ocean in me

      

***

       Зоро усмехнулся, чтобы скрыть просящуюся на лицо улыбку, но взгляда не отвëл, и Санджи незамедлительно воспользовался этой ошибкой. Установил зрительный контакт, подмигнул нагло и рассмеялся чуть хрипло. А после руки его взметнулись вверх словно крылья и изящные кисти заплясали в воздухе.        На нëм была рубашка, как всегда идеально выглаженная, белая, в тонкую чëрную полоску, и пока он танцевал, эта дурацкая тряпка добавляла в его образ что-то аристократично прекрасное. Что-то, чего сам Зоро всегда был лишëн. Откуда-то с кормы доносились чарующие звуки скрипки, тëплые и ласковые, словно солнечные лучи. Признаться, после двухлетней разлуки, Брук не часто брал в руки смычок, отдавая предпочтение электрогитаре, а потому момент казался по-особенному ценным.        Словно в аккомпанемент к скрипке, о борт корабля то и дело ударяли буйные волны. И это ядрëное сочетание становилось для них с Санджи лучшей музыкой. Морская стихия захлëстывала с головой, не оставляя в душе места для страха и заставляя кровь бурлить от предвкушения. Что-то важное, что-то чарующее вот-вот должно было произойти, Зоро чувствовал это и Санджи, очевидно, чувствовал тоже.        Ветер игрался с его золотыми волосами одновременно ласково и уверенно, бескомпромиссно, из-за чего длинная чëлка то и дело подлетала вверх, обнажая правый глаз. Но Санджи не волновался, он танцевал, двигаясь невесомо и изящно, гипнотизируя легкими но стремительными движениями. А Зоро поддавался. Он готов был сдаться на чужую милость, сдаться Санджи в руки в первый и последний раз. Он хотел одновременно опуститься перед ним на колени, чтобы поцеловать в бледную щиколотку и присоединиться к этому незабываемому буйству чувств.        А Санджи словно знал, видел, чувствовал. Он утягивал за собой, топил в ясных голубых глазах, словно в море. И Зоро почти ощущал этот солёный привкус на языке. Эту неповторимую легкость и всепоглощающее чувство свободы. А Санджи двигался, и каждый шаг его сопровождался стуком новеньких, начищенных до блеска туфель о древесину. И стук этот добавлял в мелодию момента что-то острое, горькое, ту самую перчинку, которая могла быть только в Санджи. Тот самый задор, который сопровождал его широкую, добрую улыбку.        И Зоро нахмурился, чуть склоняя голову к плечу, наблюдая за тем, как от очередного взмаха вместе с запястьями оголились бледные предплечья. Зоро нахмурился, чуть склоняя голову к плечу, от чего серëжки его зазвенели, тихонько ударяясь друг о друга. Нахмурился, но что-то там, у него внутри уже ожило, подняло гордо голову. Словно заметался по сердцу вечный пожар.        Санджи оказался вдруг настолько близко, что мечника обдало, словно жаром, запахом его сигарет. А ещё немного ванилью, специями и духами Нами. Зоро усмехнулся, чертыхаясь про себя, но не обижаясь. В конце концов он знал, что кошка-воровка ему не конкурент. Руки Санджи, нежные, не знавшие мозолей, обвили шею и вдруг притянули к себе со свойственной ему настойчивостью. И Зоро обожал это. Он обожал то, что несмотря на изящные шмотки, идеальные манеры и некую хрупкость во внешности, Санджи оставался мужчиной.       Смелым. Напористым. Сильным.        И от силы этой, порою, мурашки расползались по коже.        — Ну и что мы делаем? — хотел было возмутится Зоро, чтобы скрыть своë постыдное смущение, но Санджи не поддался, лишь, усмехнувшись, коснулся губами губ.