Мы встретимся во сне

***

      Лиза затаила дыхание, пока смотрела в свой телефон. Он начал лагать и сильно нагрелся, девушка ждала, как прогрузится приложение, обдумывая всё, что было сегодня. Ей казалось… Нет, не так. Она была уверена! Да, уверена, что никому нет до неё дела, что она не интересна, что её жизнь лишь череда обязанностей и повторяющихся ритуалов для удовлетворения своих биологических потребностей, что только сны давали ей какой-то смысл существования, какой-то интерес. Но все эти ощущения и восприятие своего места в мире не вязались с тем фактом, что, потеряв на несколько часов связь с ней, люди утратили покой в попытках достучаться до неё, убедиться, что она в безопасности.       «Лиза, где ты? Скоро начнется пара. Прости, давай поговорим, я дорожу тобой, прости меня»       «Почему твой номер не доступен, я молюсь всем богам, чтобы ты была в порядке, пожалуйста, ответь, как сможешь»       «Я понимаю, что ты злишься, как я могу извиниться перед тобой? Язык мой, враг мой» Ирина писала ей весь день, и Лиза понимала, что это не первый раз, когда она извиняется за свой язык. Девушке хотелось что-то ответить, но она ощутила сомнение, что если Ирина просто манипулирует, каждый раз, она вспомнила, как сегодня рассуждала, зачем та вообще с ней общается, не для того ли, чтобы выглядеть выгоднее на фоне такой простой тихони, как она? «С другой стороны, она общалась со мной даже в самые трудные для меня времена в школе, разве для этого она терпела мои стычки с одноклассницами? — подумала Лиза, — и всё-таки, люди меняются, и их намерения — тоже, — зачем Ирина общается со мной, зачем я ей?» Девушка схватилась за голову и громко выдохнула. Ей надоело додумывать и пытаться догадаться, что в голове у подруги, какие у нее мысли насчет их общения и дружбы. Она не знала, к какому голосу прислушаться, Ирина извинилась, но обида не отступила. Она взяла телефон и пролистала дальше:       «Лизонька, у тебя всё в порядке? Позвони сразу же, как сможешь, не заставляй маму волноваться»       «Мама волнуется. Мы волнуемся. Перезвони. Отец» Лиза чувствовала укол совести, что заставила родителей волноваться, но сейчас было слишком поздно перезванивать, сделает это утром.       «По физиологии тебя пронесло, скажи спасибо Ирине. Но по физре тебя ждет отработка. Не создавай проблемы на пустом месте, мне хватает своих обязанностей, кроме как разбираться и отчитываться за каждый ваш пропуск» «Чёрт! По физре без справки в лучшем случае поставит тройку, и то, если на пять сдать, еще и накинет сверху доклады с презентацией, но это лучше, чем отрабатывать физиологию у Елизаветы Владимировны, однозначно, — возмущалась про себя Лиза, — но, что сделала Ирина, что физиологичка даже не поставила мне пропуск?»       «Студенческий твой у меня, был под партой. Завтра отдам» Это был Давид. Щеки девушки запылали от возбуждения и внезапного приступа радости, она перечитала его сообщение еще два раза. Он написал ей первый, а завтра отдаст студенческий. Как же хорошо, что в нем была её лучшая фотография, в отличие от паспорта. На самом деле, они и до этого переписывались, но дальше вопросов по учебе, вроде просьб скинуть конспекты или какие темы готовить на зачёт, разговор не шёл. К тому же, это не считалось, потому что Лиза сама искала повод написать Давиду, ей, по правде сказать, вообще не нужны были конспекты, а списки тем она записывала сама, в том числе на случай, если Давид попросит прислать их, и у неё появится новый безобидный предлог начать диалог. Он же к ней обращался крайне редко, да и в основном предпочитал задавать такие вопросы в беседе группы.

***

      Лиза сидела в своей комнате, в родительском доме. Шторы были плотно занавешены, но она без усилия видела чётко очертания знакомых предметов: письменный стол, стул, ноутбук, переноска, тумба около кровати, лампа, будильник. В руках она крутила ключи, они были холодные наощупь, она потрясла свой брелок, он замигал, но вместо синего цвета, засиял розовый. Она еще раз потрясла, брелок перестал гореть. Стул повернулся, скрипнув старой спинкой, девушка вздрогнула, но старалась не давать эмоциям взять верх, нельзя, когда ты в осознанном сне, проявляться сильно, особенно на первых этапах. На стуле сидел Давид. Он выглядел озадачено, оглядывал комнату, будто впервые её видел. Впрочем, это так и было. Даже во сне Лизу перехватывало дыхание, когда она видела его перед собой, она старалась взять себя в руки и напомнить себе — это сон, и она может делать всё, что ей вздумается, и об этом никто не узнает. Лиза сделала пару вдохов и выдохов, посмотрела на Давида и попыталась справиться с волнением. Его глаза в темноте блестели, он внимательно смотрел на неё и терпеливо ждал, что будет дальше. Девушка встала, подошла к нему и потрогала его волосы. Как настоящие, такие мягкие, как у нее, но более густые. Парень посмотрел в сторону рабочего стола, там стояли фотографии Лизы со времен школы. Лиза изо всех думала, как бы сейчас Давид встал, обнял её и прижался своими губами — к её, она бы смогла почувствовать сквозь сон их мягкость, текстуру и влажность. Она так об этом мечтала, почему он просто сидит? Неужели, всё намного сложнее с сновидениями, чем просто научиться в них себя осознавать? Тут она увидела, что фото, которое разглядывает Давид не школьное, на нем изображена Лиза, которая вырывается из объятий Ирины, сегодня утром, в колледже. «Что за ерунда? Мои желания и фантазии даже во сне рушатся о бытовые конфликты» — Лиза была в отчаянии. Она бесцеремонно села на колени к Давиду, повернула к себе и поцеловала. Да, как настоящие, мягкие и влажные. Парень дрогнул от неожиданности, Лиза ощутила как его грудь, к которой она прижалась, задержалась на вдохе. Она смотрела на него, а он медленно выдохнул, продолжал молчать. Она любовалась им еще несколько минут, гладила волосы, пока его голос не вырвал её из сладострастных фантазий: — Я думаю, тебе нужно помириться с Ириной, извиниться перед ней. — Что? — девушка вскочила от неожиданности. Она совсем об этом не думала. Наверное. Это должно было быть фантомное свидание, но неужели проблемы реального мира прорываются даже сюда, в её укромное убежище фантазий. Давид поправил свои штаны и зачесал растрепанные волосы пальцами снова назад, как он всегда делал после физры, и продолжил: — Ты думаешь, что никто тобой не интересуется, разве не это эгоистично? Разве это не ты игнорируешь чувства своих близких? — Ты здесь для того, чтобы я могла насладиться твоим обществом, взглядами, прикосновениями, хоть где-то, а ты мне читаешь нотации? — Лиза вспыхнула, всё шло не по плану, она не чувствовала больше возбуждения и романтического настроя на предстоящую ночь. Слезы побежали по её щекам, она, всхлипывая, продолжила: «я вообще жалею, что мне понравился такой самовлюбленный идиот, как ты, даже во сне ты игнорируешь меня, а я так хотела ощутить себя любимой, нужной. А хуже всего, что ты прав, я действительно так и делаю, игнорирую близких — Ирину, родителей, — закрываюсь в себе, тешу свою обиду, потому что завидую. Ирина легко находит общий язык со всеми — с учителями, парнями, девушками, взрослыми, детьми, да со всеми, в ней столько энергии и жизни, ей не о чем запариваться, она красивая и умная. Я завидую ей ужасно, потому что я не такая. Я даже не понимаю, зачем она дружит со мной столько лет, у неё есть всё — отношения, внешность, талант, — она могла бы дружить и общаться с кем угодно, зачем, если не ради выгодного фона, она продолжает общаться именно со мной?» — Ты такого низкого мнения о себе, кто тебя так обидел, что ты, будто бы, смотришь на себя исподлобья? — Это не твое дело, твое дело — обнимать меня, гладить мои волосы, целовать, дарить нежность и… — Лиза запнулась, к щекам прилила кровь, но в темноте этого не было видно. Она разозлилась, горячие слезы текли по лицу, она перестала ощущать стеснение, всё-таки, это сон, и Давид, даже если такой теплый и живой — всего лишь проекция её сознания. Очень и очень нудная проекция. — Да? Вот так, значит? — Давид тихо засмеялся, затем неожиданно встал и притянул девушку за плечи к себе, запустил в её волосы руку и прижал голову к своей груди, — или не так?

***

      Лиза проснулась от будильника, на улице было пасмурно, начался сезон осенних дождей, всю ночь город заливало ливнем. Но девушка любила запах мокрого асфальта, влажный воздух и свежесть, это значительно лучше жары и ослепляющего летнего солнца. В этом она тоже была не похожа на Ирину, которой жизненно необходим был витамин Д. Это один из основных её аргументов вытащить подругу в парк или на набережную летом, когда Лиза старалась не выходить из дома без острой необходимости примерно с самого утра до позднего вечера. Засохшие слезы стянули кожу под глазами и на щеках. Неудивительно, что частично она плакала во время такого сна и в реальности. Это было эмоционально тяжело перенести. На часах было две минут седьмого. Лиза взяла тетрадь и в общих чертах описала свой сон, всё, что она помнила. Давид, фотография, Ирина, объятия. Напротив имени «Давид» поставила тире и подписала «нотации???» Лиза открыла окно, чтобы проветрить, сегодня она встала рано, чтобы описать сон, но времени было еще вдоволь, до выхода на остановку, по меньшей мере, час. Она вспомнила про родителей, но звонить не стала, слишком рано, поэтому отписалась маме, объясняя, что телефон сел вчера, а она была очень занята, пообещала отзвониться вечером. Несмотря на тяжелый сон, разговор про Ирину, Лиза чувствовала себя значительно лучше, чем вчера, но снова и снова прокручивала диалог с фантомным Давидом из сна, в голове, пока чистила зубы. Она смотрела на свое отражение в зеркале и вспомнила его вопрос: «Ты такого низкого мнения о себе, кто тебя так обидел, что ты, будто бы, смотришь на себя исподлобья? Да, кажется, он как-то так сказал. Ну, то есть я сама себе сказала. Хотя я даже не думала об этом. Намеренно, так точно». Девушка остановилась, подняла подбородок выше: «Так действительно лучше», подумала Лиза. Взгляд стал более открытым, пропали нотки враждебности, брови перестали оттенять глаза, и в них появился блеск. По инерции голова опускалась вниз, но девушка понаблюдала за собой пару минут, пока не закончила процедуры в ванной, и теперь уже не могла не обращать внимания на это. «Исподлобья?» — постоянно мелькало у нее в мыслях. С улицы слышался шум машин, смех проходящей мимо компании школьников, значит время уже половина восьмого или даже без двадцати! Лиза оделась во вчерашние джинсы, водолазку и вытащила из шкафа осеннее пальто, которое она очень любила: черно-белое в мелкую клетку, она купила его на первые заработанные деньги, когда еще подрабатывала в кофейне два года назад. Едва прожевав, она проглотила бутерброды, проверила сумку: — Телефон, ключи, карта, сту… ах, да! — Лиза давно не чувствовала себя так хорошо, сегодня Давид отдаст ей студенческий, ей не хотелось упускать этот шанс, хотя будет немного неловко говорить с ним после сегодняшнего сна, делать вид, что всё как обычно, отмахиваясь от образов, будоражащие ее воображение, душу и тело. А если бы сон пошёл по задуманному плану, тогда бы было еще тяжелее взять себя в руки. Лиза еще раз посмотрелась в зеркало, подняла подбородок чуть выше, краситься она не стала, но лучше она будет выглядеть чуть бледнее, чем вымажется в туши из-за дождя. Хорошее настроение ей явно было к лицу. Жаль, она нечасто последнее время его примеряла.

***

      Лиза стояла под козырьком у входа в колледж, в один ботинок уже затекла вода, это было отвратительное ощущение сырости по всей ступне, но она ждала, когда же появится Давид, поэтому почти легко было игнорировать дискомфорт. Она старалась не волноваться и не подавать виду, но то и дело оглядывалась, смотрелась в отражение в телефоне, поправляла воротник и теребила молнию на сумке. Ирина утром написала Лизе, что задержится минут на десять, но очень ждет встречи, потому что волнуется из-за вчерашнего. Лиза вспоминала свой монолог про Ирину и зависть, который она выдала фантомному Давиду ночью, это не давало ей покоя. Её так тяготила эта зависть, которую она тщательно старалась скрыть от подруги и кого-либо еще, но она ощутила такую легкость после признания, пускай плоду своего воображения, но признания. Обида перестала терзать душу Лизы, может быть, ей помог этот диалог. А, может, дело было вовсе не в этом, просто сердце настолько будоражилось от мысли поговорить с Давидом, якобы случайно коснуться его руки и задержать тактильный контакт на пару секунд, что просто откинуло все тяготы обиды и ссоры с подругой, и всё казалось ерундой и нелепостью. Ведь Давид мог просто отдать студенческий Маше или Ирине, но решил сам его ей вручить, вдруг это знак, намек? Пока Лиза рассматривала свой лоб, не слишком ли заметно, что там был прыщ пару дней назад, телефон завибрировал от звука уведомления и напугал взволнованную девушку. Звук повторился.       «Я немного задерживаюсь, две минуты, и я у корпуса»       «Извини, если долго ждешь» Это был Давид. Лиза не верила, что он так может с ней разговаривать, так запросто извинился, хотя она всегда считала, что он слишком эгоистичен, чтобы замечать кого-то, кроме себя, в частности, её. В её глазах это был очень уверенный в себе парень, с красивыми чертами лица, не очень высокий, но подкаченный и, наверняка, сексуальный, который был очень высокомерен с другими, и думал в основном лишь о себе. Она знала о нем лишь то, что он занимается каждый четверг в спортзале, а по пятницам ходит в бассейн, раньше серьезно занимался атлетикой, во время школы, но сейчас спорт стал просто частью образа жизни, для поддержания формы и тонуса. Говорила ли она с ним? Нет, просто случайно, ну, ладно, почти случайно, подслушивала его разговоры с одногруппниками. В спорте и теме спорта в целом, девушка была несильна, мягко говоря, так что это знание не давало ей никакого преимущества, кроме как более детально представлять, какой у него пресс или ноги. Лиза не успела ответить на сообщение, пока думала, что такого написать, чтобы не выглядело нелепо, Давид уже подошел к ней. — Привет, — он протянул ей студенческий и спустя пару секунд, пока девушка смотрела на его протянутую руку, добавил: «Всё окей? Выглядишь нездоровой» «Чёрт бы тебя побрал, я просто не накрасилась, это катастрофа» — подумала Лиза, её лицо тут же озарилось кривой недовольной ухмылкой. Она взяла студенческий, и повернулась к входной двери. — Подожди, я не это имел в виду. Ты вчера убежала с пар такая злая, но Ирина сказала, что тебе стало плохо, ты как? — Что? — Лиза удивилась, неужели он заметил, что её не было на паре? Хотя сложно было не заметить, тогда на неё все обернулись, — А, да. Уже лучше. Спасибо. Ну, за студенческий. Они говорили. И не об учебе, более того, Давид спросил, как она себя чувствует, но вместо радости девушку окутывала тревога, что еще сказать, как она выглядит, что он о ней думает — все эти мысли крутились в голове, мешая сосредоточиться и вкусить прелесть момента. Сейчас он уже не казался ей таким напыщенным, как она привыкла считать, не сказать, что ведет себя высокомерно, даже не пытался напомнить про носки, уличить в неопрятности или подшутить. По сути, все её выводы об эгоизме Давида корнями уходили в то, что он просто не желал прочитать её мысли, догадаться о чувствах и проявить симпатию или просто обратить внимание на Лизу первым, из чего следовало, по мнению девушки, что он очень горделивый и высокомерный.

***

— Что ты делаешь? — аккуратно спросила Ирина, с удивлением наблюдая, как Лиза рассматривает свой подбородок в зеркале раздевалки колледжа. — Пытаюсь научиться держать голову прямо. — Что? Зачем? Хотя, да, так твои глаза выглядят ярче, когда ты не затеняешь их. — Наверное, — Лиза мялась, Ирина тоже чувствовала это напряжение в диалоге. И ждала, как Лиза что-то скажет про вчерашнее, но она молчала, поэтому девушка решила заговорить первая об этом: — Лиз, я… — Нет, не говори ничего. Пожалуйста, иначе… — Лиза отвернулась, — иначе я заплачу, опять. Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Вчерашний день был ужасен, с самого его начала до конца, от отрыва головы от подушки до самого возращения в кровать. Прости меня. Я бываю очень вспыльчивая. — Лизе была тяжело выдавливать из себя извинения, каждый раз, когда приходилось извиняться, она ощущала в горле комок гордости, который не давал ей открыто сказать о том, что ей жаль, и признать ошибку. — И ты меня прости, я не должна была так говорить. — Это не всё! — Лиза посмотрела Ирине прямо в глаза, — мне нужно поговорить с тобой, но не здесь, не сейчас, я не очень готова, и никогда не буду готова, если честно. Но, мне кажется, будет правильно тебе сказать всё это. Да что я говорю, — девушка схватилась за голову и взъерошила волосы, — давай просто после пар куда-нибудь сходим, где не будет лишних ушей. — Да, обязательно, — Ирина улыбнулась, хотя Лиза немного удивляла её своим поведением, она была рада, что между ними немного ушло вчерашнее звенящее напряжение, она могла облегченно вздохнуть. Слова подруги заинтриговали Ирину, но она чувствовала, что их связь не разорвалась, и это её утешало. Камень вины свалился с плеч девушки, она облегченно выдохнула, достала расческу и, держа резинку в зубах, прочесывала кудри, которые завились сегодня сильнее обычного из-за дождя. В зеркале она видела, что Лиза ждёт её, но, судя по взгляду, мыслями она была совсем не здесь. Лиза думала о том, что сказать Ирине, она понятия не имела, как начать диалог, но ощущение, что между ними образовалась пропасть, не давало покоя. «Я даже не понимаю, зачем она дружит со мной столько лет!» — всплывали в голове собственные фразы из сна, если после сна она чувствовала больше легкость, то теперь на её плечи снова лег груз предстоящего разговора. «Но теперь уже, будь, что будет» — решила Лиза. Ирина уже собралась, и они пошли в аудиторию, но в пролете между этажами Лизу из мыслей выдернули голоса двух студенток: — Кто? Давид? — высокая блондинка ухмылялась, глядя на свою собеседницу сверху вниз из-за значительной разницы в росте. — Я тебе говорю, либо я его затащу в постель, либо он гей, — другая студентка самодовольно разглядывала себя в камере телефона, не замечая или намеренно игнорируя насмешливый тон подруги. — Либо он редко смотрит вниз, — многозначительно добавила блондинка. — Очень смешно! Главное что ты… Лиза с Ириной уже поднялись на следующий этаж, и голос девушек смешался с общим шумом в коридоре. Однако, от услышанного ей стало дурно, даже противно. С одной стороны, ей казалось мерзким слышать такое о парне, который ей нравился, а с другой — ревность больно уколола ее внизу живота, ведь, наверное, эта студентка не просто так уверена в своем успехе? Было очень сложно не думать об этом. Во рту появилось ощущение горечи, в горле защекотало. Лизу просто тошнило от образов, которые она представляла. Давид, её Давид, с какой-то другой?