Better luck next time. (повезёт в следующий раз - Больше удачи в следующий раз)

в следующий раз повезет больше nauticalwarrior Глава 47: перерыв, часть 1 Краткие сведения: в последний раз: Изуку заключает сделку с Сасаки и присоединяется к Геккейджу в качестве Эйса Примечания: Привет, геймеры, добро пожаловать в забавное маленькое пространство между супердугой 1 и супердугой 2. Это не просто случайный наполнитель/передышка, но я не знал, как ещё назвать эту дугу (Дополнительные примечания см. в конце главы.) Текст главы Сидеть на заднем сиденье машины в потрёпанной одежде, в которой он был в летнем тренировочном лагере, с нарукавниками, ножами, бритвенными лезвиями и всем остальным — это сюрреалистично. Город, мелькающий за окном, размыт, а из-за тёмного оттенка стекла Изуку задаётся вопросом, видит ли его вообще кто-нибудь. Сейчас ранний вечер, и Изуку слышит стрекотание сверчков и цикад, свист тёплого летнего ветра даже сквозь тихое урчание двигателя машины. Изуку смотрит в окно, пытаясь сосредоточиться на видах и звуках снаружи. — Эй, парень, — говорит мистер Клин с водительского сиденья. — У тебя есть деньги? — спрашивает он, и Изуку поднимает взгляд как раз вовремя, чтобы встретиться с ним взглядом в зеркале заднего вида. Изуку кивает, засовывая руку в карман своих грязных, окровавленных шорт и нащупывая горсть монет по десять иен. — Да, — тихо говорит он. Чист хмыкает, возвращая взгляд на дорогу. — Ты знаешь, что делать? — спрашивает он, и Изуку снова кивает. “Ледфут сказал мне”, - отвечает Изуку и Чисто кивает. — Хорошо, хорошо, — говорит он, постукивая пальцами по рулю. — Мы почти приехали. — Он оглядывается. — Эй, как тебе удалось попасть прямо под Лидфута? Мне потребовалось три года, чтобы занять эту должность. Изуку пожимает плечами, отворачиваясь, чтобы снова посмотреть в окно. “Это была своего рода особая ситуация”, - отвечает он. Он слышит, как включается сигнал поворота, и машина поворачивает за угол, притормаживая у обочины. Они остановились рядом с небольшим парком с детской площадкой, сплошь из яркого пластика, и сразу за бордюром стоит зеленый телефон-автомат, ждет. — Вот и всё, — говорит Клин. — Подожди, пока я уйду на несколько минут, и позвони, хорошо? Изуку кивает, открывает дверцу машины и выскальзывает наружу. “ Я знаю. Спасибо, что подвез, ” отвечает он, закрывая за собой дверь прежде, чем Клеан успевает ответить. Изуку выходит на тротуар, слышит, как за его спиной отъезжает машина, и чувствует, как порыв перемещаемого воздуха касается его спины. На улице сыро, как будто с тех пор, как он ушел, прошел дождь, и из-за этого листья на деревьях насыщенно зеленые. Кора деревьев темная, влажная, и это выделяет неоновый свет детской площадки и телефона-автомата. Изуку делает несколько шагов вперед, ненавидя то, как засохшая кровь на его рубашке трескается при движении. От него пахнет солью, потом и железом, как от чего-то, что начало гнить, и он ненавидит это. Изуку останавливается перед таксофоном и смотрит на ярко-зелёную краску, которой он покрыт. Она блестит, но в нижней части коробки, куда вставляется монета и где Изуку набирает номер, краска потрескалась и облупилась, сквозь неё проступает тёмно-оранжевая ржавчина. По всей поверхности телефона тонким слоем стекает конденсат, а там, где вода просачивается сквозь трещины, остаются тёмные и тёплые пятна, похожие на кровь. Изуку смотрит, как вода капает на влажный тротуар, на уже появившееся на бетоне оранжево-коричневое пятно. Он ничего не чувствует, кроме вони от собственной одежды, но притворяется, что чувствует запах ржавой воды, а не крови убитого им человека. Изуку нажимает кнопку на таксофоне, и на маленьком экране появляется надпись «Пожалуйста, заплатите сейчас!» на японском, а затем на английском и китайском. Изуку смотрит на кнопки, на выцветшие пластиковые кнопки. Когда-то они, наверное, были белыми, но теперь они скорее кремового цвета, и, когда Изуку опускает в щель для монет три десятирублёвки, он видит ту комнату кремового цвета. Он отгоняет видение и начинает набирать номер на клавиатуре. Он видел это по телевизору, пока ждал, когда Сасаки его отпустит, снова и снова просматривая новости. Если у вас есть какие-либо сведения о местонахождении Изуку Мидории, пожалуйста, позвоните по этому номеру. Изуку столько раз повторял его про себя, что теперь, кажется, знает его лучше, чем свой собственный номер. Он смотрел трансляции, где это было на экране, под лицом репортёра, трансляции, где это зачитывал вслух полицейский, трансляции, где Айзава смотрел на экран и описывал Изуку, показывал его фотографии, трансляции, где его мама смотрела в камеру и умоляла похитителей отпустить Изуку. Наблюдая за ними, Изуку почувствовал себя плохо, но они также залатали что-то в его сердце, какую-то дыру, о существовании которой он не подозревал, когда Фьюри сказал ему, что тебя никто не ищет , сказал, что он не имеет значения. Изуку ненавидит себя за то, что поверил ему. Изуку нажимает последнюю кнопку, поднимает телефон и прикладывает его к уху. Раздаётся только один звонок — тихое электронное жужжание, а затем он слышит знакомый голос, который говорит: «Здравствуйте, это горячая линия для сообщений о Деку Мидории». Деку сразу узнаёт голос Айзавы, и когда он слышит, как учитель произносит его имя таким тоном, таким измученным, почти отчаянным тоном, что-то внутри Деку ломается. Он стоит у телефона с пустым выражением лица и пустым разумом, а в следующий момент прижимает ладонь к щеке и рыдает, задыхаясь и пытаясь восстановить дыхание, а по его щекам текут горячие слёзы. — С-сенсей, — шепчет он надломленным и хриплым голосом и слышит, как на другом конце провода резко втягивают воздух, а затем раздается грохот, словно кто-то резко встал. — Мидория?! — спрашивает Айзава, в его голосе слышны недоверие и надежда. — Мидория, это ты? Где ты? “Я - это я”, - выдыхает Изуку. “Я- я в парке на улице Накамура”. Он икает, его голос полон слез. “Сенсей, мне... мне... мне так жаль”, - шепчет он в трубку срывающимся голосом. — Не извиняйся, — резко говорит Айзава. — Парк на пересечении улиц Накамура и Пятой, — говорит Айзава отстранённо, как будто отвернулся от трубки. — Мидория, — говорит он, на этот раз снова чётко и ясно. — Помощь уже в пути. Я уже в пути. Ты ранен? На заднем плане слышится шорох, как будто Айзава действительно бежит к Изуку. Изуку хочет прикусить губу, но останавливается, вспомнив о лезвиях во рту. — Я-я… — начинает он, пытаясь сказать, что с ним всё в порядке, что он даже не знает, почему плачет, но не может выговорить ни слова. Он сползает на землю, садится, прислонившись спиной к столбу, на котором висит таксофон, подтягивает колени к груди и прижимает телефон к лицу, словно тонет и это единственное, что держит его на плаву. Он слышит, как плачет, жалобно хнычет, и ненавидит себя за это, но как бы он ни старался, он не может успокоить дыхание, не может заставить себя успокоиться. “Тсс”, - мягко успокаивает Айзава. “Ты в порядке, Мидория. Помощь уже в пути. Ты в порядке”. Его голос спокоен, успокаивает, но Изуку слышит в нем нотки паники, срочности . Изуку цепляется за нее, думает об этом, о том, что помощь уже в пути , и это заставляет его рыдать сильнее, даже когда что-то туго сжимается у него в груди. Изуку слышит звуковой сигнал телефона, сигнализирующий о том, что у него почти не осталось времени, и крепко сжимает трубку. У него больше денег, больше монет, но он не думает, что у него хватит духу оторваться от земли, развернуться и опустить больше денег в слот. Рука, которой Изуку не держит телефон, сильно дрожит, и Изуку не может даже унять ее настолько, чтобы провести рукой по волосам. — П-платный телефон, — выдыхает он. — Времени нет. Он сглатывает, закрывает глаза и откидывает голову назад, прислоняясь затылком к холодному металлу столба, к которому прислонился. “Я почти на месте”, - говорит Айзава быстрым и твердым голосом. “Если у тебя закончится время, ничего страшного. Просто оставайся там, где ты есть, хорошо? Я почти на месте.” Изуку тихо напевает, его горло влажное и полное. — М-м-м, — он крепче сжимает телефон, чувствуя, как пластик прогибается под давлением, но не разжимает пальцы. Он так рад, что они потратили дополнительное время, чтобы высадить его в Мусатафу, так близко к UA. Раньше он думал, что всё будет в порядке, что несколько дополнительных минут до звонка и прибытия помощи не имеют значения, но он словно утратил способность держать себя в руках. Это глупо , думает он, со мной все было в порядке, когда я действительно был в опасности, но сейчас я схожу с ума? Он слышит, как в трубке раздаются гудки, и Деку отпускает телефон, позволяя ему упасть рядом с ним. Он обхватывает себя руками, сжимая одну в другой, и чувствует боль между костями, когда прижимает их друг к другу, но это хоть что-то, и это успокаивает. С таксофона над ним капает капля ржавой воды, падает ему на лоб и стекает к брови, и Деку вздрагивает, моргая и дрожа. Он сглатывает, пытаясь избавиться от саднящей боли в горле, но это движение превращается в дрожащее всхлипывание, и Изуку просто прячет лицо в коленях и пытается дышать. Изуку слышит быстрые шаги по бетону и, подняв взгляд, видит Айзаву, одетого в костюм героя с развевающимся на бегу шарфом, который он держит в руках. Айзава решительно направляется к Изуку. Его глаза расширяются, когда он видит Изуку, и тот понимает, как ужасно он, должно быть, выглядит: он плачет навзрыд в той же окровавленной одежде, что и в лагере, с заживающим синяком на лице, который остался после того, как Миура вырубил его, когда они с Каччаном были разделены. Айзава бежит к нему, и в ту же секунду, когда он оказывается прямо перед Изуку, запыхавшись, с широко раскрытыми глазами, Изуку снова начинает плакать, и по его лицу текут свежие слёзы. — Мидория, чёрт возьми, малыш, — взволнованно говорит Айзава, опускаясь на корточки и быстро осматривая Изуку. — Ты ранен? — спрашивает он, протягивая руки, чтобы схватить Изуку за голову и похлопать по ней, словно проверяя, нет ли шишек. Изуку качает головой, прикусывая губу и морщась от того, что его острые зубы оставляют на коже небольшие порезы. Губы Айзавы кривятся в более глубокой гримасе, а затем он крепко обнимает Изуку, вытаскивая его из свернувшегося калачиком положения. — Ты в порядке, — говорит Айзава, и Деку думает, что он, должно быть, успокаивает себя не меньше, чем пытается успокоить Деку. — Чёрт, ты жив. Ты в порядке. — Деку тает в его объятиях, позволяя Айзаве притянуть его к груди, тёплые руки учителя поднимают его, прижимая к себе. Изуку обнимает Айзаву за спину, сжимая в руках оружие, и прячет лицо у Айзавы на шее и плече, прижимаясь к учителю. От него пахнет чистым бельём и гвоздикой, и этот запах такой нормальный , такой успокаивающий и такой непохожий на вонь крови, которая преследовала Изуку всю дорогу сюда, что он задевает что-то в груди Изуку, и тот плачет с новой силой. Руки Айзавы медленно и нежно гладят его по спине, и он тихо успокаивает Изуку, слегка покачивая его взад-вперёд. — Ты в порядке, — снова говорит он, и теперь Изуку слышит вдалеке сирены. — Всё хорошо. Я тебя держу. -- Поездка в больницу проходит как в тумане. Изуку знает, что ничего не говорит, даже когда парамедики задают ему вопросы и грузят его в машину скорой помощи, где он сидит прямо на кровати, потому что на самом деле совсем не ранен. Айзава всё это время остаётся с ним, держа его за руку. Выражение его лица становится всё более мрачным по мере того, как Изуку молчит, но, по крайней мере, он больше не плачет. Парамедики что-то говорят Айзаве о синяке на тыльной стороне правой руки Деку, оставшемся от капельницы, и лицо Айзавы мрачнеет. Однако Деку не может понять их слов, и даже когда Айзава наклоняется к нему и что-то спрашивает, Деку может только тупо смотреть на него. Кажется, что всё сливается воедино, и Издука срочно везут в больницу. Он не осознаёт, что происходит, не помнит этого, но знает, что после того, как врачи осмотрят его, после того, как на него наденут больничную рубашку и накроют толстым тяжёлым одеялом, после того, как его приведут в порядок и уложат в постель, а в его руку через иглу в сгибе локтя будет поступать кровь, рядом окажется его мама, и она будет плакать. Она хватает его за руку, и Айзава, который был с ним всё это время, каждую секунду, отступает назад, позволяя Инко нежно, так осторожно держать Изуку за руку, словно он стеклянный. Она ничего не спрашивает у него, не произносит ничего, кроме его имени, и когда она поднимает руку к щеке Изуки, её кожа тёплая и мягкая. Изуку наклоняется навстречу прикосновению, навстречу давлению, и чувствует, как по его щекам текут свежие слёзы. Словно наваждение, охватившее его, плотный, непроницаемый туман, заставивший его губы безмолвно застыть, превративший каждое слово, которое говорили ему люди, в бессвязную тарабарщину, рассеивается от прикосновения матери. — О, малыш, — говорит она мягко и испуганно. — Что они с тобой сделали? Она спрашивает себя, а не его, но Изуку поднимает руку, в которую не вставлена капельница, и кладёт её на запястье матери. — Я в порядке, мама, — говорит он хриплым и усталым голосом. Он видит, как глаза Айзавы слегка расширяются, когда он, прислонившись к стене, наблюдает за ними двумя. Инко всхлипывает, тяжело и громко, но на её губах появляется слабая, дрожащая улыбка. — Я так рада, Деку. Я так рада, что ты здесь. Я так рада, — всхлипывает она, наклоняясь вперёд, так что они с Деку почти обнимаются. Деку вдыхает запах матери, позволяя ему окутать и успокоить его, и его глаза закрываются. Деку засыпает в тёплых объятиях матери. -- После двадцати четырёх часов наблюдения Изуку выписывают из больницы. Честно говоря, он почти не помнит, как его госпитализировали, но теперь, когда он переоделся в мягкую чёрную рубашку с длинными рукавами и шорты-карго, которые мама привезла ему из дома, он чувствует себя немного лучше. Он сидит на кровати в своей больничной палате и ждёт, когда придёт врач и выпишет его. Они сказали ему, что его придется выписать из больницы на колесиках, что это политика или что-то в этом роде, и Изуку тихо обдумывает, как выкрутиться из этого. Его ноги отлично работают. Мама Деку сидит внизу и разговаривает с Айзавой о том, когда Деку допросят в полиции. Айзава практически жил в его больничной палате вместе с мамой Деку, и он уже не раз слышал, как они спорят о полиции. Мама Деку хочет, чтобы они подождали как можно дольше, а Айзава хочет покончить с этим. Они пытались спросить Деку, чего он хочет, но он лишь пожал плечами, и они продолжили спорить. Изуку думает, что если бы он был лучшим человеком, то просто выбрал бы кого-то, чтобы они перестали говорить такие вещи, как «он только что прошёл через ад, а ты хочешь использовать его для получения информации» и «я не хочу, чтобы ему приходилось переживать это снова и снова» . Изуку не понимает. Он в порядке. Изуку слышит, как со скрипом открывается дверь его комнаты, и поднимает взгляд от своих коленей, ожидая увидеть Айзаву и Инко, которые смотрят на него с извиняющимся видом, но вместо этого видит Урараку, которая заглядывает в дверь. Встретившись с ним взглядом, она оживляется и заходит в комнату, шире распахивая дверь и показывая всех, кто стоит за ней. Изуку моргает, его глаза расширяются, когда он видит, что Иида, Тодороки, Киришима, Цую, Каминари, Яойорозу и Монома стоят в коридоре и смотрят на него с выражением, в котором смешались радость и беспокойство. — П-привет, ребята, — говорит он, выпрямляясь. Он неуверенно улыбается им, и Урарака отвечает ему сияющей улыбкой, входя в маленькую больничную палату. Остальные следуют за ней, и Киришима с Каминари улыбаются в ответ. Иида и Яойорозу переглядываются, и Изуку видит, что Тодороки с подозрением смотрит на Моному. Изуку гадает, в чём дело. — Привет, Деку! — щебечет Урарака, подходя к нему на расстояние около метра. Она склоняет голову набок. — Мы хотели навестить тебя в больнице, но, наверное, ты уже выписался, да? Изуку кивает. “ Д-да, у меня не было никаких травм, так что ... ” он замолкает, тяжело сглатывая. “ С вами все в порядке? Я видел, что некоторые из вас отправились в Камино. ” Яойорозу резко кивает, но отвечает Тодороки. “У нас все в порядке”, - говорит он. “Бакуго тоже. Джиро и Хагакуре все еще восстанавливаются после отравления газом, но с ними все будет в порядке. Ты был единственным, о ком люди не знали.” Его лицо и голос ровны, как будто он отчитывается, но затем он сжимает губы в тонкую линию. — Я рад, что ты в порядке, — тихо говорит он, и Изуку остаётся только моргать и кивать, поражённый. — Да, чувак, — говорит Киришима, обеспокоенно улыбаясь Изуку. — Мы уже начали думать, что ты ушёл навсегда, понимаешь? Каминари, стоящий рядом с ним, прикусывает губу. — Да ладно вам, ребята, — говорит Каминари, игриво пихая Киришиму локтем в бок. — Я уверен, что он уже много чего слышал об этом. Мы должны его подбодрить! Каминари ухмыляется. — Вы слышали, что они собираются делать в UA? — Нет? — моргая, спрашивает Изуку. Каминари взволнованно кивает. — Они строят для нас общежития! Это будет похоже на большую эпичную вечеринку, но постоянно, — говорит он, показывая Издуку большой палец вверх и подмигивая. — Я очень рад! Изуку моргает. — Р-really? — спрашивает он. — Хм. Я не думал об этом, — говорит он, прикусывая нижнюю губу, стараясь не задеть корочку, которая появилась на мягкой плоти из-за того, что он прикусил её острыми зубами. “О!” Урарака моргает, ее рот слегка приоткрывается. “Это напомнило мне! Держу пари, тебе никто не говорил, что сэнсэй исключил Минету”, - говорит она, и на ее губах появляется улыбка. — Верно, малыш, — говорит Цую, подперев подбородок пальцем. — Когда Очако пришла ко мне со своими записями, мы пошли поговорить с Незу-сэнсэем, потому что Айзава-сэнсэй был занят твоими поисками. Он очень быстро принял меры. Она слегка улыбается, и Изуку отвечает ей тем же. — Э-это здорово! — говорит он, а потом замолкает. — Э-э-э, в том смысле, что он отнёсся к этому серьёзно, а не в том, что вообще была проблема! — поправляется он, заикаясь, и Урарака хихикает. — Мы знаем, что ты имеешь в виду, глупышка! — говорит она, ласково улыбаясь ему. — Можно я тебя обниму? — спрашивает она, и её улыбка на секунду исчезает. — Я-я знаю, что мы только что сменили тему, но мы действительно волновались. Изуку моргает, затем кивает, и Урарака притягивает его к себе в нежные объятия, просовывая руки под его руки и обнимая его за спину. Когда Изуку обнимает её в ответ, он слышит радостный возглас Киришимы. — Обнимемся все вместе! — взволнованно говорит он, а затем добавляет: — Если Мидория не против. — Я-я в порядке! — отвечает Деку, и он чувствует, как сильные, мускулистые руки обнимают его с левой стороны, когда к нему присоединяется Киришима. Затем к ним присоединяются Цую и Каминари, потом Иида, и Деку слышит нервный смех Яойорозу, которая стоит между Тодороки и Мономой в дальнем конце комнаты. — Я, э-э, не уверена, что остальным хватит места, — говорит она со смешком в голосе, и Тодороки кивает со странным выражением на лице. Стоящий рядом с ними Монома фыркает, закатывая глаза. — Как будто я вообще захочу обниматься с кучкой отбросов из 1-А, — говорит он, фыркнув и скрестив руки на груди. Тодороки ощетинивается, поворачивается и смотрит на него ледяным взглядом. — Зачем ты здесь, собственно, нужен? — спрашивает он, и Деку уже собирается вмешаться, но Монома пожимает плечами, и его льдисто-голубые глаза встречаются со взглядом Деку. — Может, он и мусор из 1-А, но он всё равно меня спас, — говорит он спокойно и уверенно, но Изуку знает, что эти слова значат гораздо больше, чем кажется. Изуку сглатывает, делает глубокий вдох и улыбается. Он позволяет присутствию друзей и одноклассников успокоить его. Ему кажется, что прошло всего несколько секунд, но на самом деле прошло несколько минут, прежде чем он слышит, как кто-то стучит костяшками пальцев по косяку его двери. Изуку поднимает взгляд и видит своего врача, женщину средних лет с чёрными волосами с проседью, собранными в высокий пучок, и морщинами вокруг рта, которая улыбается ему с порога. — Время пришло, мистер Мидория, — говорит она. — Медбрат уже едет с каталкой, но вашим посетителям пока придётся уйти. — Она оглядывает группу, когда они отпускают Изуку из объятий. — Забавно, но я думала, что по правилам можно принимать только трёх посетителей одновременно. Как странно, что правила изменились. Её губы изгибаются в весёлой улыбке, и Деку видит, как на лицах Ииды и Яойорозу появляется стыд, в то время как Урарака, Киришима и Каминари просто поворачиваются и улыбаются доктору. Деку чувствует себя одиноко без друзей, которые его обнимают, но как только он начинает испытывать неприятное и расстроенное чувство при мысли о том, что они уходят, Тодороки встречается с ним взглядом. — Мы скоро увидимся, — говорит он с мягкой улыбкой на губах. — И напишем тебе. — Когда он это говорит, Каминари и Урарака кивают в знак согласия, а Каминари показывает ему большой палец вверх, на что Яойорозу странно смотрит, прежде чем повторить жест. Изуку лучезарно улыбается им, и от этой улыбки у него болят щёки. — Спасибо, ребята, — говорит он. — Было очень приятно вас всех увидеть. Простите, что побеспокоил вас. — Он видит, как на их лицах появляется нежность. — Мы просто рады, что ты в порядке, — говорит Яойорозу, и они начинают выходить из комнаты, один за другим. Изуку ждёт, пока в комнате не останутся только Тодороки, Монома и Цую, а затем говорит: — Монома? — спрашивает он, и Тодороки с Мономой поворачиваются к нему. — Можно с тобой поговорить? — Изуку смотрит на врача. — Это займёт всего минуту, обещаю. Мы закончим к приходу медсестры. Доктор приподнимает бровь, но улыбка не сходит с её лица. — Тогда я оставлю вас наедине, — говорит она, отходя от двери. Монома засовывает руки в карманы своих узких джинсов и слегка наклоняет голову в сторону Изуку. «Я могу задержаться на минутку», — говорит он с нейтральным выражением лица, но Изуку знает, что видит настороженный взгляд Тодороки, когда Цуйю выводит его из комнаты, задумчиво глядя на Изуку. Мне придётся объясниться позже . — Что тебе было нужно? — спрашивает Монома, глядя на Изуку, который всё ещё сидит на больничной койке, свесив ноги. Изуку сглатывает. — Ты кому-нибудь рассказала? — спрашивает он, покачивая ногами. Ему хочется опустить взгляд, но он не может отвести глаз от лица Мономы. Глаза Мономы сужаются. — Нет, не сделал, — говорит он. — Но должен был. Он смотрит на Изуку, и выражение его лица невозможно прочесть. — Тогда почему ты этого не сделал? — спрашивает Изуку. — Я имею в виду, не пойми меня неправильно! Я рад, что ты этого не сделал. Но... почему? Он прикусывает нижнюю губу, наблюдая, как взгляд Мономы скользит в сторону, а губы кривятся в подобии ухмылки. — Я... Ты вообще думал о том, как они нашли летний лагерь, Мидория? — Монома переминается с ноги на ногу. — Только Незу, Влад-сенсей и Ластик должны были знать о местонахождении Юэй, а «Дикие дикие кошечки» были единственными, кто знал об этом снаружи. — Он вздыхает, на мгновение закрывая глаза. — Я доверяю Влад-сенсею. И я полагаю, ты чувствуешь то же самое по отношению к Айзаве, — он открывает глаза, и на его лице появляется боль. — Но я подумал о том, что ты сказал. О том, насколько ценной была бы твоя причуда в чужих руках. Очевидно, где-то происходит утечка информации. Я не мог так рисковать. Он хмурится, глядя на Изуку, и Изуку кивает, сглатывая и опуская взгляд. — Д-да, — говорит он, — я… спасибо тебе. — Он откашливается и снова смотрит Мономе в глаза. — Спасибо, — снова говорит он. — Ты через многое прошёл из-за меня. Прости, но я тоже благодарен. — Изуку сглатывает и видит, как голубые глаза Мономы слегка расширяются. — Было приятно хоть раз не умирать в одиночестве. Изуку слегка улыбается. Монома смотрит на него в ответ, слегка нахмурив брови и приоткрыв губы, прежде чем выдохнуть и отвести взгляд в сторону. — Как скажешь, — бормочет он. — Я не собираюсь превращать это в привычку, просто чтобы ты знал. — Изуку улыбается шире, когда видит румянец на щеках Мономы. — Я и не ожидал, что ты это сделаешь, — отвечает он, посмеиваясь. Монома снова встречается с ним взглядом, прежде чем развернуться на каблуках и выйти из комнаты, но Изуку знает, что скоро снова его увидит. Примечания: cw: больницы раздор! Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ВАМ ПОНРАВИЛОСЬ!!!! Я так счастлива, что читаю все эти предположения и комментарии. Я люблю вас, спасибо за поддержку!