Страсти под наркосолнцем...

Несколько часами ранее.

      Встреча двух сильнейших картелей происходила в стенах дорогого ресторана, привлекая внимание многочисленных людей. Мексиканский картель «Синалоа» был представлен во главе Ким Джун Ги, в то время как Пусанский ганпхэ, известный как «Чиль Сон Пха», выдвинул своего представителя Чон Гон Су.       Эти два представителя сильные и целеустремлённые альфы, как и оба клана сияли мощью и авторитетом, олицетворяя собой опасный симбиоз силы и хитрости.       Ресторан, залитый мягким светом люстр, был наполнен тишиной, нарушаемой лишь редким звоном бокалов. Ким Джун Ги, с холодным взглядом и безупречным костюмом, сидел напротив Чон Гон Су, чья уверенность подчеркивалась едва заметной улыбкой. Между ними на столе лежали документы, символизирующие не только бизнес, но и власть, которую они олицетворяли.       Каждый из них знал, что за этим столом решалась судьба не только их организаций, но и целых регионов. «Синалоа», с его обширной сетью и железной дисциплиной, и «Чиль Сон Пха», с его безжалостной стратегией и глубокими связями, были готовы к компромиссу, но лишь на своих условиях.       Эта встреча собрала их под крышей заведения, стремящегося к элегантности, чтобы отпраздновать знаменательный день рождения Ким Джун Ги. Однако на самом деле это было лишь благовидный предлог для обсуждения союза двух банд, задуманного для дальнейшего сотрудничества, призванного укрепить их позиции в теневом мире наркоторговли.       Дети двух могущественных кланов — Ким Тэхён и Чон Чонгук, Омега и Альфа, — должны войти в брак, для закрепления этого соединения.       Ким Джун Ги медленно поднял бокал, его пальцы сжали хрусталь с холодной точностью. — За наше будущее, — произнёс он, и его голос, низкий и размеренный, словно разрезал тишину.       Чон Гон Су кивнул, поднял свой бокал в ответ, но его улыбка оставалась загадочной, словно он уже видел конец этой игры, который другие лишь пытались предугадать.       Между ними витало напряжение, словно невидимая стена, разделяющая два мира. Документы на столе были лишь формальностью; настоящая битва велась в их взглядах, в каждом слове, в каждом жесте.       Ким Тэхён, сидящий в углу зала, наблюдал за отцом с холодным спокойствием, его глаза, как зеркало, отражали ту же расчетливость. Чон Чонгук, напротив, казался расслабленным, но его поза выдавала готовность к действию. — Свадьба состоится через месяц, — сказал Чон Гон Су, его голос звучал как приговор. Ким Джун Ги лишь кивнул, его взгляд скользнул к сыну, словно напоминая о долге. В этом союзе не было места для чувств — только власть, контроль и бесконечная игра.       До вступления в брак они должны были совместно проживать, чтобы узнать друг друга и открыть недостатки, скрытые в тени повседневности. И эти недостатки сразу же разделили их, пониманием о чистоте семейных уз.       Для омеги — не столь важно, заключён ли брак или просто совместное проживание — главное, чтобы поведение будущего супруга соответствовало семейным нормам, моралям и его чести. Тот, воспитанный в строгих традициях, должен видеть в каждом поступке альфы отражение его истинной сущности. Даже малейшее отклонение от норм вызывало в нём приступ злости, словно предупреждение о будущих испытаниях. Он верил, что семья — это святыня, а потому требовал от партнёра безупречности, даже в мелочах.       Альфа же понимал, что это ещё не брак и вообще не знакомый ему человек, поэтому мог позволить себе некоторые вольности, отступающие от общих моралей. Он же, привыкший к свободе, не видел в этом ничего предосудительного. Для него совместное проживание было лишь этапом, возможностью проверить, насколько они подходят друг другу. Его вольности казались ему естественными, а строгость омеги — излишней.       И это вечер не стал исключением. Погруженный в атмосферу общения, он с лёгкостью вступал в беседы с омегами, ослабляя рамки приличий, не обременяя себя ничем.       Тэхён же кипел, наблюдая за альфой. Его поведение вызывало ярость, которая пожирала его изнутри.       Будущий супруг, словно не замечая его присутствия, нагло флиртовал с другими гостями на глазах всего картеля. Каждый взгляд, каждая улыбка, брошенная не ему, его чувств никак не задевали, но вот гордость, честь и уважение в кланах могли пошатнуться. Но он сжимал кулаки, сдерживая себя, зная, что сейчас не время для сцен. Однако в его глазах горел огонь, предупреждающий: терпение имеет пределы.       Тэхён стоял в тени, его взгляд, словно нож, скользил по спине альфы. Каждый жест, каждое слово, обращённое к кому-то другому, отзывалось в его душе ядовитым уколом. Картель наблюдал, оценивал, и он не мог позволить себе показать уязвимость. Но внутри него бушевал шторм, готовый вырваться наружу при малейшей провокации.       Альфа, казалось, наслаждался игрой, намеренно подливая масло в огонь. Его смех, громкий и непринуждённый, резал слух Тэхёну, как наждак. Он видел, как глаза гостей блестели от интереса, как их взгляды скользили по фигуре его будущего супруга. Это было вызовом, который нельзя было игнорировать. Но Тэхён оставался неподвижен, словно скала, и только его глаза выдавали истинные чувства, которые он тщательно скрывал.       Он знал, что скоро всё изменится. Честь и уважение были не просто словами, а основой их мира. И если альфа не понимал этого сейчас, то Тэ был готов напомнить ему. Всё своё терпение он бережно копил для момента, когда сможет расквитаться сполна.       И время пришло, терпение Тэхёна иссякло, когда симпатичный омежка, переполненный наглостью, положил руку на талию Чонгука и прошептал что-то откровенное на ухо. Альфа ни как не среагировал на действия омеги, а только громко посмеялся.       Внутренний шторм достиг апогея, и Тэхён, не в силах сдержаться, стремительно подошёл к воркующей паре. Резким движением он оттолкнул омегу, который лишь чудом не упал, так как рядом стоящие гости успели подхватить его. Затем Тэхён гневно взглянул на альфу.       Этот миг оказался напряжённым, когда все присутствующие ощутили нарастающую бурю между ними, предвещающую серьёзный конфликт, который только начинался. — Carajo!¡, — прошипел омега, ощущая прилив ярости, и на о́тмашь дал звонкую пощёчину Чонгуку. Глаза Тэхёна горели холодным огнём, предупреждая, что шутки закончились.       Тот слегка оторопел, но быстро пришёл в себя, когда Тэ вновь замахнулся. Он резко схватил его за запястье, сжимая его так сильно, что кости чуть не затрещали, а кровь наполнила его глаза. Взгляд Чонгука стал звериным, и гормоны играли в обоих, не желая уступать. — Ещё раз ты такое вытворишь, я пристрелю тебя, — прорычал Чонгук.       Картель замер, наблюдая за разворачивающейся драмой. Ни один из них не собирался капитулировать. Тэхён защищал свою честь и достоинство, а Чонгук — свою гордость. Он не позволял никому обращаться с ним так, тем более омеге, даже если тот сильно отличался от других. — Тогда не веди себя, как сука. Я никому не позволю прикасаться к тебе. LA Familia для тебя хоть что-то значит? — Не перегибай палку. Я не принадлежу тебе. Брака не было, а сожительство — лишь союз двух кланов, не забывай об этом, Тэхён, — парировал Чонгук. — Союз, который ты сам нарушаешь, — Тэхён резко дёрнул руку, освобождаясь от хватки Чонгука. — Ты думаешь, я не вижу, как ты смотришь на других? Как позволяешь им подходить к тебе ближе, чем положено? — Ты ревнуешь? — Чонгук усмехнулся, но в его голосе прозвучала едва уловимая дрожь. — Это смешно. Ты сам выбрал эту жизнь, Тэхён. Не жалуйся теперь. — Ревную? — Тэхён шагнул вперёд, его дыхание стало тяжёлым, а глаза сузились. — Я защищаю то, что принадлежит мне. — Хватит, мальчики, — прервал их грозный голос Кима Джун Ги. — Сегодня не тот день для выяснения отношений. Я не хочу видеть, как вы оба разыгрываете этот спектакль, — грубо произнёс Джун Ги, его магнетический взгляд скользнул по обеим фигурам, стараясь оценить, насколько серьёзна ситуация. — Играете в опасные игры, а за этими играми стоят жизни, судьбы, и даже кланы. Настало время понять, что вы не одни на этом поле.       Чонгук секунду колебался, но его глаза по-прежнему сверкали, как ножи. — Я не собираюсь давать слабину. Ни тебе, ни другим, — прошипел он, чувствуя, как адреналин бьёт в висках.       Тэхён почувствовал, как напряжение в воздухе чуть ослабло, но искра в его глазах не угасла. — Если ты хочешь, чтобы у нас был союз, будь готов лучше меня понимать, — произнёс он, его голос уже не ощущался таким громким, но от этого не становился менее настойчивым. — Замолчи оба, — резко прервал их Ким Джун Ги, поднимая руку. — Мы все должны держаться вместе, если хотим выжить в этом хаосе. В то время как вы деретесь, ваши враги смеются в тени. — Игра на выживание не прощает ошибок, — продолжал Ким, его голос приобрёл более настойчивый оттенок. — Вы должны объединить свои силы, а не разъединять их. Каждый из вас обладает уникальными способностями, и именно в этом ваша сила.       Чонгук стиснул зубы, но в его взгляде начали проступать тени осознания. Он понимал, что злость и упрямство не приведут к хорошему. — Хорошо, — наконец произнёс он, сдерживая эмоции. — Но если мы объединяемся, то на равных. Никаких скрытых планов.       Тэхён и Чонгук обменялись взглядами, в которых читалось недоверие, но и понимание.       Тэ лишь слабо наклонил голову в знак согласия и, не дождавшись дальнейших слов, покинул место встречи.

***

      Тэхён вместе со своим отцом прожил всю жизнь в Мексике, где его отец Ким Джун Ги создал свой наркокартель.       Накрокартель — это зловещая тень, танцующая среди теней в мире нелегального бизнеса. С их тёмными делами связаны убийства, предательства и стратегии, разыгрываемые на мировой арене, где жизнь и смерть определяется могуществом денег и власти. В центре их деятельности — не только поставка, но и контроль над всеми этапами производства, от посевов до конечного потребителя. Они создают замкнутые схемы, где каждый шаг тщательно проработан, а любые попытки вмешательства жестко подавляются. Жизнь в этих организациях — это постоянная игра в кошки-мышки с правоохранительными органами, где риск становится нормой, а страх — двигателем. Работа картелей требует от их членов не только хладнокровия, но и исключительной преданности. Измена здесь не прощается, и те, кто осмеливается на первый шаг к предательству, зачастую расплачиваются своей жизнью. Стенки организации пронизаны страхом и насилием, но также и сложной иерархией, где каждый знает своё место. Это создает иллюзию порядка в хаосе, который охватывает их мир.       После гибели горячо любимого омеги, Джун Ги оказался один в нелёгком пути воспитания сына. Его омега стал разменной монетой в безжалостной игре наркобизнеса, заплатив за это высшую цену.       Его убили подсобники Сантьяго, который метил на место Джун Ги. Однако Сантьяго не учёл, что даже небольшая банда, созданная Джун Ги, не потерпит унижений от его картеля.       Смерть Кан Джу принесла разрушение: вся банда была полностью уничтожена, оставляя за собой лишь эхо агонии и отчаяния.       Ким Кан Джу — омега, некогда светивший любовью и теплом, был не просто мужем главаря, но его опорой, нежным существом, способным дарить утешение и ласку в самые трудные минуты. Его отсутствие оставило пустоту в сердце Джун Ги, из которого не уйдёт печаль, навсегда запечатлевшая их любовь в трагической симфонии потерь.       Он знал, что для его сына, маленького Ким Тэхёна, нужно было стать родителем, которым Кан Джу всегда мечтал быть. Вместо нежности и любви, ему предстояло привнести в жизнь сына уроки выживания в мире, полном предательства и боли.       Поэтому когда глава решил воспитывать сына, то явно не собирался растить в нём ванильного слабака. Он был единственным наследником, который должен быть перенять весь их бизнес и позволить такому омеге войти на его место он просто не мог, потому, что знал, это будет провал.       Его воспитание шло по жестким лекалам альфа-личности — брутального, самоуверенного и агрессивного самца, обладающего острым чувством собственничества.       Каждый урок был нацелен на то, чтобы выковать в нём не только силу, но и волю к победе, несгибаемую в трудные времена. Упорство и решительность стали его отличительными чертами, а страх стал чужд ему. Его путь был предначертан, и каждый шаг в этой искусно выстроенной игре делал его более непокорным и стойким, преображая в того, кем он должен стать — истинным наследником своего рода.       Каждый день начинался с утренней тренировки, где физические нагрузки сочетались с умственными испытаниями. Отец понимал, что сила тела без силы духа — это всего лишь половина успеха. Поэтому он заставлял сына решать сложные задачи, вынуждая его преодолевать препятствия, которые казались непосильными. Эти уроки были суровыми, порой болезненными, но, в конце концов, закаляли характер юноши, придавали ему уверенность и решимость.       Вечером, собираясь за столом, отец поднимал темы бизнеса, делясь своим опытом и стратегиями. Эти разговоры были не просто наставлениями, это были уроки жизни, в которых каждый нюанс имел значение. Сын впитывал знания, как губка, осознавая, что ему предстоит не просто унаследовать преступную группировку, но и сделать его великим.       Ценность этих моментов заключалась в том, что они формировали не только мастера бизнеса, но и мудрого лидера.       Но никто не задумывался о возможных последствиях, которые могли поджидать в будущем, ведь не каждый альфа сможет завоевать доверие такого омеги.       А принимая во внимание, что становясь взрослее, мировоззрение Тэхёна уже кардинально отличалось от взгляда обычных омег. Он всегда оставался доминантом в интимных отношениях. Однако найти таких альф было настоящим искусством; даже в барделях редко встречались саб-альфы, способные удовлетворить его потребности.       Каждый вечер Тэхён, возвращаясь домой, погружался в размышления о мире вокруг него. Ощущая тяжесть одиночества, он часто представлял, каково это — быть понятым и принятым. Ему не хватало искренних разговоров, глубоких взглядов и тёплых прикосновений. Мир альф и омег, в котором он жил, часто был окутан предрассудками и стереотипами. Тэхён мечтал о встрече, которая сможет разрушить эти границы и дать ему возможность быть собой.

***

      Когда дверь за Чонгуком закрылась, Тэхён, стоя у стола, схватился за его край, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. Он старался взять себя в руки, но это было нелегко.       Близость Чонгука и его естественный аромат сразу определили его место в жизни Тэхёна. Чонгук был его альфой, и это было неоспоримо.       Сопротивление казалось бесполезным. Сразу сложить оружие и преклонить колени перед ним? Нет, на такое омега не был готов.       Тэхён сжал кулаки, чувствуя, как его тело предательски реагируровало на присутствие Чонгука даже через закрытую дверь. Его разум боролся с инстинктами, которые настойчиво требовали подчиниться, признать альфу своим. Но он не хотел этого. Не сейчас. Не так просто.       Он медленно выдохнул, пытаясь сосредоточиться на чём-то другом. На столе лежали бумаги, разбросанные в спешке, и он уставился на них, как будто они могли дать ответы. Но ответов не было. Только пустота и нарастающее напряжение, которое сжимало его грудь.       Чонгук был слишком близко. Слишком силён. Его аромат, смесь чего-то сладкого и терпкого, всё ещё витал в воздухе, напоминая Тэхёну о том, что сопротивление может быть тщетным. Но он не сдастся. Даже если его внутренний омега урчал и ластился, словно слепой котёнок, только от его запаха.       Тем временем Чонгук нервно расхаживал по спальне, шаги его отдавались в тишине. — Что, блять, это было? На хера я его поцеловал? Совсем мозги вскипели? Ты что, подросток, в пубертате? — шипел он на себя, словно пытаясь заглушить внутренний хаос.       Но успокоиться не удавалось. Та страсть, что внезапно вспыхнула в его груди, вихрем подняла из глубин души давно забытые чувства.       Он был в смятении. Почему именно так он отреагировал на него? Похоть и желание, словно волны, разлились по его телу, сжигая разум и оставляя лишь огонь, который он не мог потушить.       Тэхён, стоя за дверью, пришёл, чтобы высказать всё Чонгуку, но так и застыл на месте сжимая кулаки и чувствуя, как его сердце бешено колотилось. Он слышал каждое слово Чона, каждый нервный шаг, и это только усиливало его смятение. Его внутренний омега, казалось, ликовал, радуясь вниманию альфы, но сам Тэхён был готов разорваться от противоречий. Он не хотел поддаваться, не хотел быть слабым, но тело предательски тянулось к тому, кто вызывал в нём такие сильные эмоции.       Чонгук остановился у окна, уставившись в ночь. Его дыхание было неровным, а мысли путались. Он не мог понять, почему Тэхён, этот упрямый, дерзкий омега, так сильно на него влиял. Почему его присутствие, его взгляд заставляли терять контроль? Он всегда был сильным, всегда держал всё под контролем, но сейчас чувствовал себя беспомощным, словно подросток, впервые столкнувшийся с любовью. — Чёрт, — прошептал он, закрывая глаза. — Что ты со мной делаешь?

***

      Дни пролетали, но напряжение между ними обрело ещё более осязаемую форму. Они старались избегать встреч, однако дела, связанные с картелем, неизбежно сводили их вместе.       По утрам Тэхён уходил из дома раньше, но всегда варил кофе на двоих. Мелочь, а Чонгуку приятно, хотя это просто привычка выработанная годами варить кофе себе и отцу.       Вечерами, когда уставший, он возвращался, Чонгук часто сидел в гостиной, погружённый в работу. Тэхён, прикуривая очередную вишнёвую сигарету, украдкой наблюдал за ним, словно пытаясь разгадать что-то неуловимое.       Альфа всё чаще ловил на себе такие взгляды, хотя и сам не мог оторвать глаз от Тэхёна ранним утром, когда тот готовил кофе. Теперь Чон старался вставать раньше, чтобы не пропустить этот момент.       Омега в светлых классических брюках, с обнажённым торсом и влажными после душа волосами, заваривал кофе, затягиваясь сигаретой и выпуская струйки дыма. В этом было что-то завораживающее, и альфа не мог не залипнуть.       Тэхён тоже чувствовал присутствие Чонгука — усиливающийся аромат альфы всегда выдавал его. Но он не подавал виду, наслаждаясь этим мгновением.       Чон стоял в дверном проёме, стараясь дышать тише, чтобы не нарушить эту хрупкую гармонию. Его взгляд скользил по изгибам спины Тэхёна, по каплям воды, стекающим с его волос на пол. Аромат кофе смешивался с лёгким запахом парфюма и сигаретного дыма, создавая неповторимую атмосферу, от которой у альфы кружилась голова. Он чувствовал, как его инстинкты требовали подойти ближе, обнять омегу сзади, прижаться к нему, но сдерживался, боясь разрушить этот момент.       Тэхён, будто чувствуя напряжение в воздухе, медленно повернулся, держа в руке чашку с дымящимся кофе. Его глаза встретились с взглядом Чонгука, и в них промелькнула едва уловимая улыбка. — Ты всегда так тихо стоишь? — Спросил он, протягивая чашку.       Чонгук взял её, пальцы случайно коснулись пальцев Тэхёна, и от этого прикосновения по его коже пробежали мурашки. — Спасибо, — прошептал он, отводя взгляд, но чувствуя, как сердце билось быстрее.       Тэхён лишь кивнул, снова повернувшись к окну, где первые лучи солнца начинали пробиваться сквозь шторы.       Между ними повисло молчание, но оно было наполнено чем-то большим, чем слова.