Better luck next time. (повезёт в следующий раз - Больше удачи в следующий раз)

в следующий раз повезет больше морской воин Глава 102: сплетница Краткие сведения: в последний раз: Изуку получает какую-то пугающую информацию, затем видит Синсо с фингалом под глазом и решает доложить Примечания: привет, мои чемпионы, я геймер, майнер, профессионал в MGL, если хотите шучу, я отстойно играю в игры, поэтому я собираюсь стать учёным Б) (Дополнительные примечания приведены в конце главы.) Текст главы Изуку ждёт до следующего утра. Он говорит себе, что не хочет будить Айзаву так поздно, но знает, что отчасти это из-за того, что он нервничает и не решается сказать ему. Это не те нервы, которые были у него раньше, из-за которых Изуку сомневался, стоит ли вообще говорить Айзаве. Скорее, Изуку знает, что ему нужно сказать учителю, он знает это, но всё равно боится того, что будет после. Как бы сильно он ни разрушил свою дружбу с Синсо, он знает, что это станет последней каплей. Вокруг обманчиво тихо и невозмутимо, когда Изуку толкает дверь наружу. Светит солнце, несмотря на холод, который все еще висит в воздухе, и Изуку приходится щуриться, пока его глаза привыкают к яркому утреннему солнцу. Он начинает спускаться по лестнице, его ботинки мягко стучат по бетону. Уже не в первый раз он жалеет, что преподаватели не живут в том же здании, что и он с Шинсо. Он знает, что это непрактично во время учебного года, но во время каникул это кажется глупым. К тому же Изуку знает, что Айзава сам бы догадался, что происходит с Шинсо, если бы они жили в одном здании. Одно дело — накраситься к ужину, другое — прийти к учителям, когда выглядишь нормально, и совсем другое — пробраться обратно в здание так, чтобы не было заметно никаких травм. Идзуку не думает, что кто-то мог бы это пропустить, если бы вообще обратил внимание. Он пытается утешить себя этим фактом, когда выходит на тротуар, вдыхая холодный воздух. Он говорит себе, что делает то же, что и любой другой на его месте, что это должно было случиться. Даже если Шинсо возненавидит его после этого, всё будет в порядке, потому что Шинсо не будут бить родители, он не вернётся домой и не пострадает после целого дня работы на злодеев. Изуку говорит себе, что так и должно быть, но это не мешает его предательскому мозгу шептать ему, что если бы не Изуку, Шинсо вообще не работал бы со злодеями. Изуку надеется, что Айзава действительно находится в общежитии. Сейчас, наверное, около десяти утра, просто потому, что Изуку не хотел будить Айзаву. Он хотел подождать, пока уйдёт Шинсо, на случай, если Шинсо догадался, что он собирается сделать, и решил остановить его сам. Честно говоря, Изуку не уверен, что у него хватило бы решимости довести дело до конца, если бы Шинсо попытался его остановить. Ему уже приходится приложить немало усилий, чтобы повернуть дверную ручку и открыть дверь в общежитие для преподавателей. В их общей комнате горит свет, и Изуку сразу же чувствует запах жареной колбасы. Он моргает, когда видит Наставника Мика на кухне, а Айзаву, сидящего за обеденным столом с чашкой кофе. Изуку не ожидал, что здесь кто-то есть, и теперь не знает, что делать. Он запоздало понимает, что Мик и Айзава выжидающе смотрят на него. Изуку закрывает за собой дверь и сглатывает. — Айзава-сэнсэй, можно мне… можно мне с вами поговорить? — спрашивает Изуку. У него пересохло в горле, и голос звучит хрипло. Изуку видит, как Айзава слегка хмурится и ставит кружку на стол с тихим звоном. — Конечно, — говорит Айзава. — В чём дело? Его взгляд устремлён на Деку, поэтому Деку знает, что он видит, как Деку переводит взгляд на Мика. — Эм-м-м. Я-я бы хотел поговорить наедине, если можно, — говорит Деку, борясь с желанием прикусить нижнюю губу. Он знает, что Айзаве не нравится эта привычка. Он видит, как Айзава и Мик переглядываются, и Деку не может не почувствовать себя немного виноватым. Не то чтобы он не доверял Презенту Мику, просто он не хочет делиться личной информацией Шинсо с большим количеством людей, чем это абсолютно необходимо. Изуку наблюдает, как Айзава и Мик переглядываются, прежде чем Айзава кивает и встает из-за стола. “На этом этаже есть маленькая комната, или мы можем пойти в мою комнату”, - говорит Айзава. “ Как тебе больше подойдет. ” Изуку может сказать, что Айзава думает, что он нервничает, думает, что он готов сбежать в любой момент, если Айзава напугает его или что-то случится. Изуку думает, что это неправда, но он не может быть уверен. — На этом этаже всё в порядке, — говорит Деку, в основном потому, что думает, что может потерять самообладание, если будет ждать слишком долго. Айзава кивает, поворачивается и быстро уходит. Он оставляет свою чашку с кофе, и Деку не может не смотреть на наполовину полную белую кружку, проходя мимо стола вслед за Айзавой к маленькой двери в задней части комнаты, рядом с лестницей. Деку думает, не остынет ли кофе к тому времени, когда они с Айзавой вернутся. Изуку слышит, как щёлкает дверная ручка, когда он открывает дверь. Он заходит в комнату, закрывая за собой дверь, и она издаёт точно такой же звук, когда закрывается. Комната выглядит как любой другой конференц-зал, который он видел в кампусе, с ковровым покрытием на полу и тёмно-зелёными креслами, стоящими друг напротив друга, за исключением того, что потолок с одной стороны наклонён. Изуку думает, что это, наверное, из-за лестницы. Это создает в комнате ощущение тесноты, вызывающее клаустрофобию, и хотя Изуку не боится тесноты, он чувствует, как учащается сердцебиение в груди. — Всё в порядке? — спрашивает Айзава, поворачиваясь к Изуку. Его брови нахмурены, рот растянут в ухмылке, но он не садится. Изук тоже не садится, и они просто стоят лицом друг к другу у двери. — Нет, — говорит Деку, и ему приходится сделать паузу, чтобы сглотнуть. — Я думаю… я думаю, что… что Шинсо… что он… — Деку открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но не может выдавить ни слова. Вместо этого из него вырывается тихий писк, и он видит, как Айзава хмурится ещё сильнее. — Сделай глубокий вдох, Мидория, — говорит Айзава, подходя к нему, словно желая положить руку ему на плечо. — Как только будешь готов. — Несмотря на его слова, Изуку чувствует, что Айзава с нетерпением ждёт, что он скажет. Изуку сглатывает, на мгновение закрывает глаза и сжимает руки в кулаки. Это не останавливает жжение в горле от волнения, не останавливает подкатывающую к горлу тошноту, но хотя бы помогает ему сосредоточиться. — Я думаю, что Шинсо… я думаю, что его родители бьют его, — едва слышно говорит Изуку. Он знает, что Айзава его слышит, потому что его глаза расширяются, а рот приоткрывается совсем чуть-чуть. — Что… откуда ты знаешь? — спрашивает Айзава, нахмурив брови и скривив губы. Изуку сглатывает. — Я-я знаю, что Геккейджу не причиняют ему вреда, — говорит он, опустив взгляд в пол. — И каждый раз, когда он получает травму, это происходит после того, как он, эм, навещает своих родителей. — Деку сглатывает. — Он не признаётся, но вчера вечером он пришёл домой с синяком под глазом. На мгновение воцаряется тишина, и Деку упорно смотрит в пол. — После того, как он навестил своих родителей, — медленно произносит Айзава. Изуку кивает и слышит, как Айзава тихо ругается. — Я-я не уверен, но я-я не хотел, чтобы он-он продолжал получать травмы, — объясняет Деку, глядя на Айзаву. — Он-он не хотел, чтобы я-я знал, я так думаю, поэтому он-он злится на меня, сенсей. — Деку видит на лице Айзавы тревогу и гнев, и это заставляет его дрожать, хотя он знает, что Айзава не злится на него. — Ты поступил правильно, рассказав мне, — говорит Айзава, но его голос звучит почти рассеянно. — Чёрт. Как я это пропустил? — спрашивает он скорее себя, чем Изуку, но Изуку всё равно сглатывает и отвечает. — Он… он красится, — говорит Изуку. — Чтобы скрыть синяки. Я не думаю… я бы не заметил, если бы нас не было только… только нас двоих в общежитии. — Изуку тоже знает, что это правда, потому что, хотя Шинсо почти не ходил домой в течение семестра, наверняка были какие-то признаки. Должно быть, Изуку что-то упустил, как упустил и то, что Харута работал с Геккейджу, как упустил и то, что Геккейджу вообще хотел забрать Шинсо. — Это не твоя вина, Мидория, — говорит Айзава, проводя рукой по его растрёпанным кудрям. — Ты поступил правильно. — Он делает вдох и выдох. — Ладно. Давай вернёмся в общежитие. Шинсо всё ещё там, верно? — спрашивает он, переводя взгляд на Изуку. Изуку нерешительно кивает. — Я не… я не хочу… он расстроится, — говорит Изуку, сжимая руки так сильно, что чувствует, как впиваются ногти в ладони. Айзава моргает, а затем, кажется, понимает. — Тебя не будет на этом разговоре, — говорит Айзава, слегка покачивая головой. — Но я хочу проводить тебя до твоей комнаты. — Он вздыхает, закрывая глаза. — Мне нужно немедленно поговорить с Шинсо. — Верно, — слабым голосом говорит Деку. Айзава, кажется, принимает это за разрешение, подходит к двери и снова её открывает. Деку следует за ним, его руки дрожат. Он замечает, что Прист Мик бросает на них обеспокоенный взгляд, но Айзава лишь качает головой, а Мик ничего не говорит, отводит взгляд и возвращается к готовке. Втайне Деку хочет спросить Айзаву, может ли он вместо этого остаться здесь, может ли он пойти найти свою маму и девочек и помочь им с домашним обучением. Он хочет отвлечься, оказаться подальше от того, что вот-вот произойдёт, но не осмеливается. Айзава уже идёт к двери, ведущей на улицу, и Деку следует за ним с таким тяжёлым чувством страха, что ему кажется, будто он задыхается. -- Идзуку может выдержать это только около получаса, прежде чем до него начинают доноситься звуки спора между Айзавой и Шинсо. Не то чтобы он не понимал возмущения Шинсо, не то чтобы он не был бы так же расстроен и зол, если бы кто-то рассказал его секрет учителю. Не то чтобы он не понимал разочарования Айзавы, не то чтобы он не понимал гневного беспокойства, которое испытывает его учитель. Дело в том, что Изуку ненавидит себя за то, что во всём этом виноват он. Конечно, не он виноват в том, что Шинсо в первую очередь бьют родители, но он точно виноват в том, что Шинсо сейчас спорит об этом с Айзавой. Изуку не может разобрать слов даже через стену общежития, но всё равно ясно, что это не весёлый разговор. Каждый раз, когда он слышит грубый и злой голос Шинсо, он вздрагивает. Каждый раз, когда Айзава огрызается на Шинсо, Изуку вздрагивает. Ему кажется, что он подслушивает что-то личное, но одного напряжения достаточно, чтобы у него задрожали руки даже без чувства вины. Изуку старается двигаться тихо, вставая с кровати и шаркая ногами в носках по деревянному полу. Он знает, что это расстроило бы Айзаву, если бы тот узнал об этом, но Изуку убеждает себя, что, хотя это и не обязательно хорошо для него, это, вероятно, лучше, чем просто покончить с собой. Он выходит из своей комнаты, закрывая и запирая за собой дверь, и радуется, что те двое в соседней комнате, похоже, не слышат его, а если и слышат, то не реагируют. Их голоса становятся всё тише и тише по мере того, как Изуку идёт по коридору к лестнице, медленно и тихо. Он не уверен, действительно ли он пытается подслушать их разговор или нет, и пытается убедить себя, что нет причин медлить, ведь из-за того, что он слышит их ссору, он чувствует себя ужасно. Он игнорирует ту часть себя, которая шепчет, что он должен чувствовать себя ужасно, что он должен продолжать слушать, потому что от этого ему становится ещё хуже. Лестница не скрипит. Здание слишком новое, слишком недавно построенное, чтобы скрипеть, но Деку всё равно ступает осторожно. Ему не по себе от того, что голоса Шинсо и Айзавы становятся всё более отдалёнными, но не менее сердитыми. Деку думает, что они, возможно, ещё больше расстроены, но он говорит себе, что это не его дело и что он должен дать им побыть наедине. Он говорит себе, что ему нужно взять себя в руки. Что это его вина, и он не имеет права так сильно переживать из-за этого. Изуку двигается быстрее, как только оказывается вне пределов слышимости. В общей зоне тихо, пахнет немытой посудой, и это выталкивает его из здания так, как не выталкивали звуки криков. Ему не нравится напоминание о том, что все было нормально до того, как он все разрушил. Ему не нравится напоминание о том, что, рассказав Айзаве, Изуку, возможно, только что разрушил последнее безопасное место Синсо. На улице холодно. Немного теплее, чем когда Изуку приходил к Айзаве раньше, но недостаточно тепло, чтобы рубашка с длинными рукавами и толстовка, которые на нём надеты, могли его согреть. Он обхватывает себя руками и спешит вниз по лестнице, холод слишком быстро пробирается сквозь носки. Пальцы на руках и ногах горят от холода, а глаза слезятся от яркого солнечного света. Изуку почти бежит в лес, в прохладную, успокаивающую тень сосен. В лесу холоднее, но не так светло, а земля под ногами мягкая, почти скользкая. Изуку задаётся вопросом, сбрасывают ли сосны больше иголок осенью и зимой или это происходит круглый год. Иглы, которые всё ещё на ветках, тёмно-изумрудные, с более яркими зелёными и жёлтыми пятнами там, где сквозь них проходит солнечный свет, но земля покрыта ковром из янтарных сосновых иголок. Пол достаточно мягкий, чтобы Деку было удобно в носках, и это даже могло бы быть приятно, если бы не было так холодно. Кроме того, Деку почти уверен, что находится в шаге от панической атаки из-за неровного дыхания. Его сердце тоже колотится в груди, слишком быстро для такой небольшой физической нагрузки, как бег вниз по лестнице. Изуку находит дорогу к выдолбленному дереву. Он хорошо знает этот путь, настолько хорошо, что, наверное, смог бы добраться туда, даже если бы был с завязанными глазами и прыгал на одной ноге. Лес как будто сам ведёт его в этом направлении, а на земле есть места, свободные от подлеска, которые образуют естественную тропу. Изуку думает, что это, возможно, старая оленья тропа, или, может быть, она была ею несколько месяцев назад. Однако сейчас им не пользуются, судя по тому, как шиповник, который местами ползает по лесу, начал заполонять тропинку. Изуку переступает через него, морщась, когда думает о том, как было бы больно, если бы он наступил на него босиком. Затем он задается вопросом, мог ли бы он покончить с собой с помощью greenbriar, и тут же решает вообще перестать думать об острых предметах. Выпотрошенное дерево выглядит иначе, чем в последний раз, когда Изуку его видел. На самом деле Изуку не стоит удивляться: это природа, а значит, она должна меняться. Он думает, что, возможно, просто не ожидал, что так много тёмно-чёрного обугленного дерева, пострадавшего от удара молнии, исчезнет. На земле нет ничего, что указывало бы на то, что от него откололись куски, но дерево, пострадавшее от молнии, стало меньше, чем раньше. Однако дупло в центре выглядит так же, и Изуку подползает к своему дереву. Конечно, в этом нет ничего особенного - Изуку перевез все свои вещи, когда Айзава узнал о его личности. Все равно приятно иметь возможность заглянуть внутрь и найти что-то, что выглядит знакомым. Поляна тоже изменилась: стало меньше сорняков и травы, а тёмная земля стала заметнее. Изуку кажется, что она немного влажная, но, когда он садится, трудно понять. Возможно, это просто холод, который высасывает из него тепло и заставляет думать, что земля мокрая. В любом случае, ему всё равно. Изуку сидит под выдолбленным деревом, закрыв глаза от яркого солнца, заливающего поляну. Он, конечно, дрожит, потому что ему слишком холодно для таких занятий. Его пальцы на руках и ногах немеют, и он знает, что если бы открыл глаза, то увидел бы, как его дыхание облачком серебристого тумана окутывает лицо, но он не хочет двигаться. Проходит, может быть, несколько минут или часов, и Изуку чувствует, как кожа на его лице теплеет под солнечными лучами. Это только там, куда попадают прямые солнечные лучи; остальная часть тела остывает, и кончик носа по-прежнему похож на сосульку. Но это приятно, и ощущение холода вперемешку с резким жаром солнца помогает ему успокоиться, сосредоточиться. Сейчас, когда на него светит солнце, а зубы стучат на пустой поляне, он чувствует себя спокойнее, чем когда-либо за долгое время. Изуку остаётся там гораздо дольше, чем следовало бы. Сквозь закрытые глаза он видит солнечный свет, окрашивающий внутреннюю сторону век в ярко-красный цвет, но он не двигается, даже когда солнце скрывается за облаками и становится на несколько градусов прохладнее. Он не двигается, пока его не начинает так сильно трясти, что у него болит челюсть от стука зубов, пока ему не начинает казаться, что пальцы на ногах вот-вот отвалятся. И тогда он встаёт, пошатываясь, и моргает от солнечного света. Изуку мог бы убить себя таким образом. Это был бы не первый раз, когда он позволил бы себе умереть от холода, не первый раз, когда он сделал бы это намеренно. Он знает, что худшее уже позади: его пальцы уже онемели, а дрожь начинает утихать. Он знает, что если бы он сейчас сел обратно, то умер бы медленно и спокойно. Он умер бы в этом безопасном контрасте между зимним солнцем и морозом в воздухе. Однако он не думает, что это было бы справедливо. С чем бы ни столкнулся Шинсо прямо сейчас, он не может просто убить себя, чтобы почувствовать себя лучше. Он, вероятно, даже не может побыть один, учитывая, как Айзава беспокоится о них. Изуку считает, что он должен сделать это хотя бы ради Шинсо. Если не ради Шинсо, то уж точно ради Айзавы, который остановил бы Изуку, если бы узнал. Изуку в долгу перед Нейто, который целую вечность пытался его остановить, и перед Каччаном, который даже не знает об этом. Изуку возвращается в общежитие с ясной головой и ноющим телом. -- В тот вечер Шинсо не приходит на ужин. На самом деле, Изуку следовало этого ожидать. Он должен был знать, что всё изменится, если он расскажет Айзаве, должен был знать, что Шинсо не захочет находиться рядом с ним прямо сейчас, но это не смягчает удар, когда он садится за стол и видит, что место Шинсо пустует. По тому, как Айзава внимательно наблюдает за ним, пока его мама отвлекает девочек, он понимает, что Айзава беспокоится о нём. Изуку хотел бы, чтобы это было не так. «У тебя сегодня были какие-нибудь задания, Деку?» — спрашивает его мама, и Деку вскидывает голову, чтобы посмотреть на неё. На её лице мягкая улыбка, и Деку понимает, что Айзава, должно быть, рассказал ей и Мику что-то , потому что они намного спокойнее, чем обычно, и в них меньше энергии. Деку не уверен, нравится ли ему это или он хотел бы, чтобы они были такими, как обычно. — Н-нет, я просто собираюсь сегодня патрулировать, — говорит он, глядя на дымящуюся миску с рагу перед собой. Пахнет вкусно, но Изуку не очень хочется есть. — О, будь осторожен! — говорит его мама. Маус, стоящий рядом с ней, кивает. “Не забудь посмотреть в обе стороны, прежде чем переходить улицу”, - очень серьезно говорит она. “Изуку пострадает, если его собьет машина”. Она говорила больше, и Изуку жалеет, что не проводил с ней больше времени. Это то, что ему придется сделать после рейда, думает он. — Я буду осторожен, Мышка, — говорит Деку, мягко улыбаясь ей. Она отвечает ему своей версией улыбки, которая на самом деле больше похожа на гримасу, но от этого у Деку всё равно теплеет на душе. Удивительно видеть её такой, вести себя как ребёнку , и это такой резкий контраст с тем, какой она была в башне. Рядом с ней Эри сонно смотрит на стол, слегка кивая головой. — Эри, — говорит Инко, слегка подталкивая её. — Не засыпай за едой! Если ты устала, я могу убрать всё, и ты сможешь поспать? — спрашивает она, наклоняясь, чтобы посмотреть на девочку с серебристыми волосами. Эри моргает и смотрит на неё. — Я проснулась, — говорит она, поднимая два кулака, чтобы потереть глаза. — Я хочу поесть перед сном. «Еда даёт Маус энергию», — говорит Маус, зачерпывая ложкой тушёное мясо и отправляя его в рот. «Эри будет намного бодрее после ужина», — говорит она с набитым едой ртом. Изуку приходится подавить смешок и просто улыбнуться. Его мама вздыхает. «Маус, постарайся жевать с закрытым ртом, хорошо?» — говорит Инко всё тем же тихим голосом. Маус смотрит на неё и взволнованно кивает, закрывая рот и проглатывая кусок, прежде чем снова погрузиться в свою миску с едой. Она выглядит гораздо менее худой, чем в башне, понимает Изуку, а её волосы стали более блестящими и густыми. Она выглядит почти на несколько лет моложе , на её щеках начинает появляться детский жирок. Изуку старается не смотреть Айзаве в глаза. Он наблюдает, как едят Эри и Маус, слушает, как мама рассказывает ему о том, что они делали сегодня, о планах на следующую неделю. Он позволяет ей говорить и говорить, хотя на самом деле не может сосредоточиться, чтобы слушать. Он сидит, упорно глядя куда угодно, только не на учителя, пока все остальные не закончат есть и его еда не остынет. Он откусил два, может быть, три кусочка, и его желудок этому не рад. Тревога и чувство вины занимают слишком много места в его душе, и Изуку не думает, что сможет проглотить ещё хоть кусочек. — Я… я, наверное, попробую немного поспать перед патрулём, — говорит Деку, откидываясь на спинку стула и собирая посуду, прежде чем встать. Он чувствует на себе взгляды всех присутствующих, но смотрит на маму, чтобы получить разрешение. Она кивает, её глаза немного расширены, она немного обеспокоена, но Деку принимает этот кивок и уходит. Он идёт на кухню, притворяясь, что не слышит шагов Айзавы позади себя, и подходит к раковине. — Мидория, — говорит Айзава тихим шёпотом. Позади них Изуку слышит, как его мама и Мик снова начинают разговор. — Сэнсэй, — говорит Изуку, надеясь, что предупреждения в его голосе будет достаточно, чтобы отговорить Айзаву от дальнейших слов. Но, похоже, это не срабатывает, потому что Айзава вздыхает. — Ты поступил правильно, — говорит Айзава. — Шинсо понадобится время, чтобы это понять, но ты помог ему. Ты не сделал ничего плохого. Изуку просто кивает, сглатывая комок в горле, и ставит посуду в раковину. Он поворачивается, не глядя на учителя, и собирается выйти из кухни общежития, но его останавливает рука на плече. — Мидория, ты… — начинает Айзава, но Изуку перебивает его. — Я в порядке, — говорит Изуку. — Мне просто нужно немного времени, — говорит он и стряхивает руку Айзавы. Он выходит из общежития для преподавателей в прохладную ночь. -- «Я очень довольна тем, как идут дела», — говорит Сасаки, расхаживая по комнате и доставая из шкафа две чашки. Они находятся в другой комнате, не такой, как обычно, — она похожа на небольшую комнату отдыха с электрическим чайником и шкафом, в котором, кажется, полно одинаковых чашек из слоновой кости и золота, а также рядов и рядов разных сортов чая в ярких коробках. Сасаки едва достаёт до верхней полки, чтобы взять чашки, и когда она поворачивается, чтобы посмотреть на Изуку, который всё ещё сидит за маленьким деревянным столиком, ей приходится смотреть на него снизу вверх. — Какой чай ты предпочитаешь? — спрашивает она, ставя чашки на стол и указывая на ассортимент чая в открытом шкафу. Изуку сглатывает и складывает руки на коленях. — Эм, если у вас есть генмайча? — спрашивает он. Сасаки улыбается, быстро кивает ему, а затем тянется к шкафу и достаёт два пакетика из зелёного контейнера. — Хороший выбор, — мурлычет она, раскладывая чайные пакетики по чашкам. Электрический чайник перед ней светится синим, и Изуку видит, как в воде внутри него начинают появляться пузырьки, когда Сасаки поднимает его. Синий свет гаснет, и она наливает кипяток в каждую из чашек. Она ставит чайник обратно на подставку, берёт чашки с чаем, возвращается к столу и ставит одну кружку перед Изуку, а затем садится на своё место по другую сторону стола. Изуку протягивает руку, обхватывая пальцами ручку чашки. — Спасибо, — тихо говорит он, потому что Сасаки любит хорошие манеры. Сасаки машет рукой, на её губах играет лёгкая улыбка, она поднимает чашку с чаем и делает небольшой глоток. — Не за что, — говорит она. — Должна признаться, сегодня мы собрались не по особому поводу, — говорит она, слегка хихикая. Изуку моргает, но прежде чем он успевает что-то спросить, она продолжает говорить. — Мне уже давно кое-что интересно, поэтому я подумала, что мы могли бы сыграть в небольшую игру, если тебе это интересно. — Она слегка прищуривается, тёмные ресницы почти касаются кожи под глазами. - Как, по-вашему, звучит “вопросом на вопрос”? Изуку сглатывает. — Эм. Точно? — Он не знает, как к этому относиться, но считает, что в худшем случае он может убить себя, чтобы стереть любую информацию, которую ей расскажет. Или он может солгать — Изуку не уверен, что сможет сделать это хорошо, но думает, что если постарается, то получится. — Отлично, — говорит Сасаки, улыбаясь так широко, что кожа под её глазами слегка морщится. — Тогда я начну. Она наклоняется вперёд, положив руки на деревянный стол перед собой. — Что заставило тебя поступить в Юэй? — спрашивает она, слегка наклонив голову набок. Изуку моргает. — О, я… я всегда хотел туда попасть, — честно говорит он. — Я имею в виду, что в детстве я был большим фанатом Всемогущего, так что… — он замолкает. Все знают, что Всемогущий учился в UA, и, судя по тому, как Сасаки задумчиво кивает, она понимает. — Ты больше не… — спрашивает она, а потом замирает. — Ой. Теперь твоя очередь задавать вопрос, не так ли? — говорит она, растягивая губы в улыбке. Кажется, она пытается сдержать смех, но для Изуку это не имеет особого смысла. — П-правильно, — говорит Изуку. Он сглатывает и чувствует, как у него пересыхает в горле. — Вы сказали, что… что ваши модификации позволяют иметь несколько причуд, но вы также… вы сказали, что это не причуды, — говорит он. Улыбка Сасаки становится шире, а глаза сужаются. Изуку надеется, что не совершает ошибку. — Что… что именно это такое? — спрашивает он. — Хм, — хмыкает Сасаки, отводя взгляд в сторону. — На этот вопрос сложно ответить, просто потому, что я сама не знаю всех подробностей, — говорит она, пожимая плечами. — Но... они как причуды, — говорит она, поднимая руку, чтобы потрогать верхнюю часть одного из своих крыльев. — Они используют фактор причуды, и они передадутся моим детям, — говорит она, опуская руку и встречаясь взглядом с Изуку. — Но они не... они не находятся в том же месте генома, где обычно находятся причуды. — Это... — начинает Изуку, немного смутившись. Сасаки едва заметно качает головой. — Представьте, что кто-то добавляет копии гена, отвечающего за причуды, — говорит Сасаки, — но они ведут себя немного иначе, потому что никто на самом деле не знает, как работают причуды. — Она улыбается. — Честно говоря, я не уверена, что это имеет для вас смысл, но я не знаю, как это объяснить лучше. — Нет, я... кажется, я понял, — говорит Изуку. — Так у тебя... у тебя есть псевдопричуды? — спрашивает он, надеясь, что это не будет считаться ещё одним вопросом. Сасаки моргает, а затем улыбается. — Это хороший способ выразиться, — радостно говорит она. — Но теперь, кажется, моя очередь, — говорит она, улыбаясь ещё шире. — Почему тебе больше не нравится Всемогущий? — спрашивает она. Деку сглатывает. — Дело не в том, что он мне не нравится, — говорит он, переводя взгляд на стол и уставившись на тёмное дерево. — Просто я знаю, что теперь он человек. — Изуку делает глубокий вдох. — Он... когда я встретил его лично, он сказал мне, что... что я не могу быть героем. “О?” Говорит Сасаки, слегка склонив голову набок, и между ее бровей появляется едва заметная складка, на губах едва заметная морщинка. “Это не очень на него похоже”, - говорит она. — Он, эм... он не... он думал, что у меня нет причуд, — объясняет Изуку, покусывая нижнюю губу. — Так что он... я думаю, он просто не хотел, чтобы я... подвергал себя опасности, понимаешь? Сасаки медленно кивает. — Наверное. Я просто... Я не знаю, Мидория, — говорит она, проводя кончиком пальца по краю чашки. — Думаю, если бы ты решил стать героем, а не злодеем, у тебя бы неплохо получалось, — говорит она. — Обидно, что этот мир так поступает с теми, кто мечтает стать героем, не так ли? — спрашивает она, и когда Изуку моргает, её губы слегка приподнимаются в улыбке. — Мы с тобой понимаем, каково это — быть раздавленным. Мы понимаем, почему хорошие люди решают стать злодеями, — говорит она. Её кислотно-зелёные глаза, прищуренные и яркие, кажется, смотрят прямо в душу Изуку. Изуку сглатывает, но в горле у него пересохло. Он берёт чашку дрожащими руками и делает глоток. — Теперь твоя очередь что-нибудь спросить, — говорит Сасаки с лёгкой улыбкой на губах, поднося свою чашку ко рту. Изуку сглатывает. — Почему… почему ты перестала быть героем? — спрашивает Изуку. — Почему… почему ты стала злодейкой? — Сасаки ухмыляется ещё шире, щурясь. — Что ж, — говорит она, усмехаясь. — В конце концов, героизм убил мою любимую сестру-близнеца. — Она пожимает плечами, как будто это старая новость. — Я просто хотела, чтобы кто-то ещё почувствовал ту же боль, что и я. Примечания: предупреждение о содержании: жестокое обращение, мысли о самоубийстве диссонанс! каррд! надеюсь, тебе понравились лучшие друзья, если у тебя тоже скоро экзамены