Better luck next time. (повезёт в следующий раз - Больше удачи в следующий раз)

в следующий раз повезет больше nauticalwarrior Глава 41: летний лагерь, часть 4 Краткие сведения: в последний раз: Изуку и Монома находят труп, а потом умирают! затем Монома вспоминает (вау), и Изуку приходится успокаивать его, но Изуку снова умирает, лол Примечания: ПРИВЕТИИИИИИИ я так накачан, ребята, что давайте СДЕЛАЕМ ЭТО (Дополнительные примечания см. в конце главы.) Текст главы Изуку моргает, открывая глаза, и слышит, как слева от него резко втягивают воздух. Он поворачивает голову, встречается взглядом с Мономой, который едва заметно кивает. Изуку вздыхает с облегчением, затем поворачивается к классу и поднимает руку. — Айзава-сенсей? — спрашивает он, стараясь говорить как обычно. — Можно мне в туалет? Айзава поворачивается, смотрит ему в глаза и приподнимает бровь. “Конечно”, - говорит он. “Но поторопись”. Изуку кивает, вставая, и видит, что Монома приободрился. — О, может, нам стоит сделать небольшой перерыв? Мне тоже нужно в туалет, — говорит Монома, слегка наклонив голову набок. — Ты можешь подождать, пока Мидория вернётся, — глухо говорит Айзава. Монома цокает языком. — Я быстро, — говорит он, вставая со своего места. Айзава бросает на него равнодушный взгляд. — Система напарников, да? — говорит Монома, ухмыляясь. Изуку подходит к двери, ведущей из класса, и берется за ручку. — Мидория сам может найти туалет, — вздыхает Айзава. — Почему ты так сильно хочешь пойти с ним? — спрашивает он, приподняв бровь. Монома пожимает плечами и подходит к Изуку, вставая между ним и Айзавой. — Не хочешь узнать? — спрашивает он, подмигивая Айзаве. Изуку моргает, а Айзава слегка вздрагивает, затем смотрит на Моному, открывает рот, чтобы что-то сказать, и тянется за своим оружием. Монома быстро поднимает руку и постукивает указательным пальцем по тыльной стороне ладони Айзавы. — Я буду тренироваться, пока тебя не будет, — говорит Монома, ухмыляясь. — Так будет лучше, да? Он поворачивается, подталкивая Изуку локтем, и Изуку понимает его, открывает дверь и выбегает из здания, прежде чем Айзава успевает их остановить. Монома, спотыкаясь, выходит за ним и закрывает дверь, задыхаясь от смеха. — О боже, Монома, — говорит Изуку, качая головой. — Это было... — Гений? — перебивает Монома, посмеиваясь. — Давай, пошли за твоими ножами, пока твой учитель меня не заметил. У нас есть около шести минут. Изуку кивает. “Верно”, - говорит он, подбегая к следующему зданию и практически бросаясь внутрь. Ему требуется всего несколько ударов сердца, чтобы схватить ножи, пристегнуть пояс к талии и бежать с нарукавниками и загубником в руке, запыхавшись, когда он выбегает из здания. В ту секунду, когда Монома видит его, он пускается бежать, пересекая небольшую поляну, которая находится между ними и входом на тропу. Изуку стискивает зубы, надевая защитные щитки на руки по одному и устанавливая их на место. Он бы поговорил, и он уверен, что у Мономы есть еще вопросы, но ему требуется вся его концентрация, чтобы бежать и надевать броню одновременно. Он пристегивает второй защитный кожух на руке, затем открывает контейнер с зубьями-бритвами и бросает его на землю, отправляя зубы в рот. Умру я или выиграю, у меня будут заботы поважнее, чем футляр для костюмных зубов. — К-как это было? — спрашивает он, как только его зубы надёжно фиксируются во рту. Монома смотрит на него. — Твоя причуда или смерть? — спрашивает Монома, приподняв бровь. Изуку моргает. — Эм. И у меня, и... когда мы перезагрузились. Ты умер или это просто...? — Изуку замолкает, зная, что Монома понимает вопрос. — Я не умер, — говорит он. — Это было... странно. — Монома слегка встряхивает себя. — Это было не больно, просто... неправильно. Это было похоже на ходьбу задом наперёд, но не совсем. — Он хмурится. — Я ничего не видел и не чувствовал. — Он пожимает плечами. — Это было просто странно. Изуку кивает. — Моя причуда действительно причиняет боль? Я имею в виду, просто копировать её, — говорит он, и Монома быстро качает головой. “Нет, это не так. Просто умирающая часть”. Он тихонько посмеивается. “Это просто похоже на любую другую причуду”. Изуку кивает, и Монома сглатывает. “Мы почти на месте”, - говорит он, понизив голос, и Изуку снова кивает, чувствуя себя немного болваном. Он может видеть изгиб пути, может видеть, как земля отклоняется от них, и когда они поворачивают за угол, он видит Мускулистого. На этот раз всё по-другому, потому что Мускул в плаще и маске, он стоит, прислонившись спиной к скале позади него, в тени. Он смотрит на них, и Изуку видит, как он наклоняет голову, когда они поворачивают за угол. Дальше по хребту Изуку видит Коуту, который сидит на земле с палкой в руках и чертит узоры на земле. Изуку резко останавливается, Монома рядом с ним, и волосы Мономы уже начинают подниматься. Изуку не колеблется, он слишком хорошо понимает, в какой ситуации они оказались, и бросается вперёд, выхватывая ножи из-за пояса и устремляясь на Мускула. Мускулистый кряхтит, и Деку видит, как он замирает, поражённый, а затем одним плавным движением срывает с себя плащ и маску. Он смотрит на свою руку, напрягая мышцы, но ничего не происходит. Он поднимает взгляд как раз в тот момент, когда Деку бросается на него, и ножи рассекают воздух, а затем плоть, когда Мускулистый поднимает руку, и лезвия вонзаются в мясо на его предплечье. — Чёрт! — ругается Мускул, но его слова заглушает голос Мандалая, звучащий в голове Изуку. “Все!” Говорит Мандалай, когда Изуку вырывает свои ножи из руки Мускула и бросается вперед, нанося две одинаковые красные линии на груди Мускула. Он шипит, когда удар коленом, все еще более сильный, чем он привык, даже без всякой причуды, попадает ему в грудь, чуть ниже грудины. — Два злодея вторглись в город. Вероятно, их больше, — говорит она, и Изуку понимает, что у него мало времени, что Мономе придётся моргнуть, и что скоро у него закончится копия. — Если вы сможете сделать это безопасно, немедленно отправляйтесь в здание. Если вы встретите врага, не вступайте в бой. Повторяю, не вступайте в бой. Продолжайте отступление. ” Изуку поворачивает голову, когда Мускулистый хватает его за шею, и Изуку впивается зубами в запястье Мускулистого. Ощущения другие, чем без мундштука, и его зубы прорезаются так легко , горячая соленая кровь наполняет рот. Его зубы упираются в кость , и он слышит удивленный крик Мускулистого, пытающегося отдернуть запястье ото рта Изуку. “Не подходи!” Изуку слышит крик Мономы, но видит только Мускулы, так что ему остается только надеяться, что это было направлено на Коуту, а не на него. Изуку отталкивает Мускулистого, кряхтя, когда Мускулистый пинает его, пытаясь оторвать руку. — Мидория, осталось недолго, — говорит Монома с явным предупреждением в голосе. От этого движения Мускул дёргается и извивается. — О, так это ты останавливаешь мою причуду, — говорит он с болью и яростью в голосе. — Чертов сопляк, — говорит он, и Изуку поднимает взгляд, не выпуская запястья Мускула из зубов. Он чувствует, как кровь пульсирует, вытекает из раны, и знает, что Мускула хватит, чтобы истечь кровью, если дать ему достаточно времени, но он также знает, что это займёт больше времени, чем у них осталось. Изуку видит гладкую поверхность шеи Мускула, мышцы, которые напрягаются и сокращаются, когда Мускул поворачивает голову в сторону. Изуку точно знает, куда целиться, когда наносит удар ножом, и без раздумий вонзает лезвие в пространство между трахеей и шейной мышцей Мускула. Это почти инстинктивно, и Изуку не думает, когда проводит лезвием вниз, чисто разрезая плоть, а затем выдергивает его. Фонтан красной крови, блестящей в тусклом свете и отражающей голубое пламя леса позади них, брызжет из шеи Мускула, и Изуку инстинктивно закрывает глаза, когда горячая кровь попадает ему на лицо. — Я моргаю! — кричит Монома, и Изуку разжимает зубы, отпуская запястье Мускула, и откидывается назад, чтобы не попасть под удар, но, похоже, это не имеет значения, потому что, когда он вытирает кровь с глаз и поднимает взгляд, готовясь отразить атаку, Мускул не двигается в его сторону. Он прислонился спиной к скале и дёргается, извивается. Из раны на его шее непрерывным потоком хлещет кровь, которая скапливается вокруг него, впитываясь в землю. Изуку смотрит широко раскрытыми глазами, как Мускул борется, царапая пальцами собственную кровь, задыхаясь, с широко раскрытыми глазами, а затем замирает. Глаза Мускула полуприкрыты, но он всё ещё жив, и из раны на его шее всё ещё течёт кровь, но Изуку видит, что поток крови становится тоньше, видит, как с каждой секундой ослабевает сила, с которой она пульсирует в его шее. — Мидория, — говорит Монома, и Деку сглатывает, качая головой. Он не может отвести взгляд от Мускула, человека, который дважды его убил, теперь лежащего в луже собственной крови, обмякшего и неподвижного. Струйка крови замедлилась до едва заметной, и Деку видит неестественную бледность кожи Мускула. — Я-я убил его, — шепчет Деку, отступая назад и роняя ножи. Он смотрит на свои руки и видит, что они покрыты красной кровью, липкой, сворачивающейся кровью. Она словно клей между его пальцами, когда он переворачивает руки, наблюдая, как жидкость собирается в трещинах и складках его кожи. Деку и раньше видел кровь, много крови, но она всегда была его собственной. Это другое. Изуку давится, но проглатывает всё обратно, чувствуя, как в уголках глаз закипают слёзы. “Привет”, - говорит Моно и внезапно оказывается намного ближе к Изуку, кладя руку ему на плечо. “Нам нужно доставить Коуту в безопасное место”, - говорит он, и когда он опускает голову в сторону, Изуку следит за движением глазами, его взгляд останавливается на Коуте. Кота стоит с огромными, темными и мокрыми от слез глазами, его руки цепляются за спортивные штаны Мономы. — Я убил его, — шепчет Изуку, и Монома вздыхает, кивая. “Ты это сделал. Мы можем отложить психический срыв на потом?” говорит он, сжимая плечо Изуку. “Ты в порядке. Мы все живы. Нам нужно отвезти Кота в безопасное место, и тогда ты сможешь взбеситься. ” Изуку подавляет панику, вытирает руки о шорты. Они слегка прилипают, и от этого его немного подташнивает, но он не думает об этом, когда Монома наклоняется, улыбаясь Коуте. — Я понесу тебя, хорошо? — говорит он, наклоняясь и подхватывая Коуту под мышки, поднимая его так, чтобы он оказался сбоку от Мономы, одной рукой Монома придерживает его за ягодицы, а другой — за спину. — Он убил моих родителей, — говорит Кота, не сводя глаз с мёртвого тела. — Он убил моих родителей и собирался убить меня? Он смотрит на Моному, и Изуку видит, что его глаза огромные и влажные. Монома кивает с серьёзным выражением лица. — Он бы так и сделал, — говорит он и поднимает взгляд, встречаясь глазами с Изуку. — Он бы убил нас всех троих, но теперь мы в безопасности. — Изуку делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Д-да, — говорит он, кивая. — Теперь всё в порядке, Кота. Мы вернёмся в лагерь, и мы отведём тебя к профессионалам. Он слабо улыбается Коте, и Кота кивает, уткнувшись своим крошечным личиком в руку Мономы. Изуку переводит взгляд на Моному, и когда они встречаются глазами, они оба начинают идти, возвращаясь в лагерь бегом. Путь обратно в лагерь ещё не охвачен голубым пламенем, но Изуку видит впереди огонь, полыхающий в дополнительном классе. Он видит силуэты тех, кого он считает Киришимой, Сато и Владом Кингом, бегущих из здания через поляну, вне поля зрения Изуку. К ним бежит ещё одна фигура, по тонкой ткани шарфа и длинным чёрным волосам в которой можно узнать Айзаву, даже при свете голубого пламени. — Мидория, Монома, где ты… — начинает спрашивать Айзава, и в его голосе слышится гнев, но он замирает, слегка расширив глаза. — Мидория, ты весь в крови, — говорит он, моргая. — Что случилось? Где ты ранен? Изуку качает головой. “Я-я в порядке!” - говорит он. “Мы должны оставить Коуту с тобой, мы забрали его у Мускулистого, но мне нужно передать сообщение Мандалаю”. Он указывает на Моному, который осторожно опускает Коуту на землю. — Мидория, где ты ранен? — снова спрашивает Айзава, делая шаг вперёд и осматривая тело Изуку. Изуку снова качает головой. — Я не собираюсь, — говорит он, поворачиваясь. — Я должен сказать Мандалай... — Изуку замолкает, когда Айзава рычит: — Ты вся в крови, — говорит Айзава, в его голосе слышится тревога. — Ты никуда не пойдёшь. Изуку моргает. — О, это не моё, — говорит он, отступая на шаг. — Это, эм, я… — Он качает головой, обрывая себя на полуслове. — Он перерезал Мускулару — злодею — горло, — говорит Монома. — Он собирался нас убить. — Деку смотрит на него, на серьёзное выражение его лица и огонь, горящий в его глазах. — Теперь мы можем идти? Нам нужно, чтобы Мандалай передал информацию. Айзава прищуривается и хмурится. Деку открывает рот и широко смотрит на своего учителя. — Я убил его, — тихо говорит Изуку. — Он мёртв. — Изуку делает прерывистый, неровный вдох. — Да, и ты спас нам жизнь, — огрызается на него Монома, а затем смотрит на Айзаву. — Мы можем уйти, пока у Мидории не случился нервный срыв? Айзава моргает и кивает. — Да, вы можете идти, — говорит он, и Изуку напрягается, чтобы встать, но Айзава продолжает говорить. — Но передайте Мандалай, что я разрешаю всем ученикам классов 1-А и 1-Б участвовать в бою, и как только вы закончите, возвращайтесь сюда. — Его взгляд скользит по ним обоим. — Я не верю, что вы оба не ранены. Изуку видит, как Монома резко кивает, а затем они оба разворачиваются и бегут в лес. Эта часть леса не горит, но от густого дыма першит в горле и лёгких, пока они бегут туда, где должен быть Мандалай. Изуку слышит впереди звуки боя, треск огня справа от себя и слышит, как Монома бежит слева от него, совсем рядом. Голубой свет, проникающий сквозь лес, ярче лунного, и он придаёт земле жутковатое свечение, когда они бегут, топая по земле, а лес царапает их кожу ветками и подлеском. — Мидория, — говорит Монома, слегка запыхавшись от бега. — После того, как мы расскажем Мандалай, нам нужно будет спрятаться. Изуку моргает и слегка хмурится. — Мне нужно убедиться, что с Каччаном всё в порядке, — говорит он. — И с Тодороки, и с Иидой, и с Ураракой. Насколько я знаю, они всё ещё там. — Изуку сглатывает, облизывает потрескавшуюся нижнюю губу. На вкус она как чужая кровь. — Ты что, не слышал, что сказал Мускул? — резко спрашивает Монома. — Они хотят схватить меня и убить тебя. И явно они не постесняются сделать это! — Он резко выдыхает. — И кто такой этот «Качан»? — Я-я так называю Бакуго, — объясняет Изуку. — Мы знаем друг друга с детства, так что… — он замолкает, качая головой. — Так что я умру снова, если это понадобится, чтобы спасти его. Но тебе лучше спрятаться, ты прав. Монома вздыхает и качает головой, сидя рядом с ним. «Я не буду прятаться, если ты не будешь», — говорит он. «Но что ты будешь делать, если Бакуго или меня схватят, а ты останешься жив? Ты сможешь вернуться только после смерти, верно?» Его голубые глаза смотрят на Изуку, сияя в свете костра. — Верно, — говорит Изуку, и у него внезапно пересыхает в горле. — Я-если придётся, я могу... я могу заставить его. — Он видит, как глаза Мономы слегка сужаются, а затем внезапно расширяются. — Ты бы покончил с собой, — говорит Монома шёпотом. — Мидория, какого чёрта… Он качает головой. — Да, я не собираюсь сейчас это обсуждать. Давай просто постараемся не допустить этого. Он вздыхает, проводя рукой по своим светлым волосам, и Изуку наблюдает за этим движением, пока они идут по лесу. — Прости, — тихо говорит Изуку. — Я не хотел, чтобы кто-то знал. Я не хотел, чтобы кто-то проходил через это. Монома смотрит на него, нахмурившись и опустив брови. — Ты уже был, — тихо говорит он. — Ты прошёл через это в одиночку. Он вздыхает. — Когда всё это закончится… — он замолкает, когда они выбегают на поляну, где Мандалай стоит на костылях перед ними, сражаясь со злодеем с причудой ящерицы и ещё одним, у которого на плече лежит что-то большое, завёрнутое в ткань. Изуку видит, как Тигр на другой стороне поляны наносит сильный удар женщине-злодейке. — Мандалай! — кричит Деку, и героиня бросает на них взгляд через плечо, слегка взмахнув чёрными волосами. — Кота в безопасности! Он с Ластиком. Мне нужно, чтобы ты использовала свою причуду и сказала всем, что Айзава-сэнсэй разрешил классам 1 А и Б сражаться, — говорит он, стиснув зубы, когда Мандалай уклоняется от удара, который бросает в неё злодей-ящерица. — Поняла! — кричит она, и её причуда вспыхивает в сознании Изуку. — У меня есть сообщение для всех от Айзавы. Классы 1-А и 1-Б разрешены к участию в бою.» Сообщение исчезает, и Мандалай оглядывается через плечо на них двоих, прыгает вперёд и наносит удар, который человек-ящерица блокирует скрещенными предплечьями. — А теперь убирайтесь отсюда! — кричит она им, и Изуку качает головой, но говорит Монома. — У злодеев есть список жертв, — говорит он. — Мы знаем, что они пытаются поймать Бакуго. Они хотят убить и некоторых из нас, — говорит он, переводя взгляд на Изуку. Он не упомянул ни одного из нас в списке жертв, — отмечает Изуку, сглатывая. Мандалай кивает. «Мы определили одну из целей злодеев. Они хотят схватить ученика Бакуго и убить ещё нескольких учеников. Пожалуйста, Бакуго, как можно скорее окажись в безопасности, и всем следует соблюдать крайнюю осторожность». Мандалай легко уклоняется от удара. «Что-нибудь ещё?» — спрашивает она, и Изуку качает головой. “Теперь все в порядке!” - говорит он, улыбаясь ей, затем поворачивается к Мономе. “Мы должны пойти туда, где проходило испытание на храбрость, там будут Каччан и остальные”. Монома колеблется, затем кивает, и они снова начинают бежать через лес. — Я собираюсь закончить то, что хотел сказать раньше, — говорит Монома. — Когда всё закончится, ты должен будешь кому-нибудь рассказать. Ты не можешь продолжать делать это в одиночку. Деку качает головой ещё до того, как Монома заканчивает говорить. — Нет, — говорит он. — Я никому не скажу. И ты никому не говори. — Его голос звучит твёрдо, но выше, чем он хотел, почти как будто он слегка паникует. Он и сам понимает, что немного паникует. — Почему бы и нет? — спрашивает Монома, широко раскрыв голубые глаза и нахмурив брови. — Люди относились бы к тебе по-другому. Относились бы к тебе лучше. Ты бы не был без причуд, и люди могли бы помогать тебе с ними, вместо того чтобы ограничивать себя, скрывая их. Я не понимаю... — Люди бы остановили меня, — говорит Изуку, перебивая Моному. Его тон резкий и мрачный. — Если бы я рассказал людям, они бы остановили меня. Но никто больше этого не понимает. Никто не может этого понять. — Он стискивает зубы. — Монома, я снова и снова видел, как люди умирают. Я видел, как герои, полиция и наши учителя не смогли спасти людей. Если бы я рассказал кому-нибудь, и они бы не дали мне умереть, не дали мне покончить с собой, сколько людей пострадало бы из-за этого? Он сглатывает комок, подступивший к горлу, его дыхание становится тяжёлым и влажным. «Сколько людей умерло бы, потому что я был слишком слаб, чтобы вынести это в одиночку?» — Это... — Монома качает головой. — Это не твоя вина. Ты бы всё равно спасал людей, ты бы всё равно был героем, просто не был бы один. — Его голос дрожит. — Сколько раз ты умирал, Мидория? Сколько раз кто-то делал что-то, потому что не знал о твоей причуде, и в итоге ты умирал? — Его голос умоляет. — Ты не можешь так продолжать, однажды ты… — Изуку смеётся, перебивая его. — Я умру? — спрашивает Изуку. — Да, в этом-то и дело, — он замолкает, всхлипывая на последнем слове. Он ненавидит себя за то, что плачет даже сейчас, когда его кожа покрыта кровью убитого им человека. — Только Айзава или Влад-сэнсэй, — умоляет Монома. — Влад-сэнсэй знает о... он знает мои секреты. Они не такие, как этот, но он помогал. Изуку качает головой. — Учитель определённо остановил бы меня, — говорит он. — И я не могу просто так рассказать кому-то, ведь злодеи тоже узнали о местонахождении этого лагеря. Что, если злодей узнает о моей причуде? — Он так сильно прикусывает губу, что идёт кровь. — Я стану мишенью. Я-я не дурак. Люди убьют меня из-за моей причуды, Монома. Я бессмертен. — Изуку качает головой. — Ты сохранишь это в секрете. Если нет, что ж, я всегда могу перезагрузить систему, пока ты не согласишься. Монома издаёт сдавленный звук, слегка спотыкаясь на бегу, прежде чем взять себя в руки. — О боже мой, — выдыхает он. — Ты только что… ты только что угрожал покончить с собой, — недоверчиво говорит он. — Ты только что угрожал покончить с собой, если я кому-нибудь расскажу. Он издаёт тихий звук. — О боже мой, ты такой придурок. Ты ведь понимаешь, насколько это глупо, да? — Я-я не… — Изуку качает головой, проводит рукой по волосам, накручивая их на пальцы. — Это не так, я-я просто говорю, что отправился бы в прошлое, чтобы всё исправить, а не то, что я… — Он прикусывает губу, давится рыданиями, которые подступают к горлу. — Я просто делаю то, что должен, — говорит он. — Я бы умер за тебя, если бы ты умер. Я бы перезагрузился, если бы ты умер или попал в плен, и не только если бы ты кому-то рассказал — это единственный способ, которым я могу быть полезен! Это единственный способ, которым я могу хоть что-то контролировать, хоть что-то сделать, — говорит он неровным, дрожащим и уродливым голосом, но Изуку сейчас даже не может заставить своё сердце биться медленнее, так что он не знает, какие ещё есть варианты. — Да, — выдыхает Монома. — Чёрт. Это так хреново. — Он проводит рукой по волосам, подражая Изуку. — Ладно. Ладно, я пока буду держать рот на замке. Мы разберёмся с этим, когда не будем посреди атаки злодеев. — Он вздыхает и встряхивается. — Боже, я знал, что 1-А — отстой, но я не знал, что настолько, — бормочет он, и Изуку сглатывает. — П-прости, — говорит Изуку, и его голос дрожит от слёз. — Прости, Монома, я не… я правда не хотел тебя втягивать, — говорит он, и его голос дрожит из-за кома в горле. Монома вздыхает. — Я знаю, — бормочет он, и в его голосе слышится что-то, что, как думает Изуку, похоже на сожаление. — Это не твоя вина, Мидория. Ты не выбирал свою причуду. Никто не выбирает. Изуку кивает, и ему хочется сказать ещё много чего, но они выбегают на тропинку, и перед ними оказываются трое людей, и Изуку не может дышать. Сёдзи, с которого, как с подстреленного, стекает кровь из многочисленных ран на руках, стоит, охраняя Токоями, лежащего без сознания на земле. Кровь сочится из раны на его голове, стекает по тёмным перьям и медленно капает на землю. Он дышит, его грудь быстро поднимается и опускается, но Издуку от этого не легче, потому что прямо перед ними, преграждая путь дальше по тропинке, стоит ещё один знакомый ему человек. Ледоступ парит в нескольких футах над землёй, её металлические ботинки на платформе и браслеты на руках и ногах слабо светятся фиолетовым. Её маска и металлические уши тоже светятся, но больше всего выделяется кружащееся вокруг неё облако крошечных металлических шариков, которые образуют поле, похожее на пули, со свистом рассекающие воздух. Раны на руках Сёдзи, царапины на его лице и порезы на деревьях поблизости — всё это имеет смысл, и Изуку сдерживает свой страх, когда взгляд Ледоступа обращается на него и Моному, которые только что вышли из леса. — О, — говорит она. — Что ж, это избавляет меня от необходимости искать, я полагаю. — Она звучит странно разочарованно. — Тебе лучше уйти, — говорит она, указывая на Сёдзи. Пули — шарикоподшипники, — понимает Изуку, — вокруг неё разлетаются в стороны, словно их отталкивает её рука. Сёдзи принимает боевую стойку, нахмурив брови. — Я не оставлю своих друзей здесь, чтобы сражаться с тобой, — говорит Сёдзи из пасти, которая открывается на одной из его рук. Он смотрит туда, где стоят Изуку и Монома. — Она может управлять металлом, но это просто то, что она принесла с собой. Токоями потеряла контроль над Тёмной Тенью и убила своего напарника, но когда он попытался напасть на неё, — он кивает в сторону Ледоступа, — она ударила его одним из этих лезвий на голове. Ледфут скрещивает руки на груди. “Я могла бы убить его”, - говорит она. “Обычно я бы так и сделала, но сейчас мне нужны определенные студенты, так что если бы вы двое, - она указывает на Изуку и Моному, - пошли со мной, это сделало бы это намного менее болезненным для всех участников”. — Я думал, Мидория в списке на убийство, — говорит Монома, делая шаг вперёд и оказываясь прямо перед Деку. Деку протягивает руку, касаясь пальцами ладони Мономы, и Монома оглядывается на него через плечо и слегка кивает. “Так и есть”, - говорит Ледфут, склонив голову набок. “Хотя я могу сделать это безболезненно”. Изуку сглатывает, потому что не понаслышке знает, что она может. “Ни одна из наших причуд не идет ни в какое сравнение с ее причудами”, - говорит Изуку. “Но я знаю некоторые, которые идут”. Он смотрит на Седзи, который кивает, и Ледфут вздыхает. — Я не позволю тебе сбежать, — начинает она, но тут из леса доносится звук выстрела, и она моргает, поворачивая голову в сторону шума. — Иди! — шепчет Монома и вдруг выталкивает Изуку на тропинку и бежит впереди него, между Ледфотом и другими учениками. Изуку моргает, а потом всё понимает. Если он в списке на поимку, то он единственный, кого она не может убить, — думает он, стискивая зубы и пригибаясь, хватая Токоями за воротник рубашки и поднимая его. Изуку слышит, как Монома ругается, и в его голосе слышится боль, но он не позволяет себе смотреть, вместо этого передавая Токоями Сёдзи. — Сэнсэй вернулся в лагерь, — говорит он, встречаясь взглядом с Сёдзи. — С нами всё будет в порядке. Беги! Сёдзи кивает, подхватывает Токоями на окровавленные руки и бежит в ту сторону, откуда пришли Изуку и Монома. Изуку оборачивается и видит, что Монома стоит перед Ледфутом, одной рукой зажимает кровоточащую рану на плече, а на лице у него гримаса. “Ты действительно не очень умен, не так ли?” Спрашивает Ледфут, вздыхая и опускаясь ниже к земле. Она поднимает руку, и внезапно ореол шарикоподшипников, сделанных из одного и того же темного металла, парит вокруг Мономы, как клетка. “Поймана”, - говорит она усталым голосом. — Свинцовая нога, — говорит Изуку, и она переводит взгляд на него. — Это свинец, не так ли? — спрашивает он, склонив голову набок. — Твоя причуда работает только с одним типом металла. — Монома оглядывается на него, и в его глазах мелькает замешательство. — Откуда ты знаешь моё имя? — спрашивает она, нахмурившись. — Не думаю, что кто-то называл его при тебе. — Изуку пожимает плечами и слегка улыбается. — Точно так же, как я знаю, что Фангерл зовут Манами, — говорит он, глядя сквозь прорези её маски ей в глаза. — Точно так же, как я знаю, что ты в дипломатической команде. Или, по-моему, была. Ледоступ моргает, затем вздыхает. — Ты стал лучше прятаться, да? — спрашивает она и, покачав головой, снова встречается взглядом с Мономой, переводя его с него на Ледоступа. — Да, — отвечает Изуку. — Я был так близко, что мог протянуть руку и коснуться тебя, — говорит он и видит, как осознание озаряет лицо Мономы, а затем мальчик протягивает руку и касается обнажённой кожи на запястье Ледфута. Шарикоподшипник летит вперёд, впиваясь в предплечье Мономы, и Изуку слышит, как тот шипит от боли, но затем все шарикоподшипники внезапно замирают в воздухе, даже те, что кружились вокруг Ледфута, как облако разъярённых мошек. Ледфут отступает, широко раскрыв глаза, и поднимает слегка дрожащую руку. Шарикоподшипники дёргаются, и Монома кряхтит, опускаясь на одно колено. — Мидория, — выдыхает он. — Это… она сильнее меня, — говорит он, и Изуку понимает. Он бежит вперёд, взмахивая рукой и выхватывая нож, которым полосёт по груди Ледфота, разрезая ткань и обнажая кожу, из которой сочится тёмно-красная кровь, почти незаметная на тёмной ткани её костюма. Ледфут шипит, пытаясь снова отступить, но Изуку видит вспышку фиолетового у её ботинок, и она не может сдвинуться с места. Вместо этого она падает назад, выругавшись, и приземляется на задницу, а затем Изуку бежит так быстро, как только может, подальше от неё. Он слышит шаги Мономы рядом с собой, его дыхание становится слишком частым, и, оглянувшись, он видит тонкую струйку крови, стекающую из носа на верхнюю губу, прежде чем он поднимает руку и вытирает её. — Ты в порядке? — спрашивает Изуку, тяжело дыша после пробежки. Монома кивает. — Д-да, — выдыхает он. — Это больно, её причуда. Как будто дерёшься с собственным мозгом, — говорит он, кашляя и выплёвывая сгусток тёмной крови. — Это из моего носа, — говорит он, глядя на Деку, и Деку просто кивает, сжав губы в тонкую линию. Они бегут по лесу, но, пройдя совсем немного, оказываются на другой части тропы и останавливаются перед ледяным щитом, возвышающимся перед ними. — Тодороки! — ахает Деку, и на его лице появляется улыбка. — Это я и Монома! — кричит он, и ледяная стена разлетается вдребезги так же быстро, как и образовалась. Деку моргает, глядя на Каччана и Тодороки, которые стоят бок о бок. Лицо и верхняя часть тела Каччана покрыты мелкими порезами, в которые вкраплены кусочки чего-то белого и блестящего. Это похоже на разбитую тарелку, и у Тодороки есть несколько похожих ран на ноге. На левом предплечье Тодороки небрежно перевязана повязка, сквозь которую просачивается кровь, и только тогда Изуку замечает, что рубашка Каччана порвана снизу, и понимает, что это кусок его футболки. — Мидория, — говорит Тодороки, широко раскрыв глаза и нахмурив брови. — Ты… — Я в порядке! — говорит Изуку, размахивая руками перед собой. — Это не моя кровь. Монома, стоящий рядом с ним, наклоняет голову набок. — А что насчёт вас двоих? Выглядит отвратительно, Тодороки, — говорит он, указывая на окровавленную ткань на его руке. Тодороки смотрит на неё. — Мы сражались со злодейкой, которая называла себя Кукольным Лицом, — говорит он. — Кажется, она умела создавать керамику. Я не совсем понимаю, как это работало. — Он снова смотрит на них. — Она обезврежена. Качан фыркает. «Да, спасибо тебе! Оказывается, этот чёртов фарфор или что-то в этом роде не так уж хорош против взрывов», — говорит он, хлопая себя ладонями по бокам. — Нам нужно отвезти тебя в безопасное место, — говорит Изуку, глядя на Каччана. — Ты в списке злодеев. “Он тоже”, - говорит Тодороки, указывая на Моному. “Наш противник любил поговорить”, - говорит Тодороки в качестве объяснения, и Изуку кивает. — Мы должны добраться до безопасного места, — говорит он. — Все мы. Мы не знаем, чего хотят злодеи, кроме Мономы и Каччана. Каччан рычит. — Мне не нужна твоя грёбаная защита, — шипит он, складывая руки на груди. — Я сам могу о себе позаботиться. — Сейчас не время притворяться крутым, — говорит Тодороки со спокойным лицом. — Мы не знаем, сколько здесь злодеев и с кем мы имеем дело. Лучше отступить. Монома кивает. «Я согласен. В любом случае, нет причин оставаться здесь». Он смотрит на Изуку, и Изуку, прикусив губу, кивает. «Я бы хотел спасти всех, но не думаю, что это возможно...», — вздыхает он, сглатывая. «Нам придётся поверить, что все достаточно сильны, чтобы выжить», — говорит он, хотя ему это ненавистно. Если кто-то умрёт, думает он, я просто убью себя и попробую снова. — Как бы то ни было, — фыркает Каччан, хмурясь. — Это чертовски глупо. Я мог бы справиться с любым из этих уродов. Тодороки закатывает глаза рядом с ним, и это так удивляет Изуку, что он чувствует, как его глаза слегка расширяются. Но он берёт себя в руки. — Тодороки, ты можешь встать впереди, — говорит он. — Мы можем поставить Каччана и Моному посередине, а я встану сзади. — Он сглатывает. — Так им придётся пройти через одного из нас, чтобы добраться до них. — Это чертовски глупо, — говорит Каччан. — Поставь Тодороки впереди, а меня сзади. Две самые сильные причуды должны занять две самые уязвимые позиции. Изуку моргает, открывая рот, чтобы ответить, но Монома смеётся рядом с ним. — В ближнем бою у меня самая сильная причуда, — говорит он, пожимая плечами. — Почему бы нам не поставить Тодороки впереди, а мы втроём прикроем тыл? Тропа достаточно широкая, — говорит он, указывая рукой. Глаза Каччана сужаются, и он тихо рычит себе под нос. — Мне это подходит, — говорит Тодороки, прерывая Каччана, который собирался что-то возразить. — Но нам пора идти. Изуку кивает, и Тодороки начинает идти, указывая путь обратно в лагерь. Каччан идёт слева от Изуку, Монома — справа, и они начинают двигаться по тропинке, быстро, но не бегом. Кажется, что при такой скорости лес становится громче. Изуку ненавидит то, что он всё ещё слышит отдалённые звуки боя, но не так сильно, как то, что он слышит огонь там, где он, должно быть, распространяется. Это почти рёв, потрескивающий фон их пути по тропе, и из-за этого, а также из-за приглушённых звуков криков и треска деревьев Изуку почти не слышит звуков, к которым привык. Позади них Изуку слышит быстрые, лёгкие шаги, и, когда он оборачивается, Каччан уже исчез, а на его месте в руке в перчатке лежит гладкий голубой шарик. Изуку открывает рот, чтобы закричать, сказать что-то, но видит, как злодей, закутанный в тёмные одежды и в странной маске, тянется к Мономе, и действует, не задумываясь. Он толкает Моному, сильно, и тот, спотыкаясь, отлетает в сторону, удивлённо крича. Изуку прикусывает губу, смотрит, как Монома ловит себя, и видит, как из Тодороки вырывается и разрастается пламя красного огня, но это последнее, что он видит. Его зрение затуманивается, искажается и становится синим, а потом он вообще ничего не видит. -- Пространство внутри мрамора тусклое, размытое. Изуку не в сознании, не совсем, но он чувствует, что его куда-то несут, что вокруг шумно. Он не может реагировать, не может думать, двигаться или говорить, поэтому он парит в отдалении. Ему кажется, что он под водой, но он не тонет. Единственное, что пробивается сквозь туман, сквозь глубокую синеву, пронизывающую его существо, — это ощущение прохладных и голых пальцев, касающихся внешней стороны мрамора, почти хватающих его. Они отличаются от рук человека, который его поймал, — Изуку не чувствует рук в перчатках. Изуку изо всех сил старается, побуждает себя двигаться, проскользнуть в руку человека, который тянется к нему, но ничего не выходит. Он снова погружается в пустоту. А потом он оказывается снаружи, и мир распахивается перед ним, но он по пояс в клубящемся тёмном тумане, который заставляет его думать о Тринадцатом, об ЮСЖ и о Шигараки, который душит его. Он протягивает руку, широко раскрыв глаза, и смотрит на лица своих друзей — Урараки, Цую, Каминари, Ашидо, Моному и Тодороки, — которые тянутся к нему с отчаянными, испуганными лицами. Рядом с ним Изуку чувствует движение в портале и, обернувшись, видит Каччана, который находится в нескольких футах от него, в глубине портала, и борется с туманом, пытаясь выбраться. Изуку открывает рот и кричит: — Каччан! — а потом он снова погружается в кокон из синего, от которого ему хочется кричать, от которого ему хочется почувствовать что-нибудь, чтобы он мог отреагировать, чтобы он мог выбраться из кокона пустоты, в котором он свернулся. Но он не может, и чем дольше он проводит так, сжавшись, уменьшившись и посинев, тем меньше он может думать. Изуку парит, потерявшись. Примечания: CW: убийство, я думаю, там была рвота, но на самом деле не знаю раздор: https://discord.gg/Vqaj62ceCt ПРИВЕТ, ПАРНИ, БОЖЕ, Я ТАК УВЛЕЧЁН, ЧТО ВЫ ДАЖЕ НЕ ЗНАЕТЕ И :D :D спасибо вам всем за поддержку!!!!! эта история набирает обороты, я так чертовски взволнована! увидимся завтра :D о, и это последняя глава арки летнего лагеря! дальше будет... ну, вы сами увидите