Better luck next time. (повезёт в следующий раз - Больше удачи в следующий раз)

в следующий раз повезет больше морской воин Глава 108: клетки Краткие сведения: в последний раз: Идзуку находится в камере с Шинсо, и Сасаки показывает ему воспоминание о том времени, когда они с лейтенантами были моложе Примечания: Привет, геймеры, извините, что пропал с радаров. Мне нужен был перерыв после того, как я постоянно был на взводе. Все первые 5 месяцев года Перерыв был действительно необходим, но теперь я вернулся!! Я планирую постепенно возвращаться к написанию, так что не знаю, как часто будут выходить обновления, но я буду ПОПЫТАТЬСЯ делать это каждые 2-3 дня :D также: пожалуйста, не критикуйте то, что требует больших (т.е. многостраничных) правок. я знаю, что эта история слишком запутанная и драматичная. на то, чтобы по-настоящему исправить её, уйдут МЕСЯЦЫ редактирования. во многом причина, по которой мне нужен был перерыв, заключается в том, что большое количество негативных отзывов сильно демотивирует меня. мне казалось, что эта история настолько дерьмовая, что нет смысла её продолжать. я знаю, что в истории есть проблемы. По сути, это черновик — вы получите каждую главу по мере написания. Конечно, будут проблемы с темпом/сюжетом/настроением. Не указывайте на то, что я не смогу исправить за час! с учетом сказанного, я надеюсь, вам понравится!!! (Дополнительные примечания приведены в конце главы.) Текст главы Возвращение в реальный мир похоже на всплытие из холодной воды в тёплый воздух. Изуку моргает, задыхаясь и хватая ртом воздух так быстро, как только может. Он наслаждается тем, что это его тело, что он дышит собственными лёгкими — в тот момент это не казалось странным, но, оглядываясь назад, он понимает, что даже эти несколько мгновений, проведённые в воспоминаниях Сасаки, дезориентируют его. Это кажется неправильным, как будто он не должен был этого видеть. — Я сниму с тебя наручники, — говорит Сасаки, и в её голосе слышится дрожь. Она присела перед Деку на корточки, и когда она поворачивает ключ в наручниках Деку, он видит, что она слегка дрожит. Похоже, что это воспоминание далось ей нелегко, но всё же не так тяжело, как в прошлый раз, когда она использовала триггер. Это тоже было по-другому , — думает про себя Изуку, когда Сасаки отстраняется и вытирает пот со лба тыльной стороной ладони. «Я попрошу кого-нибудь принести мыло позже», — говорит она, а затем выходит из камеры, открывает дверь и закрывает её за собой. Она даже не была заперта , — понимает Изуку, когда она запирает дверь и исчезает в коридоре. Изуку слышит рядом с собой ворчание и внезапно вспоминает о Шинсо. Другой мальчик дёргает свои наручники, и они гремят, когда он прикасается к решётке камеры. Изуку мгновение смотрит на него, прежде чем двинуться вперёд, схватить ключ, который Сасаки оставил в замке его наручников, и вытащить его. Это хлипкая штуковина, просто маленький кусочек металла, и он кажется слишком маленьким для того, что он делает. Изуку вставляет его в замок наручников Шинсо и поворачивает, и в следующий миг Шинсо вырывает руки и дёргает кляп во рту. “ Черт, ” выплевывает Шинсо хриплым голосом. Изуку наблюдает, как он двигает ртом, его челюсть щелкает так, что Изуку уверен, это больно. — Я… я принесу тебе воды, — говорит Изуку, поднимаясь на ноги и подходя к маленькой раковине в углу, прежде чем понимает, что Сасаки ещё не дала ему чашки, о которых говорила. Он оглядывается на Шинсо и видит, как тот прищуривается. — Что она с тобой сделала? — спрашивает Шинсо, и Изуку моргает. Ему требуется мгновение, чтобы понять, что это было бы незаметно, что Шинсо не смог бы это увидеть. Изуку сглатывает. — Она… она заставила меня пережить одно из её воспоминаний, — говорит Изуку, наблюдая, как Шинсо поднимается на ноги и подходит к раковине. Изуку отходит в сторону, наблюдая, как Шинсо включает воду и подставляет ладони под струю, снова и снова поднося их ко рту и глотая воду. Изуку сглатывает, внезапно осознавая, насколько у него пересохло в горле. — Что за воспоминание? — спрашивает Шинсо, отстраняясь, его лицо мокрое от слёз, и Деку внезапно осознаёт, что Шинсо почти не разговаривал с ним с тех пор, как Деку рассказал Айзаве о своих родителях. Деку сглатывает. — Это было просто… не знаю, это было странно, — говорит Деку. — Думаю, это было, когда она впервые… когда Геккейджу впервые появились здесь, — говорит он. Деку подходит к раковине, а Шинсо отходит в сторону, и Деку повторяет движения Шинсо, зачерпывая пригоршню прохладной воды и глотая её. В его пересохшем горле это ощущается как волшебство. — Ты знал, что это ловушка? — спрашивает Шинсо. По его тону Деку понимает, что на самом деле Шинсо не думает, что Деку знал, но всё равно спрашивает. Деку понимает, о чём он думает. — Нет, — говорит Изуку, сглатывая остатки воды во рту. — Я понятия не имел. -- Изюму снится большая часть времени, которое проходит до возвращения Сасаки. Он не знает точно, сколько времени прошло, но он устал так, как уставал только после того, как случалось что-то плохое. Это не физическое истощение, он так не думает — это что-то, что засело в уголках его разума и звучит в его мыслях, из-за чего он чувствует себя липким и отвратительным внутри. Изуку спит, но это не сильно помогает. Когда он резко просыпается от того, что Шинсо дёргает его за рукав с отчаянным выражением на лице, Изуку чувствует себя более уставшим, чем когда засыпал, казалось, всего несколько мгновений назад. Ему всё же удаётся прийти в себя настолько, чтобы увидеть, как Сасаки подходит к их камере, чёрное платье развевается у неё на коленях, а на лице играет хитрая улыбка. — Я принесла подарки, — говорит она и просовывает тонкую картонную коробку сквозь прутья решётки. Изуку не двигается, но Шинсо подаётся вперёд. Он вытаскивает вещи из коробки ещё до того, как Сасаки поворачивается, чтобы уйти, и в тишине слышно только, как её туфли стучат по бетонному полу. Изуку не знает, за кем наблюдать — за ней или за Шинсо. Ему не нужно принимать решение, когда Сасаки исчезает из виду. — Мыло, — говорит Шинсо, доставая что-то похожее на обычный кусок белого мыла. Он осторожно ставит его на пол. Затем он достаёт две бумажные стаканчики, такие, какие, как помнит Изуку, были в кабинетах стоматологов; обычно они предназначены только для одного использования, но Изуку знает, что их можно использовать несколько раз. Они маленькие, и Шинсо очень осторожно ставит их на пол в комнате. Следующее, что он достаёт, — это рулон туалетной бумаги, о котором Изуку даже не подумал, но за который он внезапно испытывает огромную благодарность. Изуку наблюдает, как Шинсо достаёт ещё один предмет, садится на пятки и рассматривает батончик мюсли в своих руках, завёрнутый в яркую фольгу. — Есть только это, — говорит Шинсо. — Они что, собираются морить нас голодом? — бормочет он, и Изуку понимает, что он в основном разговаривает сам с собой. Изуку задается вопросом, как много он успел сделать, пока Изуку спал. — Можешь взять его, — говорит Изуку, прежде чем успевает подумать о том, что собирается сказать. — Я не голоден. Это правда — он не голоден. Он просто чувствует тупое, тяжёлое оцепенение, и он не совсем уверен, что это всё в его голове. Может быть, причуда Сасаки теперь действует так, а не заставляет его истекать кровью. Где-то в глубине души Изуку понимает, что это должно вызвать у него тревогу, но он не совсем уверен, почему. Шинсо смотрит на него так, словно не верит ни единому слову. “Мы поделим это”, - говорит он. “ Ты дерьмово выглядишь. ” Изуку хочется немного обидеться на это, но он знает, что Шинсо прав. — Это потребовало от меня больше сил, чем я ожидал, — говорит Изуку и видит, как Шинсо прищуривается, глядя на него. — Она всегда так умела? — спрашивает он. Изуку сглатывает, наблюдая, как пальцы Шинсо разрывают фольгу на батончике мюсли. — Всего один раз, но… но она была на взводе, — объясняет Изуку. Шинсо кивает, опуская взгляд, и ломает батончик пополам. Он разламывается, как мягкий, и маленькие кусочки овсянки отделяются и тянутся, словно хотят отвалиться. Изуку чувствует запах шоколада, когда Шинсо протягивает ему половинку. Она ужасно маленькая. — Ты чувствовал то же самое? — спрашивает Шинсо, и Изуку не понимает, почему он задаёт эти вопросы. В этом нет никакого смысла. Изуку откусывает от своего батончика мюсли, и сладкий вкус мёда, шоколада и сахара разливается по его языку. Он не рассеивает туман, но, безусловно, немного разгоняет его. — Н-не совсем, — говорит Изуку. Он проглатывает кусок, и липкие кусочки сахарного сиропа прилипают к его пересохшему горлу. Он снова проглатывает, пытаясь избавиться от сиропа во рту, и тут его разум озаряет одна мысль, яркая и ослепительная. «Я должен убить себя», — думает он, и эта мысль накрывает его, как волны в океане, заставляя барахтаться в солёной воде, задыхаясь от морской пены. Изуку должен был убить себя давным-давно. Он должен был найти способ, потому что с учётом того, где они сейчас, сколько времени прошло (сколько времени прошло? Несколько часов? Несколько дней?) он не думает, что ему повезёт вернуться в прошлое. Он не думает, что у него есть шанс, на самом деле, но не это является причиной, по которой не стоит пытаться. Оглядываясь по сторонам в камере, Изуку понимает, что у него нет хорошего способа покончить с собой. Есть прутья камеры, холодный бетонный пол, о который можно разбить голову, или раковина, в которой можно утопиться, но он прекрасно знает, что это не легко и не быстро . Изуку лучше других знает, сколько времени может занять смерть, как трудно её осуществить. Он знает, что если бы он попытался воспользоваться любым из доступных сейчас способов, его бы остановили. Шинсоу не пришлось бы использовать свою причуду. Он мог бы схватить Изуку и оттащить его назад, крепко держа. Ему даже не пришлось бы сильно сжимать его; даже если бы Изуку немного вырвался, слабого удара головой или погружения наполовину под воду всё равно было бы недостаточно. Это не нож в запястье или выстрел в голову; они недостаточно быстры . Изуку сглатывает, когда до него доходит, когда он осознаёт. Он видит, как на лице Шинсо появляется такое же осознание, понимание, но Изуку также знает, что они думают не об одном и том же, и это ещё больше его беспокоит. — Это было не то же самое, — говорит Синсо. — Я не думаю, что это было то же самое, Мидория. — В его голосе слышится паника, в нём есть что-то, чего Изуку не совсем понимает. Изуку качает головой. — Что ты… что ты имеешь в виду? — спрашивает Изуку, сглатывая. Ему кажется, что в горле застрял кусочек батончика мюсли, может быть, овсянка или кусочек шоколада. Изуку думает, что этого достаточно, чтобы он подавился. «Сасаки, она… ты сказал, что она пыталась получить причуду от «Все за одного», — говорит Шинсо, и Изуку не может точно вспомнить, говорил ли он это или это было частью отчёта на собрании. Изуку сглатывает. — Д-да, она… она хотела иметь возможность забирать воспоминания, — говорит Изуку, и о, он понимает. Это похоже на то, как будто на спину его рубашки опускают кусок льда, оставляя на ней мурашки. Изуку поднимает руку и прижимает её ко рту. Лицо Шинсо мрачнеет, и Изуку хочется, чтобы он держал рот на замке, когда начинает говорить. — У неё уже есть это, — говорит Шинсо, и Изуку очень, очень надеется, что он ошибается. -- В следующем часе или около того есть что-то неловкое. Изуку думает, что это страх, пронизывающий воздух, заполняющий камеру и делающий её тяжёлой, гнетущей. Изуку продолжает прокручивать это в голове. То, что сказала ему Сасаки. Как она уже получила бы причуду. — Она… они никак не могли… как она могла добраться до… до «Всех за одного»? — не в первый раз спрашивает Изуку. Он вытирает вспотевшие ладони о штаны. — Я не знаю , — шипит Шинсо, его голос полон отчаяния. — Я же сказал тебе, я ни хрена не понимаю. Но это... это возможно. “Она ... наверное, это просто ее причуда”, - говорит Изуку. “Та, с которой она ... с которой она начала”, - говорит он. В горле становится тяжело, когда он сглатывает. — Я очень на это надеюсь, — говорит Шинсо. Это не первый раз, когда они ведут почти такой же разговор, почти слово в слово, но им больше не о чем говорить. Изуку просто рад, что Шинсо разговаривает с ним, даже если они игнорируют проблемы, которые были у них до всего этого. Теперь, когда они заперты в одной камере и не знают, что с ними будет, это кажется незначительным. “Когда они вытащили Курогири”, - говорит Изуку. “Могли бы они ... нет никакого способа”, - говорит он. — Это было давно, — говорит Синсо. — Они должны были заметить, если добрались до «Всех за одного», — говорит он. — Я не понимаю. — Этого не должно быть… это невозможно, — говорит Изуку. — Это просто невозможно. Это звучит уже не так убедительно. — Нам не стоит беспокоиться об этом, — говорит Шинсо. — Если у неё есть причуда, это не так уж важно. Нам нужно подумать о том, как выбраться отсюда. Изуку качает головой. «Нет, если... если она может получать воспоминания, она может... она может причинить что угодно , это... это убьёт нас, — говорит Изуку, и его голос становится всё выше. — Это... это...» — Она не может нас убить, — говорит Шинсо, перебивая Изуку. — Если бы она хотела, то уже сделала бы это. — Изуку вздрагивает. Он не совсем уверен, что это так, но не может же он сказать Шинсо, что боится, что Сасаки уже знает о его настоящей причуде и просто ждёт, когда сможет украсть у него воспоминание о смерти, чтобы использовать его для убийства. — Тогда чего она от нас хочет? — спрашивает Изуку. Он видит, как Синсо поджимает губы, и понимает, что хорошего ответа не будет. Чего бы ни хотела Сасаки, для них это ничем хорошим не закончится. -- Сасаки не возвращается до того, что, по мнению Изуку, является следующим утром. Он не совсем уверен, но думает, что сейчас утро, потому что он проснулся сам и у него в животе урчит от голода, как обычно бывает перед завтраком. Он надеется, что сейчас утро и что они провели здесь всего одну ночь, но он слишком голоден, чтобы это было так. В любом случае, он не совсем рад видеть Сасаки, но думает, что это лучше, чем гнить здесь бесконечно. На ней другая одежда, водолазка и джинсы, так что он думает, что сегодня, по крайней мере, другой день. Или она их разыгрывает. На самом деле, возможно и то, и другое. Шинсо тоже не спит, он сидит в углу камеры. Он уже давно сидит, подтянув колени к груди, с отсутствующим взглядом, и Изуку не знает, стоит ли ему пытаться заговорить с ним или это только ухудшит ситуацию. По большей части он оставляет Шинсо в покое. Изуку понимает. Иногда, когда всё идёт плохо, кажется, что его мозг пытается отвлечь его от всего этого, и он может только представить, что Шинсо тоже так делает. Когда шаги Сасаки заполняют пространство, Изуку видит, как Шинсо резко выпрямляется, как будто просыпается ото сна. Изуку чувствует, как по нему тоже проходит волна адреналина, когда он поворачивается, чтобы посмотреть, как Сасаки подходит к камере. На ее лице легкая улыбка, а с одного плеча свисает рюкзак. Изуку сглатывает. Он надеется, что в рюкзаке больше “подарков”, а не что-то более зловещее. — Доброе утро, — говорит Сасаки, и Деку чувствует лёгкое облегчение от того, что его чувство времени, по-видимому, не подводит. — Как спалось? Она слегка наклоняет голову набок, и Деку думает, что она насмехается над ними. Вряд ли она на самом деле ожидает, что они хорошо отдохнули. Однако она, похоже, не ждёт ответа, потому что подходит ближе к решётке камеры, сбрасывает рюкзак с плеча и садится на бетонный пол. Изуку задаётся вопросом, сделает ли её счастливой, если он подойдёт к ней, будет ли это иметь тот же эффект, что и вежливое обращение, но он не осмеливается сделать это без приказа. Вместо этого он наблюдает, как она расстёгивает рюкзак и достаёт ещё два батончика мюсли. При виде этого у Изуку текут слюнки. «Ты, наверное, голоден», — говорит она с лёгкой улыбкой на лице, кладя батончики мюсли себе на колени. «Мы, конечно, не хотим, чтобы тебе было слишком комфортно, но я готова отдать тебе их в обмен на что-нибудь другое». В её кислотно-зелёных глазах мелькает огонёк, который не нравится Изуку, но он подавляет страх и всё равно спрашивает. — В-в обмен на что? — спрашивает Изуку. Его голос звучит хрипло, как обычно бывает после ночной смены, когда не разговариваешь часами. Сасаки прищуривается и ухмыляется. — Как и раньше, — говорит Сасаки. — У меня есть воспоминание, которое, я думаю, покажется вам особенно убедительным. Она издаёт тихий звук, который может быть смехом. Изуку не уверен. — Хорошо, — говорит Изуку, переводя взгляд на батончики гранолы на коленях Сасаки. — И мы… мы возьмём их оба? — спрашивает он на всякий случай. Сасаки кивает. — Конечно, — мурлычет она. — Подойди чуть ближе, Мидория. Изуку сглатывает. Он чувствует на себе взгляд Шинсо с другого конца камеры, но это не мешает ему пододвинуться ближе к Сасаки. Ему приходится заставить себя не вздрогнуть, когда она протягивает руку через прутья клетки и касается подбородка Изуку. Изуку уверен, что она чувствует это, когда он сглатывает. — Тебе нужно прикоснуться к нему, чтобы использовать это? — сухо спрашивает Шинсо, стоя позади Изуку. Изуку видит, как Сасаки приподнимает бровь. — Значит, ты уже всё понял, — говорит она, не сводя глаз с Изуку, и в её голосе слышится лёгкое веселье. — Должна сказать, я впечатлена. Изуку хочется, чтобы она либо отпустила его, либо уже покончила с этим, но он чувствует, что если скажет это вслух, то будут последствия. На мгновение Изуку думает, что это можно считать ответом на вопрос Шинсо, но, похоже, это не работает, потому что он слышит разочарованное шипение Шинсо у себя за спиной, а улыбка Сасаки становится шире. “Знаешь, у нас была маленькая девочка с причудами, очень похожими на его”, - говорит Сасаки Изуку, запрокидывая голову, показывая, что она говорит о Шинсо. “Я уже довольно привык к такого рода вещам”. Изуку сглатывает. Она должна знать, что это я похитил Мышь, думает он. Изуку надеется, что Сасаки говорит это только для того, чтобы сказать, что причуда Шинсо на неё не подействует, а не по какой-то другой причине. Однако у Изуку нет возможности задаться этим вопросом. На этот раз ощущение, что мир ускользает от него, а его разум сливается с чем-то из далёкого прошлого, знакомо ему. Он знает, что происходит, но у него нет возможности испугаться, не говоря уже о том, чтобы попытаться сопротивляться. -- Ветер, который касается кожи Майко, теплый. Он ощущается как прикосновение кисточки к тонким волоскам на ее руках, отчего ее тело покрывается мурашками, несмотря на тепло. Ей не по себе, несмотря на то, что Хотару рядом. — Как думаешь, мы научимся вести хозяйство? — спрашивает Хотару с улыбкой на лице и тёплыми золотистыми глазами. Они того же цвета, что и стебли пшеницы, которые шуршат и колышутся вокруг них, простираясь до самых краёв поля. Участок сельскохозяйственных угодий окружён густым зелёным лесом, и Майко жаждет укрыться в тени. Только что взошло солнце, а жара уже удушающая. — Надеюсь, что нет, — отвечает Майко, и её голос звучит приглушённо. Они обе знают, что они здесь не для этого, но маленькая шутка Хотару всё равно успокаивает Майко. С ней всё будет в порядке, пока её сестра рядом. Когда их менеджер отворачивается от них, разговаривая с их матерью и мистером Риверой, у Майко возникает неприятное чувство, что она знает, о чём пойдёт речь сегодня. В руке менеджера зажат знакомый тонкий серебристый секундомер. «Девочки, — говорит она, поднимая свободную руку, чтобы убрать прядь седых волос с лица и заправить её за ухо. «Сегодня мы снова будем проводить поисково-спасательные учения». Её волосы, как всегда, собраны в тугой пучок, на ней шорты цвета хаки и свободная хлопковая футболка. Майко ревнует. В её форме героини нет ничего свободного , и уж точно ничего похожего на удобство. — Правда? — спрашивает Хотару с лёгкой улыбкой на лице, отводя руку в сторону, упираясь ею в бедро и слегка наклоняя голову. — В последнее время мы так часто этим занимались. Я правда думаю, что нам лучше заняться чем-то другим. То, как она говорит это, уверенно и непринуждённо, звучит так, будто она авторитетный человек, к которому нужно прислушиваться. Мэйко хотелось бы так же, но ещё больше ей хотелось бы, чтобы менеджер прислушался к ней. «Вы знаете, что ваше время пока не соответствует норме», — говорит менеджер, цокая языком и качая головой. Кажется, что она извиняется. «Вам обеим нужно уложиться в десять минут». Майко знает, что это адресовано ей. Она чувствует знакомый жаркий стыд, который жжёт её изнутри, заставляет огрызнуться в ответ и нагрубить своему менеджеру, но вместо этого она просто сжимает кулаки и представляет, как бьёт менеджера по лицу. — С Майко всё в порядке, — говорит Хотару напряжённым и раздражённым голосом. — Не думаю, что ты сможешь распоряжаться её временем, — говорит она, поднимая руку и откидывая назад прядь прямых, как стрела, чёрных волос. Майко чувствует прилив благодарности к сестре, хотя менеджер лишь приподнимает бровь, глядя на них обеих, и тяжело вздыхает. — Цель уже здесь, — говорит менеджер, наклоняя голову вперёд. — Я начну отсчёт вашего времени, как только вы начнёте. Майко кивает, прикусывая нижнюю губу, и, стоя рядом с ней, Хотару на мгновение встречается с ней взглядом. Золотистые глаза Хотару сверкают на свету, прежде чем уголки её губ приподнимаются в улыбке, и они бегут по полю в поисках актёра, спрятавшегося среди колосьев. -- Изуку всё ещё чувствует сладкий, землистый запах пшеницы, когда Сасаки убирает руку с его подбородка. Он чувствует усталость, изнеможение, как будто провёл весь день на патрулировании или в беготне, а не просто... в чём бы это ни заключалось. Получил воспоминание? Изуку не уверен. Изуку чувствует себя дезориентированным, как будто он всё ещё должен быть на поле. Он смутно понимает, что, вероятно, это было в Америке, но не уверен, придумал ли он это сам или почерпнул из воспоминаний. Всё кажется ненастоящим, размытым и странным. Сасаки всё ещё стоит перед ним на корточках и хмурится. Её брови сдвинуты, на лбу залегли морщины, и она на мгновение замирает, прежде чем вздохнуть и отойти от камеры. — Я вернусь позже, — говорит она каким-то отстранённым голосом и бросает батончики мюсли на землю, чтобы они были в пределах досягаемости через решётку. Изуку смотрит, как она уходит, но это не облегчает тревогу, нарастающую в его груди. -- «Не думаю, что она хотела показать мне именно это», — говорит Изуку, закончив пересказывать Шинсо это воспоминание. Вкус мёда и шоколада всё ещё ощущается у него во рту, но еда только усилила его голод, сделала его более заметным. Его тело хочет больше , и он жалеет, что не предусмотрел, что можно было бы приберечь батончик на потом, чтобы в следующий раз, когда он его получит, можно было съесть больше. — Зачем ей вообще что-то тебе показывать? — сухо спрашивает Шинсо. — В этом нет никакого смысла. Он вертит в руках обёртку от батончика, сминает фольгу, сидя на полу в позе лотоса. — Это... это не так, — соглашается Изуку, потому что он всё ещё не может понять, почему это она делает. В любом случае, это приносит Изуку больше пользы, чем ей, — она даёт ему информацию, которую можно использовать против неё, когда они освободятся. Если они освободятся. “На самом деле это не может быть другой причудой”, - говорит Шинсо. “Она, должно быть, издевается над нами”. Изуку кивает, проглатывая комок в горле. Бетонный пол камеры кажется холодным под его ногами, но он не уверен, потому ли это, что так оно и есть на самом деле, или его ноги просто начинают затекать от долгого сидения на земле. — Может быть, она просто… может быть, она просто поняла, как это сделать без триггера, — говорит Изуку. Он на мгновение закрывает глаза. Он думает, заметит ли Шинсо, что у Изуку болит голова, заметит ли он, что он чувствует себя измотанным, и это нельзя объяснить только голодом и усталостью. — Зачем ты это сделал? — внезапно спрашивает Шинсо. Изуку моргает, прежде чем посмотреть на него. Шинсо тоже выглядит удивлённым этим вопросом, и хотя Изуку почти уверен, что знает, о чём спрашивает Шинсо, он не уверен до конца. — Ч-что сделать? — спрашивает Изуку. Во рту у него пересохло, ладони вспотели. Шинсо делает глубокий вдох и смотрит Изуку в глаза. “ Зачем ты рассказал Айзаве? ” спрашивает он. Его голос звучит спокойнее, чем Изуку мог ожидать. Изуку думал бы, что его голос должен звучать злее, думал бы, что в нем будет ярость. Он предполагает, что они пробыли в одной тюремной камере достаточно долго, чтобы у Шинсо было более чем достаточно времени, чтобы успокоиться. — Я… — начинает Изуку, но замирает. В горле у него что-то стоит, оно влажное и сдавленное. Изуку знает, почему он это сделал, — он знает, что Шинсо был в опасности, знает, что ему нужно было помочь Шинсо, даже если Шинсо очень-очень этого не хотел. «Иногда, чтобы... чтобы помочь кому-то, нужно... сделать то, чего он не хочет». Изуку кажется, что кто-то когда-то сказал ему почти те же самые слова, но сейчас он не может вспомнить, слишком сильно он волнуется, и в голове у него туман. Синсо смотрит на него в ответ, слегка расширив усталые фиолетовые глаза. Изуку гадает, что он собирается сказать, что он собирается сделать. Изуку думает, что было бы уместно, если бы Синсо ударил его, если бы он закричал или завопил или сделал что-то , но Синсо просто смотрит на него долгим-долгим взглядом, прежде чем вздыхает и закрывает глаза. — Ты правда просто хотел помочь, да? — говорит Шинсо. Его голос звучит устало, измученно. — Я всё ещё злюсь на тебя, — говорит он. В его словах нет злости, по крайней мере, Деку этого не замечает, но он не сомневается, что Шинсо говорит правду. Деку сглатывает и кивает. — Прости, что… что я втянул тебя во всё это. Он не извиняется за то, что рассказал Айзаве о своих родителях. Он не сожалеет об этом, даже если это разозлило Шинсо. — Да, ладно, — вздыхает Шинсо. — Это уже случилось, так что... — Изуку смотрит, как вздымается и опускается его грудь при дыхании. — Если ты хочешь дожить до этого момента, выведи нас отсюда живыми. — Я постараюсь, — отвечает Изуку. Он не говорит Шинсо, что почти уверен: чтобы это произошло, ему придётся умереть хотя бы раз. Примечания: предупреждение о содержании: упоминается тюремное заключение, голодная смерть, жестокое обращение с детьми диссонанс! каррд! надеюсь, вам понравилось!! приятно вернуться :D А ещё!! Я собираюсь работать над несколькими оригинальными проектами. Если вам интересно узнать больше, пожалуйста, присоединяйтесь к нам в Discord! В конце концов, я сделаю ещё одну карточку с оригинальными материалами и размещу её здесь.