И помните, потомки, чья кровь питает вас

Я сжимаю в ладонях пальцы твои

Слышишь? Бьётся под чешуёю

Сердце змеи.

Арм-Анн

Арман принес Юту в зал с погасшим камином, но не усадил в кресло, а опустил на пол. Сам сел напротив, не выпуская ее из трясущихся рук. Они оба выглядели страшно. Залитая черной кровью женщина в тонком белом саване, со стоящими колом, перепачканными волосами, и мужчина в пропитанной морской водой и какой-то отвратительной слизью одежде. Неожиданно у Армана вырвался смешок. Он заметил, что на Юте все еще висят цепи и длинные гвозди, которыми ее приковали к скале. Он смеялся и смеялся, икая и давясь смехом. — Я тебя… Я тебя… — пытался он проговорить сквозь хохот, — Прикую! Вот… Вот здесь! Арман, уже не в силах контролировать себя, зашелся истерическим смехом. — Придёт… Ааааа… Придет…- продолжал он, — Придет рыцарь… Победит… Меня! И вот какой… Ах, какой сюрприз! Юта икнула и тоже засмеялась. Они закатывались смехом, лежа на полу. Арман с трудом поднялся на ноги и изобразил озадаченного рыцаря, почесывающего бороду. — Я победил смрадного ящера, принцесса! Теперь ты спасена, только схожу за кузнецом! Он с трудом проговорил такую длинную фразу без перерыва на хохот. Юта каталась по полу, держась за живот. Кандалы хлестали ее со страшным грохотом. Много часов дикого ужаса выходили из обоих через эту истерику. — Держись и жди! Кстати, а где тут ближайшая деревня? — продолжал кривляться Арман, — И он уходит, а ты тут… Ха-ха-ха, а ты остаешься здесь! Здесь! Здесь! Эхо его последних слов заблудилось в коридорах замка. В комнате было очень темно. Солнце уже скрылось за горизонтом, но луна еще не взошла. Арман с трудом различал силуэт Юты. Он присел на корточки, перед ней, коснулся ее щеки пальцами. — Ты сидишь тут совсем одна, в темноте, и вдруг появляется дракон, — Арман уже не смеялся. В его голосе поначалу была насмешка, но чем дольше он говорил, тем быстрее она таяла, — Он только притворился мертвым. И дракон сожрал всех-всех кузнецов на десять дней пути вокруг. Рыцарь быстро не вернется… Страшно? — Бывает и страшнее, — ответила Юта хрипло, — Приковывай. Арман фыркнул и огляделся. В ящике для дров нашлось огниво. Он долго возился, и, наконец, развел огонь. Комната осветилась, но дым не желал уходить в наглухо забитую снегом каминную трубу. Спасённая жертва так и сидела на полу, не отрываясь взглядом от дракона в человеческом обличии. Языки пламени бросали на её лицо подвижные отблески, отражались в распахнутых глазах. Арман подошёл к Юте и осмотрел железные цепи. Ту, что на правой ноге, удалось снять даже без специальных инструментов. Железо треснуло, когда он цеплял его зубами около скалы. Длинный гвоздь с кованой цепью покатился по массивному столу. Другую ногу тоже удалось освободить, но уже с помощью каминных щипцов и кочерги. Хотя Арман успел пошутить, что сейчас полетит искать кузнеца. С руками оказалось сложнее. Колодки были абсолютно целыми, и раскусывать их зубами в драконьем обличии Арман не решился. Рана на запястье Юты, переставшая было кровить, снова открылась. Арман набрал воды из источника в башне и, промыв рану, перевязал её. Потом еще раз осмотрел цепи. — Плохая новость, принцесса, — констатировал он, — Придётся тебе еще поносить эти… Хм, браслеты. Слово «принцесса» напомнило им обоим, что они расстались не вчера. Что разлука действительно была, и за это время… Горгулья, кем они стали за это время! Что стало с ними? Можно ли повернуть время вспять, вернуться… Ничто не возвращается просто так. — Лучше бы ты приковал меня тогда, Арман, — прошептала Юта. «Лучше бы я тебя съел», хотел было передразнить Арман, но удержался. Им обоим было не до шуток. Он понял, что должен сказать что-то. Что если не сказать этого сейчас, то второй возможности не будет. Он уже убедился на самом горьком опыте, что не совершенное вовремя действие, не произнесенное слово, приводят к страшным последствиям. — Юта, прекрасная моя Юта, — сказал он искренне. В его обращении не было фальши, не было издевки, которыми бы снабдил подобные слова Остин. Арман действительно видел перед собой самую красивую, самую родную женщину, — Я хочу, чтобы ты осталась здесь навсегда. — Ты победил чудовище, теперь я твоя по законам… — начала было Юта избитую, выученную по книгам фразу. Она так растерялась, что не смогла придумать ничего другого. Арман хлопнул ладонью по столу и встал. Зашагал по комнате, тяжко задумавшись. Королева испуганно замолчала. — Я ведь дракон, Юта, — через какое-то время промолвил мужчина, — И всегда буду драконом. И дети… — Арман запнулся, но продолжил, — Потомки мои будут драконами. — Это прекрасно, Арман, — попыталась было перебить его Юта, но он только махнул рукой. — Ты будешь жить здесь. Ты будешь лишена общества людей. Они или забудут тебя, или проклянут. — Меня отдали в жертву, — прошептала Юта. — Ты будешь выполнять работу, которую обычно не делают принцессы, — Арман хотел добавить «и королевы тоже», но удержался. Тонкая нотка ревности к первому мужу Юты не прокралась в их разговор, но уже зашевелилась в его душе. — Тебе придётся разделить со мной горе. Пророчество обещало мне счастье, но я нарушил условие. Сегодня мы живы и счастливы, но завтра может случиться что угодно. Помолчали. — Юта, — окликнул Арман женщину. Он подумал, что тирада вышла слишком жесткая. «Зато это правда», сказал себе мужчина. — Ты можешь начать жизнь с чистого листа. Я могу отнести тебя в любое место, в любую страну. Ты можешь стать кем угодно, — Арман чуть помедлил и, голос у него перехватило. Он не знал, не умел высказать того, что хотел. Дракон смотрел на Юту, и в его взгляде была такая нежность, такое острое и сильное чувство, какое не высказать словами. Он сделал шаг к ней и хрипло прошептал: — Останься со мной. Останься, я люблю тебя, останься! Юта залилась слезами и обвила руками Арманову шею. — Да! — бывшая пленница замка прижималась к груди своего бывшего тюремщика. Слова слетали с её уст торопливо, а горло сдавливали болезненные спазмы. — Я никогда тебя не оставлю! Не сбудется пророчество! Не сбудется ни за что! Никогда не оставлю, ты… Люблю тебя, я очень тебя люблю, я теперь понимаю, что ты… Люблю… — Любимая, — хриплый голос дрогнул от нежности, — Я сделаю все для тебя… Для нас. Только скажи, что сделать. Я… убью любое чудовище, я сожгу море… Моя Юта! — Ты спас меня… — с трудом проговорила она, пересиливая рыдания. Бледные руки цеплялись за его одежду, а ноги бы подогнулись, если бы Арман не поддерживал её. — Спас… Ты спас меня от такого ужаса… Я никогда не смогу отблагодарить тебя… Арман… Как же… Как спасибо сказать… — Живи, только живи, — он прижимал её к себе, учась обнимать. — Живи… Живи со мной, Юта, я люблю тебя… — Люблю… — эхом выдохнула бывшая принцесса, прижимаясь щекой к его щеке. — Люблю тебя… Он гладил ее по волосам, свалявшимся в твердый комок, по спине. Юта плакала, не сдерживаясь. Арман и сам сглатывал слёзы. Никто из них еще никогда не чувствовал себя таким счастливым. То, что случилось с ними, дало им право вступить в союз. Священное, неоспоримое равно для человека и для дракона право. Теперь они будут счастливы. Их ждёт долгая жизнь. Теперь… Арман обнимал Юту, впервые обнимал человеческими руками. Она сотрясалась от слёз, дрожала от холода, стоя босиком на каменном полу, а он держал её в объятиях и не знал, что делать дальше. Юта была с ним. Он отвоевал её у всего мира. Теперь она с ним по любым законам, по любым правилам. Это не сон. Наступит завтра и послезавтра, и Юта будет рядом. Он проснётся утром, и она скажет ему что-то доброе, благожелательное… Как тогда. Нет. Лучше, чем тогда. Жизнь только начинается. Теперь все преграды позади. И она здесь, в его замке, в его объятиях! Юта подняла навстречу Арману заплаканное лицо. У неё зуб на зуб не попадал от холода. Не топленный почти всю зиму замок промерз насквозь. Арман устроил Юту в кресле, хотел было уйти и набрать котелок воды из источника. Переставшая было плакать, она, поняв, что Арман хочет ее оставить, пронзительно вскрикнула. Он даже вздрогнул. Юта обеими руками держала его за рукав. Её глаза смотрели на дракона с мольбой. — Не бойся, — тихо сказал он ей, — Я рядом. Ну? Прежде Юта никогда не боялась темноты. Но то, что произошло утром, было страшнее любого кошмарного сна. И было это наяву. В темноте мерещились страшные щупальца, клешни, мокрые отвратительные отростки. — Всё позади, — горячо зашептал Арман, наклоняясь над ней, — Ты забудешь об этом. Ты в безопасности! Она несмело коснулась рукой его щеки. Эта робкая ласка, смутила обоих, и они отвели глаза. Арман перехватил ее запястье. Заворожённо глядя на возлюбленную, он ласково поцеловал ее ладонь. Юта затрепетала, поднялась и снова скользнула к нему. Арман взял её лицо в ладони, огладил щеки большими пальцами. Женщина закрыла глаза. Как ни было ей холодно, полчища горячих мурашек пробежали по всему телу. Ютины щеки вспыхнули, хотя под коркой грязи и крови этого было почти не видно. Арман поцеловал её. Он сделал это нежно, осторожно. Очень бережно. Они оба поняли, что не расстанутся этой ночью. — Юта, любимая, — шепнул Арман ей на ухо. Дыхание его было горячим, почти обжигающим, — Все позади. Теперь ты моя. Моя жена. … Через полчаса Юта тщательно отскребала ногтями засохшую кровь. В замке имелась комната с отверстиями на полу, ведущими наружу, где можно было помыться. Там же бил из-под камня ледяной родничок. Арман нагрел для Юты котелок, но сам фыркал и плескал на себя водой прямо из источника где-то за стенкой. В сундуках не нашлось новой хламиды, только свободная темная юбка. Арман отдал Юте свою запасную рубашку. Зато нашлись инструменты, с помощью которых удалось снять кандалы с рук. Белый саван, одежда жертвы, разорванный во многих местах и пропитанный кровью, был сброшен на пол, как грязная тряпка. Чувство стеснения не покинуло Юту, чуть притупившееся вначале, оно тем не менее росло с каждой минутой. Она стояла нагая, как в час рождения, в кромешной тьме, не размыкаемой ни одним лучом света. А всего лишь в десяти шагах, за поворотом коридора находился человек, который вырвал её у судьбы и назвал своей женой. То есть, не совсем человек, но… Мужчина. Самый родной, близкий, искренне и взаимно любящий мужчина. Юта вдруг представила его руки на своем теле, заново пережила их первый поцелуй, и её пробрала дрожь. Может быть, всё, что происходит дальше, случится сейчас? Сейчас, когда между ними восстанавливаются мосты, это и должно случиться. Юте казалось, что они изо всех сил бегут друг к другу, перемахивают через преграды и страхи, и боялась остановиться. И все же… Она замерла, прислушалась. Арман, по-видимому, уже вымылся и теперь одевался. Он обещал не уходить, подождать ее за поворотом. Юта не просила его, но Арман почувствовал, как ей страшно оставаться одной, и сам предложил. Тишина. Юта несмело позвала: — Арман? — Я здесь, — сразу же откликнулся его голос за поворотом коридора. Юта торопливо плеснула на лицо и грудь водой. Факелы кончились, Арман сжёг последний, перед тем, как улетел в паломничество. Она не боялась, что он её увидит, ведь в непроглядной тьме оба ослепли. Более того, теперь у него, пожалуй, было на это право. Но она знала, что Арман в любом случае не станет за ней подглядывать. И все же ощущение своей наготы и его близости заставило Юту затрепетать. Она наполнила кошвик остатками горячей воды, разбавила холодной и опрокинула на себя. Сердце билось в груди испуганной птицей. Рубашка мигом согрела снова озябшее было тело. Натянув её на себя, Юта вдруг почувствовала, как непривычно грубоватая ткань касается её кожи. Одежда пахла Арманом, хоть и была когда-то постирана, но все же это была его вещь. Он словно касался её, так ласково и заботливо, обнимал, обволакивал. Согревал. Бывшая принцесса осознала, что больше никто и никогда не дотронется до неё кроме Армана. Все иные прикосновения смыты с неё вместе с засохшей кровью. И ей радостно будет нести этот обет всю свою жизнь. Она досталась тому, кого по-настоящему любит, кто любит её. Арман назвал её своей женой. Юта закрыла глаза, прижала руки к горящим щекам. Она робко сделала несколько шагов к выходу. Арман встретил её. Когда его рука легонько коснулась её локтя, Юта вздрогнула от неожиданности, и он смущённо отнял свою ладонь. — Спасибо за рубашку, — не к месту прошептала Юта. Она замерла, потерявшись в кромешной темноте. Арман стоял совсем близко, но боялся прикоснуться к ней, чтобы снова не напугать. — Иди ко мне, — прошептал хриплый голос, — Я здесь, Юта. Она шагнула вперёд и натолкнулась на него всем телом, но уже не вздрогнула. Его руки легли ей на спину. — Это правда ты? — шепнула она, все еще смятенная, перекрывая шум крови в ушах, — Арман? Это ты? — Это я, — ответил он ей в самое ухо. Он и сам волновался, не зная, как вести себя с ней теперь. Юта прильнула к нему, испуганная. Она остро нуждалась в защите, а у него никто и никогда ранее не искал защиты. И он чувствовал ещё большую нежность к ней, но все же не мог придумать, как теперь быть и что говорить. И ещё Арман подумал, что сегодня не уйдёт от неё. Она будет спать в его руках, а он — сторожить её. Как в сказках о драконах: огнедышащий ящер охраняет свои сокровища, как зеницу ока. А Юта стала для него много дороже горы золота. Самому Арману спать не хотелось. То ли он еще не до конца пережил схватку с морским чудовищем, то ли ритуальная комната напитала его новыми силами. Сама мысль о сне казалась почти кощунственной. — Ну, пойдём, — шепнул он ей и вдруг задумался, а куда он, собственно, её отведёт. В комнату с камином? Там теплее всего, но спать негде. В башню, её прежнее узилище? А там как раз холодно, изо всех щелей несет ледяной сквозняк, а Юта и так замёрзла, и волосы мокрые. В его, Армана, комнату? Арман несколько смутился, не зная, как Юта расценит лучшую из его идей. Она доверчиво шла за ним, держа обеими руками его ладонь. Придя в свою комнату, Арман не задержался там. Он пошарил рукой в углу за дверью и извлёк оттуда так хорошо знакомую Юте связку ключей. Потом он снова повел ее коридорами замка. — Ты их так хорошо почистила, — усмехнулся он, чтобы нарушить неловкую тишину, — Что бы я без тебя делал? Древний замок поддался не сразу. Арман чуть не сломал ключ, но Юта попросила дать ей попробовать открыть. Она осторожно раскачала проржавевший механизм, и он, наконец, провернулся два раза. Арман, как ни был взволнован, улыбнулся. — Нет, ну вы посмотрите на неё. Ты возьмёшься за старое прямо с утра? Юта торжествующе хмыкнула, потом вздохнула. — Я была так счастлива, когда открыла первую запертую дверь. Там была… Наверное, детская. Арман шагнул в темный проём, потянул Юту за собой. Бывшая принцесса очень радовалась, что в темноте не видно ее покрасневших щёк. Юта вспомнила о детской комнате и вдруг осознала, что впереди у них теперь вся жизнь. Исчезли, стёрты все границы и недомолвки. Она будет заботиться о нём, предугадывать любое желание. Больше нет нужды скрывать любовь, ни от него, ни от себя самой. Не надо бояться близости. Это должно произойти, потому что это естественно, потому что это единственно возможное развитие событий. Теперь её долг — родить ему ребёнка, и не одного. Стольких, на сколько хватит здоровья. Арман шарил руками где-то в темноте, шуршала ткань. В лицо Юте прилетело облако столетней пыли. — Где мы? — шепнула она чуть слышно. Арман подошёл, обнял её сзади за плечи, чуть подтолкнул вперёд. Он и сам был смущён, растерян и боялся быть неверно понятым. Точнее, изо всех сил старался запереть в дальних уголках сознания мысли, благодаря которым был бы понят абсолютно верно. — Ты здесь еще не была?! — насмешливо спросил Арман, стараясь не выдавать смущения, а потом добавил уже другим тоном, — Я подумал, тебе тут будет удобнее, здесь немного теплее, и… Она стояла так близко, и он касался ее обеими руками. До сих пор не верилось в происходящее. Она с ним? Юта? С ним?! — Уже очень поздно, — прошептал Арман хрипло, — Ложись спать. Если хочешь, я побуду с тобой, пока не уснёшь, а потом пойду к себе. Ну? Он знал, что никуда не уйдёт. Даже если Юта не захочет спать в его присутствии, он сделает вид, что ушёл, и все равно будет поблизости. Арману отчаянно хотелось снова её поцеловать, но он боялся напугать её своим напором. А кровь его, которой было наплевать на все условности, закипала. На мгновение перед его глазами мелькнула ритуальная комната и трёхгранная игла, купающаяся в лучах солнечного света. По телу пробежала волна жара, и отголосок той беседы, что вела с ним кровь, зазвучал в ушах. Вдруг ее руки коснулись его груди. Юта повернулась к нему лицом, обняла его шею. Встала на цыпочки и ткнулась носом ему в подбородок. В её прикосновениях было столько ласки, что у Армана перехватило дыхание. Мало того, что Юта с ним. Она любит его. Не боится, не привыкла, не хочет таким образом отблагодарить за спасение. Она его любит! — Арман, — шепнул её голос, — Ты останешься со мной? Ютины руки гладили его щёки, волосы. Упругая, волнующая, ещё девичья грудь касалась его груди. Его ладонь медленно провела по её спине снизу вверх, нырнула под влажные волосы и накрыла затылок. Юта чувствовала щекой хриплое дыхание невидимого в темноте Армана. Он поцеловал влажную после мытья макушку. Потом лоб, потом чуть приоткрытые губы. Ему не хотелось отрываться от Юты. Запах её волос пьянил сильнее вина, а тепло ее тела… Ох. Арман обнял её крепче, и Юта почувствовала, как горячи его обычно прохладные ладони. Она снова затрепетала, когда он подхватил её, пронёс несколько шагов вперёд и опустил на что-то мягкое. Оказывается, в замке была кровать, и даже не истлевшие от времени матрас и одеяла. В ноздри неожиданно ударил знакомый запах, и Юта, задыхаясь, все же успела его распознать: калидоний пух. Ничто на свете больше не могло быть таким тёплым и, одновременно, таким лёгким. Перина и одеяла из калидоньего пуха. Пальцы их переплелись. Арман чуть отстранился, невидимый во мраке. Он крепко держал Юту за руку. — Скажи, и я уйду, — прошептал Арман, не вполне веря в собственные слова. — Не уходи, — шепнула в ответ Юта, крепче сжимая его пальцы. — Я сейчас голову потеряю, — почти угрожающе прозвучало из темноты. — Теряй, — откликнулась она, тщетно пытаясь унять бешеное сердцебиение. Бывшая принцесса почувствовала и его облегчение, и высвобождённое желание и радость мужчины, на чью любовь ответили взаимностью. Они вдыхали холодный пыльный воздух, сидя так близко, силясь подобрать какие-то слова. В один короткий миг обоим стало ясно, что никаких слов больше не нужно. Арман понял, что Юта в самом деле готова отдать ему себя, этой ночью, прямо сейчас. Она была так близко, что он чувствовал щекой, как по её лицу горячим воском растекается румянец, слышал её лёгкое дыхание. Его жена… На мгновение Юте показалось, что кожа у него на пальцах огрубела, что сквозь нее прорезается чешуя. Но Арман, видимо, все же держал себя в руках и вовремя остановил начавшуюся было метаморфозу. Юте впервые пришла в голову мысль: «А так ли устроены драконы-оборотни, как все остальные мужчины?». Вопреки её воле память услужливо подсунула воспоминания о ласках Остина. Пусть Юта и не научилась получать от них удовольствие, но все же примерно понимала, как удовлетворить мужчину, человека. Арман же всё-таки если не в большей, то в очень существенной части — огромный огнедышащий ящер. Как именно он… Горячая ладонь легла ей на талию. Юта ахнула, когда жёсткие пальцы проникли под рубашку, коснулись обнажённой кожи. Другой рукой Арман осторожно огладил мокрые волосы, дотронулся до уха, скользнул тыльной стороной ладони по щеке, провёл по шее. Его губы нашли Ютино лицо, но Арман не поцеловал её — прикусил зубами нижнюю челюсть. Неловко повернувшись, она натолкнулась рукой на твёрдую пряжку его ремня, вздрогнула, смутилась. Узкая ладонь скользнула по её локтю, и Арман отстранился, чтобы снять сапоги. Юта мгновенно потеряла его в темноте, но вдруг он, оказавшись сзади, бережно потянул её на себя, привлёк к груди. Постель оказалась широкой и добротной, хоть и изрядно сырой. — Я буду очень осторожен… Юта слышала человеческую речь, одновременно ощущая горячее дыхание приоткрытой зубастой пасти. Пытаясь справиться с волнением, женщина принялась наощупь расшнуровывать плотный воротник. В чёрном омуте холодной темноты исчезли обе рубашки, но не успела Юта озябнуть, как новое прикосновение бросило её в жар. Собственное тело вдруг показалось ей мягким, невероятно нежным и уязвимым в сравнении с его — твёрдым, пышущим жаром, будто выкованным из горячей меди. Юта кожей живота снова почувствовала железную пряжку ремня, уже расстёгнутого. Его ладонь лежала на её талии, и в то же время Юта была готова поклясться, что в край постели возле её ног впилась растопыренная когтистая лапа. Завязанный вслепую узелок на поясе юбки легко распустился, а ткань слезла с бёдер и коленей, как змеиная кожа. Он не обнимал её, но крепко держал за рёбра обеими руками, словно нёс в когтях добычу. Арману и самому казалось, что он летит, распластавшись в иссиня-чёрном небе, и женщина, которую он так желал, была с ним. Он был пьян от страсти, переполнен нежностью и любовью, слишком жаждал близости. Юта в его когтях… Нет, в кольце рук, или всё-таки… Хотелось обвить её гибким хвостом, прижать к себе теснее и ближе, впечатать под чешую, под кожу. Помимо страсти, тяжёлой горячей волной поднимавшейся откуда-то изнутри, им овладевали нежность и желание защитить, приласкать. Юта потянулась обеими руками, чтобы погладить его волосы, и прикосновение это, робкое, несмелое, было сродни прикосновению к голове огромного свирепого зверя. Арман забыл, что пребывает в обличии человека и вспомнил лишь тогда, когда ему не удалось изогнуть шею так, чтобы поцеловать её спину. Весь свет мира сошёлся в одну единственную точку, и в тот час для Армана не существовало ничего и никого, кроме этой бесконечно желанной женщины, в теле которой он хотел запечатлеть свою любовь. Она окутывала его своим дыханием, нежно и доверительно касалась руками плеч. Арман чувствовал, как женское тело трепещет в его объятиях, и любил её ещё больше за эту целомудренную дрожь, за робкие вздохи и мурашки, волнами разбегавшиеся по тонкой коже от его прикосновений. Дотрагиваясь губами до её груди, он ощущал частое биение сердца. Кровь знала, что нужно делать дальше. Он по-змеиному приникал к её телу, тёрся, прикусывал гладкую кожу, негромко рыча от вожделения. Ютина ладонь коснулась его ключицы, огладила сильное плечо, скользнула за спину и вдруг натолкнулась на острые шипы костяного гребня. Женщина судорожно вздохнула и отдернула руку. — Не бойся… — шепнул Арман, целуя мочку её уха. — Юта… Его голос сильно изменился. Теперь он больше походил на шипение. Жаркое дыхание опаляло кожу, и лёгкие укусы огнём горели на обнажённом теле. Юта чуть качнула бедрами, собираясь с духом. Неотвратимость того, что должно было сейчас произойти, пугала и смущала её. Она ясно поняла, что уже согласилась быть с ним этой ночью, что уже сброшена одежда, и обратной дороги нет. Нарастал страх и накатывала паника. Армановы пальцы всё сильнее впивались в её рёбра, а ласки становились настойчивее. Его горячая, отвердевшая, набухшая от прилива крови плоть уже касалась её в самом тайном месте. Юта согнула в колене ногу и внутренней стороной бедра почувствовала, что он вздрагивает, напряжённый, словно стальная пружина мышеловки. Арман дышал неровно, рвано, хватая ртом пряди влажных волос. Юта всей кожей ощущала, как сильно он её желает. Дракон изо всех сил сдерживался, оттягивая неминуемое, боялся ненароком причинить боль, поранить или напугать. Арман взял её руку, раненую о шип в ритуальной комнате, поцеловал порез. Потом лизнул его широким, горячим языком, чувствуя пьянящий вкус крови. — Любовь моя… Юта… — он покачивался, содрогаясь от страсти. — Послушай, как бьётся моё сердце. Его рука прижала Ютину ладонь к груди, и она почувствовала частые мощные толчки, похожие на удары молота. Чешуя, волной пробежавшая по его коже, растаяла от прикосновения её тонких пальцев. Юте стало чуть спокойнее. Увидев, что бывшая принцесса слегка осмелела, Арман решительно притиснул её бёдра к своим и сжал ещё сильнее, почти до хруста. Она сдавленно охнула, завертелась, пытаясь вырваться из его хватки. Так бьётся птица, которую обвивает огромная змея, перед тем как проглотить. Остановка была немыслима, но Арман всё же остановился. Он не сразу понял, как именно сделал ей больно. Ослабив железную хватку, Арман отстранился, хрипо дыша. Он не видел Юту в темноте, и вдруг испугался, что ранил её или сломал ей что-то. Смятенный, Арман протянул вперёд обе руки, прянул головой, втягивая воздух и боясь почуять кровь. Юта, невидимая в темноте, кошкой скользнула к нему. — Обними меня, — шепнула она. Его руки скользнули по её животу, бокам и замкнулись кольцом за спиной. В этом жесте было столько совершенно человеческой нежности, что странный морок развеялся без следа. Это было ласковое и бережное прикосновение искренне любящего мужчины, который бесконечно дорожит своей возлюбленной. Арман влажно прикусил её шею, чувствуя лёгкое подрагивание кровеносной артерии под тонкой кожей. Минуту он держал её в объятиях так крепко и так нежно, что ушёл последний страх. Юта подалась вперёд, повторяя шёпотом его имя. Больше он не мог откладывать. Волна страсти обрушилась и перекатилась через него, как перекатывалась через каждого из двухсот его предков, державших в могучих объятиях своих женщин. Она, кажется, укусила его, но точно не могла потом вспомнить. Как не могла вспомнить, человек или ящер был с ней в ту ночь. Она слышала вздох удовольствия, который переходил в низкий рокочущий рёв. Её касались то руки, то когти. В перерывах между страстными минутами Юте казалось, что её обнаженное тело обнюхивает и пытается облизнуть огромная голова с кривыми обнажёнными клыками и костяным гребнем, а вокруг щиколотки петлей заворачивается гибкий хвост. И в следующую минуту она чувствовала прикосновение его рук, прижимающих её к твердой груди, хриплый шёпот у самого уха. А потом человек снова оборачивался ящером, и снова обратно. Она отвечала лаской, равно и тому, и другому. Гладила жёсткую чешую, ласкала разгорячённую кожу, прижимала обеими руками его голову к своей груди. Юта полюбила Армана в обоих его обличиях и знала, что он не причинит ей вреда. А тело её чутко откликалось на его ласку, объединяясь с ним в этой мягкой темноте. Она вздыхала, закрыв глаза, прикусывала губы — свои и его. — Ты моя, — шептал он, снова и снова торжествуя над её телом. — Ты моя… Моя… Сгорело, порвалось, обрушилось то последнее, что разделяло их. Юта вдруг поняла, что принадлежит ему без остатка, и телом, и душой, и никакая сила больше не отнимет её у Армана. В ту холодную ночь Юта стала его женой по-настоящему. Он вырвал её у смерти и у всего мира, и никогда уже не выпустит ни из когтей, ни из рук. Теперь же он проникал ей под кожу, одновременно пуская её под свою. Тела переплетались, как корни, соединённые пульсирующей плотью, словно мостом. Ими долго правило это страстное действо, древнее, явственно понятное крови: как густой и горячей крови дракона, так и человеческой. Арман крепко держал Юту в объятиях, медленно приходил в себя. Его руки рассеяно ласкали обнажённое тело. От их дыхания шел пар. Неожиданно, Юта испугалась, что он сейчас уйдёт. Ведь мужчина всегда уходит, получив желаемое или предписанное, чтобы спокойно выспаться где-то в другом месте. Во всяком случае, так принято в королевских семьях, а других обычаев Юта не знала. До рассвета оставалось несколько часов. Неужели Арман уйдёт сейчас, оставит ее в темноте, а утром будет вести себя так, словно это был и не он вовсе?! Чтобы следующей ночью так же во мраке появиться рядом с ней на этом ложе?! Юта обеими руками обхватила его шею. Оба молчали. В замке стояла такая тишина, что закладывало уши. — Ты ведь не уйдёшь? — спросила Юта шёпотом. Арман не понял вопроса. Юта щекой почувствовала его улыбку. — Раньше надо было прогонять. Теперь не уйду. Потом вдруг напрягся, обеспокоенно переспросил: — Тебе было больно? Неприятно? Он впервые был близок с женщиной. Возможно, позже этот шаг не дался бы ему так легко, но после схватки с чудовищем Арману море было по колено. Вместо ответа Юта потерлась об него всем телом и мурлыкнула. Она ластилась к нему, как кошка, целовала его плечи. Арман успокоился. Он снова провел ладонью по ее телу, и в этой нехитрой ласке уже не было страсти. Только нежность, теплая и искренняя. Мужчина поцеловал её, потом прижался лбом к её лбу. — Хочу увидеть тебя, — вдруг сказал Арман, — Жаль кончились факелы. Юта залилась краской. Это было тоже ново. Раньше ей казалось, что видеться обнажёнными — это что-то неправильное, недопустимое даже между супругами. Хоть она и была уже замужем, а все же ни разу не видела неодетого мужчину. Стоит задувать свечу, а потом снимать одежду. А разве их союз — не нарушение всех мыслимых и немыслимых правил? Но так ли Арман будет удовлетворён ее видом? Она ведь не стала ни красивее, ни стройнее… — Скоро рассвет, — смущенно проговорила Юта, — Увидишь. Арман оглянулся в ту сторону, где, если судить по сквозняку, находилось окно. — Спи, — ласково произнесла Юта, гладя любимого по щеке. Она накрыла его одеялом, скользнула к нему в тёплую пуховую пещеру, — Спи, Арман. Утром увидишь. — А ты не исчезнешь? — спросил он, сжимая объятия крепче. Юта сдавленно охнула, и Арман несколько ослабил хватку. Они проваливались в сон, в черное и мягкое забытьё. Юта хотела что-то ответить, но поняла, что Арман уже чутко дремлет, не размыкая кольца рук на ее теле.