Through the Shadows

      Питер не сразу пришел в себя. Потребовалось время. Больше, чем было позволено. Конечно, трагедии случаются со всеми. Так говорил святой отец. Только Питер был не согласен. Ни в первый раз, когда ему было всего шесть, ни в этот раз. Речь священника давно заучена наизусть. Он слышал её не в первый раз. Пока нормальные дети проводили свое время с друзьями или семьей, Питер проводил свое на кладбище. С семьей. Опекуны пытались помешать этому, но сдались после месяцев безуспешных попыток. Паркер знал каждую могилу. Знал все, чего не должен был знать ребенок.       Однако, вот он снова здесь. И на этот раз, смотря на крышку гроба и скорбящих родственников, он не чувствовал ничего. Питеру двенадцать. Он не наивен и знает, что такое смерть. Почему так происходит? Неужели он провинился перед вселенной, перед Богом? Неужели это его наказание? Он всегда был ужасным ребенком, сколько себя помнил. Нет, он не кричал и не истерил, не ввязывался в драки. Просто был не таким, как другие дети. Не был нормальным.       Питер сомневался в Боге, зная, насколько это плохо и грешно. Каждое воскресенье он каялся, но это никогда не помогало. Мысли не уходили. Их становилось больше. Они разрывали изнутри. Питер не должен так думать. Знает, что не должен. Но каждая неудача, каждая трагедия, возвращали его назад. Наверное, это и было причиной потерь в столь юном возрасте. Однако это были не все его грехи.       Он ненавидел себя. Ненавидел так, как никто из школьных обидчиков не мог заставить его. Потому что он думал о смерти и не мог найти в себе силы бороться. Слабость, ведущая к искушениям дьявола, искушениям самой смерти. Не достойный любви Бога. Не достойный ничего, ведь был грешен. В качестве наказания у него забрали дядю. Смерть Бена тяжелым грузом лежит на плечах. Он решил, сколько бы он не ненавидел себя, сколько бы дьявол внутри не проклинал все, на чем стоит свет и не настаивал на прыжке в гроб, к дяде, он не последует этим желаниям. Ведь тетя Мэй не заслуживает этого. Не заслуживает страданий, виной которым один глупый ребенок.       Гроб оказался в земле, святой отец закончил свою речь. Родственники потихоньку расходились. Питер этого не замечал. Он вообще ничего не замечал. Будто только что пришло осознание и вместе с этим ужас, накрывший с ног до головы. Он вдруг понял, насколько сильно скучает по дяде. Насколько его будет не хватать. Уже не хватает. И последнее, что Питер запомнил — угасающие огоньки в глазах, начинавших стекленеть, осознание собственной смерти и не успевшее вылететь из бледных уст «Питер».       Осознание пробивало изнутри. Воздуха категорически не хватало. Горло будто сжимали железные тиски, а голова гудела. Ничего подобного Питер раньше не испытывал. Единственная мысль, которая его посетила и звучала намного громче, чем все мысли до этого: «Я умираю». И эта мысль вдруг оказалась такой приятной, доводящей до мурашек. Несмотря на огромный страх и панику, он не смог убежать от осознания, что ему наконец станет лучше. Мальчик упал на колени перед свежей могилой и только тогда почувствовал, как рука тети касается его плеча. Святой отец продолжает читать молитву.       Он поднял голову и вдруг осознал, что снова может дышать. Рвано и тяжело, но дышать. Лица двух взрослых напротив выглядят обеспокоенно. Неуверенно кашлянув, Питер поднял взгляд.       — Что… Что со мной произошло? — Голос у Паркера был слегка хриплым.       — То, что я скажу, дитя, не должно тебя напугать. Я считаю, что кто-то или что-то пыталось проникнуть в тебя, — ответил ему отец Джозеф.       — Но… Почему? Я чем-то разозлил это?       — Все возможно. Однако не стоит бояться. Каждый раз, когда будет возвращаться, молись. Господь всегда поможет, дитя.       Питер кивнул. Он покорно принимал сказанное. Пока тетушка договаривалась с отцом Джозефом об увеличении количества встреч, он лишь внимательно слушал и сохранял молчание.

***

      После похорон проходит время. Меньше, чем хотелось бы. Инцидентов становилось все больше. С каждым разом молитвы помогали все меньше. В такие моменты Питер искренне считал, что его тело захватит демон и убьёт его. Через время он приходил в норму и спрашивал сам себя, почему этот демон с ним играет. Чего он хочет?       Каникулы заканчиваются неожиданно для Паркера. Или может месяц, пролетевший под гнетом эмоций и мыслей, — нормальное время для переживания утраты? Питер не знал, но был уверен, что возвращаться в школу не хочет. Даже не смотря на то, что его близкий друг Хэрри ждет его. Наличие друга немного ослабляло все то, что происходило в школе, но он все еще помнил травлю, с которой сталкивался. В любом случае, выбора не было. Это последний год перед старшей школой. Питеру будет четырнадцать, и все должно поменяться. По крайней мере в этом он себя убеждал.       Собравшись с мыслями и силами, Паркер накинул на плечи рюкзак, поправил очки и вышел наружу. Питер любезно отказался от компании тети и, едва успев, сел в автобус. Весь путь он провел в наушниках. Судя по смешкам с задних рядов, наушники не оправдали ожидания и через них все было прекрасно слышно не только Питеру. Не стоило играться с огнем, слушая не самую одобряемую музыку. Но что он мог сделать с любовью к AC/DC? Так или иначе, не замечая издевок, он доехал до школы. Его ждали. Русые кучерявые волосы, выделявшие носителя из основной массы школьников, заставили Питера улыбнуться. Он уже забыл каково это. А когда Хэрри к нему подошел, в груди разлилось приятное тепло.       Друг тут же обнял Питера. Тот немного засмущался, но ответил взаимностью. Когда они немного отошли друг от друга, дав ворчащим школьникам пространства, Хэрри улыбнулся. Его яркая улыбка никогда не меркла, никогда не сходила с лица.       — Питер! Ты вырос! — тут же радостно сказал Хэрри, осмотрев друга с ног до головы. Сам Осборн тоже вырос, это было видно невооруженным взглядом. — Но до меня тебе расти и расти.       — Конечно. Однако, я не стану засчитывать это, пока твой интеллектуальный возраст едва ли поспевает за физическим. Так что я бы так не хвастался, — с легкой ухмылкой на губах ответил Пит.       — Паркер, это что, сарказм? Я думал это понятие умерло вместе с твоим зрением, примерно с момента твоего появления на свет.       — Пошли уже, — слегка подтолкнул его Питер, шагая вперед.       Школа внешне абсолютно не изменилась. Вряд ли должна была. Разве что появилась парочка новых химикатов для научного класса. Вот куда Питер бы хотел попасть. Он не знал почему. Может дело в генах, может просто природный талант, но Паркер обожал науку. Хоть он и был круглым отличником, наука всегда была для него на первом месте.       Школьный день прошел обыденно. Питер не общался ни с кем кроме Хэрри. Это было гораздо лучше, чем пытаться вклиниться в новую компанию или иметь дело с теми, кто его презирает. И все-таки пару раз его толкнули, один раз даже очень больно стукнули. Но он же заслужил, верно? Поэтому ничего страшного. Прошел месяц, а навязчивые мысли только участились. Бог наказывает его руками школьных задир. Игнорируй и улыбайся.

***

      В голове Питера все проходит до жути обычно. И эта обычность его тяготит. Он честно пытается полюбить новую жизнь, но выходит не очень. Бывают хорошие дни, когда мыслей о самоубийстве не так много. Тогда Питер улыбается всем вокруг и почти не получает в школе. Таких дней мало. Обычно все проходит плохо. Утро начинается с мыслями о том, что ему тут не место. Этим день и заканчивается. Как назло, в эти дни он получает сполна. Может Флэш научился чувствовать чужую слабость, словно агрессивный бездомный пёс, а может он личный палач Паркера. Демон, присланный из Ада, который питается им. Хотелось думать на второй вариант. Если Флэш убьет его, виноват в этом будет только он сам. Питер будет чист.       Плохой день. Даже ужасный. Сегодня Питер впервые притронулся к себе лезвием. Всего один порез. Но он вызвал бурю противоречивых чувств. С одной стороны, Питер винил себя за это. Он себя уничтожал и оскорблял так, как не делал Флэш. Питер был ничтожеством в собственных глазах. Он не заслуживал жить. Он опозорил всех: свою семью, дядю с тетей, учителей. Он был ужасным, слабым и ничтожным человеком. Но с другой стороны…       С другой стороны он ощутил небывалое облегчение. Всего на миг, на ничтожный миг, он почувствовал, что сейчас изрежет всего себя и всему придет конец. Конец навязчивым мыслям, жизни. Что все правда наладится, когда его не станет. Тетя перестанет плакать по ночам и её сон придет в норму. Он ничего не желал так сильно, как улучшения её самочувствия, даже если придется заплатить своей жизнью. Нельзя чтобы мысли о самоубийстве победили, но вместо грёз о сладком избавлении всегда возвращаются навязчивые мысли о собственной никчемности.       Сегодня случилось чудо. После школы Питер вернулся домой и занялся домашней работой. Убив на это добрых пару часов, Пит решил удивить тетю и приготовить ужин. Неожиданно, Мэй пришла домой с неким мужчиной! Тот был прилично одет, его черные волосы аккуратно убраны гелем. Он улыбался, пока Мэй держала в руках букет роз. Странно, разве розы не были ей ненавистны? В любом случае, она улыбалась, и этого было достаточно. Питер улыбнулся им обоим.              — Питер, милый, познакомься. Это Джейк, — представила Мэй незнакомца. — Мы познакомились с ним на одной из встреч отца Джозефа. Он всегда был рядом, когда мне было очень трудно. Джейк, это Питер. Мой племянник. Он потерял родителей, когда ему было всего ничего. Я рассказывала.       — Очень приятно познакомиться, Питер! — улыбаясь сказал Джейк. От его улыбки по спине пробежали мурашки, но Пит проигонрировал это.       — Мне тоже безумно приятно! Проходите, я приготовил спагетти. Не уверен, что на всех хватит, но…       — О нет, Питер, мы только с ресторана. Вообще-то, мы пришли за тобой. Мы хотим пойти на вечернюю встречу, ты бы хотел с нами? — Питер знал этот тон тети. Не важно, что Питер думает. Он обязан поехать с ними в церковь.       — Конечно, только оденусь. — со вздохом сказал он.       Он быстро нацепил самое приличное, что у него было — рубашку и штаны, после чего вышел из комнаты. Они спокойно направились к черной машине Джейка и сели в нее.       Всю дорогу до церкви Паркер провел в раздумьях. С одной стороны, ему нравилось то, что Мэй наконец была счастлива. В конце-то концов не всю же жизнь ей горевать. С другой стороны, Питер не знал Джейка. Не доверял ему. В глазах читался какой-то непонятный холод. Будто с ним было что-то не так. Однако он отбросил эти мысли, ведь если тетя счастлива, то почему нет? А может, то, что Питер наказал себя утром, сделало ее счастливой? То, что он наконец понял, что заслуживает боль, привело Бога к тому, чтобы он сделал Мэй счастливой? Пит не знал. Но решил, что нужно наказывать себя чаще.       Когда они перешагнули в огромное готическое здание церкви, внутри уже были люди. Мэй и Джейк ушли вглубь, куда Питеру не позволялось идти, ведь никто не знал, насколько мальчик одержим. Грустно вздохнув, Питер ушел в свой одинокий угол для изгнанников. Он собирался провести этот вечер уныло, пока не услышал сзади незнакомый голос.       — У тебя красивые волосы, котенок.