Better luck next time. (повезёт в следующий раз - Больше удачи в следующий раз)

в следующий раз повезет больше nauticalwarrior Глава 55: подготовка к временному экзамену на получение лицензии, часть 5 Краткие сведения: в прошлый раз: Изуку и Нейто играют в карты, а Фьюри пытает Изуку или что-то в этом роде Примечания: привет, геймеры, сегодня был тяжёлый день, может, немного выпивки поможет мне почувствовать себя лучше (эта глава — полный отстой, но ничего страшного) (фанфик был перемещён в категорию «откровенно», но он НЕ будет содержать сексуального контента. Категория «откровенно» присвоена из-за насилия/крови/пыток) (Дополнительные примечания см. в конце главы.) Текст главы Когда Изуку просыпается утром в своей комнате на базе Геккейджу, его сердце словно превращается в кусок холодного льда. Он достаёт телефон и просматривает сообщения с мамой, которые отправил накануне вечером. Я не могу сегодня вечером вернуться домой, — сказал он. Но я в безопасности. Его мама ответила почти мгновенно. Будь осторожен, — написала она. Будь в безопасности. Я люблю тебя. Изуку не смог заставить себя ответить словами, но вместо этого отправил ей сердечко. Сразу после этого он уснул, уткнувшись головой в подушку. Ему кажется, что это не его кровать, даже когда он встает с нее и ставит босые ноги на деревянный пол. Это просто комната, в которой ему разрешено находиться, комната, в которой он может проводить время, пока ждёт, что Фьюри причинит ему ещё больше боли. Изуку тихо проходит через комнату в ванную и включает свет. Свет падает на кафельный пол, и Изуку приходится щуриться от яркого света. Он смотрит на своё отражение в зеркале: спутанные тёмно-зелёные волосы и мешки под глазами, похожие на синяки. На его челюсти, прямо у самого нижнего правого края, виднеется синяк. Он похож на тот, что он видел у Миуры, и по какой-то причине от этой мысли у него слегка подташнивает. Он подносит левую руку к свету и морщится при виде неё. Он снял рубашку перед сном, потому что ему было неудобно в официальной рубашке, и теперь ничто не скрывает огромный синяк в форме руки, который охватывает его запястье и предплечье. Он опух и стал тёмно-красным с синими и фиолетовыми прожилками, как будто его сломали. Изуку думает, что, возможно, так и есть. Ожоги, для сравнения, выглядят не так уж плохо, хотя и болят гораздо сильнее. Два одинаковых красных круга тянутся вдоль бицепса до складки чуть выше локтя, и нижний из них глубже, серьёзнее. Центр этого ожога белый, восковой на вид, и Изуку достаточно знает об ожогах, чтобы понимать, что это гораздо хуже, чем волдырь на верхнем ожоге. Третья степень , услужливо подсказывает его мозг. Он бы предпочёл, чтобы этого не было. На обоих ожогах есть пепел, но Изуку больше не может на них смотреть. Он знает, что должен их очистить, перевязать раны, но просто не может. Не говоря уже о том, что Фьюри приказал ему не прикрывать их. Изуку задаётся вопросом, применит ли Фьюри «Небеса» к нему, если он подчинится, или только в качестве наказания. Изуку не думает, что это такое уж серьёзное наказание, хотя после этого он чувствовал себя ужасно. Мысль о том, чтобы испытать это снова, просто... Изуку на мгновение погружается в неё, и это одновременно успокаивает и тревожит его. Дело в том, что он хочет снова это почувствовать. Нет ничего лучше, ничего, что могло бы сравниться с этим. Его самоубийства и самоповреждения за последние пару недель кажутся чем-то незначительным, как будто они даже близко не стоят рядом с причудой. Изуку больше не хочет думать о причуде Фьюри. Он заходит в ванную, затем выходит из неё и подходит к своему столу, где бросил свою рубашку на пуговицах. Он надевает её, морщась от того, что ткань трётся о его повреждённое запястье и обожжённое предплечье, но ему удаётся застегнуть её на все пуговицы. Она смялась и измялась, потому что всю ночь лежала на столе, но Изуку всё равно. Он надевает поверх него жилетку, но даже не утруждает себя галстуком. Если он не смог разобраться с этим в безопасности своей комнаты в общежитии, то не сможет разобраться и сейчас, в этом месте. Особенно учитывая, что у него дрожат руки, а левая рука онемела и болит. Сунув галстук в карман брюк, которые тоже помялись, потому что он в них спал, Изуку понимает, что понятия не имеет, где и когда он должен встретиться с Фьюри. Он стоит, повернувшись лицом к столу, и его руки дрожат. Он знает, что должен проверить одноразовый телефон, посмотреть, не написал ли ему Фьюри, но он не хочет открывать его и видеть, что опоздал. Он не хочет открывать его и вообще что-либо видеть. Изуку заставляет себя взять телефон-раскладушку с тумбочки. Он открывает его, но там нет сообщений. Сейчас чуть больше девяти утра, и это логично, учитывая, что Изуку видит свет, проникающий сквозь занавески на окне. Когда Изуку уже собирается спуститься на первый этаж и спросить у Ямамото, что делать, он слышит стук в дверь. Изуку сглатывает, опускает руку и закатывает рукава. Фьюри хотел посмотреть на ожоги. Он подходит к двери, его шаги медленные и ровные. Сердце бешено колотится в груди, как кролик, отчаянно бьющийся о рёбра изнутри. Ручка двери прохладная, когда он хватается за неё одной рукой, чтобы отпереть дверь, а другой поворачивает ручку. У Изуку нет иллюзий по поводу надёжности этого замка. Без сомнения, у Фьюри есть ключ. Он открывает дверь, щурясь от света, льющегося из коридора. Перед ним, скрестив руки на груди, стоит Фьюри в солнцезащитных очках, в обтягивающей футболке и джинсах. Он улыбается, когда видит Изуку, и Изуке ненавидит себя за то, что одной этой улыбки достаточно, чтобы ему захотелось вернуться в комнату, закрыть за собой дверь и прижаться к ней всем телом, как будто это удержит Фьюри снаружи. — Изуку, — говорит Фьюри, опуская руки и касаясь плеча Изуку. Изуку вздрагивает. — Хорошо спал? — спрашивает Фьюри с улыбкой в голосе. Изуку сглатывает. “П- достаточно хорошо”, - говорит он хриплым голосом из-за того, что не произнес ни слова с момента пробуждения. Фьюри кивает, а затем выводит Изуку из его комнаты, крепко держа его за плечо. Изуку тяжело сглатывает, позволяя Фьюри подталкивать его по коридору к лифтам. — Знаешь, я на самом деле не слишком строг с тобой, — говорит Фьюри, практически подталкивая Деку вперёд, останавливая его перед лифтом и нажимая кнопку «вниз». — Хорошо, что ты начал обучение пораньше, а то другие могли бы быть не такими снисходительными. Деку прикусывает нижнюю губу и заходит в лифт, прежде чем Фьюри успевает подтолкнуть его. Фьюри следует за ним по пятам. — Другие? — тихо спрашивает Изуку, потому что у него сложилось впечатление, что Геккейджу — относительно небольшая организация. Фьюри кивает, глядя на Изуку искоса. «Да. Моя сестра Сумирэ и я, по сути, вторые после босса, но это не значит, что мы единственные, кто выше тебя по званию, — говорит Фьюри, а затем тихо посмеивается себе под нос. — На самом деле, если не считать Мауса и Ангела, тебе будет трудно найти кого-то, кто не выше тебя по званию. Если ты ослушаешься этих людей, они накажут тебя соответствующим образом». Фьюри пожимает плечами. «Пока вы можете выполнять свои задания, всё дозволено». Изуку прикусывает губу. — Как пытка? — тихо и горько спрашивает он. Фьюри моргает, глядя на него, а затем смеётся, запрокидывая голову. “О, ты думаешь, это была пытка?” Спрашивает Фьюри, изображая, что вытирает слезу с одного глаза. “Бедное, невинное дитя”, - говорит он, качая головой и посмеиваясь. “Нет, нет, тебя не пытали. Это была обычная дисциплина, когда ты злодей. ” Изуку пристально смотрит на него. Лифт останавливается на третьем этаже, двери раздвигаются. — Как я и сказал, Деку, — говорит Фьюри, выходя в коридор и направляясь направо, в комнату, в которой они были вчера. — Я не буду сильно тебя мучить. Ты должен быть благодарен, что всё не так плохо. Он открывает дверь, придерживая её и жестом приглашая Деку войти. Деку делает глубокий вдох, прежде чем войти в комнату. Всё выглядит почти так же, как и вчера, с двумя креслами и низким столиком, но одно кресло повернуто к двери, а на столике рядом с ним стоит белая коробка. Изуку стоит у двери, когда Фьюри входит внутрь. Он чувствует, что его конечности онемели, как будто он не полностью ими управляет. — Садись, — говорит Фьюри, кивая на стул, стоящий лицом к двери. Он отворачивается от Деку, не дожидаясь, пока тот подойдёт к кофейному столику, и садится на край, как и в прошлый раз. Он кладёт белую коробку на колени и открывает её. Деку не видит содержимого, но ему всё равно не по себе. Деку подходит к стулу и садится. Он чувствует себя голым, уязвимым. Фьюри, сидящий слева от него, протягивает руку. — Дай руку, — мягко говорит Фьюри, и Деку сглатывает, закрывая глаза. Ни сигарет, ни зажигалки нет, но Деку всё равно готовится к боли, когда кладёт левую руку в ладонь Фьюри. Промежуток между подлокотником кресла и столом почти незаметен, поэтому, когда Фьюри отодвигает коробку в сторону и кладёт руку Деку себе на колени, Деку даже не напрягается. Деку смотрит, как Фьюри достаёт из коробки маленький пакетик. Он распахивает её, и в комнате разносится запах алкоголя. — Что? — спрашивает Фьюри с ухмылкой на губах, протирая руки спиртовой салфеткой. — Не то, что ты ожидал? — тупо кивает Изуку. Он смотрит, как Фьюри кладёт использованную спиртовую салфетку и её упаковку на стол рядом с коробкой. Фьюри достаёт ещё одну салфетку, разрывает её. Он осторожно берёт руку Изуку и протирает два ожога. Боль — ничто по сравнению со вчерашней, и Изуку даже не дёргается. — Что ты… — Изуку замолкает, когда Фьюри поднимает на него взгляд, приподняв бровь. — А на что это похоже? — огрызается Фьюри, хмуро глядя на руку Деку. — Ты даже не промыл их, — вздыхает он. Он сильнее прижимает спиртовую салфетку ко второму ожогу, и когда он убирает руку, Деку видит на салфетке серый пепел вперемешку с розовыми пятнами крови. Фьюри ещё несколько раз проводит салфеткой по ранам, затем откладывает её в сторону, рядом с другой. Он цокает языком и достаёт из футляра тюбик с надписью на английском. Изуку смотрит, как Фьюри отвинчивает крышку тюбика и выдавливает немного прозрачной мази жёлтого цвета на кончик пальца. — Если ты сразу их обработаешь, в следующий раз мне не придётся использовать спирт, — говорит Фьюри, протягивая руку и нанося мазь на ожоги Деку. — Так они быстрее заживут. Деку кивает, дёргано и быстро. — П-почему ты… почему ты это делаешь? — спрашивает Изуку, сглатывая комок в горле. Фьюри тихо усмехается, доставая из коробки бинт и разрывая на нём бумажную упаковку. — Ты бы предпочёл, чтобы я этого не делал? — спрашивает Фьюри, прикладывая повязку к верхнему ожогу. — Ты важен для нас, Деку. Мы хотим, чтобы ты учился, но мы не хотим, чтобы ты был бесполезным и сломленным. Он достаёт ещё одну повязку, разворачивает её и прикладывает к нижнему ожогу. Он отстраняется и смотрит на Деку. Его ноги ощущаются тёплыми под рукой Деку, и Деку становится не по себе, но он не осмеливается отстраниться от Фьюри после вчерашнего. — Тебе придётся к этому привыкнуть, — говорит Фьюри, наблюдая за Изуку полуприкрытыми глазами, затенёнными очками. — Когда ты решаешь войти в преступный мир, ты получаешь много подарков. Много благословений. Фьюри, не глядя, протягивает руку и кладёт пальцы на опухшую кожу запястья Изуку. — Но ты многое потеряешь. Например, людей, — говорит он, ухмыляясь. — Парень, которого удерживала Лига, был довольно умным, — говорит Фьюри, слегка наклонив голову. — И я знаю, что вы двое были близки. Интересно, как скоро он поймёт, что ты предатель, а? Он улыбается и снова смотрит на руку Изуку, поднимая её и переворачивая. Он цокает языком. — К сожалению, я мало что могу сделать, — говорит Фьюри, качая головой. — Вот что ты получаешь, когда борешься, Деку. Помни об этом. — Он опускает руку Деку на подлокотник кресла, и Деку сглатывает, глядя на Фьюри, который закрывает коробку — скорее всего, аптечку — и собирает обертки в руку. Он встает, направляясь к мусорному баку, который Изуку не заметил в углу комнаты, и Изуку пристально смотрит на него. Изуку знает, что Фьюри никак не может знать, что Каччан не разговаривает с ним прямо сейчас. Он просто говорит ерунду, говорит он себе. Это ничего не значит . Но даже когда Фьюри говорит ему, что он может идти, даже когда Деку опускает рукава и возвращается в свою комнату, собирает вещи и спускается на лифте на первый этаж, Деку всё ещё думает об этом. Каччан не подумает, что я предатель, верно? Он поверит, что я могу выбраться сам. Он не подумает, что я должен присоединиться к ним, — успокаивает он себя. Он старается не думать о том, что Каччан в какой-то степени знает о его причуде, о том, что Каччан знает, что Изуку умный и сообразительный и у него есть веская причина ненавидеть мир. Он старается не думать о том, что Каччан не сказал ему ни слова с тех пор, как их обоих забрали. Изуку старается не думать об этом, но зерно сомнения посеяно в его сознании. Пока он идёт по тротуару, пока едет на поезде обратно в Юэй, оно прорастает и растёт. У Изуку нет выбора. Я должен сам спросить Каччана. -- В общежитии шумно, когда Деку возвращается. Сейчас только полдень, и кажется, что все ученики 1-А класса находятся на кухне, что-то готовят или просто слоняются без дела. Деку проскальзывает в дверь в рубашке с длинными рукавами и шортах, которые он купил в торговом центре по дороге обратно. Формальная одежда была бы слишком подозрительной — в следующий раз Деку нужно будет лучше планировать. Несмотря на его одежду, все взгляды в комнате устремляются на него, когда он закрывает за собой дверь. Когда он закрывает дверь, это не так уж громко, но звук всё равно разносится по комнате, и как только Джироу поворачивается, чтобы посмотреть на него, Каминари и Ашидо тоже поворачиваются, и этого достаточно, чтобы Киришима и Каччан тоже повернулись, и в этот момент становится очевидно, что все смотрят на него. Изуку не может заставить себя посмотреть на них, не может заставить себя встретиться с кем-то взглядом, но, к счастью, кто-то другой первым нарушает молчание. — Деку! — зовёт Урарака со своего места за одним из обеденных столов. — С возвращением! Как прошёл визит домой? — Она улыбается ему, и Изуку заставляет себя ответить ей улыбкой. «Отлично», — говорит он, так как сказал своим друзьям и учителям, что едет домой на выходные. Мама согласилась прикрыть его, но только если он будет держать её в курсе. На кухне раздается громкий взрыв, от которого Изуку вздрагивает, и он видит, как Каччан выбегает из комнаты и топает вверх по лестнице. Сердце Изуку сжимается. — Извини, чувак, — говорит Киришима, качая головой. — Я не знаю, в чём его проблема, — он вздыхает, возвращаясь к тому, что они вдвоём делали на кухне. Это я, — хочет сказать Изуку. Это моя проблема . — Я-я должен отнести свои вещи наверх, — вместо этого говорит Изуку, поднимая пару пакетов с покупками, которые он несёт. Урарака кивает, и Изуку видит, что большинство его одноклассников уже вернулись к своим делам. Изуку подходит к лестнице, по которой только что ушёл его друг детства, и поднимается по ней, и никто его не останавливает. Это похоже на благословение. Однако Изуку не останавливается на втором этаже. Он продолжает подниматься по лестнице, и ритм его шагов по бетону успокаивает и заземляет. Это совсем не похоже на поездку на лифте, и путь до четвёртого этажа кажется таким быстрым по сравнению с ожиданием медленного подъёма на лифте. Изуку выходит с лестницы на четвёртый этаж, этаж Каччана, делает несколько лёгких шагов и оказывается там. На двери Каччана нет таблички, но Изуку запомнил расположение комнат в тот день, когда они переехали, потому что подумал, что это может пригодиться позже. Изуку поднимает руку, в которой нет сумок, и стучит в дверь. — Уходи, Дрянные Волосы, — ворчит в ответ Каччан. — Я, чёрт возьми, не хочу об этом говорить. — Изуку сглатывает. — Это не Киришима, — тихо говорит он. В комнате воцаряется тишина. — Деку? — говорит он странным голосом. Изуку кивает, а потом вспоминает, что Каччан его не видит. — Да, — отвечает Изуку. Он смутно осознаёт, что его руки дрожат. — Это я. — Я не могу… я не хочу с тобой разговаривать, — огрызается Каччан, и его голос странно дрожит. — Не после того, что, чёрт возьми, случилось. Изуку сглатывает, чувствуя, как в животе у него скапливается страх, холодный, ледяной и тяжёлый. «Каччан…» — начинает Изуку, но Каччан перебивает его, прежде чем Изуку успевает спросить, почему . «Убирайся к чёрту, прочь отсюда! » — кричит Каччан, и в его голосе слышится что-то знакомое, но Деку не может понять, что именно. Деку разворачивается и бежит по коридору. Ему кажется, что его вот-вот стошнит. Перед глазами всё расплывается, они слезятся, и он спускается по лестнице так быстро, как только может. От каждого удара запястье пронзает острая боль, но Деку всё равно. Он отпирает дверь своей комнаты в общежитии и запирается внутри как раз перед тем, как раздаются первые громкие, надрывные рыдания. Изуку отстранённо думает, что он похож на умирающее животное. Изуку бросает сумки на пол и садится спиной к двери. Что-то в этом, в том, что он сел, ломает то подобие контроля, за которое он держался до сих пор. Изуку подтягивает колени к груди и всхлипывает, чувствуя, как тяжёлые горячие слёзы пропитывают ткань его шорт, но даже когда он говорит себе встать, перестать плакать, взять себя в руки, он не может сдержать слёз. Он чувствует себя отвратительно , ужасно и скверно на душе, потому что это значит, что Фьюри был прав . Даже если Фьюри никак не мог знать, не мог возможно знать, он был прав. Каччан ненавидит Изуку. Каччан знает, что что-то случилось на базе Геккейджу, когда Изуку схватили и никто не пришёл его спасать. Пока Каччана спасали, Киришима держал его за руку (Изуку видел видеозапись, конечно, видел) и герои утешали его, Изуку был в той башне, к его голове приставляли оружие, а легкие наполнялись огнем. Изуку все еще в той башне, даже если его там нет лично, не прямо сейчас. С таким же успехом Изуку все еще может быть схвачен. Такой, какой он есть сейчас, он просто собака на поводке. «Изуку слишком долго сидит спиной к двери», — думает он, но когда он встаёт, ему всё равно кажется, что ещё слишком рано. Он поднимается на ноги, шатаясь, как пьяный, и, спотыкаясь, идёт к шкафу, распахивая дверцу. Его бритвы лежат там, где он их оставил, в коробке, где он хранит все свои принадлежности, в упаковке. Изуку достаёт новую бритву, хотя ни одна из них не старая. Он садится на ковёр и закатывает рукав. Он не утруждает себя тем, чтобы сначала достать аптечку, потому что ему всё равно. Изуку проводит тёмную кровавую линию на левой руке, горизонтально между двумя повязками, которые Фьюри наложил на его ожоги. Изуку на мгновение замирает, нащупывая чёрное полотенце, на котором он истекает кровью, и расстилает его на коленях, положив на него руку, прежде чем продолжить. Он проводит ещё одну линию на коже, для второго ожога. Третью, для синяка. Четвёртый, пятый и шестой за предательство, за бесполезность, за то, что он был слишком слаб, чтобы вытащить Мауса и Ангела-мстителя, не продавшись. Седьмой, глубже остальных, просто за то, что он был самим собой. Изуку роняет бритву на землю. Он наклоняется вперёд, всхлипывая в свою неповреждённую руку и наблюдая, как кровь стекает по его порезанному бицепсу, собирается в локтевом сгибе, а затем проливается на тёмное полотенце. Этого недостаточно, чтобы убить его, знает Деку, но всё равно приятно смотреть, как кровь вытекает из него, стекая каплями и струйками, а не привычным потоком. Деку чувствует что-то, напоминающее покой, который дарует ему Небеса, но это даже близко не сравнится с ним. Теперь Изуку понимает, почему Небеса - это наказание. -- На следующее утро, когда Изуку приходит на тренировку только с Айзавой и Шинсо, у него пульсирует головная боль. Но она даже не сравнится с болью в руке. Изуку думал, что вчера запястье перестало опухать, но когда он проснулся сегодня утром, свернувшись калачиком в постели, как будто надеялся, что одеяло отвлечёт его от реальности, его запястье выглядело ещё хуже. Сустав распух до такой степени, что он не может видеть сустав под всей этой отечностью, и даже просто пошевелить пальцами больно, боль пронзает и распространяется по всему синяку. По сравнению с этим его бицепс почти не болит. Порезы - это боль, к которой он привык, и это похоже на то, что провода в его мозгу немного перекрещены, потому что ожоги теперь больше похожи на порезы, когда они окружены ими. Проблема в том, что Изуку знает, что он ни за что не сможет орудовать своими ножами, бить кого-то или блокировать удары этой рукой. Изуку заходит в спортзал «Бета», прекрасно понимая, что сегодня он не сможет тренироваться, и его охватывает жгучий стыд, из-за которого он чувствует себя так, будто плавает в лаве, когда за ним закрывается дверь. Айзава и Шинсо уже там, тихо разговаривают друг с другом, но когда он подходит к ним, они оба поворачиваются и смотрят на него с одинаковым пустым выражением лица. Айзава прищуривается, глядя на него. — Теперь, когда вы оба здесь, мы можем начать, — говорит Айзава, и кажется, что он собирается сказать что-то ещё, но Изуку качает головой и смотрит на учителя. Айзава хмурится ещё до того, как Изуку успевает заговорить. — Я-я не могу, — говорит Деку, сглотнув. Он понимает, что расплачется ещё до того, как начнёт, но всё равно ненавидит эти жгучие слёзы в глазах. Айзава хмурится и подходит к Деку, глядя ему в глаза. Деку не может выносить его близость, поэтому делает маленький шаг назад. Краем глаза он видит, что Шинсо наблюдает за ним. — Почему нет, Мидория? — спрашивает Айзава, тщательно контролируя свой голос. Изуку сглатывает. — Т-ты сказал, чтобы я сказал тебе, — говорит Изуку пересохшими губами, — если я буду ранен. Говоря это, он видит, как Айзава напрягается, как он продолжает идти осторожно. Шинсо открыто смотрит на Изуку, на его лице написано что-то похожее на шок. — Да, — говорит Айзава, кивая. — Где ты поранился? — спрашивает он твёрдым, но не грубым голосом. Деку кажется, что он слышит в нём настойчивость, резкость и беспокойство. Деку поднимает левую руку, отводит в сторону длинный рукав спортивной формы. Он морщится от боли, когда плотная ткань натягивается на опухший сустав, и, хотя он закатывает рукав только до предплечья, он чувствует себя обнажённым. Он слышит, как Шинсо резко вдыхает, но Айзава никак не реагирует, просто смотрит на его руку непроницаемым взглядом. — Мидория, — говорит Айзава, но протягивает руку, чтобы схватить Изуку за плечо, и Изуку вздрагивает так сильно, что чуть не падает. Айзава отдергивает руку, глядя на Изуку, который прижимает руку к груди и отступает ещё на шаг. — П-п-прости, — выдавливает из себя Изуку, ненавидя себя за то, что заикается. Айзава делает глубокий медленный вдох, но больше не тянется к Изуку. — Мидория, — повторяет Айзава. — Прошлой ночью ты был у своей мамы, — говорит он, и на мгновение Изуку приходит в замешательство. А затем Айзава добавляет: — И это уже второй раз, когда у тебя на запястье появляется синяк в форме ладони. Изуку замирает и краем глаза видит, что Шинсо тоже застыл, как статуя с растрёпанными фиолетовыми волосами и широко раскрытыми усталыми глазами. Изуку быстро качает головой. «Н-нет, она не… это не она», — говорит он, тут же жалея о своих словах. Айзава прищуривается. — Тогда кто? — спрашивает он спокойным, размеренным голосом. Это не вводит Изуку в заблуждение. Он качает головой. — Я-я не могу тебе сказать, — шепчет Изуку. — Я-ты сказал, что я должен сказать, если-если мне больно, — говорит Изуку. — Я-я не хочу вопросов, я-я просто… — он задыхается, не успев закончить предложение, и ему хочется уткнуться лицом в землю, когда он чувствует, как по щекам текут слёзы. Его грудь сотрясается от рыданий, которые он пытается сдержать, и Айзава делает шаг назад, поднимая руки, словно пытаясь показать Изуку, что не причинит ему вреда. Его губы сжаты в тонкую мрачную линию, и беспокойство прорывается сквозь его спокойный фасад. — Хорошо, — говорит Айзава. — Без вопросов. Но мне нужно, чтобы ты дышал, Мидория. — Изуку смотрит на него, делая глубокий вдох, большой и очевидный. — Сделай пару глубоких вдохов. Ты в порядке. Никто здесь не причинит тебе вреда. — Голос Айзавы знакомый, успокаивающий. Шинсо, стоящий рядом с ним, кивает и делает шаг назад, но остаётся в поле зрения Изуку, за что тот ему благодарен. Он заставляет себя сделать глубокий, размеренный вдох, и напряжение, которое, как он и не осознавал, нарастало в его груди, начинает медленно спадать. Изуку закрывает глаза. Он чувствует, как сердце бьётся в его груди, немного быстрее обычного, и как лёгкие движутся в грудной клетке. Он открывает глаза и смотрит на оружие захвата, обвивающее шею его учителя. Фьюри никогда бы не надел что-то подобное, и это оружие знакомо Изуку. Он переводит взгляд в сторону, на такой же шарф на Шинсо. Он выдыхает. — П-прости, — говорит он, поднимая взгляд и встречаясь глазами с Айзавой. — Я-я просто немного испугался. Он слегка улыбается Айзаве, но тот не отвечает ему тем же. Изуку протягивает учителю запястье. Айзава смотрит на него, всё ещё держа руки поднятыми. — Можно я прикоснусь к тебе, чтобы осмотреть? — спрашивает Айзава, и Изуку кивает. Айзава медленно подходит, опускает руки и берёт Изуку за руку, не касаясь ушибленного места. Он поворачивает руку Изуку и замирает, когда тот вздрагивает. — Всё в порядке, — говорит Изуку. — Просто немного больно. Айзава хмыкает в знак согласия. «Я почти уверен, что это перелом, — говорит Айзава. — Мне нужно, чтобы Восстановительница осмотрела его, чтобы убедиться, но она всё равно должна его вылечить». Он отпускает руку Деку, затем поднимает взгляд и встречается с ним глазами. Деку сглатывает и чувствует себя странно, когда ему приходится отвести взгляд. Это Айзава-сэнсэй, — говорит он себе. Я не должен нервничать. — Хорошо, — шепчет Изуку. Хотя он и не смотрит в глаза учителю, он замечает, как тот многозначительно его разглядывает. Пока они идут в медпункт, странное напряжение не ослабевает. Кажется, Айзава немного расслабляется, когда мама Деку ещё больше удивляется и пугается, чем он сам, но Айзава держится рядом с Деку — не настолько близко, чтобы напугать его. Шинсо тоже идёт с ними, и Айзава лишь раз просит его уйти. Шинсо не уходит, и Деку думает, что это что-то значит, но не понимает, что именно. Даже когда люди задают ему вопросы, когда он выздоравливает и его отправляют отдыхать, Изуку кажется, что между ним и ними стоит стена. Это что-то, чего он не может понять, что-то, что он не может сложить воедино. Изуку ненавидит это, потому что именно это сказал ему Фьюри. Ты многое потеряешь. Например, людей. Изуку ненавидит себя за то, что начинает думать, что Фьюри может быть прав. -- В тот вечер, когда Изуку выходит из своей комнаты на ужин, Айзава ждёт его в общей зоне. Изуку это не удивляет, но когда он спускается по лестнице и видит, как Айзава со вздохом поднимается с дивана и идёт к нему, засунув руки в карманы, сердце Изуку всё равно слегка подпрыгивает. — Мидория, — тихо говорит Айзава. — Я хочу с тобой поговорить. — Изуку кивает, не глядя Айзаве в глаза. — Это больше не повторится, — говорит Изуку и собирается сказать что-то ещё, но Айзава останавливает его. — Нет, малыш, я не это хотел сказать. — Айзава вздыхает. — Спасибо, — говорит он, и Изуку поднимает взгляд. Он смотрит Айзаве в глаза и хмурится. Айзава просто смотрит на него в ответ. — Для чего? — тихо спрашивает он. Айзава не реагирует, просто отвечает. — Спасибо, что рассказал мне, — говорит он. — Я рад, что ты почувствовал себя в безопасности и сделал это. — Он делает глубокий вдох и выдох. Изуку видит, как напрягаются и расслабляются мышцы его шеи и плеч. — Мидория, если у тебя проблемы, мы можем тебе помочь, — говорит Айзава. — Тебе не обязательно рассказывать мне то, к чему ты не готов, — говорит он, и его губы слегка хмурятся. — Но я хочу, чтобы ты приходил ко мне с любыми травмами, как сегодня. Мне всё равно, нанесёшь ли ты их себе сам или кто-то другой нанесёт их тебе. — Он серьёзно смотрит на Изуку. — Я здесь, чтобы помочь тебе, Мидория. Всё, что тебе нужно. Изуку сглатывает, кивает. “ Хорошо, ” шепчет он слишком сдавленным голосом, чтобы продолжать. “ Я попытаюсь. Айзава слегка улыбается ему и протягивает руку, прежде чем остановиться. Изуку кивает, и учитель кладёт руку ему на плечо, нежно и тепло. Это не избавляет Изуку от тяжести, которая лежит у него на душе с тех пор, как Фьюри впервые обездвижил и обжёг его, но немного облегчает её. Примечания: Предупреждение о содержании: жестокое обращение, манипуляции, ГРАФИЧЕСКОЕ причинение себе вреда, отсылки к пыткам discord! кстати, теперь там 16+ я обещаю, что скоро вернусь к сюжетной линии с экзаменом на получение временной лицензии. Честно говоря, это были трудные пару дней с точки зрения стресса, и у меня не было времени на то, чтобы изучить и написать главу, которая соответствует канону, а ещё это происходит в первую очередь, так что я не знаю, зачем оправдываюсь, но мне казалось, что мне нужно пытки помогают мне чувствовать себя лучше, хорошо???