прерогатива лишения осмысленности характеризуется обрушением естества

Свет потушен, во всем особняке комендантский сон час. Джозеф то и дело скрипит своим матрасом, проверяя время на настенных часах и ощущая напряженно стягивающую мышцы вязкую субстанцию, разливающуюся внутри полости живота. Чем меньше минут оставалось до назначенного времени, тем сильнее тянуло, но из-за предвкушения хорошей ночи оно становилось более сладостным, чем тревожно-пугающим. О последствиях он вообще любил думать лишь тогда, когда они наступают, так и зачем все усложнять в этот раз? Не вытерпев оставшихся пяти минут, Джостар, в последний раз поправив топорщащиеся волосы на голове, подошёл к двери, аккуратно открывая её и так же тихо шмыгнул в коридор, закрывая за собой проход в комнату. Темно – хоть глаза выколи, но шатен за все время успел привыкнуть к этим коридорам и знал все нужные повороты, самым главным было не стучать подошвой ботинок о деревянный и кафельный пол слишком громко. И вот спустя несколько поворотов и леденящих душу скрипов паркетных досок, длинную, казалось, бесконечную лестницу и он стоял в самом центре главного холла, который хоть немного освещался просачивающимся сквозь оконные рамы тусклым лунным светом, но всё равно оставался достаточно мрачным в углах. В одном из них что-то зашуршало, отчего Джозеф, до этого находившийся в гробовой тишине, схватился за сердце и обернулся. Звуки мягких и осторожных шагов стали приближаться к нему, пока холодная полоса лунного света не легла на будто бы такие же белые бесцветные волосы, а сияние запутавшейся в них небесной спутницы рисовало ангельский нимб вокруг головы. Джостар глупо уставился перед собой и шумно сглотнул. Цезарь же слегка приподнял вверх руку, сжимавшую горлышко бутылки, так, чтобы её точно заметили, и лёгким жестом поманил парня к себе, разворачиваясь на носочках своих туфель к входной двери. Ночь встретила их приятным свежим морским бризом, стоило им выйти наружу. Тихо клацнув массивной дверью, парни повернулись друг к другу: на лицах читалось, насколько они рады видеть друг друга тому, что всё получилось донельзя хорошо и просто. — Ты не опоздал, я приятно удивлен, ДжоДжо. — Блондин говорил шёпотом, но по его выражению и движениям рук можно было точно определить, что при других условиях он бы сказал это громче обычного. — Но перехваливать тебя не буду, ты же потом опять опоздаешь. Пойдём. Джозеф ничего не успел ответить, хоть на самом деле ничего до сих пор и не пришло в его голову, как Цеппели уже уверенным шагом стал направляться к инжировым деревцам, которые вовсю плодоносили. Опомнившись, он сунул руку в карман, нащупав в нем тоненький крохотный ключик, которым с лёгкостью открыл тренировочно-пыточную маску Лизы Лизы. Однажды ему посчастливилось свистнуть оригинал прямо с тумбочки в комнате учительницы, за что позже он был жестоко наказан, но зато имел слепок, с которого и был сделан его собственный тайный ключ. Парень никогда не злоупотреблял им в основном потому, что осознал, что эти тренировки ему действительно необходимы, и именно поэтому Лиза Лиза до сих пор не убила его. Теперь ему пришлось поторопиться за блондином, потому что тот держал курс на самый край сада, где никто никому не мог помешать. Цезарь, остановившись у огромного куста, сунул руку между широких шершавых листьев, надеясь не наткнуться на паутину внутри, и лёгким движением выцепил с ветки светло-коричневый мягкий плод, тут же припрятав его в карман. Джостар настиг его как раз к этому моменту. — Идём. Голос Цезаря теперь звучал привычно. Они обогнули два рядом стоящих дерева и присели на лавку, которая стояла прямиком за ними. Отсюда открывался потрясающий вид на краешек пляжа острова, который со всех его сторон омывало бескрайнее море, в волнах которого сейчас растекались бледные кусочки блестящей луны. — Это так романтично, я в восторге! — О, я рад, что ты оценил. — Цеппели поддержал шутку Джозефа, расплываясь в ответной улыбке, и, поставив бутылку между ними, протянул к нему открытую ладонь. — Давай. Шатен не понимающе посмотрел пару секунд на руку перед собой, пока его не осенило, и он тут же полез в свой карман, из которого вытащил штопор. Протянув его мастеру по открыванию вина, тот без труда ввинтил железо в мягкую пробку и одним лёгким движением вынул её с характерным глухим чпоканьем. Хорошо, что в этот раз у них была возможность взять всё необходимое заранее, чтобы не повторять попытки несколько минут расковыривать непонятно чем несчастную пробку, чтобы в итоге просто вдавить её внутрь бутылки. Всё шло как нельзя гладко. Цезарь решил взять первенство, прикладывая край горлышка к своим губам, и, наклонив бутылку, ощутил во рту сладковатую терпкую жидкость. Сделав пару глотков, он протянул бутылку Джозефу. — Это лучше. Он тут же принял ёмкость из рук друга и отпил напиток, но, если честно, особенной разницы не заметил. Вино, оно и в Африке вино: кислое, со вкусом дубовых бочек и с ужасным запахом. Но, как и все алкогольное, помогало улучшать взаимоотношения. — Да. Прям такие, лёгкие нотки сливы, инжира и кардамона. — Что? А ну-ка. — Блондин выхватил бутылку из рук Джостара и принюхался к её содержимому. Затем отпил и долго с задумчивым видом держал жидкость во рту, после чего, наконец, проглотил и качнул стеклянной ёмкостью перед лицом парня. — Шутишь что ли? Какой инжир? Максимум клубника. — А с кардамоном что ли угадал? Цезарь, зависнув на пару секунд, смотрел в его глаза, а потом, улыбнувшись, слегка толкнул в плечо. — А я купился, говнюк. — Я хотел сойти за умного, но я правда ничего не понимаю в вине, прости. — Они оба смеялись и понимали, что и тут сквозит ничто иное, как очередная шутка Джозефа, которому на самом деле никогда бы в голову не пришло пытаться серьезно осознать вкус вина. — Второй раз я в твою ловушку не попадусь! Они даже не заметили, как бутылка опустела больше, чем наполовину. Джостар почти не чувствовал себя пьяным, он вещи и покрепче пил, но отчего-то его глаза двигались чуть ленивее обычного, а губы вместе с языком приятно онемели, что постепенно переходило и на щёки. Фиолетовые лепестки, отпечатавшиеся на щеках Цезаря, оттенялись слабым румянцем, выступившем на белоснежной коже. Лёгкий морской ветерок мягко играл с жёлтыми волосами и рябой повязкой, опоясывающей голову, а лунный свет выделял зелёные радужки расслабленных глаз так, будто это были самые настоящие изумруды. Джозефу стало даже совсем немного страшно, потому что он не мог заставить себя прекратить рассматривать парня перед собой. — Кстати, будешь инжир? — Блондин полез рукой в карман и вынул наружу целый, совсем даже не помятый спелый плод и покрутил его, аккуратно сжав пальцами. После чего надкусил сбоку и, восторженно простонав, немного поколебался, в итоге протягивая оставшуюся половину на пробу. — Ты уверен? — А что, пить со мной с одной бутылки не брезгуешь, а есть… — Нет, просто тут так много… — Он осёкся, уже не понимая, когда его щёки покраснели на самом деле. Осознав, что нужно думать быстрее, он в последний момент успел забрать оставшийся кусочек инжира из ладони, так же быстро закинув его в рот и начав активно пережёвывать. — Вот, видишь! Ничего и не брезгую! Ты мне вообще не противен. Цезарь сдержанно рассмеялся, вытирая согнутым пальцем выступившую капельку слезы. — А это, кстати, звучало, будто ты очень хочешь скрыть обратное. — Он потянулся к бутылке, которая уже давно находилась без дела в руке Джозефа, и, перехватив её, сделал сразу несколько глотков. — Но теперь и ты купился, ДжоДжо. Шатен не знал, что сказать, он лишь, похлопав глазами, обиженно забрал назад стеклянную тару и отпил так же много, хотя на третьем глотке уже хотелось всё выплюнуть обратно. Чтобы ему и до сих пор был отвратителен Цезарь? Да как он вообще мог так подумать? — Ты хоть… Ты хоть понимаешь какой ты… — Джостар запнулся, заметив, как заинтересованно придвинулся к нему Цеппели. Идиот, конечно же понимает, вокруг него всегда столько девчонок вьётся. — Какой, bello? — бутылка снова оказалась в его руках. — Какой-какой… Хороший. На дне осталось жидкости на два глотка, поэтому блондин протянул Джозефу вино, чтобы тот допил его. — Ты так подтверждаешь, что не ненавидишь меня? Он ничего не сказал, лишь коротко кивнул, смотря Цезарю в глаза, после чего вернулся взглядом к мирно колыхающимся волнам. Поднеся горлышко к губам, он сделал глоток, но на втором чуть не поперхнулся, почувствовав, как на его ладонь, беззаботно лежащую на лавке, опустились чужие пальцы. Жар моментально пронёсся по всему телу. Шатен повернулся, но Цеппели всё так же смотрел вдаль, а его пальцы действительно лежали поверх руки Джозефа, будто в этом нет совершенно ничего необычного. Джостар сдавленно выдохнул, но решил оставить всё как есть, допивая остатки вина. Пускай хоть так, по очередной случайности, но они будут немного ближе обычного, пока кто-нибудь не заметит. Сердце отбивало ритм неправильно, то успокаиваясь, то внезапно пропуская удар, пока Джозеф думал о том, сколько ещё они смогут так просидеть. С его длинной торчащей чёлкой игрался морской бриз, остужал горячие щёки и заставлял прикрыть глаза. Внезапно чужие пальцы зашевелились и медленно, будто боясь спугнуть, поползли дальше, теперь практически полностью накрывая ладонью его руку и мягко её поглаживая. Джостар боялся повернуться вновь. А вдруг, как только эта иллюзия неизвестности спадёт, всё кончится? А сам Цезарь тоже знает, что делает? Сердце забилось чаще от мысли, возникшей в голове. И кажется, он был не в силах сопротивляться ей. Несколько секунд нерешительного ожидания и вот, его рука начала осторожно переворачиваться так, чтобы лежащая на ней ладонь оставалась на месте. Большой палец аккуратно проскользнул между сгибом пальцев кисти и, в завершение, остальные фаланги сомкнулись, мягко заключая чужую ладонь в своей. Кажется, он не мог вздохнуть, как если бы на нем прямо сейчас по обыкновению находилась его маска, но ведь её не было. В голове плясали тревожные мысли о том, что вдруг он всё-таки ошибся, поторопился, пока чужая рука наконец-то не сжала его в ответ. Джостар тут же вспомнил как дышать, рвано наполняя лёгкие воздухом. Правда, придвинувшийся вплотную Цезарь, заставил его вернуться в исходную точку. Парень слегка повернул голову, опуская взгляд на их сцепленные руки, покоящиеся на коленке Цеппели, ощущая, как что-то в животе начало приятно тянуть изнутри. — Ты опять поймал меня. — Палец свободной руки изящно, еле ощутимо огладил кожу тыльной стороны ладони Джозефа, вызывая у того мурашки. Шатену хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Идя сюда, он даже представить себе не мог, до чего может дойти эта ночная дегустация вина, хотя, будь он откровенен с собой, то понял бы, что в прошлый раз они уже были довольно близки к этому. Какой-то невероятный магнетизм из их собственных таких сильных и непостоянных чувств тянул их друг к другу. Цезарь, придвинувшись к самому уху Джостара, шептал что-то понятное только одному ему на итальянском, но делал это с таким чувством, что даже если бы это были самые отвратительные ругательства в его сторону, он бы всё равно продолжал держать его руку и трепетать от каждого слова. Повернув голову, Джозеф встретился со взглядом изумрудных глаз и его сердце пропустило удар после того, как, прикрыв их, Цеппели потянулся вперёд, оставляя невесомый поцелуй на щеке товарища. Внутри него начался самый настоящий пожар, который уже даже начал подплавлять его пропитанные алкоголем мозги. — Цезарь… Чего ты… — Пальцы свободной руки потянулись к горящей коже, на которой до сих пор ощущалось невинное прикосновение. — Что-то не так? Мои чары недостаточно обольстили тебя? Джозеф, хоть и имел довольно приятную симпатичную внешность, но совершенно не умел пользоваться своим природным богатством и был дуб дубом в делах любовных. Поэтому он завидовал Цезарю, которому не стоило абсолютно никакого труда сказать какую-то отвратительно нелепейшую слащавую фразу, чтобы предмет любовного интереса уже был готов на всё, что угодно. К сожалению, теперь он и сам чувствовал, что готов практически на то же самое. Хотя, печалил его только факт, насколько быстро он поддался, и то только где-то в глубине души, где слабо скреблось его оскорблённое эго, в остальном же парень с трудом сидел ровно от переполняющих его эмоций. И это было то, чего ему на самом деле хотелось, он был готов подписаться под каждым словом и действием, пускай до этого он даже и боялся бы представить хоть что-то из этого. Изумрудные глаза с интересом наблюдали за метаниями аквамариновых, будто боявшихся посмотреть в ответ. Наконец, парень выдохнул, решив что-то для себя, и освободился из переплетённых пальцев, поднимая спокойный выжидающий взгляд на блондина. — Следующей твоей фразой будет: “Что-то случилось, ДжоДжо? Зачем ты отпустил мою руку?” — Что-то случилось, ДжоДжо? Зачем ты… — Цезарь удивлённо застыл, так и не договорив предложение, смутившись за этот вечер уже дважды. — Нет, я просто думал, чем бы проучить твою наглую, самоуверенную морду. И ни секунды больше не мешкая, он заключил Цеппели в такие чувственные и крепкие объятия, на которые только был способен. Джозеф прижал его к себе, утыкаясь носом в изгиб горячей шеи, и, прикрыв веки, щекотал бледную кожу своим дыханием. — Я тебя ненавижу. — Даже не видя его лица, можно было с полной уверенностью сказать, что он облегчённо улыбался, прижимаясь к шатену, схватившего его в охапку и не желавшего отпускать. Всё это происходило так естественно и легко, будто не в первый раз, будто они давно знают о чувствах друг друга и оба ответили взаимностью. Запах кожи, который он вдыхал, ровное, размеренное дыхание, еле ощутимо пульсирующая артерия на шее, руки, обхватывающие его талию: вкупе всё это сводило его с ума. В один момент что-то внезапно перевернулось внутри, пробив слабой электрической волной все внутренности, будто блондин решил пропустить через него свой хамон. Тело начало тяжелеть и становиться ватным. — Цезарь, наверное, ты и правда мне нравишься. — Джостар говорил это, продолжая утыкаться тому в шею. Проведя носом по нежной коже, не в силах больше сдерживаться, он мягко приложился губами к изгибу, зацеловывая одно и то же место и чувствуя, как Цеппели отклоняет голову, сильнее открываясь перед ним. Поцелуями он стал тягуче-медленно подниматься выше, пока не остановился под самым ухом, слегка прикусывая податливую мышцу, а затем широко проходясь влажным горячим языком по месту укуса. Парень в его объятиях что-то прошептал, слегка задрожав, отчего стало ещё хуже. Такое положение начинало неприятно тянуть мышцы, они оба были бы с этим согласны. Поэтому Джозеф, отлипнув от Цезаря, повернулся и, закинув ногу на лавку и обогнув ею блондина, заводя тому стопу за спину, придвинулся ближе. Другая нога проскользнула под коленями парня, отрывая его ноги от земли, после чего он, наконец, повернул Цеппели к себе. Недолго думая, тот, осознав новые неудобства, перекинул стопу через Джостара, наконец-то удобно укладывая ногу между лавкой и бедром шатена. Теперь они сидели вплотную друг перед другом, уже прикасаясь намного больше, чем ранее. — Ты решил, что так будет удобнее? — А ты хочешь сказать, что нет? — Джозеф положил ладони на талию блондина, хватаясь за неё и резко подтягивая к себе, хотя, казалось, ближе было некуда. Они практически столкнулись носами. Цезарь только и успевал про себя удивляться внезапным напору и смелости Джостара, пребывая в полном восторге от того, что его не приходится обхаживать, как глубоко религиозную девственницу. Его руки сами легли на широкую шею, а голова слегка качнулась, потянувшись вперёд. Мягкие розовые губы встретились с шероховатыми, пробывшими так много времени под маской, что любое прикосновение к ним ощущалось в сотню раз ярче. Шатен аж тихо заскулил, прикрывая глаза и шумно выдыхая через нос. Цеппели же не смог сдержать улыбки, после которой прихватил нижнюю губу Джозефа, слегка оттягивая и покусывая её. Теперь Джостар держал свои эмоции под контролем, но непослушные пальцы сжимались на чужой талии рефлекторно, не давая даже возможности осознать это, самопроизвольно расслабляясь лишь после того, как парни приостановились. Немного отодвинувшись, они вновь посмотрели друг на друга, думая только о том, насколько прекрасен человек напротив. Цезарь вернулся к приоткрытым губам, ставшим чуть мягче от их поцелуев, играючи плавно сминая их. Осторожно, будто на пробу, он высунул краешек языка, проходясь им практически между сомкнутых губ, которые тут же расслабились, беспрепятственно пропуская внутрь. Сердце грозились пробить грудную клетку, а температура тела по ощущениям поднялась, как при лихорадке. Это так действовал алкоголь или они действительно настолько сильно увлеклись друг другом? Цезарь никогда не осторожничал с новыми дамами, постоянно появлявшимися и сменяющими друг друга. Он знал, чего им хочется услышать, а они были рады обманываться, веря в то, что их любят неподдельно чисто и искренне. Ему нужно было хорошее завершение вечера, а им… А кто говорит, что они не были от этого в восторге? Они ведь тоже преследовали эгоистичное желание своей собственной любви, так что всё честно. Но только вот с ДжоДжо ему не хотелось быть таким. Да, опыт ловеласа давал о себе знать, но он бы не позволил себе настолько топорные и примитивные обольщения в его сторону. У него нет цели как можно скорее получить желаемое и забыть обо всём, не обременяя себя переживаниями и последствиями. Он уже имел что-то большее, чем то, за чем всегда охотился. И он даже смирился с тем фактом, что Джозеф – далеко не девушка. Это ощущалось, как обычная крепкая дружба, но отчего-то Цеппели не мог перестать думать о том, что было бы… Если бы происходило то, что происходит сейчас. Их языки неловко столкнулись в первый раз, после чего попробовали соприкоснуться снова, не торопясь. Они мягко тёрлись друг о друга, перекатываясь и меняясь местами в тёплых полостях ртов, пока губы также приятно накрывали и вжимались в другие, податливые и немного влажные. На несколько секунд мир вокруг перестал существовать. Больше не было ничего, только громко стучащее сердце, приятная тяжесть внизу живота и друг, что трепетал в объятиях и делал то, что друзьям делать не свойственно. Первым отстранился блондин, заглядывая в глаза напротив, которые приоткрылись и оказались окутанными лёгкой дымкой абсолютной расслабленности. Некоторое время они будто смотрели сквозь него, но наконец-то сфокусировались. Цеппели понял это по полезшим вверх бровям. — Вино… Оно и правда хорошее, да? Ты заполнил, как оно называется? — Ты тоже нравишься мне, ДжоДжо. — Они продолжали смотреть друг на друга, случайно затянув небольшую паузу. — Нет, кажется как-то по-другому. — Джозеф уверенно дождался недовольной гримасы на лице Цезаря, после чего наконец рассмеялся. Но его слова заставили шатена покраснеть до самых кончиков ушей, поэтому он не долго забавлялся от шутки, которую просто не мог упустить. Перестав посмеиваться, он вернулся взглядом к зелёным глазам, всё ещё раздраженным этим ребячеством, и тепло улыбнулся. Нежность, которую он испытывал, могла бы размазать его по стенке, а стеной этой стал Цезарь Антонио Цеппели. — Ну не обижайся. Шутка же гениальная… — Это пик твоей карьеры комедианта. — Его руки больше не находились на шее у Джостара, они спокойно лежали на бедрах блондина, готовые в любую минуту скреститься на груди. Не дожидаясь, когда он снова наломает дров, сказав какую-то очередную глупость не к месту, Джозеф крепко обнял блондина, притягивая его к себе и ощущая, как парень противится, стараясь как можно сильнее отвернуться. Но, поначалу зажатый, Цезарь начинал медленно расслабляться в его руках, устроив голову на массивном плече и устало выдыхая. — Почему ты дуешься? — Ответа не последовало, только голова слегка отвернулась обратно. Алкоголь действительно повлиял на характер Цеппели, делая его похожим на капризного ребёнка, у которого отобрали мороженое. С одной стороны Джостар был сбит с толку таким поведением, совершенно не понимая, что ему стоит предпринять, но с другой, если абстрагироваться от ситуации, то это выглядело даже забавно. — Вообще-то я первый сказал о том, что ты мне нравишься. Ты не можешь обижаться на меня за то, что я не ответил на твои чувства. Пожавшись ещё немного в попытках набить себе цену, Цезарь сдался, а истончившаяся стена обиды рассыпалась в мелкую крошку. Его руки обернулись вокруг талии шатена, наконец-то прижимаясь всем телом в ответ. Джозеф облегченно выдохнул и, не задумываясь, рукой потянулся вверх, зарываясь пальцами в мягкие золотистые волосы.