И помните, потомки, чья кровь питает вас

Жила небес натянулась струной

И солнце крадётся за тенью

В круг света, пронзённый трёхгранной иглой.

Арм-Анн

Юта видела проносившуюся под ней землю, край горизонта и море. Там, у скалы всё произошло очень быстро. Арман встал и обернулся драконом, подошедшие было люди в панике бросились врассыпную. Истекая кровью, ящер ползком подобрался к скале и с невероятной сосредоточенностью и осторожностью взялся зубами за колодку на руке жертвы. Зрители решили, что новое чудовище отбило пленницу ради того, чтобы съесть её самому. Кого-то рвало на месте, кто-то опрометью кинулся прочь, прочие оцепенели от страха в расщелинах скал. Дракон вытянул зубами длинный гвоздь, потом еще один. Тяжёлые, как вериги, кандалы и цепи повисли на руках королевы. Юта потянулась и благоговейно коснулась пальцами чешуи на щеке ящера. Солнечные блики сеткой метались по лицу спасённой жертвы, окровавленной драконьей морде и крутому каменному обрыву. Освободить ноги оказалось сложнее. Дракону никак не удавалось просунуть морду так, чтобы схватить зубами железо. Прилив уже набирал силу, и волны бились о колени жертвы. Арман снова и снова погружал длинную морду в воду и зловонную пену, выискивая массивные цепи. Юта наклонилась и помогла ему дрожащими руками. В полной тишине огромный ящер подхватил когтями женщину и взмыл вверх. Море внизу было мерзкого коричневато-серого цвета. На длинных, точно смазанных тяжёлым жиром волнах, безвольно покачивались пучки щупалец, стаи дохлых рыб и водоросли. Контестарская столица казалась сверху игрушечным городком: красная глинянная черепица каменных домов, две изящные колокольни, белый, словно изваянный из сахара дворец и руины старой цитадели на высоком холме. Арман набирал высоту, с трудом взмахивая изломанными крыльями, безвольно соскальзывал почти до самой земли, а после снова немыслимыми усилиями поднимался повыше. Немигающий глаз солнца равнодушно взирал на истерзанного дракона, несущего в судорожно стиснутых когтях женщину. Попутный ветер, сильный и тугой, подхватывал раненого ящера, ежеминутно норовил перевернуть в воздухе и сбросить на землю вместе с его ношей. Несколько раз падение казалось Юте неминуемым, но Арман с упорством одержимого летел вперёд, унося её прочь от чудовища, от контестарских земель, от Остина. Это был долгий и мучительный полет. Юта кричала, умоляла Армана спуститься, пожалеть себя и позволить перевязать раны. Горячая, густая кровь капала прямо на неё откуда-то сверху и не торопилась остывать даже в холоде поднебесья. Юта замёрзла бы насмерть, если бы драконья кровь не засохла на ней коркой, как красная глина. Королева молотила кулаками по державшей её лапе, пытаясь привлечь внимание. Но дракон был глух к ее мольбам так же, как в день, когда он похитил её. Пронзительно-лазурное небо медленно темнело с западного своего края, наливалась светом бледная луна. На закате они добрались до замка. Арман нырнул в драконьи врата, неловко приземлился на брюхо и, как мог бережно, положил Юту на пол в ритуальной комнате. Последние лучи заходящего солнца освещали стол, ужасные инструменты, надписи на каменных стенах, раненого дракона и фигуру женщины. Юта огромными глазами смотрела на Армана. Одного взгляда было достаточно, чтобы осознать: его раны смертельны. А тот, потеряв последние силы, налег грудью на ритуальный стол, положил на него шипастую голову и уткнулся носом в трёхгранную иглу. — Арман… — прошептала Юта осипшим голосом, — Не надо, нет! Нет! В исступленном порыве она вскочила на ритуальный стол, обняла голову дракона и закричала: — Съешь меня! Я укреплю тебя радостью… Младостью… Только не умирай! Прямо сейчас, Арман… Арман, нет! Пожалуйста, Арман! Арман уже не слышал ее. Дыхание с хрипом вырывалось из его глотки, глаза подёрнулись мутной, безжизненной пеленой. Смертная судорога свела могучее тело. Когти слабо скребли каменные плиты пола, а изорванные, во многих местах сломанные крылья неестественно выгнулись. Юта в панике огляделась. Рядом с ней из поверхности жертвенника торчал острый шип. Она наклонилась и с силой распорола им руку. Железные цепи на её ногах и руках оглушительно гремели. Женщина тряслась, как в лихорадке. Словно безумная, Юта поднесла раненую руку к ноздрям дракона. Арман бессознательно положил голову на бок, и струя человеческой крови потекла в бессильно приоткрытую пасть, огибая ряды длинных, острых, местами вывороченных с корнем зубов. Минуту ничего не происходило. Юта ловила лицом каждый вздох, вырывавшийся из драконьих ноздрей. Она отчаянно надеялась на то, что тёмные и ужасные обряды, столько раз совершённые в этом месте, смогут помочь Арману. Глаза дракона приоткрылись, потом распахнулись. Он приподнял голову на длинной шее, посмотрел на Юту. Она стояла, не двигаясь. В ту секунду женщина верила, что, съев ее, ящер не погибнет, и была готова отдать свою жизнь, не задумываясь. А страшные раны затягивались. Арман медленно расправил крылья, и королева увидела, как вставали на место тонкие хрящи и срастались жилы. Как закрывались прорехи в кожистых перепонках. Как рваная рана на горле зарастает, и повреждённый глаз становится ясным, здоровым. В гортани густо и тягуче заклокотало пламя, и Арману пришлось запрокинуть голову, чтобы огонь не опалил стоявшую на каменном жертвеннике женщину. Не веря своему счастью, Юта протянула к дракону обе руки и шагнула навстречу. Слёзы уже застилали ей глаза, и потому она не видела, как Арман обернулся человеком. Её встретили прохладные ладони. Мужчина подхватил её, поднял, прижал к своей груди.