Тайна фюрера или последнее приключение Растяпкина

14 марта, 21 час 48 минут Растяпкин спал очень сладко. Ему приснилось, как он с Одуванчиком очень долго добирались до резиденции партии, а потом пришёл фюрер, отравил его и зачитал какую-то ужасную речь. Агент думал, что это обычное шампанское, но это оказался какой-то яд, и из-за этого ему стало плохо, и он... умер? Как хорошо, что это оказалось обычным кошмаром, и сейчас они с Одуванчиком поедут, и захватят партию «Eisen Menschen», и справедливость снова восторжествует. Только надо открыть глаза. Проснуться. Семёну этого очень не хотелось, так хорошо ему спалось, даже несмотря на кошмар. Но надо проснутся, дело не ждёт. Сделав огромное волевое усилие, Растяпкин все таки открыл глаза и проснулся. К сожалению, все, что, как думал Семён, было кошмаром, оказалось реальностью. Все, и отравление, и речь фюрера, все это было наяву. К тому же, Растяпкин, сидя на стуле, был скован какими-то наручниками за спиной. Агент огляделся по сторонам. Это было огромное помещение. По левую сторону от Семена тянулись книжные полки. По правую тоже были полки, но они прерывались по середине большим камином. На полу, перед камином, красовался большой бордовый ковёр. Прямо по направлению, находился стол, с письменными принадлежностями. Подальше от стола, было расположено огромное окно с красными занавесками, около которого стоял человек. Он смотрел в него, заложив руки за спину и, казалось, не обращал никакого внимания на Растяпкина. Одет был этот человек в темно-синюю форму, а так же, достаточно высок. — А! Уже очнулся! — сказал он своим грубоватым голосом, продолжая смотреть в окно. «И как он заметил?» — подумал Семён. В этот момент, человек повернулся, и на левом глазу Растяпкин заметил у него повязку. Его правый глаз смотрел на агента гневно и надменно. — Не каждый день маскируешься под помощника фюрера, не так ли? — продолжал говорить человек. И тут Семена осенило. — Вы и есть фюрер! — выпалил агент. А что, все сходиться: изуродованное лицо могли преувеличить, и мог быть выколот только глаз, что тоже мало приятно. Правда не известно, немец ли он или нет, но все-таки этот человек был похож на главу партии больше, чем тот, кто разговаривал с Семёном. Это вообще, мог быть как раз таки помощник. — Видимо мое снотворное действует на людей не очень благоприятно, раз они делают такие выводы увидев меня — хохотнул человек, и чуть помолчав серьезно добавил, — Спешу тебя огорчить, я не фюрер. — Но, тогда кто вы? — спросил Растяпкин. — Позвольте представиться, обергруппенфюрер Мартин К.Бредли. — А почему К? — У нас на это нет времени! Шутки кончились! — грубо отрезал Бредли, в мгновение пересёк комнату, и, приблизившись к Семёну, со всей силы опрокинул его ногой. Растяпкин очень больно ударился затылком. — Кто тебя подослал? — спросил одноглазый, гневно сверля взглядом. — Я тебе ничего не скажу! — ответил Семён, удивляясь, как быстро он перешёл на «ты». — Ах, вот значит как! Не ответишь? Тогда, я задам вопрос по-другому! И Мартин сдавил горло Растяпкина своей большой ногой в сапоге. Агент стал задыхаться. Бредли продолжал сдавливать горло, смотря гневным взглядом на Семена. Сознание у Растяпкина начало затуманиваться. Все сильнее сдавливая горло, обергруппенфюрер спросил: — Ещё раз спрашиваю, кто тебя подослал?! И, наконец, отставил ногу. Сознание агента начало возвращаться. На последнем издыхании Растяпкин слышал вопрос и, когда он восстановился, сказал: — Я... Я ни... ничего... не отвечу... Бредли не устроил такой ответ. Он гневно пнул стул с Растяпкниным, и тот отлетел к дверям. Ударившись сначала о дверь, а потом об пол, стул развалился. Да и Семён пострадал не меньше: по голове начала течь струйка крови, и от удара об пол начало болеть тело. — Знаешь что, малец. Тебе лучше со мной не шутить! — сказал Бредли, подходя к Растяпкину. Обергруппенфюрер, взяв за грудки агента, процедил: — Да знаешь ли ты, что я тебя сейчас сотру... И неожиданно остановился. Поглядел внимательно на Семена и бросил на пол. — Нет, так будет слишком просто — произнёс Мартин — А ты мне нужен ещё живым! Растяпкин не понимал, что происходит. У него кружилась голова и тошнило. Если сейчас обергруппенфюрер применит ещё какое-нибудь средство пыток, то ещё немного, и он... А в это время, Бредли подошёл к тайнику, замаскированному под одну из книжных полок, открыл его, достал из тайника какой-то препарат, налил какое-то его количество в кружку, разбавил водой. Подойдя к Растяпкину, насильно открыл ему рот, и влил туда жидкость. Как ни странно, состояние агента начало улучшаться. У него перестала кружиться голова, все тело перестало болеть, а струйка крови прекратила стекать по лицу. Сознание начало проясняться. — Ну, что же. Посмотрим, чего ты стоишь! — сказал Мартин, подходя к столу. Он взял какой-то прибор и нажал на нем кнопку. Наручники, что были на Растяпкине, расстегнулись. Руки были свободны. «Вот это удача!» — подумал Семён — «Я и не мог подумать, что он окажется так туп! Теперь, когда руки на свободе, я смогу его легко одолеть!». Бредли все это время стоял посреди комнаты, заложив руки за спину, и смотрел на агента. Растяпкин, не теряя ни минуты, лихо вскочил с места. Встав в стойку, агент приготовился к защите. — Твой «ход» будет первым — сказал Бредли, как бы угадывая его мысли. «Ещё лучше!» — подумал Семён — «Знаю я один приёмчик. Мигом упадёшь!». Он выставил правую руку и побежал на обергруппенфюрера. Этому приему, Растяпкина научил Муромец. Когда противник достаточно сильный, можно обхитрить его. Выставив правую руку вперёд, нужно на него побежать, и он, думая, что этот приём ему ничего не сделает, уворачивается в сторону. А дальше, самое главное не прогадать момент. Как только он увернулся, надо резко остановиться, и с левой руки врезать ему по виску. Враг, не ожидая такого, не успеет среагировать. И вот, до Бредли остаётся совсем не много. Он уворачивается, отойдя чуть в сторону. «Ага, попался!» — подумал Семён. Агент резко остановился, и уже начал заносить левую руку... Но, вдруг, массивная рука Мартина остановила удар. Сказать, что Растяпкин был удивлён, ничего не сказать. Бредли быстро перехватил кулак Семена, и легко бросил агента назад, за спину. Растяпкин подлетел так высоко, что казалось, будто он пушинка. Но и Семён был не так прост. Перевернувшись в воздухе, он спокойно приземлился на обе ноги. «Ну что ж» — подумал агент — «Я, кажется, недооценил его. Ну ничего! И не с такими справлялись!». Разбежавшись, он перед Бредли сделал подкат, дабы сбить его с ног. Мартин легко уклонился от него, и уже собирался ударить по Растяпкину. Семён еле увернулся от летящего кулака обергруппенфюрера. Привстав, чуть не получил второй удар от него, направленный в висок. Наконец, окончательно вскочив на ноги, Растяпкин остановил удар в живот, но уже другой был направлен в грудную клетку. Еле успев поставить блок, Семён проскользил до самого входа. Руки нещадно болели. Бредли не терял времени, и, сделав два мощных шага, подпрыгнул, и стремительно подлетел на то место, где стоял агент. Помедли ещё мгновение, и от Семена ничего бы не осталось. Но Мартин не был этим удивлён, и со всей силы ударил ногой. Агент отлетел от входа, задел некий рычаг, и ударившись об стену, приземлился прямо на ковёр. Погас камин. В помещении стало темно, только лунный свет освещал битву. Снова взяв Семена за грудки, Бредли собирался добить его, но его кулак был остановлен. Ослабленный Растяпкин был ещё в состоянии бороться. Обергруппенфюрер швырнул его в полки. Больно ударившись спиной, на Семена посыпались книги. Одна, больно ударив по голове, упала прямо к нему на колени. При лунном свете стало видно, что она называлась «Алхимия, или принцип равноценного обмена». «Алхимия?» — подумал Растяпкин — «Но ведь её же не существует!». Пока агент размышлял, Мартин, вытащив его из груды книг, бросил вверх. Не успел Семён упасть, как сам Бредли, высоко подпрыгнув, в полёте со всей силы ударил его. Растяпкин, ударившись об пол и проскользив своим телом, снова очутился у входа. Приземлившись, Мартин спокойно подошёл к нему, и сказал: — А ты неплохо дерёшься. Видимо, тот, кто тебя прислал, хорошо обучил. Но ты проиграл. Это все потому, что ты недооценил меня, а так же твоя собственная неуклюжесть. Знал бы ты, на что я способен, может быть победа была бы твоя... Растяпкин попытался встать, но ничего не получилось. Тело болело и не хотело слушаться. И снова, Бредли взял агента за грудки и припер к стенке. — А теперь, вернёмся к нашему вопросу. Кто тебя прислал? — лицо обергруппенфюрера стало очень близко. — Я... тебе... ничего... не скажу — лишь ответил Семён. Прозвучала звонкая пощечина. — Неправильный ответ! Ещё раз спрашиваю, кто тебя подослал?! И лучше тебе не выводить меня! Было видно, что Мартин уже готов убить Растяпкина. Глаз его смотрел гневно-выжигающе. Но Семена было не просто расколоть. Он готов был умереть, но ничего не сказать врагу. — Ещё раз... отвечаю... я тебе... ничего не скажу. Это мой долг... — Это, не долг. Это упрямство! — грубо перебил его Бредли — Отвечай сейчас же! Кто! Твой! Заказчик?! Коммунисты?! Либералы?! Может, правящая партия?! Кто?! И если не ответишь, мне прийдется принять меры... Растяпкин промолчал. Угрозами каждый может сыпать! Он не боялся этих мер. — Что ж, по хорошему ты не хочешь — сказал спокойно обергруппенфюрер — Значит, захочешь по плохому! И он достал из своих ножен меч и приставил к шее Семена. — Я буду по-немецки считать до десяти. И если ты за это время не скажешь мне, кто тебя к нам подослал, можешь распрощаться с жизнью! Растяпкину стало не по себе. Да, наверное, в теории это выглядело легко, но вот на практике, Семён никогда с таким не сталкивался. И приставленный меч к шее, это вовсе не шутки. Мартин собирался его реально убить. Семён занервничал. Может все-таки сказать? Нет, это будет слишком слабый поступок! Он должен держаться... —Eins!.. Zwei!.. Drei!.. — начал отсчитывать Бредли. Лезвие, казалось, просто впилось в шею Растяпкина. Ещё чуть-чуть, и обергруппенфюрер проткнет его на сквозь! — Fier!.. Fünf!.. И тут, Семёну показалось, что за спиной Мартина промелькнула какая-то тень. Она бесшумно проскользнула в темноте от камина, пересекла комнату, и вышла на лунный свет. — Sechs!.. Sieben!.. Растяпкин внутри себя возликовал. Это был Одуванчик. И он пришёл спасти его. Агент жестами показал, чтобы Семён вёл себя тихо и не выдавал его присутствие. После этого Одуванчик начал заряжать оружие. Бредли все так же не замечал его, продолжая считать. — Acht!.. Neun!.. Одуванчик поднял пистолет и прицелился. На его лице застыла победоносная улыбка. — Zehn! Грохнул выстрел... За мгновение, до него, Бредли неожиданно отпустил Растяпкина, и тот упал на пол. Обергруппенфюрер увернулся от пули, да так, что, казалось, будто она прошла сквозь него, настолько быстро он двигался. В момент оказавшись около Одуванчика, Бредли взмахнул мечом, и... кисть с пистолетом отлетела в другой конец комнаты. Все это произошло так быстро, что с лица Одуванчика не успела сойти победоносная улыбка. Когда через мгновение осознав, что произошло, его пронзил шок. Повалившись на пол, он смотрел с открытым ртом на обергруппенфюрера. Потом, на то что осталось от его руки, и схватился за это место, пытаясь остановить кровотечение. Одуванчик смотрел то на Мартина, то на руку. По его щекам текли слезы. Он пытался что-то сказать или закричать, но из-за шока лишь хватал ртом воздух. Растяпкин и рад бы был помочь Одуванчику, но его как будто парализовало... — Ты что думаешь? Если я занят, то не смогу тебя заметить? Как бы не так! Считай, что у меня глаз на затылке, понял? — спокойно, как будто ничего особенного не произошло, сказал Бредли — Но я тебя так не оставлю! Ты мне ещё понадобишься. Одуванчик все так же раскрывал рот пытаясь что-то сказать. Мартин, положив меч в ножны, прошёл, так же, к своему тайнику, достал оттуда другой препарат, налил полный стакан, и влил его агенту в рот. «Интересно» — подумал Растяпкин — «А как он ориентируется в темноте?» — В благородство решил сыграть! — сказал обергруппенфюрер, убирая препарат обратно — Ишь, ты! Ты вообще понимаешь, на кого напал, малец?! Бредли взял Одуванчика, и потащил к стенке. Агент тихо взвыл. Приперев к стенке, Мартин начал допрос: — Если твой дружок не хочет рассказывать мне, кто вас подослал, то это сделаешь ты! Одуванчик ответил лишь стонами и завываниями. Бредли отвесил пощечину. — А ну соберись! Я тебя не на пополам разрезал, а всего лишь отрубил тебе кисть. Тем более, дал тебе кровозамедляющее средство, а ты тут хнычешь... Но Одуванчик лишь помотал головой, давая понять, что он не ответит. Мартин в ярости вцепился в него. — Ах, вот ты как?! Да я тебя... — Стой! — прокричал Растяпкин, уже стоявший на ногах. Видя издевательство над другом, его одолела злость, и у Семена появились силы бороться дальше. — Я не позволю тебе так поступать с моим другом! — Растяпкин сжал кулаки, готовясь к битве. — Ты мне не позволишь? — переспросил Бредли — Как это мило. Но, зато я теперь знаю, как мне выведать информацию! Он снова достал из ножен меч, и прислонил его на этот раз к шее Одуванчика. — Если ты мне не скажешь, кто вас прислал, он будет убит — сказал обергруппенфюрер, указывая головой на Одуванчика. — Нет, я тебе ничего не скажу! Не вздумай меня шантажировать! — Семён выставил кулаки вперёд, угрожающе надвигаясь на Бредли. — Это моя территория! — закричал Мартин — Я волен на ней ставить какие угодно условия! А за не соблюдение изначального, к нему добавляется ещё одно. Если не скажешь, кто вас прислал, в течение того, как я сосчитаю по- немецки до десяти, твой дружок может распрощаться с жизнью! Растяпкин опешил. С одной стороны, он не хотел выдавать тайну. Но с другой стороны, Семён так же не хотел смерти Одуванчика. Что же выбрать? Он не был готов к такому! Что же делать?.. Одуванчик усиленно вертел головой, показывая Растяпкину, чтобы он ни при каких условиях не выдал тайну. Вся уверенность Семена куда-то улетучилась, но надо было что-то решать. Потому что Бредли уже начал отсчёт: —Eins!.. Zwei!.. Drei!.. Fier!.. Fünf!.. Sechs!.. Sieben!.. Acht!... Neun!.. Zehn!