Кофейные войны

Виктор ещё пытался покрывать ванну новым слоем акрила, но Аманда была против, потому вскоре, в холостятской берлоге Барских появилась новая ванна, а к ней и полочка уставленная всякими не очень цветными баночками, что явно намекало на их цену. И над зеркалом наконец появилась лампочка, только это уже Менди не требовала, Виктор додумался до этого сам. Следующим изменением был шкаф, Барских прикрутил полочки и вешалочки, что бы туда влез весь её гардероб и дорогущие сумки не стояли на объеденных молью деревушках, может сам бы Виктор того на сделал, если бы не было выставлено конкретное условие по которому рыжая переезжала к нему. Тут даже пахнуть начало по другому, не бабушкой или мужскими духами, а чем-то сладким и Амандой. Раньше Барских её запаха не замечал, а когда он окутал квартиру наконец понял что это. Он лежал на диване, положив ноутбук на колени и смотрел очередное видео по экономике, что бы применить его в стратегии своей кофейни. Пока что получилось скверно, но Барских надежды не терял. Он снова и снова жал на кнопочки не обращая внимание на завывающий за окном ветер. Звонок в дверь прервал эту идиллию. Виктор совсем не понимал, кого это можно принести в метель, Камила и Влад улетели, родители склонности завалиться в его берлогу не имели. Мысль пала на одного из бывших Аманды. Оказался он не так далёк от правды, на пороге стоял Сурен Аравенян без зимней куртки. Он поздоровался и шагнул в квартиру, посыпая снегом коврик на входе. Барских приходилось видеть пару раз короля преступного мира, но ни разу так близко и ни разу так бесцеремонно. -Здравствуйте, - взгляд у Аравеняна был слишком серьёзный, а губы поджаты. -Где Менди? За ним шагнул чиновник Раевский, белый с зачёсаными волосами назад. Всё странное, что Барских мог заметить в Сурене, умножались в его зяте. Он поджимал тонкие губы и то краснел то бледнел. -Зачем она вам? Только успел сказал Виктор, из ванной прозвучал высокий голосок Аманды. Девушка принимала свои долгие ванны, наслаждаясь одиночеством и вином. -Я тут, - за дверью послышался плеск воды, - я сейчас выйду. Витенька, налей гостям чая. Через пять минут, в ходе которых Андрей стучал пальцами по столу, так словно проверял его на прочность. Раевский, Аравенян и Аманда, замотаная в розовый халатик сидели на кухне за кружечкой пакетированного чая. Менди явно выделялась на фоне унылого интерьера бабушкиной квартиры. Розовый халатик так и светился изнутри, словно пропитанный ей самой, волосы блестели медью. -Ну так по какому вы делу? - улыбнулась Менди и подула на кружку полную чая. -На нас вышел комитет внутренних дел, - Менди издала странный звук, похожий на удивление, - Ефремова тоже берут и ещё где-то с половину всех кого ты знала. Андрей сидел и просто пялил своими круглыми глазами на людей сидящих перед ним, иногда казалось что у него Базедова болезнь, но скорее можно было склониться к старческой уродливости. -Я тут при чём? -Приехал поздравить что ты во время рассталась с Германом, тебя не посадят, - улыбнулся Аравенян. Менди почуяла в этих словах подвох и скривила носик. - Это ты почему говоришь? – Виктор сидел на табуретке и не чувствовал себя полноправным хозяином в собственном доме. Никто и никогда не чувствовал себя хозяином в присутствии Сурена. - Да интересно кто рассказал о схеме. Аманда выкатила глаза, ей стало страшно, но девушка постаралась это скрыть за удивлением. - Я? Сурен, да никогда в жизни не сделала бы так, да я даже почти ничего не знаю. Ни цифр, ни мест, - она принялась загибать красивые пальчики, - мне в этом и смысла нет. Аравенян смотрел, на него эти слова словно бы не оказали никакого эффекта. В глазах Менди читался страх, она знала что это за человек и справедливо его опасалась. Девушка уже успела пожалеть о том что вновь завела общение с Суреном. Около его огня можно греться, но главное не сгореть. - Думаю в это дело вмешался Грис, - Виктор вставил своё слово и тут чёрные глаза короля преступного мира переметнулись на него. Аманда не расслабилась, она напряглась только сильнее, сжимая в руках ткань розового халата. - Я говорил с ним тогда на шашлыках, - Виктор промолчал о Владе и звонке, пазл сложился, но и любовь своей сестры он рушить не желал, предполагая что может скрываться за глазами Сурена. Он искал того кто его здал, что бы разорвать напоследок, - он уже тогда как я понял имел на всех виды. - Почему ты это решил? – влез Раевский, выдавая волнение, он почти полностью разрушил образ ужаса в этой комнате. - Человек он такой, тяжёлый, - ответил Виктор, стараясь изображать непринуждённость, - и смотрел таким образом. Он и мне намекнул. Что всё знает, про взятку, - прятать этот факт перед людьми которым грозит пожизненное за коррупцию и мошенничество было бессмысленно. - А ещё не участвовала Лина Александровна, - подала голос Аманда, возвращая себе спокойствие. - Он похоже сразу знал, что будет брать, - кивнул Виктор. - Ты не видел что бы он с кем-нибудь говорил? – Спросил уже Аравенян. - Линой и Благославских, перекинулся парой слов с Ефремовым, - Влада он не здал, но по виду Сурена нельзя было понять, поверили ли ему. - Меня Грис вообще напрягает, - пожала плечами Аманда, всеми силами желая оторвать от себя малейшее подозрение, она знала как Сурен поступает с предателями и оказаться на их месте она совсем не желала, - даже пугает. Он как какой-то нелюдь. Наконец, впервые за утро она хлебнула чая, хотя тот до сих пор был слишком горячим. Аравенян замолчал, глаза Раевского бегали в ужасе в разные стороны, он так и не знал за что зацепиться, просто в ужасе, уже готовый сесть на личный самолёт и лететь как можно дальше, хоть в Аргентину, хоть в ЮАР, лишь бы эта страна не экстрагировала преступников. - Хорошо, было очень приятно познакомиться, - Сурен протянул руку Виктору, а Аманда наконец выдохнула. Она смотрела своими красивыми глазами в обрамлении искусственных ресниц вслед чиновнику и бандиту и почти не верила в то что они уходят просто так. Когда дверь за ними закрылась, Виктор наконец сказал. - А нас ведь могли бы подвесить на фонарь. Аманда закивала и вновь отхлебнула чая, в это раз жидкость обожгла ей рот и девушка не выдержав выплюнула её обратно в кружку. - Сука, горячо, - во рту осталось неприятное ощущение ожога как и на многострадальном горле. - Когда ты последний раз была с ним? - После расставания с Германом, что б отнять квартирку, - честно созналась бывшая эскортница, сердце в груди так и колотилось, - он подозревал меня. - Он вообще всех подозревает, повезло Владу что они улетели, - Выдохнул Виктор, он явно рисковал ложью, таким людям не врут, но ещё одна депрессия Камиллы могла бы закончиться там где сейчас лежит бабка. *** - Ты даже не можешь найти кто это, - проговорил Раевский, надорванным голосом, он боялся тюрьмы больше чем чего либо. Мужчина уже вторые сутки прибывал в психозе и рвал на себе оставшиеся волосы. Он бегал кругами словно таракан накрытый стаканом, только вот где вы видели таркана пробившего стекло. - Сам попробуй, твои связи оказались бесполезны, - Сурен выражал удивительное спокойствие, такое раздражающее для Андрей. Аравенян подкрутил ключ зажигания, время было на исходе. - Тогда подними своих, давай, сделай что-нибудь, - «спаси нас» осталось в молчании. - Я найму адвоката, хорошего, - Дорогая чёрная машина, подходящая скорее для выставок чем для города вырулила из двора. - Какого нахуй адвоката, нас посадят. Я возьму нам самолёт и улечу куда-нибудь. Нам светит минимум 15 лет, за всё. - Нет. - Что нет? - на последним издыхании выдал Раевский. Его состояние всё ухудшалось, ещё немного и он начнёт биться головой о приборную панель. - Это мой самолёт и я тебе его не дам. Раевский так и взвыл, сейчас он это увидел всё в лицо. Сурен тонул сам и желал утопить их вместе, похоронить Андрея и сгноить его в тюрьме. Мужчина выдал почти болезненный звук и ухватившись за голову беззвучно закричал. Ему конец. - Посажу туда Вику, - спокойным голосом проговорил Аравенян, словно ничего и не произошло, словно Андрей сейчас не прибывал в высшем состоянии истерики. - За что? Скажи, сука, за что? – взвыл Андрей и ухватил мужчину за грудки, притянув его к себе, - какой же ты конченный мудак. Машину чуть не вылетела на всречную полосу, Аравенян едва вырулил на нормальную полосу, гудков не было, знали чья машина, а кто не знал чувствовал. Пустив руль, он что было силы, ударил кулаком в лицо Андрея, первый раз, затем второй, пока не пришлось взяться окровавленными пальцами за руль. Кожа испачкалась, но ему уже было всё равно, он вдавил педаль газа, что бы быстрее добраться, да какого-нибудь места, где можно скинуть остатки злобы. - Только посмей сбежать, не один паспортный контроль тебя не пропустит, а потом уже разберусь я, - он прорычал, а перед глазами вновь встала его сестра. *** Они приехали домой, но солнце так и не встало. Андрей к тому моменту так и не успокоился, кровь текла по его лицу, а глаз заплыл, он едва видел им. Вика не встречала их, она делала так всегда. Дом был слишком большим, что бы слышать двери, но приходилось предполагать, что она и не особо желала их видеть. Раевский поднялся наверх, в ванную, желая смыть с себя кровь. Сурен решил закопать их двоих и посыпать всё сверху могильной землёй. Аравенян остался снизу, разбирать бумаги и вроде как с кем-то связываться. Телефоны прослушивались в этом сомнения не было, потому Аравенеян говорил по одноразовому. Воды он не чувствовал, просто пытался отмыться от крови, лицо отекло, синяки расползались по щекам, глазам, фиолетовыми подтёками. Его крыло, он ненавидел Аравеняна и то во что он его втянул, зачем было слышать человека которого все называли тварью? Зачем было слышать человека, который избавлял от женщин в одну секунду. Он потерял гордость и честное имя. И ради чего. Хотелось рвать и метать, но он не мог. Вырвать этому уроду зубы, просто бы сил не хватило. Андрей, что было силы ударил по стенке душевой, второй, третий раз. Кровь забрызгала треснувшее стекло, а он продолжал. Словно таракан накрытый стаканом,он бился и не мог сделать ничего. Только рвать на себе волосы. Собравшись по частям, он вышел из ванны держась за стенку, окровавленной рукой. В окно он увидел заезжающее серое инфинити. Вика. *** Компот из вишни бурлил на плите. Большие пузыри то и дело выплывали наверх и лопались с немного розовым оттенком. Стекло на балконе запотело и покрылось маленькими капельками. На кухне было жарко, тепло поднималось от газового огня, струящегося из самого лона духовки. Настя то и дело помешивала кипящую розовую жидкость, внутри плавали ягодки. Оля спала, потому женщина старалась не шуметь. Горел только свет над раковиной, она опустилась за стол и срезала с яблока шкурку. Лекарства едва помомогали, они делали только хуже, режим сбился окончательно, потому Настя проспала весь день. Коля забрал Олю из сада и покормил её. Женщине это не нравилось, он и так работал содержа их всех, но она ничего не могла сделать, в некоторые дни она могла даже не вставать с дивана, но сегодня что-то изменилось и она наконец смогла хотя бы сделать что-то по хозяйству. Давно потеряв счёт времени она так и не замечала когда и во сколько Коля уходит, её это волновало, но спросить так и не получилось. Шкурка слезала с яблока под лезвием, оголяя светлую мякоть. Дёсна почти перестали держать зубы, потому есть она могла только мягкие и то порезанные маленькими кусочками. Сын всё давал ей какие-то расплывчатые обещание или она просто хотела считать его сыном. Настя жалела что не сама родила его и ей так не хотелось бросать своих детей одних и заставлять старшего переживать смерть матери снова. Он этого не заслуживал. Звонок прогремел на всю квартиру, заставив Настю подскочить. Нож попал по пальцу, разрезав светлую кожу словно кожуру яблока. Кровь была слишком густой что бы течь, она только собралась внутри раны. У Коли были ключи, у неё отнюдь не было представление кто бы мог прийти так поздно. Под влиянием таблеток она уже и забыла о бывшем муже, который раньше наведывался. Только чаще он искал Колю, а не её. Настя об этом не жалела. - Здравствуйте, я к Коле. На пороге стояла девушка с красивыми каштановыми волосами и очень грустными глазами, через плечо она держала сумку, крепко сжимая лямку. Женщина никогда её не видела. - Здравствуй, - произнесла она медленно, голова оставалась полностью затуманена таблетками, ей приходилось сложно формулировать фразы. - Вы Настя? Позвоните ему и скажите, что пришла Вика, - сказала незнакомка чётко проговаривая каждую букву. Женщина пропустила её внутрь, всё ещё пытаясь понять услышанное. Девушка с грустными глазами прошла внутрь. Она оглядела комнаты и сняв кроссовки пошла на кухню, шагая по полу белыми носками. Пол был грязным, уже остаточно поняла Настя. Она наблюдала за незнакомкой, которая так просто назвала имя её сына. Иногда она возможно даже забывала что он ей не родной. - Наденьте мои тапки, - Настя закрыла дверь и пошла на кухню. Та что представилась Викой, не сняла куртку, словно ей было очень холодно, она обхватила себя руками и смотрела, своими очень грустными глазами. - Нет, спасибо, - тихо сказала Вика, словно не знала куда себя деть. - Я заварю чай. Настя набрала номер сына. Коля поднял не сразу, она не знала, как ему сказать и потому просто повторила слова незнакомки. Голос парня сразу же изменился, он сказал, что скоро будет и попросил позаботиться о гостье. - Сколько вы уже вместе? - спросила женщина ставя чайник на комфорку. Вика бы была и рада помочь, но она совсем не понимала как это работает, ей было просто очень и очень страшно, к тяжести в груди она привыкла, но в этот раз появилось что-то новое. Отец пришёл в её комнату с разбитым лицом и всё ей рассказал, всё что нельзя было рассказывать. Страх, бился внутри, заставляя дрожать руки. Она смотрела на мачеху Коли и видела, что та тяжело больна. В последние дни мама выглядела примерно так же. Настя накрутила на голову платок, что бы не было видно лысины. Грязный халат, но она пыталась выглядеть нормально, слёзы желали вновь накатиться на глаза, но Раевская сдержалась. - Пару месяцев. Она издала странный звук, что-то между удивлением и согласием. У Коли умирала вторая мама. - Как вы познакомились? – спросила женщина сев на стул напротив. На пальце краснела ранка, а на столе лоскуты яблочной шкурки. - Я учусь рядом с местом его работы, - она хотела подтянуть ноги к себе, но воспитание не позволило. Всё было таким старым и пахло странно. Толстый слой краски покрывал полки, на комфорке кипел компот. Рисунок на полу местами стёрся, оставляя просто светлые пятна. Вика никогда не была в таких местах. «Так вот где вырос Коля» - подумала она. - Где он работает? – голос Насти звучал тихо. - В кофейне, - спрашивать почему женщина не знает Вика не решилась. Та смотрела на неё сухими глазами, пропитанными тяжёлой грустью и не пониманием. Здесь Вика была чужой и выглядела как чужая. Настя поспешила оправдаться. - Он не любит ничем делиться, вот такой у меня сын, - она улыбнулась светлыми дёснами. Все люди близкие к смерти похожи, они ссыхаются, блекнут, теряют свои черты, становясь живыми трупами, все тяжело больные люди похожи. Настя так напоминала её мать. - Чем я могу вам помочь? – не выдержав спросила Вика. Дети не должна терять маму. «У меня тоже была мама» Настя сразу не поняла о чём речь, она широко раскрыла глаза и смотрела на сидящую перед собой незнакомку в сером костюме, совсем не понимая о чём та говорит. - Деньги, сколько вам надо на лечение? - не выдержав сказала Вика, едва держась, что бы не закричать. Женщина посмотрела на неё удивленно и грустно усмехнулась, понимая что слишком много. Да и эта незнакомка, всё ещё казалась нереальной в этой квартире. - Мне ничего не нужно. - Мой отец чиновник, а дядя очень серьёзный человек. Я могу помочь, только скажите сколько. Её родственников скоро посадят это было неизбежно, тогда она сделает хоть что-то. Поможет тому кому возможно, потому что у неё тоже была мама. Настя округлила глаза, она словно так и не смогла переварить услышанное, смотря на гостью которой не существует. - Я говорю серьёзно. Мою маму нельзя было спасти, я не хочу, что бы Оля потеряла вас. Коля мне говорил, он всё делал ради вас и сестры. Это единственное что я могу дать, - голос её не дрогнул, но перед её глазами стояла четырнадцатилетняя девочка, не понимающая, почему не один врач не может сделать ничего. Настя набрала воздух в лёгкие, не зная что сказать на это предложение, она смотрела на Вику словно та была ангелом и в тоже время совсем не понимая как её сын, мог общаться с этой девушкой так долго. Она была из другого мира. - Я вам помогу, тётя Настя, только пообещайте что будете любить свою дочь и Колю, он вас любит. Эти утром Роговцев ей сказал, что желал бы что бы Настя умерла, просто потому что боялся остаться в девятнадцать лет с ней лежачей и маленьким ребёнком на руках. Он ломался, нет он был уже сломан. Но Вика знала, что он любил мачеху, потому что та пускала его домой когда отец засыпал и наливала ему супа. На глазах у Насти навернулись слёзы, она прикрыла рот рукой. Старший сын так редко говорил ей это. Она давно ждала, что он назовёт ей мамой, но он так этого не сделал. Они так давно не говорили по душам, просто по делам, словно он совсем не понимал, что женщина считала его своим. Она не смогла сдержать слёзы. - Он мой сын. - Он вас любит. Лёгкие так и свело от рыданий, не хватало воздуха. В глазах защипало. От этого и у Вики задрожали губы. Коля никогда не называл Настю мамой, потому что женщина которая просила называть ей мамой, насиловала мальчика в пятнадцать. - Я так скучаю по тому времени когда он был младше, когда всё было хорошо, - захлёбывалась в слезах Настя. Она закрыла лицо руками, вены под кожей извивались словно змеи, показывая свои выпуклые спины. - Я тоже скучаю по маме, - выдохнула Вика. Настя без слов раскинула руки, предлагая девочке у которой уже давно нет мамы свои объятия. Раневская нее выдержала, хоть на секунду можно было забыть обо всём, она упала в её руки. Что бы хоть на секунду забыть о том что уже десять лет она сирота. Такими же она запомнила последние мамины прикосновения. Вика уткнулась ей в грудь. От неё пахло похоже, теми же медикаментами и каким-то кремом, которым пользовалась Раевская когда-то, так давно. Настя плакала, обнимая Викторию, а та прижималась сильнее к ней. Коля нашёл их так, на кухне, скрутившихся друг в друге. В своём сером костюме Раевская стояла на коленях между Настеных ног, а мачеха обнимала её и гладила по волосам. - Коленька… - выдохнула женщина. Парень замер на входе в комнату, перед такой картиной. - Давайте я налью вам чая, - чайник уже остыл, потому он вновь поставил его греться. Вика наконец повернула голову к нему, у неё были красные заплаканные глаза и опухшее лицо, как совсем недавно в клубе. Она поднялась с колен, цепляясь за ноги Насти. Роговцев прошёл в комнату. Оля не спала, она пряталась под одеялом в темноте, боясь вылезать из своей кровати. Девочка была уже достаточно взрослая что бы понимать, происходит что-то не то и с ей мамой тоже. Она лежала на розовом постельном и беззвучно плакала. Подушка под щекой промокла насквозь и уже успела остыть. Она считала минуты до прихода Коли. - Братик, - дрожащим голосом выдохнула она. - Всё я тут, я пришёл, - он скинул с себя осеннюю куртку, которую так и не поменял, зато у сестры были новые часы. В комнате было темно, на шторах отражался силуэт костлявого дерева, которое так и пыталось поцарапать своей лапой стекло. Он достал Олю из-под одеяла и усадил себе на колени. Девочка всё ещё всхлипывала, но рядом с братом начала успокаиваться, он покачивал девочку и гладил по спине, пока она хваталась за него своими маленькими ручками. Сложно было стать отцом в пятнадцать. - Мне было так страшно и это большое дерево, его лапы тянулись ко мне. Я так ждала тебя, - девочка вновь начала плакать. Коля гладил её по горячей дрожащей спине. - И я пришёл. Оля своего отца не видела, для неё им всегда был Коля. Тот кто вырастил её защищал и любил, только вот она не понимала что он тоже всё ещё ребёнок. Просто очень взрослый, которому пришлось таким стать. - Что ж это вы сегодня все плачете, - тихо сказал он и Оля вновь захныкала. - Ты же не уйдёшь? – она подняла на него блестящие заплаканные глазки. - Нет, - как бы он не устал, Оля нуждалась в нём, больше чем в ком-либо другом. - Мы с тобой пойдём гулять? - Да, - он найдёт для неё время. - Мама ведь не умрёт? Внутри у Коли всё оборвалось от этих слов. Он спросил однажды тоже самое у отца, тот разозлился и сказал что она сдохнет. Вроде в тот день старший Роговцев был пьян. - Нет, - Парень знал что врал, но он всё ещё надеялся что-нибудь придумать или хотя бы не сказать ей того что она останется одна. «У меня тоже была мама» Коля зашёл на кухню, что бы налить компот. Тот остывал на плите. Настя и Вика уже сидели по разным стульям. Раевская размазывала по щекам засохшие слёзы. - Оля проснулась, - констатировал он и достал с верхней полки кружку и черпак из шухлядки. Целая кастрюля вишнёвого компота, уже сладкого. На кухне стояла тишина, Настя наконец заговорила: - Пойду уложу её обратно, - она поднялась из-за стояла и забрал из рук Роговцева чашку с компотом. - Откуда ты узнала где я живу? – обратился он к Вике, та сидела всё так же с прямой спиной. - Это было не сложно, - в этом он и не сомневался. Раевская улыбнулась заплаканнми глазами, - моих родителей хотят посадить, ты мне нужен. Отец разбил телефон, я не могла позвонить. Девушка не смело встала на ноги. Коля обнял её прижимая к себе. Но уже подозревал что так будет, с милиции всё началось. Сейчас не нужно было слов, она обхватила его в ответ. Роговцев опёрся на столешницу. Слишком рано повзрослевший ребёнок. Она уткнула лицо ему в шею. Всё разрушил только тихий голос Насти. Женщина стояла в темноте коридора, сунув руки в карманы халата. - Она не хочет без тебя засыпать, уложи её. Коля кивнул и выпустил Вику из объятий. Он положил руки на её плечи, парень не был намного её выше, ей даже не приходилось запрокидывать голову. Роговцев смял ткань костюма между пальцам. Под глазами пролегли синяки, он устал, особенно после закрытия клуба. Деньги, на вечер он нашёл себе новое мерзкое занятие. Что бы отмыться от него, стоило бы содрать кожу с себя. - Уложу Олю и приду, ложись на диван. Укладывать младшую долго ему не пришлось, он лёг рядом с ней на кровать и рассказывал что-то из разряда сказок про жар-птицу и Ивана-царевича. Девочка уснула быстро. Вика лежала на диване на расстеленной Настей постели. Наволочки уже можно было рвать на лоскуты. Девушка наконец сняла куртку и кофту, оставшись в одной майке и штанах. Сумка стояла под ногами доверху забитая вещами. Они остались одни, последним препятствием стала дверь со стеклянной вставкой. Блёклый свет от настольной лампы отбрасывал на лицо Раевской странные тени, она была словно белое пятно в этой квартире. Почему-то в голове промелькнула мысль, что раньше на этом диване спал отец. - Я поняла почему ты меня никогда не приглашал, - Коля кивнул и стянул с себя кофту. Под ней не было ничего. Не первый раз когда Раевская видела его таковым. Парень повернулся к ней спиной и она устремила взгляд на три продолговатые шрама ползущие чуть выше пояснице. Каждый из них был получен своим способом, но вместе они напоминали окрас какого-то животного. Штанов Роговцев не снял, он залез к Вики прямо в них, что бы не смущать её. Девушка обхватила его руками, укладывая голову на грудь. Ямка из неправильно растущих рёбер лежала чуть выше солнечного сплетения. Она коснулась нервной кости и провела по ней пальцами. - Я оплачу Насте лечение, - Коля говорить ничего не стал, он был бы благодарен, но просить не мог, - не хочу что бы кто-то терял маму, просто потому что не хватает средств. Он кивнул, так и умерла его мать. Он зарыл руку в Викины волосы, они были мягкими и вкусно пахли. Парень прикрыл глаза, что бы не видеть перед собой отцовской квартиры. - Что у вас произошло? - Их схему вскрыли и видно взялся кто-то серьёзный. Я много не поняла, но их посадят. Отец зашёл в комнату, он начал орать. Дядя избил его в машине, всё лицо было в крови и глаз затёк. Оказывается через мою семью проходил почти весь наркотрафик, похищения людей, бордели. Я столько наслушалась, - девушка говорила это спокойно, потому что все слёзы уже выплакала на кухне, - оскорблял меня, дядю, всех, а затем в порыве ярости разбил мой телефон. - Он тебя не тронул? – девушка устроилась по удобнее и прикрыла глаза. Ей просто нужен был Коля рядом. - Нет. Я убежала, я не хотела больше там находиться, вернусь уже завтра к дяде. Роговцев поцеловал её в макушку. Ему хотелось прижать её сильнее и не только. Каждый раз смотря на Викторию внутри него бурлило столько эмоций, она была особенной, воплощение чего-то нереального. Другая. Коля подтянул её выше к себе, беря под талию. Их губы соединились, этот поцелуй был не актом страсти, а подтверждением любви, хотелось утонуть в этих движениях. Руки двинулись ниже. - Нет, - девушка напряглась. Она смотрела на него карими глазами в обрамлении пышных волос, те свисали к его лицу, щекотя щёки. Раевская упёрла руки в его плечи и поднялась на ним. Тусклый свет проходил сквозь ткань майки и обрамлял тёмный силует её. - Я и не собирался, - она осталась нависать, а затем всё же опустилась на него, позволяя гладить себя по напряжённой спине, - я не полезу к тебе. Касаться Виктории этими руками казалось для него отвратительным, после того сколько женщин он перетрогал и за какие деньги. Будь он девушкой, давно бы получил клеймо, но везло. Это не было актом любви. Словно услышав его мысли она потянулась к кистям. Коля задержал дыхание, а она прикоснулась к ним губами. Без слов, скользила пальцами по животу. Напряжённым мышцам и ниже. Тишина казалась оглушающей. Звуки царапающих окно ветвей и холод, там где всегда было тепло. Он закрыл глаза и задержал дыхание, позволяя ей делать то что она делала. От Вики это было особенно, словно ему вновь пятнадцать, слишком острые ощущения. Губами она скользнула по груди, втягивая, оставила красноватый след, затем ещё один и на животе. Коля старался только не издавать звуков, в соседней комнате спала Настя. Жара собиралась внутри и разливалась по телу, делая ноги тяжёлыми. По мышцам пошёл тремор. Стало влажно и жарко, внутри словно всё взорвалось. Всё закончилось быстро и ярко, как не кончалось уже давно. Вика ушла, вода ударилась об раковину, она сразу же вернулась, дав ему в руки салфетки. Мир вокруг всё ещё переливался цветными пятнами, она не говорила ничего. Ведь нарушь она этот тихий мирок, могла бы разрушить всё. Тут не требовалось объяснения. Коля притянул её к себе и впился в губы, зарывшись рукой в волосы, что бы снова ощутить её запах, духов уже не было, так пахла она. - Мне страшно их посадят, - оторвавшись него сказала Раевская, она смотрела прямо в глаза. Роговцев не знал что на это ответить, потому просто впился в её губы снова не зная как насытиться, он всё ещё чувствовал эту тяжесть в себе. Наконец разорвав поцелуй он проговорил: - Поговори с Суреном, может у него будут какие-то выходы, - хотелось опустить руку ниже, но касаться её было нельзя. - Он запретил отцу брать самолёт, между ними похоже были более глубокие отношения, - только так она смогла описать то что увидела, но поняла она больше, - Я подвезу тебя завтра. К кофейне. - У меня нет смен, - они вновь сплелись в поцелуи. Вика легла на него. - Они меня пугают, как и их отношения. Столько того что я не замечала столько лет.