованно наблюдая, как затягиваются следы его зубов под действием зелья. — Я не забуду этого. А теперь прости. Ты невероятно бодришь, дорогой, но мне нужно что-то более… питательное.       — Постой! — взмахнул рукой тот, спешно нашаривая во тьме палатки свою мантию. — Я иду с тобой.       — Зачем? — с интересом поинтересовался вампир, невольно подмечая, что хоть раны от укуса и закрылись, но чудного цвета гематома на шее исчезать не собиралась.       — Слишком много времени прошло, — покачал головой Фелин. — Вдруг оставленные тебе подарочки уже веревки перегрызли и готовят засаду? Или какие-нибудь упыри опять повылезают… без обид. Просто дай мне минуту, ладно?       — Как скажешь, радость моя, — не стал спорить Астарион и выскользнул из палатки. После сладкого угощения он согласится с чем угодно.       Под ногой что-то звонко хрустнуло. Астарион вздрогнул и присел, разглядывая осколки. Это оказалась тонкая корка оплавленного песка вокруг палатки, превратившегося в неровную стеклянную гладь. Она поблескивала в сполохах лагерного костра, а от его сапога и дальше разбегалась паутина мелких трещин, издавая характерный хруст. Он медленно выдохнул. Как же ему повезло. За восхитительным гулом крови, бегущим сквозь их тела, было так легко забыть, что Фелина лучше не волновать лишний раз. Дикая магия не была шуткой. Она превращала песок в стекло, а одного забывшегося вампира могла с легкостью превратить в кучку пепла. Симпатичную, но все же кучку.       — Я готов, — шепотом, который не услышал бы разве что глухой, оповестил о своем присутствии Фелин. Он лишь мельком скользнул взглядом по плавленому песку и тут же отвел виноватый взгляд.       — Твоя работа, радость моя? — зачем-то спросил Астарион. Хотя было и так понятно, что его.       — Наверное, — чародей неопределенно пожал плечами. — Иногда такое случается. Пойдем?       — Да.       Всю дорогу до руин они провели в молчании. Факелов никто не зажигал. Астарион великолепно видел в темноте благодаря своей вампирской природе, а глаза Фелина хоть не обладали такой остротой, не нуждались в этом. Им хватало и света звезд. Двигаясь мимо неровных стволов деревьев, Астарион подумал о том, что это даже мило: брести рядом друг с другом по ночному лесу, молча слушать неровное дыхание спутника, поглядывающего по сторонам. Он видел, как движутся длинные уши чародея, оборачиваясь на звуки ночных зверей. При свете дня Фелин этого не делал, считая неприличным.       — Это здесь, — наконец, нарушил тишину чародей, указывая на неприметную старую дверь в расщелине между двух скал.       Они были здесь не так уж давно, но затхлый запах подземья уже успел смешаться со сладковатым трупным душком. Фелин поморщился, но все же пошел вперед, стараясь дышать пореже. В простом зале обнаружились оставленные ими в прошлый раз тела. Хищная улыбка наползла на лицо, стоило чуткому слуху вампира уловить едва ощутимое биение сердец. Двое были еще живы и, кажется, не собирались уходить.       — Думаю, дальше я сам, мой дорогой, — промурлыкал Астарион, мягко беря чародея за плечи и подталкивая к выходу. — Ты можешь подождать меня снаружи. Будет очень глупо отравиться миазмами после того, как ты пережил нападение вампира.       — Да уж, запашок хуже среднего, — признал Фелин, окидывая напоследок залу внимательным взглядом. — Приятного аппетита… наверное.       Дождавшись, когда его шаги затихнут, Астарион приступил к своей маленькой кровавой трапезе. У его ног было целых два тела, в которых едва теплилась жизнь. Они спали и, судя по тому, насколько был глубок и беспробуден их сон, заклинание было делом рук Фелина. Гейл действовал более изящно в таких случаях, в то время как плетение чародея валило всех с ног наповал. Астарион не был уверен, возможно ли вообще проснуться после его заклятия. Впрочем, после его трапезы они точно не проснутся. Наконец-то он мог не сдерживаться, выпить все, до последней капли.       Астарион никогда раньше не ощущал себя так… хорошо. Свободно. Он чувствовал себя живым. Даже среди трупов, в кромешной темноте, он мог быть абсолютно счастлив. И он был. Его мысли снова вернулись к ждущему его чародею. Волна дрожи прокатилась по всему его телу. Как же это было приятно. Получить так много и всего за одну короткую ночь. Вот бы она длилась вечно. Язык скользнул по губам, собирая последние капли. Совсем не похоже на кровь Фелина, но зато ее было много. Более чем достаточно, чтобы насытить его на несколько дней вперед.       Чародей обнаружился на небольшом холмике из мха, послушно дожидающимся его возвращения. Увидев Астариона, он улыбнулся.       — Надеюсь, запах не испортил тебе аппетит, — произнес он. — Было вкусно?       Астарион рассмеялся, не зная, что ему ответить. Этот вопрос казался ему совершенно сюрреалистичным. Два часа назад он боялся, что Фелин прикончит его на месте, узнав о его истинной природе. Смог ли бы он вообразить сценарий, где чародей будет так очаровательно улыбаться и спрашивать, было ли ему вкусно пить кровь и не испортил ли запах его трапезу?       — Прекрасно! Однако, — вампир с трудом смог изобразить капризную мину. — Не настолько хороши, как ты. Может быть, залежались?       — Может быть, — хмыкнул Фел, отводя глаза. — В следующий раз тебе стоит попробовать что-то более свежее, а не ждать, пока они замаринуются в собственном соку.       — Твоя правда, — легко согласился Астарион и протянул руку, помогая ему встать. Это вышло так легко, словно чародей и вовсе ничего не весил. Ему вдруг пришло в голову, что он мог бы подхватить на руки его невесомое тело и донести до самого лагеря, даже не устав. — Но я ведь и подумать не мог, что все это ради меня.       — И зачем же мне их там оставлять, как не для тебя?       — Кто знает? Может, ты крыс подкармливаешь. Эдакое маленькое мерзкое хобби, — покачал головой вампир, не спеша выпускать из рук теплую ладонь. — В нашей компании все немного чокнутые — я бы удивился, если бы ты оказался нормальным.       — А я, значит, ненормальный? — удивился Фелин.       — Конечно, нет, радость моя! К твоему сведенью, нормальные люди подкармливают птичек и кроликов, а не вампиров.       Чародей на это только громко фыркнул. По дороге к лагерю он так отчаянно зевал, что Астариону захотелось озвучить свою недавнюю мысль и предложить донести его на ручках. Невыраженная благодарность скреблась о ребра. Ему нужно было дать что-то взамен.       — Знаешь, дорогой, хоть по мне и не скажешь, но я умею быть благодарным, — прокручивая в голове все варианты, начал он. — Если хочешь, мы могли бы найти тихое местечко, где нам никто не помешает и повеселится… наедине. Твоя щедрость достойна роскошной награды.       Фелин споткнулся, едва не навернувшись на ровном месте.       — Эм, Астарион. Ты, конечно, мне безумно симпатичен, но такого рода благодарность мне не нужна, — осторожно пробормотал он после минутной паузы. — Это… как бы это выразиться… перебор. Мне будет достаточно, если ты просто пообещаешь мне две вещи.       — Жаль, мы могли бы отлично провести время, — протянул вампир с деланным разочарованием. — И что же ты хочешь от меня?       — Во-первых, не трогать наших… — чародей сделал неопределенный взмах рукой, подбирая слово. Вампир хмыкнул, он прекрасно понимал, что тот имеет в виду. Кто они вообще друг другу? Соратники? Компаньоны? Товарищи по несчастью? Уж точно не друзья. — Просто не впускай в них клыки без спроса, ладно?       — Я и не собирался поступать так грубо, радость моя, — вкладывая в улыбку все свое обаяние, проворковал Астарион. — Сегодняшняя ночь была исключением, но ты ведь и сам понимаешь, что это вовсе не было моим коварным планом.       — И это плавно приводит нас ко второму пункту, — Фелин серьезно заглянул в его глаза. — Если у тебя возникнут проблемы с питанием в будущем, просто скажи мне об этом. Я что-нибудь придумаю. Не доводи себя до такого состояния снова, пожалуйста.       Уже готовый соглашаться на все вампир замер, вглядываясь в глаза напротив. Фел был ниже его, поэтому всегда смотрел на него снизу вверх. Его взгляд не был укоряющим, но отчего-то он почувствовал стыд. Это было так неправильно — требовать что-то, что было ему необходимо. Даже просто говорить об этом было нельзя. Двести лет было нельзя, а теперь его напрямую об этом попросили.       — Астарион? — Фелин остановился и обеспокоенно коснулся его ладони. Едва ощутимо, словно боясь навредить этим ничтожным касанием. — Я сказал что-то не то?       — Что? — он моргнул, пытаясь подавить внезапную волну смятения.       — С тобой все в порядке?       — Да, все хорошо. Просто я… — Астарион поднял взгляд и понял, что не может выдавить из себя ни слова. Не может это объяснить. — Я скажу.       Фелин пялился на него с минуту, затем молча кивнул. Астарион старался не задерживать взгляд на его внимательных зрачках. Ему казалось, что он в них утонет. Наверное, именно поэтому его маленький план продвигался так медленно. Чтобы привязать Фелина к себе, с ним приходилось говорить. А все разговоры неминуемо приводили к тому, что Астарион пытался привести в порядок собственные мысли, разбегающиеся словно стая напуганных тараканов. Ему одновременно хотелось и поскорее сбежать, и потянуть время, остаться в этом странном раздрае подольше. Ощутить вкус новых, запретных идей, получить больше… Чего именно больше — Астарион и сам не знал. Но, кажется, Фелин мог дать ему это.       Чем бы оно ни было.       Наутро Фелина ждало горькое разочарование. Кое-кто, может, и строил догадки по поводу сомнительной природы Астариона, но в большинстве своем их товарищи по несчастью выглядели удивленными. Несчастное выражение лица чародея, впрочем, сыграло им на руку, так как недовольное ворчание и опасения за собственные шеи быстро сошли на нет.       — Мы все умрем, — буркнул Фел напоследок, развеселив Астариона еще больше.       — Адова сера, дорогуша, — промурлыкал он, улучив момент, когда все ушли к костру завтракать. — Надо бы спорить с тобой на золото!