Цветы от болезни

Сотни, а может тысячи, свеч украсили в тот вечер тронную залу дворца Мермония. Музыканты играли то бурную, энергичную песню, то медленную душевную мелодию, затем переходили снова к чуть более оживленной, и в такой обстановке проходило мероприятие. Воздух наполнился гулом, смехом, шуршанием платьев, запахом всевозможных сладостей и заграничных угощений, стуком ботинок и каблуков, звоном столовых приборов и бокалов, пьянящим ароматом вина, цветочных духов и крепких одеколонов, повсюду кипела жизнь, наполненная яркими эмоциями, которые могли испытывать только люди. Только люди могут наслаждаться красотой мира, видеть его прекрасным и восхвалять, чувствовать особую ауру, радоваться, смеяться, любить, и все это – от души. Ведь только человек способен познать свою душу, даже если не всю, то ее крупицы. Эти крупицы вложены во все окружающее нас искусство: музыка, книги, стихи, картины, скульптуры, архитектура, величайшие изобретения. Во что-то, что помогает обрести спокойствие и внутреннее равновесие, дает время сделать остановку, отдышатьсявыплюнутьводуизлегкихвынырнутьизподтолщизатягивающейнаглубинужидкостидержатьголовунадповерхностудорожнопротеретьщиплющиеморскойсольюглазапотомучтобольнобольнобольнобольнобольнобольно, вздохнуть и пойти дальше, уверенной походкой и твердым убеждением наступления завтрашнего утра. Музыканты заканчивают вальс, почтенно опуская инструменты и подрываясь с места, гости оборачиваются в недоумении, чтобы узнать, ко посмел прервать их веселье. Тяжелые двери, украшенные ковкой, открываются и в освещенный огнем зал входят двое. Статный, высокий молодой Юдекс шел равномерным шагом, с точностью определяя расстояние между своими шагами, ему удалось держаться при этом ровно, не пружиня на коленях, как это стало модно в тогдашнее время, чем вселял глубокое уважение и даже страх к своей персоне со стороны многих старых почтенных присутствующих, а впереди будущего судьи – сама Фурина де Фонтейн, полная противоположность своему кавалеру, в ее движениях, размашистых и сдержанных, умышленных и случайных можно было ясно увидеть бурлящую энергию, это отражалось также в ее глазах, манере речи, которая не была лишена излишней артистичности, но именно это придавало ей особый шарм. Что-то было в ней такого, чего никто не мог никак уловить, этим она притягивала к себе, манила, как яркий луч глупых мошек. Они оба были одеты в лучшие одежды того времени, на герцоге – строгий черный кафтан, расшитый золотыми нитями, образующие волнистый узор на рукавах, дорогие пуговицы отсвечивали, поблескивая словно кристаллы. Его пепельные волосы с синей прядью были аккуратно собраны в недлинный хвостик и перевязаны черной атласной лентой, такого же цвета слегка свободные на бедрах и оптягивающие к низу штаны сразу же отбрасывали акцент на остроносые туфли с каблучком и золотым украшением на них. На актрисе – женский кафтан, отличающийся лишь тем, что не застегивался наглухо, а лишь сверху скреплялся застежкой, и расширялся к бедрам, далее нисходя до колена. Вся ее одежда так же была расписана золотыми узорами, не отличались и туфли, разве, что каблук был выше. Они оба явились без головных уборов, поэтому взгляды большинства женщин, от зависти, конечно, обратились голове Фурины де Фонтейн, где светло-голубоватые волосы были собраны в элегантный пучок на боку, оставляя несколько прядей свободно развеваться, заставляя прочих дам кусать губы при виде натуральных волн. Итак, на сцену вышел Великий гидро-Архонт. И музыка заиграла вновь. Кружась между людьми, сложно остаться в полном неведении. До Фурины уже начали долетать обрывки разговоров: «Пророчество…Опасности…Границы…Глаз Бога…», все это были лишь отрывки, однако она могла предположить полную картину всего происходящего. Прошло примерно двести пятьдесят два года с момента становления Архонтом, а она уже смертельно устала. Постоянная напряженность, недосып и вечная беготня вызывает мучительные головные боли. Суды продолжаются, уровень воды почти остается прежним, никто в Фонтейне и не думает умирать от какого-то там наводнения. Хотя, когда в прошлом году из-за аномальных температур ледники в Снежной, соседнем регионе, начали таять, вызвав небольшой потоп прибрежных городов и поселений, Фурина думала, что умрет прямо перед всеми на площади или разрыдается, пустится в извинения и убежит отсюда навсегда. Стресс настолько сильно на нее повлиял, что первое время она просто не смотрела в сторону моря. Вскоре все было улажено, Царица пообещала поставить дополнительную защиту, а Фонтейн построил дамбу на водной границе со Снежной, однако Фурина молилась, чтобы ей не пришлось переживать подобный опыт еще когда-либо. Поэтому она довольно осторожно относилась ко всяким слухам и домыслам, по это причине, решив найти место более уединенное, желая наблюдать праздник со стороны. Что ж сделать это было трудно. – Ваше величество, – окликнул ее взволнованный голос. В ту же секунду рядом появился невысокий молодой человек – граф Александр Кутцов. Будучи доверенным лицом Царицы, он выступал в качестве неофициального дипломата и посланника. Как ранее уже говорилось Кутцов был невысокого роста со светлыми каштановыми волосами, зализанными назад, но не узнать его сложно: прямо на лице, поперек, проходил длинный уродливый шрам, а зрачки его глаз были красными. В общем впечатление этот тощий солдат производил вполне безобидное. Он учтиво склонился перед Архонтом. – Позвольте заметить, вы сегодня лучше всех в этом зале, – граф сверкнул зубастой улыбкой, на что Фурина ответила лишь неохотным кивком, ища взглядом в толпе знакомую высокую фигуру. Нёвиллет спешно отошел в кружок по обсуждению торговых связей с Инадзумой. – Я бы хотел представить вам главу нашей новой организации – Бригелла. Фурине пришлось собрать все свою волю, повторять бесконечное число раз «Я – Архонт», потому что перед ней вдруг оказался рослый широкоплечий мужчина в сером костюме и легкой темной накидкой на одно плечо, с его пояса в тяжелой оправе свисал пиро глаз Бога. Он что-то басисто сказал, наклоняя голову в приветствие, а затем… улыбнулся, да так, что под глазами образовались морщинки, а длинные усы приподнялись. – Первый предвестник Фатуи, ваше величество, – наконец разобрала слова графа, которые не слышала, прибывая в полном шоке. Она все смотрела в эти глаза. В эти черные крестообразные глаза. Почему-то у нее возникло такое ощущение, что где-то она видела подобное, но это просто невозможно! – Гости из Снежной, – Нёвиллет подошел к их троице, расправляя плечи, – граф Кутцов, а вы, как я слышал, Бригелла. Рад знакомству. Они пожали руки. – Так чем занимается эта новая организация? – Ничего особенного, дипломатические миссии, помощь регионам, так по мелочи, – пожал плечами Александр, – в наших планах стать самостоятельными, оказывать не только государственную помощь, но и частную. – Значит, вы не намерены привлекаться как военная сила? – Шутите, у Снежной достаточно сильная армия, в Фатуи идут добровольцы, они, знаете ли, не очень-то похожи на крепких солдат. Фатуи – это движение, направленное только на сплочение, так что не беспокойтесь, никаких корыстных целей мы не преследуем. Нёвилет ему не поверил. Они сверлили друг друга взглядами, граф улыбался, но видимо недостаточно, чтобы пробить лед Юдекса, пока Фурина пыталась найти предлог для исчезновения. Музыканты заиграли бодрую мелодию и в голове сразу же возник план: – Мой любимый танец! Нёвиллет, ты просто обязан его со мной станцевать! И больше не дожидаясь слов графа, Фурина за руку утащила своего партнера. Они кружились совсем недолго, никто не обращал на них внимания, за исключением редких шепотков, паре удалось отойти в малолюдную часть и завернуть в пустой коридор. Нёвиллет выглядел раздраженным. Яростный шепот слетел с его губ: – Что вы творите?! – О чем ты? – Не стройте из себя дурочку! – судья сжал кулаки, кажется, послышался стук зубов. – Если вы ничего не смыслите в политике, в чем я лично убедился, то прекратите лезть не в свое дело, иначе Фонтейн быстрее уничтожат, чем исполнится пророчество. От гнева и разочарования, Нёвиллет дернул верхние пуговицы, явно сдерживаясь, чтобы не ударить что-нибудь. Фурина набрала воздух и ответила, обвиняя: – Он сам ко мне подошел! Я хотела понаблюдать издалека и уйти, – она картинно сложила руки на груди. – Ну так и идите, ради всего спокойствия! – воскликнул судья, мигом закрывая рот кулаком и прислушиваясь. Музыка все еще играла. Нёвиллет вернул себе собранный и хладнокровный вид, проговорив уже с твердым голосом: – Разве в саду сейчас не безлюдно? Вы могли бы прогуляться там, а я улажу некоторые вопросы. Попрошу охрану за вами присмотреть. – Не нужно, – отмахнулась Фурина, тоже растеряв весь настрой, ее настроение стремительно падало. – Я вернусь к концу вечера. Было видно, что идея не понравилась Нёвиллету, но он бросил: «Хорошо» и быстро ушел, оставляя Фурину одну в коридоре. Из груди вырвался облегченный вздох. Почему все должно быть так сложно? Трудно поверить, что когда-то (ах, дорогая Фурина, не стоит обманывать себя) она испытывала теплые чувства к этому человеку. Она направилась в сад. И она шла туда до тех пор, пока не увидела город. Теперь Фурина де Фонтейн решила почтить присутствием своих граждан. Балы во дворце и балы на улицах мало, чем отличались. Фонтейн был известен тем, что считался столицей искусства Тейвата наравне со званием лучшего развивающегося города. Здесь тоже повсюду горели фонари, гуляли люди в изысканных и роскошных нарядах, бегали дети, в небо постоянно взмывали фейерверки. Зрелище доставляло Фурине удовольствие, всяко лучше приторных разговоров, глупых сплетнях и всего этого притворства. Свежий воздух хорошо действовал, избавлял от ненужных тревог и забот, если закрыть глаза – можно представить себя свободной. Наверное, именно такое чувство испытывают в Мондштадте? Неудивительно, что они тогда так гордятся своими ветрами. Постепенно Фурина отдалялась от оживленных площадей, совсем не замечая, как звуки радости сменяются тишиной, освещения становится меньше, все большую часть улицы погружая во мрак. В какой-то момент ее привлекло движение сбоку. Там, укрывшись потрепанным пледом и ужасно сгорбившись, сидела старуха, протягивая свои скрюченные пальцы куда-то в пространство, ее глаза оставались пустыми, когда она заговорила хриплым, скрипучим голосом: – Наказание постигнет весь гидро народ, а Архонт удушит сам себя в одиночестве… Вестник смерти явится за его душой в последнюю минуту, и грехи будут отпущены… – Что…? – еле смогла разлепить губы Фурина, чувствуя, как в горле пересохло. Но ведь все было не так! «Нужно вернуться обратно». Резко развернувшись, Фурина бегом отправилась назад, темные дома быстро остановились позади, ее фигура то выныривала из темноты, то снова погружаясь, казалось, взгляд старой гадалки все езе преследует ее, неприятно оседая на коже. Ей вдруг стало тяжело дышать, словно что-то внутри нее, крепко цеплялось за органы, желая убить изнутри. Впереди стояла фигура. Фурина замедлилась, абсолютно не представляя, что делать. «Вот и все», - с горечью пронеслась мысль. Сверкнули два красных креста. – Господин Бригелла? – голос просел от страха. Фигура сделала шаг. Фурина шаг назад. Еще два шага вперед. Еще два шага назад. Все быстро превратилось в догонялки. На пустой улице двое бежали, один охотник – одна жертва. Послышался плеск волн, значит они добежали до самой гавани! Еще немного и можно было потеряться в толпе, убежать, скрыться. Уже ощущалось прекрасное спасение. Однако одного прыжка хватило, чтобы сбить Фурину с ног. Фигура в темном капюшоне сильными руками перевернула свою добычу спиной к земле и начала душить, с силой сжимая и надавливая на горло, не обращая внимания на попытки Архонта освободиться. Ее пальцы старались отцепить от себя чужие руки, ногти впивались в кожу и царапали, но ничего не выходило. Только…кашель? Не хватало воздуха нечем было дышать дышать дышать дышать ну же вдох вдох вдох… Синие глаза наполнились слезами и яростно смотрели в красные горящие напротив. Да чтоб тебя волки сожрали, Арлекино.

***

Фурина перевернулась с кровати, свесившись, выкашливая нескончаемые красные цветы, издавая задыхающиеся звуки. В след за этим отправилась кровь, и вскоре деревянный пол у кровати был подобен месту преступления, куда напоследок бросили букет. Устало уставившись на всю картину, Фурина приняла для себя окончательное решение. Нёвиллет присоединился к ней на завтраке. Он выглядел невыспавшимся, но довольным, впрочем, его лицо сразу же выдало в нем беспокойство за Фурину, и после короткого приветствия, он спросил о самочувствии. Она не видела смысла лгать. — Отвратительно, — цветочный чай помогал уменьшить боль в горле, — с каждым разом их все больше. Я не могу это терпеть до смерти, а она наступит быстрее такими темпами. Юдекс помрачнел. — Убийство Слуги не избавит меня от проблем, — выразительно подняла бровь Фурина. Повисло молчание. Наконец, Нёвиллет прокашлялся, видимо собираясь начать смущающий его разговор. — Почему…Почему все прошло, когда ты была, - он замолчал с напряжением в красивых глазах. Дракон выглядел нелепо, поэтому Фурина не упустила шанса подразнить его: — Когда я, что? Прости, не расслышала…Ах, ты имеешь в виду, когда я была влюблена в тебя? Если бы мужчина пил чай, он бы поперхнулся, однако Юдекс ограничился лишь сдавленным звуком, непонятного происхождения, и попыткой стремительно отвести взгляд, смотря куда угодно, только не на Фурину. Последняя пыталась сдержать смех: внутри все слишком саднило. — Я думаю, это было связано с тем, что ты дракон. В свою очередь Арлекино – смертная. Не знаю, как можно это объяснить более понятно… — Хочешь сказать, драконы не умеют любить? – за ироничными словами, скользнул болезненный оттенок. — Просто по-другому воспринимают человеческие эмоции, - мягко ответила Фурина. – Вам сложно понять наши взгляды на жизнь и вы, определенно, не кашляете цветами, когда … — из нее вырвался трагичный смешок. — Так, что ты планируешь делать? Хороший, милый, Нёвиллет, ты ведь такой умный. Ответь сам себе на свой же вопрос, в глубине души мы оба знаем конец этой истории. Фурина впервые за много лет внимательно вгляделась в его лицо. Теперь от него прежнего почти ничего не осталось, только с близкими он показывал мягкие черты характера, проявлял искреннюю заботу и беспокойство. Было бы несправедливо оставить его одного, особенно после того, как он наконец узнал правду. Фокалорс уже покинула Нёвиллета, дорожит ли он их дружбой так же? После встречи с настоящей Богиней, он выглядел живым и печальным (в Фонтейне неделю шел дождь). — Я хочу избавиться от этого. Еще никогда прежде Фурина не была уверена в своих словах, как сейчас. — Слышала, в Сумеру нашли способ. — Да, но риск очень велик. Не многие соглашаются на подобное… — Что ж, умереть от любви – не самый лучший конец для Бога. — Пусть Клоринда хотя бы сопроводит тебя. Я не могу покинуть Фонтейт сейчас, — судя по дрогнувшему голосу, слова давались тяжело. — Только с ее согласия, я была бы не против компании. После завтрака Фурина отправилась в свою комнату, чтобы подготовиться к отъезду. Она так и не вернулась в свою маленькую квартирку, все вещи до сих пор оставались там, поэтому ей было особо нечего собирать. Переодевшись в удобную одежду и дорожный плащ, она подошла к окну, откуда открывался вид на родной город, в тайне она попрощалась с ним. Кто знает, как сложится её судьба, может быть это повод для начала новой жизни. В конце концов она давно хотела побывать в других регионах, раньше её держал страх за исполнение пророчества, но теперь ей предоставлена полная свобода. Нёвиллет ждал ее внизу, а рядом – Клоринда. Такое удовольствие видеть знакомое лицо после нескольких месяцев разлуки, Фурина несмотря на свое беспокойство почти бросилась на бывшего телохранителя, но сдержалась и лишь приветливо улыбнулась женщине. — Клоринда согласилась сопровождать тебя в Сумеру, — проговорил Нёвиллет, оглядывая Архонта. – Будьте осторожны, и возвращайся – шепнул он напоследок. Фурина наблюдала, как Фонтейн исчезает где-то за горизонтом по мере удаления корабля. Казалось, даже боль в груди ослабла, дышать становилось легче и кроме небольшой тоски, она чувствовала только непередаваемую радость.