Better luck next time. (повезёт в следующий раз - Больше удачи в следующий раз)

в следующий раз повезет больше морской воин Глава 105: предвкушение Краткие сведения: в прошлый раз: Изуку общается с Качан, а также разговаривает с Сасаки Примечания: привет, прости, что так поздно, мой новый график обновлений — «когда мне захочется, но хотя бы раз в неделю». Извини за непоследовательность, я учусь в колледже Кроме того, следующий парень может немного опоздать, потому что это ВАЖНОЕ ДЕЛО, и я не хочу всё испортить, приятель (Дополнительные примечания приведены в конце главы.) Текст главы Учитывая всё, что происходит в его другой жизни, возвращение в школу кажется чем-то странным. Изуку не заметил, как все вернулись, он был в башне, а потом на патрулировании. Ему не казалось, что прошел целый день, он не казался таким уж долгим, но когда он вернулся рано утром, то заметил признаки жизни в общей комнате, увидел все полотенца и туалетные принадлежности в ванной. Было странно просыпаться в своей комнате и знать, что все комнаты над ним и под ним заняты, знать, что его друзья вернулись. Ещё более странно сидеть в классе и теребить колпачок ручки, пока Айзава возится с бумагами за своим столом. В классе тихо перешёптываются, шума больше, чем привык Изуку, и он чувствует себя почти обнажённым в этом классе, полном людей. Конечно, он общался с людьми на каникулах, но обычно это происходило на улице, когда он был в маске, очках и костюме. Он чувствует себя уязвимым, сидя здесь в одной форме, хотя длинные рукава и брюки почти не открывают его кожу. — Мидория, — хрипло произносит Цую, пугая Изуку, но не настолько, чтобы он подпрыгнул. — Как прошла перемена? Она выглядит почти так же, как и раньше, с собранными в аккуратный хвост волосами и заметками на столе. На её лице написано любопытство, и Изуку вспоминает, что почти никому не писал во время перемены, даже не открывал групповой чат. Он сглатывает, дружелюбно улыбаясь ей. — Я-я был хорош, — говорит он. — А ты? Он видит, как она кивает, а Урарака, стоящая рядом с ней, поворачивается и смотрит на них, пока Цуйю отвечает. — Было приятно, ребятки, — Цую смотрит в сторону. — Было слишком холодно, чтобы что-то делать на улице, так что большую часть времени мы провели внутри. — Изуку кивает, вспоминая, что Цую плохо переносит холод. — Я слепила столько снеговиков! — говорит Урарака, широко улыбаясь. — Я отправляла Цуйю фотографии, чтобы она завидовала. — Я не ревновала, — говорит Цую, и если бы это был кто-то другой, Изуку мог бы подумать, что она лжёт. — Я была вполне счастлива и без снега. Урарака хихикает, прежде чем взглянуть на Изуку. «У вас, ребята, здесь много снега? У нас дома его было намного больше, чем обычно. Это было здорово», — говорит она, слегка наклонив голову набок. Изуку кивает. — М-мы немного поиграли, — говорит он. — Я не… я не особо с ним возился, но мне нравится в нём ходить. — Он не говорит, что ему также нравится в нём спать, потому что для большинства людей это было бы опасно, но он думает об этом. Снег, чистый, холодный и свежий, прилипающий к его коже, — это жгучая, яркая боль, не похожая ни на что другое, и Изуку до сих пор с тоской о ней думает. Если бы Качан не следил за ним так пристально, Изуку мог бы попытаться улизнуть в следующий раз, когда пойдёт снег, просто чтобы посидеть в нём. — Издалека это выглядит красиво, — говорит Цую. — Но я не вижу ничего привлекательного в том, чтобы замёрзнуть насмерть, малышка. — Для неё это довольно драматично, и Изуку не может не улыбнуться, когда Урарака смеётся. — Нам точно нужно как-нибудь потусоваться вместе, — говорит Урарака, наклоняясь вперёд. — Я вас обоих совсем не видела на каникулах, а Деку даже не проверяет свои сообщения! На её лице появляется улыбка, но Деку знает, что она предпочла бы, чтобы он чаще писал, чтобы он был более вовлечённым в жизнь. Деку не хочет оправдываться, ведь он не может сказать им настоящую причину. — Я собираюсь… я буду очень занят в начале семестра, — говорит он, покусывая нижнюю губу. — Но, эм, после окончания практики у меня… у меня будет больше времени? Это звучит как вопрос, но Урарака кивает, широко улыбаясь. Цуйу тоже выглядит довольной и кивает. — Я буду с нетерпением этого ждать! — говорит Урарака, вскидывая кулак в воздух. Её улыбка заразительна, и, хотя кажется неправильным радоваться всему происходящему, Изуку тоже находит в себе силы улыбнуться. -- Изуку сидит на полу в комнате Каччана, положив на колени открытый учебник и уткнувшись в задание по английскому языку, когда в дверь Каччана стучат. Это не пугает Изуку, но удивляет его, особенно когда он поднимает взгляд на Каччана. Другой мальчик совсем не выглядит удивлённым, встаёт со стула за своим столом и подходит к двери. Он даже не смотрит в глазок, прежде чем отпереть дверь и распахнуть её. — Давно пора, — ворчит он. Он загораживает Деку от того, кто стоит в дверях, и Деку откидывается назад и вытягивается, чтобы лучше разглядеть. Но это не имеет значения, потому что через несколько секунд Каччан отступает. Деку смотрит, как Нейто входит в комнату, его голубые глаза устремлены на Деку, а на лице мягкая улыбка. — Привет, Деку, — говорит Нейто, и его улыбка становится шире. — Скучал по мне? — спрашивает он, и Деку видит, как Каччан усмехается и закатывает глаза. — Как будто кто-то будет скучать по твоей надоедливой заднице, — бормочет Качан, за что получает локтем в бок от Нейто. “Разве я тебя спрашивал?” Нейто язвит в ответ, закатывая глаза, прежде чем снова повернуться к Изуку. “А если серьезно, как у тебя дела?” спрашивает он, и улыбка возвращается на его лицо. — Я хорошо себя вёл, — говорит Изуку. — А как... как прошёл твой перерыв? — спрашивает он, убирая учебник с колен и кладя его на пол. Он видит, как Нейто следит за его движениями, и Изуку становится немного неловко из-за того, что он единственный, кто сидит. “Это было хорошо”, - говорит Нейто. “Я бы хотел услышать от тебя немного больше”, - говорит он и серьезно смотрит на Изуку сверху вниз. “ Катсуки сказал мне, что ты рассказал ему, ” говорит он, и Изуку тяжело сглатывает. “ Ага, ” говорит Изуку, немного задыхаясь. Нейто напевает, подходит и плюхается на землю рядом с Изуку. — Я рад, что ты это сделал, — говорит Нейто. — Меня уже начинало раздражать то, что приходилось избегать его вопросов. — Уголки его губ слегка приподнимаются. — Как у тебя дела? — спрашивает он, и Изуку понимает, о чём он спрашивает. — Я… я в порядке, правда, — говорит Изуку. Он смотрит в пол, на свои скрещенные ноги. — Мне станет лучше, когда… когда всё закончится со злодеями, — признаётся он. Он слышит, как Нейто одобрительно хмыкает. — У тебя есть время поиграть в карты? — спрашивает Нейто, и, когда Изуку моргает, глядя на него, он видит, что его друг держит в руках знакомую потрёпанную колоду карт. Изуку улыбается, бросая взгляд на Каччана. “Конечно”, - говорит Изуку. “П- мы можем играть в игры, в которых требуется больше двух человек”, - говорит он. — Ага, — говорит Нейто, и Изуку видит, как он машет рукой Каччану. — Давай, садись на задницу. Он начинает тасовать карты на полу, а Каччан усмехается. — Я не хочу сидеть на этом чёртовом полу, — говорит он, но всё равно садится. Возможно, Изуку не сможет забыть о Геккейджу, но он не так часто думает о них, когда находится со своими друзьями -- Заточка ножей уже давно стала частью его распорядка дня. Изуку нравится делать это по вечерам, после возвращения с патрулирования, если у него есть время. Сейчас как раз такой вечер, и, хотя он слышит, как его друзья болтают в гостиной, Изуку не хочется присоединяться к ним. Вместо этого он сидит за обеденным столом, перед ним лежат точильные камни, влажная тряпка и миска с водой. Рядом с ним на столе лежит большая часть его ножей, сияющих в искусственном жёлтом свете общежития. Честно говоря, он удивлён, что никто не спросил его об этом. Это не громко , но и не тихо, когда он водит лезвиями ножей по точильным камням с тихим скрипом . Он не пытается это скрыть, поэтому думает, что отсутствие вопросов, должно быть, объясняется тем, что это логично: Изуку сражается ножами, поэтому ему нужно их точить. Из всего, что происходило в общежитии, это, конечно, не самое странное. Однако Изуку не привык делать это при фоновом шуме. Он прекрасно слышит собственные звуки: ритмичное скрежетание ножа по камню, тихие всплески, когда он смачивает тряпку, чтобы вытереть металлическую пыль с точильного камня и лезвия, и звон ножей, когда он кладёт один на стол и берёт другой. Просто он слышит поверх этого ещё один слой звука — весёлую музыку, играющую по телевизору, возгласы и радостные крики, когда что-то происходит в шоу, которое смотрят его одноклассники. Прямо сейчас он даже слышит тихий гул микроволновой печи, в которой Серо разогревает пакетик с попкорном. Изуку не уверен, нравится ему это или нет. С одной стороны, это, безусловно, ярко и поднимает настроение. Он чувствует себя более бодрым и живым, чем обычно, когда делает это, но это также нарушает часть его ритуала. Это больше не успокаивающая, повторяющаяся задача, не то, на что он может отвлечься, и он скучает по спокойствию. Изуку старается не думать о том, что его друзья всё портят, что они мешают ему — в конце концов, он мог бы просто делать это в своей спальне, если бы ему действительно хотелось тишины и покоя. Это просто другое , то, что, как он думал, он полностью контролировал, а теперь нет. Изуку кажется, что в последнее время он с каждым мгновением теряет всё больше и больше контроля, и ему это не нравится. Изуку старается не зацикливаться на этом. Он сосредотачивается на движениях ножа по камню, на небольших вибрациях, поднимающихся по лезвию в его руку. Он сосредотачивается на звуке, ровном скрежещущем звуке, когда переходит к точильному камню с более мелкой зернистостью. Изуку точит свои ножи и дышит. -- Изуку уже давно подумывал о том, чтобы навестить Харуту, но он не помнит, чтобы сознательно принял решение сделать это. Он не думает, что сделал это, даже сейчас, когда стоит у входа в общежитие 2А, где Харута всё ещё должен жить с Эмой и Макой. Я даже не знаю, здесь ли он сейчас , — говорит себе Изуку, глядя на здание. Оно почти такое же, как общежитие 1А, с такой же гладкой бетонной поверхностью и яркими, блестящими стёклами в окнах, с такими же бетонными ступенями, ведущими к нему, но, конечно, с другой табличкой, и оно находится дальше от леса. Странно видеть что-то настолько близкое к его дому, но чуть в стороне. Как будто кто-то передвинул все предметы в его комнате вправо на несколько сантиметров — что-то не так, но он не может понять, что именно. Это происходит после занятий в один из тех дней, когда Изуку действительно собирается присутствовать на этой неделе, и он знает, что сейчас должен тренироваться или патрулировать, но что-то подсказывает ему, что он должен сделать это сейчас. До побега осталось всего несколько дней, и Изуку не думает, что у него хватит смелости сделать это снова, даже если у него будет свободное время, необходимое для чего-то подобного. Это последний день, когда он планирует пойти на занятия до 28-го числа, и у него так много встреч, запланированных на это время, что он сомневается, что у него будет ещё один такой же хороший шанс. Итак, Изуку смотрит на здание, освещённое белым светом послеполуденного солнца, и делает глубокий вдох. Он поднимается по оставшимся ступенькам к двери и поворачивает ручку. Посетители его общежития не стучат, поэтому он предполагает, что здесь это делать бессмысленно. Дверь плавно открывается, и Изуку заходит в общую комнату, которая похожа на его собственную, за исключением того, что цвета внутри синие, а не зелёные, как в его общежитии. Это странно, мягко говоря, но ему не так неловко, как когда все в общей комнате обращают на него взгляды, полные любопытства, удивления и даже некоторой враждебности. Изуку сглатывает, оглядывая учеников — их здесь около десяти — в поисках знакомого лица. — Мидория? — спрашивает Мака в тот самый момент, когда Изуку замечает её в майке и шортах, стоящую на кухне. — Что ты здесь делаешь? — Она звучит скорее растерянно, чем враждебно, и Изуку благодарен ей за это. Её волосы мокрые, — замечает он. Должно быть, она только что приняла душ . — Я-я хотел поговорить с Харутой, — говорит Изуку и удивляется тому, как смело он звучит, как мало он заикается. Он предполагает, что, по крайней мере, с Макой он может сказать себе, что любой страх, который он испытывает, вызван её причудой, а не реальной опасностью. Мака прищуривается. — Зачем? — спрашивает она просто и прямо. Она никак не показывает, о чём думает, но выходит из кухни и направляется к Изуку. Остальные ученики один за другим отворачиваются, возвращаясь к тому, чем занимались до этого, и Изук выдыхает с облегчением, когда внимание к нему ослабевает. Ему совсем не нравится ощущение, что за ним наблюдают. — Он… он не был ни на одном из собраний, — говорит Изуку, сглатывая и опуская взгляд на пол, а не на глаза Маки, которые темнее, чем у Каччана, почти цвета бычьей крови. Однако боковым зрением он всё равно видит, как она прищуривается. — Это хорошо, — говорит Мака. — Но мы с Эмой думали о том же. Он ни черта нам не рассказывает, но ты можешь попробовать, если хочешь, — говорит она, вздыхая и проводя рукой по влажным локонам. — Я сначала напишу ему, подожди секунду. Она лезет в карман шорт и достаёт ярко-красный телефон. Изуку ждёт, неподвижный и тихий, пока она печатает что-то в телефоне, а затем смотрит на экран. — К-как у тебя дела? — спрашивает Изуку, потому что он не очень понимает Маку, но если он чему-то и научился у Сасаки, так это тому, что хорошие манеры могут помочь тебе в будущем. Мака смотрит на него, слегка приподняв бровь, как будто удивлена вопросом. — Я в порядке, — говорит она, снова глядя на телефон. — Харута наконец-то решил поговорить с нами, так что, полагаю, я не могу жаловаться. — Она прищуривается, глядя на экран. — Он поговорит с тобой, да, — говорит она, убирая телефон в карман и выпрямляясь. — Пойдём. Изуку кивает и следует за ней, когда она начинает идти обратно к лестнице, которая выглядит так же, как в общежитии 1А. Это знакомо, особенно учитывая, что стены такого же холодного серого цвета, как и в общежитии Изуку. Он идёт за ней по лестнице, отмечая, что чувствует запах её причуды, почти как у свежеиспечённого хлеба, но не совсем. — Что… что он тебе сказал? — спрашивает Изуку, сглатывая. — Я имею в виду, он… — Ты, наверное, сам захочешь спросить его, — говорит Мака, оглядываясь на него с того места, где она стоит в нескольких шагах впереди. — Я не знаю всего, и он в любом случае объяснит лучше, чем я. — Д-да, — говорит Изуку. Он борется с желанием сжать руки в кулаки, борется с желанием прикусить губу или что-то в этом роде. Он говорит себе, что нервничает из-за причуды Маки, и ничего больше, и это отчасти помогает. — Ты больше меня не боишься, — говорит Мака, когда они поднимаются по лестнице на четвёртый этаж, и Изуку моргает. На её губах появляется лёгкая улыбка, когда она оглядывается на него. — Что изменилось? Изуку пожимает плечами, но всё равно отвечает, потому что думает, что знает ответ. — Я… я видел кое-что, что… что действительно пугает, — говорит он. — Твоя причуда — это просто чувство. За ним ничего… ничего нет. — Он сглатывает, на мгновение задумываясь, не сказал ли он что-то не то, прежде чем Мака закатывает глаза, усмехается и снова поворачивается лицом вперёд. — У тебя есть стержень, малыш, — говорит она, хотя Изуку почти уверен, что она примерно его возраста. Изуку улыбается и следует за ней, пока она идёт к двери, украшенной множеством розовых бумажных журавликов. Изуку не нужно гадать, в какой комнате живёт Эма; это и так очевидно, ещё до того, как Эма открывает дверь, ещё до того, как они доходят до неё, с широкой улыбкой на лице и подрагивающими от волнения серыми ушами. — Мидория! — говорит она, выходя из-за двери. — Сколько лет, сколько зим, как ты? — Изуку не может не удивиться, учитывая, что в последний раз они встречались, когда она и Мака пытались выяснить, причастен ли Изуку к тому, что случилось с её братом, но потом он вспоминает, как она обнимала его в прошлый раз, как быстро она поверила, что он не хотел причинить вред кому-либо . — Я вёл себя хорошо, — говорит он, улыбаясь ей. — Н-как насчёт… — начинает он, но она отвечает ему ещё до того, как он заканчивает. — Я в порядке, я в порядке! — говорит она, останавливаясь перед ним. — Можно я тебя обниму? Ты так сильно меня напрягаешь, знаешь ли. Я всё время беспокоюсь о тебе, Шинсо и Харуте. Изуку моргает и кивает, как только понимает вопрос. Эма подходит ближе и быстро обнимает его, отпуская через мгновение. — Харута здесь, — говорит она, отстраняясь и подходя к всё ещё открытой двери в комнату. Изуку кивает, делая шаг вперёд, и она жестом приглашает его войти. Комната Эмы в общежитии так богато украшена, что Изуку с трудом узнаёт в ней комнату в общежитии. Пол покрыт толстым серым ковром, а на кровати лежит серое покрывало и разбросаны пушистые розовые подушки. Стены задрапированы бледно-розовой тканью, а все поверхности покрыты чем-то, что делает их похожими на белый мрамор, а не на дерево. Харута сидит на кровати, прижав к груди подушку и скрестив ноги. Когда Изуку входит в комнату, Эма и Мака заходят следом и закрывают за собой дверь. Харута слегка кивает Изуку. — Привет, — тихо говорит Харута. Эма садится на стул за своим столом, а Мака проходит мимо Изуку к большому розовому стулу-мешку на полу, в который она легко опускается. У Изуку возникает ощущение, что именно здесь они втроём проводят большую часть времени — им всем здесь комфортно, как будто они привыкли находиться в этой комнате одновременно. — Эм, привет, — говорит Изуку, сглотнув. Харута смотрит на него и тихо вздыхает. «Ты хотел... поговорить о Геккейджу, верно?» — спрашивает Харута. Изуку видит, что Мака и Эма внимательно слушают, не сводя глаз с Харуты, пока тот говорит. Они хотят знать так же сильно, как и я, — думает Изуку. — Д-да, — говорит Изуку, переминаясь с ноги на ногу. — Просто… я совсем тебя не видел, и я не… я не знаю почему, — объясняет он, покусывая нижнюю губу. Харута кивает, глядя в пол. — Я тоже не знаю, — тихо говорит он. — Мне не дали никакого задания, и… и я даже не видел лейтенантов. Харута вздыхает и откидывает прядь серебристых волос с лица. — Думаю, они пытаются помешать мне что-то услышать, — говорит он, и это именно то, о чём думал Изуку с того момента, как Харута перестал появляться в башне. — Ты… ты думаешь, что тебе грозит опасность? — спрашивает Изуку. Харута, кажется, не удивлён этим вопросом, но качает головой. — Нет, если они уже не… не убили меня, — говорит он. — Я думаю, что… что сейчас это вызвало бы больше подозрений, если бы они избавились от меня, поэтому они оставляют меня в живых. Он смотрит на Деку, и его ярко-голубые глаза контрастируют с розовым цветом комнаты. — Если честно, я больше беспокоюсь о тебе, — говорит он, и Деку невольно сглатывает, кивая, и на мгновение у него перехватывает дыхание. - Со мной все будет в порядке, - говорит Изуку, но думает про себя Я не могу умереть . Харута долго смотрит на него в ответ. «Бывают вещи и похуже», — говорит Харута тихим, как шёпот, голосом, и Изуку долго не может отвести от него взгляд. Он не может отвести взгляд, хотя и знает, что Эма и Мака, вероятно, корчат рожицы или переглядываются или делают что-то , потому что он уверен, что они уже достаточно привыкли к Харуте, чтобы понять, что он только что ответил на мысль Изуку. — Я… я буду в порядке, — снова говорит Изуку, потому что знает, что есть вещи похуже смерти, и думает, что стоит пройти через это, если это поможет предотвратить подобное с кем-то ещё, если это поможет Сасаки не причинять боль другим людям. Харута смотрит на него. — Хотел бы я быть таким же храбрым, как ты, — говорит Харута, снова опуская взгляд. — Я... я собираюсь воспользоваться этим шансом. Если они не попросят меня... вернуться, я не вернусь. — В его голосе слышится вина, и Деку не нужно быть телепатом, чтобы понять, что Харута считает себя эгоистом за то, что не рискует так же, как Деку. «Ты храбрее меня, — говорит Изуку, и он говорит это искренне. — Ты прошёл через это... прошёл через это один , — говорит Изуку, прикусывая нижнюю губу. — Никто не думает, что ты... что ты не храбрый». Харута смотрит на него в ответ, кажется, целую минуту, прежде чем на его губах появляется крошечная улыбка. Он смотрит на Изуку, выдыхает и говорит: — Ты станешь потрясающим героем, — говорит Харута. — Хорошо? Так что ты… ты должен это пережить. Он смотрит на Изуку, и Изуку ничего не остаётся, кроме как кивнуть, потому что у него внезапно перехватывает дыхание. -- — И это всё, что вам сказали? — спрашивает Ривера, хмурясь ещё сильнее. — Не было никаких текстовых сообщений, ничего подобного? — Н-нет, это всё, — говорит Изуку, сглатывая из-за сухости в горле. — Мы не… мы мало что знаем, — признаётся он, и это не помогает ему справиться с нервами. Он не думает, что готов к 28-му числу, не думает, что готов к тому, что произойдёт всего через два дня. Он бы предположил, что Шинсо тоже не готов, но трудно сказать это по той скучающей маске, которую он теперь постоянно носит. Изуку не понимает, как Шинсо может выглядеть таким скучающим, таким презрительным в любой ситуации. Изуку никогда не умел так хорошо скрывать свои истинные чувства. — Ставки в этом рейде высоки, — говорит Ривера, не сводя глаз с Деку. — И риск ещё выше, особенно учитывая ограниченные сведения, которыми мы располагаем. — Он делает паузу и поправляет галстук. — Вот почему Комиссия санкционирует использование полной команды, включая Мирко, меня, Коидзуми, Ластикхеда, Найтэя и Хокса. Ривера не сводит глаз с Деку, хотя наверняка говорит не только с ним. — Я тоже буду там, — говорит Рен. — Это все? — спрашивает она, и Ривера качает головой, переводя взгляд темно-зеленых глаз на Рена. — Нет. В операции будут участвовать и другие герои, но основная команда — это те из нас, кто уже знаком с Геккейджу. — Он снова переводит взгляд на Изуку. — Сейчас план таков: мы ждём в готовности с двумя командами, одна из которых находится в Тартаре, а другая готова быстро действовать в Токио. Мы воспользуемся устройством слежения в ваших проводах, чтобы перехватить вас, когда вы доберётесь до другой базы, и, надеюсь, бой пройдёт снаружи, а не на территории Геккейджу, — объясняет он, и Изуку кивает. — Не могли бы вы поделиться с нами своей причудой, если будете там? — спрашивает Найтгай, поправляя очки на переносице. — Простите, что я так предполагаю, но вы, кажется, не очень-то разбираетесь в боевых искусствах. Это то, о чём Изуку тоже думал: Ривера старше, ему, наверное, за сорок, и он не выглядит очень мускулистым. Когда Изуку навёл о нём справки, оказалось, что он всю жизнь проработал детективом, а не участвовал в каких-либо боевых действиях. Ривера вздыхает, отодвигая лежащие перед ним на столе бумаги в сторону. Он наклоняется вперёд, опираясь локтями о стол и глядя на деревянную поверхность так, словно она может говорить за него. Несколько прядей его тёмных волос с серебристыми прядями свисают на лицо, когда он начинает говорить. — Мои боевые способности ограничены, по крайней мере, по сравнению с теми, с кем мы будем сражаться, — говорит Ривера. — Но я не беспомощен. Моя причуда называется «Циркадный ритм», хотя название плохо объясняет, что она делает. Ривера поднимает взгляд, и Изуку видит, что он по-прежнему смотрит на него. — Моя причуда позволяет мне управлять скоростью жизни вокруг меня. Я могу ускорять исцеление, ускорять смерть, выращивать растения с невероятной скоростью, а также ускорять перезарядку причуд с временем восстановления. Ривера поднимает руку и проводит ею по волосам. «Я также могу замедлять жизненные процессы. Я могу остановить чью-то смерть от яда или кровотечения, а также замедлять и выводить из строя противников. Однако моя причуда не имеет дискриминационного характера». Он опускает взгляд на стол. «Когда он активен, все в радиусе его действия, включая меня, будут подвержены его влиянию в равной степени». — Так... это причуда исцеления? — спрашивает Рен, наклоняясь вперёд. — Я не совсем понимаю, в чём дело. У большинства причуд исцеления есть недостатки, так что... «Это не просто недостаток, — вздыхая, говорит Ривера. — Моя причуда не исцеляет раны, если они не исцеляются сами по себе. И если кто-то думает, что его рана заживёт, но она инфицирована, это его убьёт». Он откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди. «Это также оказывает довольно сильное воздействие на окружающую растительность, если я использую ускоряющий эффект, а если я использую замедляющую способность, то не могу защититься от нападения, потому что тоже буду двигаться медленно». Он пожимает плечами. «Это может быть исцеляющая причуда, но, кроме того, это избирательная причуда, связанная со временем. В прошлом она чаще всего использовалась из-за того, что оказывала воздействие на моё собственное тело». «Итак, — говорит Коидзуми, взволнованно наклоняясь вперёд. — Ривера может помочь с исцелением, он может остановить противника или убить кого-то очень быстро, если тот уже ранен. Это действительно универсально!» «Это действительно опасно , — говорит Ривера, закатывая глаза. — Это опасно, и его трудно правильно использовать, поэтому я редко решаюсь его применять». Он смотрит на Рена. «Скорее всего, нас с тобой распределят в разные команды, так как мы оба можем быть лекарями. Я хотел бы спросить, где ты предпочитаешь встретиться с лейтенантами: на их базе или в тюрьме?» Рен моргает, глядя на меня с удивлением. — Ты спрашиваешь меня, чего я хочу? — недоверчиво спрашивает она, прежде чем расслабиться и задумчиво скривить губы. — Думаю, будет лучше, если я останусь в тюрьме, — говорит она через мгновение. — Потому что, если честно, я думаю, что в итоге убью Фьюри, если мне представится такая возможность, даже если это поставит под угрозу кого-то другого. Она пожимает плечами, виновато улыбаясь, и Изуку задаётся вопросом, насколько она сильна, чтобы думать о Фьюри и хотеть сражаться, а не убегать и плакать. Даже сейчас при мысли о том, чтобы встретиться с Фьюри лицом к лицу, Изуку становится не по себе. Ривера кивает. «Тогда я буду в команде, которая перехватит транспорт Геккейджу», — говорит он. Его взгляд перемещается на Изуку и Шинсо. «Я знаю, что у вас двоих очень мало выбора в этом вопросе, и отчасти это связано с моими решениями. Вы двое сможете работать со мной, если это будет необходимо?» Изуку хмурится. Он смотрит на Шинсо, который даже не оглядывается на Изуку, прежде чем ответить, и встречает взгляд Риверы спокойным, ровным взглядом. — Мне всё равно, — говорит Шинсо. — Делай, что хочешь. В ответ Ривера кивает, а затем переводит взгляд на Изуку. — Это... это нормально, — говорит Деку. — Ты не... — он замолкает, сглатывает. — Если мы поймаем Геккейджу, то это не... тогда мне будет всё равно, что я сделал, чтобы это произошло. Деку всё равно, если он пострадает. Деку всё равно, что с ним будет в этот момент. Они так близко. Ривера мгновение смотрит на него в ответ, а затем кивает. — Я чувствую то же самое, — отвечает Ривера, и Изуку кажется, что он что-то упустил. Примечания: предупреждение о содержании: разговоры о самоубийстве/членовредительстве, э-э-э, я думаю, что это диссоциация, лол, не знаю диссонанс! каррд! Пожелай мне удачи, моя лучшая подруга, завтра в 8 утра