Better luck next time. (повезёт в следующий раз - Больше удачи в следующий раз)

в следующий раз повезет больше морской воин Глава 93: разрушенный Краткие сведения: в прошлый раз: Каччан спрашивает Изуку, что на самом деле является его причудой, а Изуку разговаривает с Харутой Примечания: привет, ребята!!!! извините, что пишу так поздно вечером, в последние несколько дней кое-что произошло :') надеюсь, вы все в порядке и не скучаете (Дополнительные примечания приведены в конце главы.) Текст главы Это несправедливо, думает Деку, что он должен вернуться в башню до начала зимних каникул. Он, конечно, знает, что Геккейджу никак не могут узнать, что они планируют, что Шинсо скажут об этом в последний день учёбы. Они никак не могут узнать, что Деку — комок нервов, даже если он не вернётся в башню и не попытается понять, что Манами собирается с ним сделать, если Фьюри снова причинит ему боль. Хорошо, что они не знают, но это не помогает Изуку чувствовать себя менее взволнованным, когда Манами встречает его в холле с широкой улыбкой на лице. Изуку замечает раны прежде всего остального. Щека Манами рассечена, рана тянется от носа к уху и в основном покрыта марлей, закреплённой белой медицинской лентой. Однако по краям, где марля не закрывает рану полностью, Изуку видит, что она зашита тонкими чёрными нитками. Левая рука Манами тоже на перевязи — простой чёрной повязке, которая прижимает её к груди. Под повязкой Изуку видит ещё несколько белых бинтов, намотанных на предплечье. — Привет, Мидория! — щебечет Манами, выходя из лифта и направляясь к нему. На ней её обычная серая школьная юбка и розовые чулки, а также белая рубашка на пуговицах. Волосы убраны в привычные косички, и Изуку задаётся вопросом, сама ли она их заплела или ей понадобилась помощь, потому что рука у неё повреждена. — Эм, привет, — говорит Изуку, когда она останавливается перед ним. В её оранжевых глазах зрачки в форме сердечек, что указывает на то, что её причуда активна, и, кажется, сейчас она просто счастлива. Она покачивается, подходя к нему, и что-то напевает себе под нос. — На тебя приятно смотреть, — говорит она, хихикая. — Не все мои подчинённые такие же милые, как ты, — говорит она, и Изуку моргает. — И-и это всё, что произошло? — спрашивает Изуку, прежде чем успевает подумать. Манами, кажется, не возражает, просто кивает и разворачивается на каблуках, направляясь обратно к лифтам. — М-м-м, — мычит она. Изуку следует за ней, когда она нажимает кнопку вызова лифта. Двери открываются почти сразу, чего Изуку и ожидал — в конце концов, Манами только что им воспользовалась. Изуку заходит в лифт вслед за ней, чувствуя, как по коже бегут мурашки. После стольких недель острая боль от пребывания в лифте притупилась и превратилась в низкий гул беспокойства под кожей. Изуку всё ещё чувствует себя не в своей тарелке, стоя неподвижно, пока лифт кренится под ним, поднимая их обоих. — Что… что случилось? — Изуку облизывает губы кончиком языка, ожидая ответа и наблюдая, как Манами раскачивается на носочках. “Хм, просто задание”, - говорит Манами. “Вообще-то, Сумими и Каз все еще возятся с этим”. Она выглядит почти счастливой. Изуку задается вопросом, не ранены ли Миура и Фьюри тоже. Двери лифта раздвигаются, и Изуку узнает тот же коридор, что и в прошлый раз. Он следует за Манами, когда она вприпрыжку бежит по деревянному полу, открывая дверь в ту же комнату, в которой они были в позапрошлый раз. Изуку следует за ней, зная, что он должен войти в комнату вместе с ней. Она выглядит почти так же, как и в прошлый раз, за исключением того, что Изуку клянется, что на полках справа еще больше медицинских принадлежностей. Изуку сглатывает, входит в комнату и закрывает за собой дверь. — У тебя есть информация с последнего задания, Мидория? — спрашивает Манами, поворачиваясь к нему и протягивая руку. Изуку моргает, затем кивает, наклоняется и расстегивает сумку. К этому моменту это стало привычным, и ему уже не кажется неестественным передавать информацию злодею. Изуку задается вопросом, что это говорит о нем, если ему это нравится больше, чем совместные тренировки. Он достает папку и поднимает ее. “Спасибо!” Щебечет Манами, протягивая руку, чтобы взять его. Ее пальцы почти соприкасаются с пальцами Изуку, но в последний момент ему удается отдернуть руки, избегая контакта, который активировал бы ее причуду. Манами, кажется, даже не замечает близкого контакта, берет файлы и листает страницы, сканируя их. Изуку наблюдает, как быстро бегают ее глаза, прежде чем она закрывает папку. — Выглядит неплохо, — говорит она, прежде чем сделать несколько шагов к стеллажам, расположенным в левой части комнаты. — У меня для тебя ещё одно задание, но оно другое, — говорит она, вставая на цыпочки, чтобы положить папку на стопку бумаг высоко над головой. Изуку моргает, наблюдая, как она поворачивается к нему лицом. — Другой? — переспрашивает он, наблюдая, как Манами взволнованно кивает и улыбается. — Да! Я заметила, что тебе, кажется, некомфортно работать с детьми и всё такое, — говорит она, подходя к дивану и плюхаясь на него, опираясь на спинку и поворачиваясь лицом к Деку. — Поэтому я кое-что поменяла, и теперь ты работаешь с людьми твоего возраста. Она улыбается. — К тому же вы с Кодзимой друзья, верно? Вы будете работать вместе, так что это будет здорово! Деку сглатывает. У него возникает неприятное чувство, что он знает, в чём заключается эта миссия, но он не хочет, чтобы это было правдой. Он почти хочет попросить Манами не говорить ему, просто оставить это до последнего момента, но он знает, что не может этого сделать. — Что... что за миссия? — спрашивает он. Манами мычит, наклоняясь вперёд и опираясь подбородком на ладонь. — Тебе стоит сесть, — говорит она, кивая в сторону остальной части дивана. — Ты выглядишь уставшим. Изуку моргает, затем сглатывает и медленно обходит диван. Манами наблюдает за ним, и Изуку видит, как сердца исчезают из её глаз. Изуку осторожно садится на край дивана, подальше от Манами, прислонившись боком к подлокотнику. Манами смотрит на него с непроницаемым выражением лица, и Деку задаётся вопросом, действительно ли она сделала это из добрых побуждений. Если она думала, что проблема в том, что Деку не хочет работать с детьми помладше, если она сделала это, чтобы помочь ему, или если она сделала это из жестокости, как её брат. — Мы хотим, чтобы Шинсо присоединился к нам, — говорит она без предисловий, без чего-либо, что могло бы к этому привести. Она делает паузу, словно размышляя. — Я имею в виду, ты ведь знаешь Шинсо, да? Манами слегка наклоняет голову набок. Изуку кивает, движение получается резким и нескоординированным. — Идеально! — она хлопает в ладоши и улыбается. Её контуры размываются и искажаются в радужных цветах, когда активируется её причуда, и она, кажется, становится ещё более взволнованной, наклоняясь вперёд. Её глаза расширяются, и сердечки в зрачках становятся ещё заметнее. Изуку сглатывает и слегка отклоняется назад, насколько это возможно, чтобы не привлекать внимания. — Как я уже говорила, мы очень хотим, чтобы Шинсо присоединился к нам, — говорит Манами, и её глаза сверкают. — Его причуда просто потрясающая, и если он будет с нами, то, по сути, любой, кого мы захотим, будет с нами милым, понимаешь? Она поднимает руку и откидывает со лба выбившуюся прядь волос. — Но мы хотим, чтобы он присоединился добровольно и всё такое. Если он будет счастлив, то его будет гораздо проще использовать. Она кивает с довольным видом, но Изуку становится не по себе. Он сглатывает, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, стараясь не реагировать. Он медленно дышит, сосредотачиваясь на том, как поднимается и опускается его грудь, а не на тяжёлом чувстве в сердце. — Что… что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашивает Изуку. Он надеется, что его голос звучит не слишком дрогнувшим, не слишком взволнованным. Манами лишь шире улыбается и слегка подпрыгивает, отвечая. — Я хочу, чтобы ты уговорила его присоединиться, конечно! Я знаю, что с тобой всё по-другому, потому что ты присоединилась, чтобы мама тебя не убила, но он мог бы получить от нас кучу денег и прочего, — Манами кивает в такт своим словам. — Он бы присоединился с довольно высоким рангом, так что у него была бы комната в башне, и я могла бы даже достать ему любые наркотики, которые он захочет, и всё такое. Изуку просто смотрит на неё в ответ, у него пересыхает во рту, а в груди становится тесно. Но он не отводит взгляда, не задерживает дыхание и не хмурит брови. Он просто смотрит на неё с ровным, пустым выражением лица. — Ты хочешь, чтобы я его убедил? — спрашивает Изуку. Ему кажется, что в его груди назревает буря, что он вот-вот закипит, но он остаётся совершенно неподвижным. Манами кивает. — Ага! — говорит она, склонив голову набок и улыбаясь Изуку прищуренными глазами. — Это должно быть легко, ведь он тебе доверяет. — Изуку кивает, подавляя дрожь, которая пытается пробежать по его спине. — Хорошо, — говорит Изуку и изо всех сил старается не реагировать, не показывать свой страх, поэтому не отодвигается, когда Манами протягивает руку и хлопает его по плечу. Это не было бы проблемой, не испортило бы ситуацию, но край большого пальца Манами едва касается кожи шеи Изуку в том месте, где заканчивается воротник его рубашки. Изуку чувствует прилив причуды Манами, всплеск адреналина, а затем всё словно рушится. Изуку чувствует, как отшатывается от прикосновения Манами, отдёргивает руку, словно обжёгшись. Он чувствует, как расширяются его глаза, как учащается и становится прерывистым дыхание. Ему кажется, что он задыхается, и тревога и чувство вины, которые охватывают его, настолько сильны, что весь мир кажется далёким. Мир Изуку быстро сужается до болезненно-быстрого стука его сердца и того, что он не может нормально вдохнуть, что его дыхание прерывистое, быстрое и болезненное. Изуку отворачивается от Манами, вжимаясь в диван, и смутно слышит, как хнычет. В его голове звенят тревожные колокольчики, говорящие, что он не должен так реагировать, что он не должен показывать, что расстроен, но от этого только сильнее сдавливает грудь. — Мидория? — спрашивает Манами, и в её голосе слышится удивление, почти беспокойство. Изуку качает головой, отодвигаясь от неё, насколько это возможно, не разгибая спины. Он прижимает ладонь ко рту, пытаясь заглушить тихие звуки, которые вырываются у него. Ему кажется, что он умирает, что его кто-то преследует, что Фьюри идёт по его пятам, пока он бежит, спасая свою жизнь. Ему кажется, что он снова в морге, привязанный к столу. Он не может дышать. — Чёрт, — говорит Манами, и Деку приоткрывает глаза ровно настолько, чтобы увидеть, как она обеспокоенно хмурится. Её глаза по-прежнему в форме сердечка, и Деку вздрагивает, глядя на неё. Она никогда не казалась ему такой похожей на Фьюри, как сейчас, когда в его груди нарастает страх. “Мидория, тебе следует успокоиться”, - говорит Манами, прикусывая нижнюю губу. “Это пройдет, если ты ничего не почувствуешь, помнишь? Это множитель, так что если ты умножишь его на ноль, то все равно останешься на нуле.” Изуку качает головой, обнимая себя руками. — Я-я… — Изуку прикусывает губу. — Я н-не могу, — говорит Изуку, и его голос больше похож на скулёж, чем на что-либо ещё. Он дрожит, его лицо и руки покалывает от недостатка кислорода, но он всё равно не может замедлить дыхание. — Это нелегко, когда ты так расстроен, да? — спрашивает Манами, и в её голосе слышится сочувствие. Изуку едва замечает это, потому что гул в его голове становится всё громче и громче. Он задаётся вопросом, пройдёт ли это, если он просто отключится. Он лишь смутно замечает, как Манами встаёт, слегка приподнимая край юбки, чтобы показать ножны, прикреплённые к её бедру. Она извлекает его из ножен со скользким металлическим звуком, и Изуку готовится к боли, к наказанию. Его глаза прикованы к серебристому металлу, когда Манами поворачивает его, предлагая ему рукоять. — Если ты порежешься, то на мгновение всё исчезнет, — говорит она, нахмурившись. — Тебе станет лучше, — говорит она, и это всё, что нужно услышать Деку. Он протягивает дрожащую, онемевшую руку и обхватывает пальцами рукоятку ножа. Его поверхность тёплая от прикосновения к коже Манами, и Деку чувствует странное покалывание в пальцах. Он крепко сжимает нож в руке, отводя другую руку от груди. Он дёргает рукав зубами, но не может прокусить его до локтя, поэтому не утруждает себя. Изуку вонзает нож в мякоть своего предплечья, вдавливая лезвие в плоть. Ощущение боли яркое и острое, оно пробивается сквозь боль и панику в теле Изуку. Ощущение паники, тревоги, страха и боли исчезает в мгновение ока. Оно не длится долго, не даёт ему передышки, но этого достаточно. Изуку вздыхает с облегчением, откидывается назад и закрывает глаза, наслаждаясь ощущением нормальной тревоги, а не того сокрушительного чувства, которое было у него несколько мгновений назад. — Я пойду возьму перчатки, — тихо говорит Манами. Изуку открывает глаза и, моргая, видит, как Манами подходит к правой стене, где лежат медицинские принадлежности. На мгновение он теряется, а потом смотрит на своё предплечье и видит глубокий порез, проходящий через верхние слои кожи и глубоко в пузырчатый жёлтый жир под ней. Изуку внезапно чувствует тошноту, наблюдая, как кровь толчками вытекает из раны и стекает ему на колени. Она стекает с дивана, падая чистыми каплями. Диван водонепроницаемый, — понимает Изуку, глядя на него, наблюдая, как его кровь стекает с дивана и впитывается в ковёр, оставляя тёмные пятна. — Дай мне свою руку, — говорит Манами, и Деку моргает, глядя на неё в замешательстве. Она стоит перед ним с непроницаемым лицом, лишь уголки её губ слегка опущены. На ней пара синих нитриловых перчаток, в одной руке она держит толстый рулон марли, а в другой — белый пластиковый контейнер с ручкой. Она ставит контейнер на пол, и Деку видит, что он полон других медицинских принадлежностей. Деку сглатывает, осторожно поднимая раненую руку. От этого движения в его руке вспыхивает боль, и он невольно вздрагивает. “ Извини, ” говорит Изуку, уставившись в пол, когда Манами берет его за руку. Ее пальцы теплые даже через материал перчатки, и Изуку старается не морщиться, чувствуя, как марля прижимается к ране, ощущая яркую и острую боль. Это фокусирует его, доводя его тревогу до управляемого уровня, в то время как боль высасывает из него дыхание. — Знаешь, не обязательно было делать так глубоко, — говорит Манами, плотно прижимая марлю к его ране. — Вполне достаточно было сделать неглубокий надрез. — Я знаю, — хрипло говорит Деку. — Я просто… я не делал этого с… с конца сентября. — Его голос срывается от смущения. Деку ненавидит себя за то, что прошло так много времени, что он смог продержаться так долго только для того, чтобы всё испортить. Деку вздрагивает от боли, когда Манами отклеивает пластырь и цокает языком. — Это нужно зашить, — говорит она с печальным вздохом. Изуку сглатывает, глядя на неё. В её глазах больше нет сердечек, и она выглядит почти виноватой, когда встречает его взгляд. — О-окей, — говорит Изуку. Он готовится к боли, которая, как он знает, наступит, но когда Манами лезет в мусорное ведро, она достаёт тюбик какого-то крема. — Это обезболивающий гель, — говорит она, откручивая колпачок и выдавливая маленькую каплю на палец в перчатке. Изуку моргает, наблюдая, как она тонким слоем наносит гель на его кожу. — О, — говорит Изуку. Манами смотрит на него с грустной улыбкой на лице. — Всё равно будет очень больно, — говорит она. — Прости. Похоже, она говорит искренне, когда тянется в мусорное ведро и достаёт тонкую пластиковую коробку. Внутри Изуку видит что-то похожее на набор для наложения швов: тёмные нитки и тонкие серебряные иглы. Изуку так удивлён, что она даже извиняется, что она даже пытается сделать так, чтобы ему было не так больно, а не наоборот, что он не может не спросить: — Манами, — начинает Изуку, наблюдая, как Манами возится с набором, изучая его содержимое. Она поднимает на него взгляд и моргает. — Да? — она слегка наклоняет голову набок, и её волосы колышутся от этого движения. — Ты... ты когда-нибудь хотела покинуть Геккейджу? — спрашивает Изуку. Он знает, что не стоит задавать этот вопрос, что он без причины подвергает себя риску, но ничего не может с собой поделать. Манами просто моргает, ещё больше склонив голову набок. — Зачем мне это? — просто отвечает она. Изуку смотрит на неё широко раскрытыми глазами. Он больше ничего не говорит, пока она начинает зашивать его руку, даже когда укол иглы причиняет боль. -- К тому времени, как он возвращается в Юэй, Изуку уже не чувствует ничего, кроме оцепенения. Он прекрасно понимает, что не сможет притвориться, будто ничего не случилось, знает, что провод, спрятанный в подоле его рубашки, не позволит ему солгать и сказать, что встреча прошла хорошо. Он почти надеется, что подслушивал Ривера, а не Айзава или Незу, потому что не думает, что Ривере есть дело до того, что Изуку поранился. Незу сложнее понять, но он наверняка расскажет Айзаве, и в этом-то и проблема. Айзава разозлится на Изуку, будет читать ему нотации и ругать его, и… Изуку не уверен, но он знает, что не хочет с этим сталкиваться. Поэтому, когда Изуку подходит к воротам кампуса и видит Айзаву, прислонившегося к ограде Юэй, ему хочется развернуться и убежать. Он хочет подождать, пока его не заметят, а потом проскользнуть в кампус и притвориться, что ничего не случилось. Он отчаянно хочет, чтобы Айзава развернулся и ушёл обратно в школу. Вместо этого он отталкивается от ворот и делает несколько быстрых шагов к Изуку. Его брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию, когда он останавливается перед Изуку. — Мидория, ты в порядке? — спрашивает Айзава, не сводя глаз с Изуку и оглядывая его с головы до ног. Изуку сглатывает и протягивает руку. Он знает, что Айзава ищет его рану, ищет место, где Изуку поранился. Айзава осторожно берёт его за руку, закатывает рукав тёплыми ловкими пальцами и видит аккуратно забинтованную рану. “Я в порядке”, - говорит Изуку, его голос звучит отстраненно. “Манами вымыл меня”. Он наблюдает, как Айзава хмурится, отпуская руку Изуку. — Давай отведём тебя в медпункт, — говорит Айзава, поджав губы. Он отходит в сторону, позволяя Изуку пройти остаток пути через ворота в кампус ЮЭЙ. Изуку послушно идёт вперёд, к зданию медпункта. На самом деле это кажется бессмысленным. Он не хочет, чтобы эта рана заживала, ведь ему пришлось сделать это только потому, что он был слишком слаб, чтобы контролировать свои эмоции. Изуку позволяет Айзаве идти рядом с ним, позволяет ему держаться, может быть, слишком близко. Изуку думает, что это должно помочь ему почувствовать себя в безопасности, но это не особо помогает. Изуку слишком, слишком оцепенел для этого. — С сентября, — говорит Айзава, когда они оказываются в нескольких шагах от дверей медпункта. Его взгляд устремлён на Изуку. — Я горжусь тобой, Мидория. Это долгий срок. Деку прикусывает нижнюю губу и качает головой. — Вы... вы не должны мной гордиться, сенсей. Я... я всё испортил. — Деку на мгновение закрывает глаза, пока Айзава открывает дверь в здание. Он слышит, как Айзава выдыхает, и когда Деку поднимает на него взгляд, тот держит дверь открытой для Деку с грустным выражением лица. — Мидория, кто-то дал тебе нож и велел порезать себя, пока ты находился под воздействием причуды, — вздыхая, говорит Айзава. — Ты не должен винить себя за это. — Он кивает в сторону здания, и Изуку кивает, отводя взгляд от учителя и заходя в здание. После холода внутри становится почти невыносимо тепло, и Изуку не может сдержать рефлекторную дрожь, словно его тело протестует против изменений. Впереди дверь в главный лазарет открыта, и Изуку пропускает Айзаву вперед, ведя его в палату. Изуку следует за ним, не удивляясь, что Выздоравливающая Девушка ждет прямо за дверью. Внутри чисто и ярко освещено, и Изуку благодарен, что его мамы, похоже, там нет, по крайней мере, в данный момент. Он не хочет, чтобы она волновалась больше, чем необходимо. “А, Мидория”, - говорит девушка-реаниматолог, подходя к нему, когда он стоит недалеко от входа в палату. “Дай мне взглянуть на твою руку, если хочешь”. Изуку кивает, закатывая рукав. — Это… это уже должно быть обработано, — говорит Изуку, наблюдая, как Восстановительница снимает бинты, обнажая марлевую повязку. Изуку не двигается, пока она снимает повязку с раны. — Хм, очень хорошо сделано, — замечает она. — Я бы предпочла оставить всё как есть, учитывая, как плохо ты спишь. Она наклоняется вперёд и целует Изуку в лоб, от чего он едва не вздрагивает, но в последний момент сдерживается. Изуку чувствует, как что-то меняется в ране, как из него вытекает немного энергии, но совсем немного. «Это должно предотвратить образование рубцов и ускорить заживление, — говорит Медсестра, аккуратно накладывая повязку. — Приходите сюда завтра утром, и я залечу рану настолько, что смогу снять швы, если вы действительно будете спать ночью, — говорит она, цокая языком и наматывая повязку на рану. — Я не хочу, чтобы ты сегодня был один, Мидория, — тихо говорит Айзава. Изуку моргает и смотрит на него. — Я-я справлюсь, — протестует Изуку. — Это... это не так уж и плохо, — говорит он, взмахивая свободной рукой, указывая на свою раненую руку. Айзава вздыхает. «Просто позволь кому-нибудь остаться с тобой, хотя бы ради меня, — говорит Айзава. — Это не обязательно должен быть я, если ты предпочитаешь, чтобы это сделал кто-то из твоих друзей». Айзава прищуривается, его лицо выглядит измождённым, а под глазами залегли тёмные круги от усталости. Изуку сглатывает, затем кивает. Я делаю это ради Айзавы-сенсея, а не ради себя , — говорит он себе. — Хорошо, — говорит Изуку. Кажется, Айзава немного расслабляется. Изуку не уверен, действительно ли он что-то заметил или ему просто показалось, но от этого ему становится чуть легче. — Кого ты хочешь видеть рядом с собой? — спрашивает Айзава. Изуку моргает, прикусывая нижнюю губу. Изуку не хочет говорить о чувствах. Он не хочет, чтобы кто-то знал о его причинении себе вреда, о его причуде. Он не хочет, чтобы кто-то беспокоился, слишком сильно переживал. Изуку сглатывает. “ Каччан, ” говорит он через мгновение. Если Айзава и удивлен, он этого не показывает. Вместо этого он кивает, встречаясь взглядом с Изуку. “Он здесь на эти выходные”, - говорит Айзава, как будто Каччан не бывает здесь каждые выходные. “Я провожу тебя до общежития”. - говорит он. Изуку кивает и позволяет Айзаве провести его через кампус и подняться по лестнице в место, которое Изуку привык считать своим домом. -- Каччану требуется всего несколько минут, чтобы добраться до комнаты Деку в общежитии после того, как Айзава ушёл искать его. Деку предполагает, что в этом нет ничего удивительного: между его комнатой и комнатой Каччана не так уж много места. Однако Деку не ожидает, что Каччан будет в спортивных штанах и футболке, с растрёпанными волосами и затуманенными глазами, как будто он только что проснулся. Изуку моргает, переводя взгляд с Каччана на Айзаву, которая стоит позади него. — Если вам больше ничего не нужно, я оставлю вас наедине, — говорит Айзава, засунув руки в карманы. Изуку моргает, затем кивает. — У-у нас всё будет хорошо, — говорит он. Каччан согласно ворчит и заходит в комнату. Он закрывает за собой дверь, полностью закрывая Деку обзор на Айзаву. — Этот чёртов Айзава не сказал мне, что происходит, — говорит Каччан, прищуривая свои красные глаза. — Только то, что ты ранен или что-то в этом роде и что тебе нужен кто-то, кто присмотрит за тобой. — Он складывает руки на груди. — Так что тебе лучше начать объясняться. Изуку вздыхает, долго и медленно. Он должен был знать, что Каччан не примет это просто так, без объяснений. Я должен был просто попросить Нейто , думает Изуку. По крайней мере, тогда не пришлось бы ничего объяснять. “ Это ... это засекречено, ” говорит Изуку, поворачиваясь и подходя к своей кровати. Он садится на матрас, подтягивая колени к груди. Его ногам слишком холодно, даже в толстых носках, которые он надел, и он на мгновение задумывается, рассердился бы Каччан, если бы Изуку залез под одеяло. Сейчас только ранний вечер, но Изуку так устал, что ему кажется, будто он мог бы спать вечно. «Заткнись, моя задница, — огрызается Каччан. — Из-за чего Айзава так переживает, что я вынужден смотреть на твою задницу?» Изуку горько фыркает. “ Ты можешь... ты можешь уйти, если хочешь, ” говорит Изуку. “ Я не собираюсь рассказывать Айзаве-сенсею. ” Изуку смотрит в пол, на темно-зеленый ковер, покрывающий деревянный настил. Он вздыхает, делая выдох. На мгновение ему кажется, что Каччан собирается просто уйти, но затем он чувствует, как кровать прогибается, когда Каччан садится на кровать рядом с ним. — Тебе от меня так просто не избавиться, — говорит Каччан тихим, но всё ещё сердитым голосом. — Скажи мне, почему Айзава поручил мне присматривать за тобой, — требует он. Изуку сглатывает, обхватив себя руками за ноги. — Он… он беспокоится, что я… что я причиню себе вред, — тихо говорит Изуку. На мгновение в комнате воцаряется тишина, которую нарушает только жужжание обогревателя. “Что за хуйня, Деку?” Каччан спрашивает, но в его голосе нет жара. “Что за хуйня ?” он повторяет. Изуку бросает на него взгляд, видит нахмуренные брови Каччана, его губы сжаты в хмурую гримасу. “ Ты... ты, блядь... ” он качает головой. “Неужели ты...” — Я знаю, — говорит Деку, перебивая Каччана. — Я… я говорил тебе, так что… так что мы можем не говорить об этом, пожалуйста? Он сглатывает, наклоняется вперёд и утыкается лицом в колени. — Я не хочу об этом говорить. Деку закрывает глаза, вдыхая и прислушиваясь к шагам Каччана. “Хорошо”, - говорит Каччан напряженным голосом. “Мы не будем говорить об этом дерьме”. Наступает пауза, и Изуку задается вопросом, все ли это, но Каччан начинает говорить снова. “ Но ты должен ответить на один вопрос. Изуку вздыхает, дыша себе в колени. — Что? — спрашивает он, и его голос больше похож на хрип. Он слышит, как Каччан выдыхает. — Тебе обязательно причинять себе боль, чтобы использовать эту чёртову причуду? — спрашивает Каччан. В его голосе слышится злость, но по какой-то причине Изуку не думает, что она направлена на него. Изуку вздыхает. — Я сказал, что... что не хочу об этом говорить, — бормочет Изуку. Он вздрагивает от неожиданности, когда чувствует, как Каччан кладет руку ему на плечо. Это движение не резкое, не угрожающее. Кажется, что Каччан... пытается его успокоить. — Ладно, — говорит Каччан, и Изуку слышит, как он выдыхает через нос. — Но я не позволю тебе… ты не можешь причинить себе вред, ясно? Он крепче обнимает Изуку, и тот позволяет себе расслабиться. — Хорошо, — говорит Изуку слабым и дрожащим голосом. — Хорошо. Примечания: предупреждение о содержании: медицинские препараты, членовредительство, панические атаки, тошнота диссонанс! каррд! я так хочу спать, но завтра у меня нет занятий, только работа, так что всё должно быть в порядке... мне нужны весенние каникулы :') в этом году в нашей школе их не было