Ночная музыка

      Сквозь шум в голове до Вэй Ина донёсся голос, заставивший его похолодеть.       — Ванцзи здесь? Скажи мне, что мой племянник с тобой и с ним всё хорошо, — Лань Цижэнь говорил низко и напряжённо, с явным надломом и затаённым страхом услышать, что его предположения не совпадают с реальностью.       Лань Цзе обескураженно молвил:       — Нет, здесь только я и ученик, отбывающий наказание.       Сердце Вэй Ина оборвалось в момент осознания, что его собственные надежды рухнули.       Лань Чжаня с прибывшими нет!       Хотя разум в эти мгновения был чрезвычайно далёк от ясности, Вэй Ин понял, что взбунтовавшаяся интуиция, душившая страшными предчувствиями последние пару суток, не обманула его.       Лань Чжань исчез и его ищут…       После слов Лань Цзе за стенами грянул приглушённый гомон голосов, дающий понять, что в Баошань Бай Лань Цижэнь прибыл не один. С ним явились и другие члены клана. Это не удивляло, потерялся младший сын главы Ордена Гусу Лань — все места себе не находили.       — Ты знал, что Лань Ванцзи навещал Вэй Усяня? — с плохо сдерживаемым гневом допытывался Лань Цижэнь. — Знал, что они связали себя обетами прямо здесь — у праха основателя клана?!       — Мне стало известно об этом несколько часов назад, — Лань Цзе сохранял поразительную невозмутимость. — У ученика поднялся жар. Он потерял сознание. Устраивая его в постели, я невольно обнаружил при нём налобную ленту Лань Ванцзи и прядь его волос.       Лань Цижэнь издал отчаянный взрык.       — Вэй Усянь! Пронырливый паршивец! Я отправил его сюда, чтобы уберечь от скверны его сверстников, а он умудрился опорочить мой собственный род, и как опорочить — вовек не отмыться!       — Дядя, прошу воздержаться от оскорбительных фраз, — раздался взволнованный голос Лань Сичэня. — Перед тем как покинуть Облачные Глубины, Ванцзи назвал Вэй Усяня своим спутником на тропе самосовершенствования в присутствии старейшин. Он связан с ним священными узами брака, от этого нельзя просто отмахнуться.       — Твой брат в беде из-за своей порочной страсти к этому негоднику, — пуще прежнего разбушевался Лань Цижэнь, — к этому безнравственному возмутителю спокойствия, распутнику и бунтарю, а ты хочешь, чтобы я с почтением отнёсся к тому, что он теперь часть клана?! А-Чжань сейчас, возможно, уже с праотцами, и всё из-за этого смутьяна! Как смеешь ты защищать его и делать мне замечания?       — Вэй Усянь не склонял Ванцзи к близости, — мягко, но всё так же упрямо возразил Лань Сичэнь. — Всё было как раз наоборот. Брат поведал мне о своих чувствах к нему задолго до того, как сообщил о том тебе и старейшинам.       Лань Цижэня затрясло от злости. Голос скрипел от еле сдерживаемой ярости и местами срывался на высокие ноты.       — Прекрасно! И ты туда же! Хранишь тайны, лжёшь, перечишь старшим! Какие ещё разочаровывающие новости меня ожидают?       — Дядя, — в горестном изнеможении взывал к родственнику Лань Сичэнь, — Ванцзи выбрал себе пару по любви! Нравится тебе его выбор или нет, но он его сделал. Мы не знаем, что случилось с ним по дороге сюда, и было бы нечестно возлагать на Вэй Усяня ответственность за это.       — А на кого возлагать? На тебя? Ты знал о его гнусном увлечении и молчал!       — Я дал слово.       — Что ж, радуйся, что сдержал его! Наше счастье, если Ванцзи всего лишь заплутал в метели и, схоронившись в безопасном месте, пережидает её! В противном случае наказанием тебе и этому бесстыжему юньмэнскому баламуту станет неизживаемое чувство вины за его погубленную жизнь!       Слова Лань Цижэня, очевидно, больно задели первенца Цинхэн-цзюня, потому что, обычно покорный и миролюбивый, он вдруг резковато произнёс:       — Не ты ли накричал на Ванцзи и пригрозил изгнанием, если он не откажется от обетов, данных перед лицом богов? Не ты ли заявил, что скорее привлечёшь Вэй Усяня к суду за неподобающее поведение и вероломное соблазнение, чем согласишься принять его в семью? Не по твоей ли милости Ванцзи сорвался в ночь и непогоду, лишь бы только успеть раньше всех в Баошань Бай и помешать тебе обрушить на Вэй Усяня незаслуженные обвинения? Был бы в Зале Собраний отец, он не позволил бы тебе так говорить, и вообще никому бы не позволил!       На несколько мгновений в крепости воцарилась гнетущая тишина. Никто и никогда не разговаривал с Лань Цижэнем подобным образом, тем более старший племянник — всегда покладистый, добродушный и почтительный. Лань Сичэнь, вероятно пришедший в отчаяние от осознания, что, возможно, уже не увидит брата, совершенно забыл, кто перед ним, и высказывался как на духу.       — Ты лучше остальных осведомлён, каким несгибаемым и упрямым бывает Ванцзи и как жертвенно защищает то, что ему дорого. Будь ты с ним немного мягче и прояви толику уступчивости, этого несчастья можно было бы избежать. Так что твоя вина, что он сейчас неведомо где, ничуть не меньше моей.       — Неслыханно! В тебя-то что вселилось? — изумлённо уронил мужчина. — Неужто проклятый Вэй Усянь и твоим рассудком завладел настолько, что ты дерзишь и перечишь родному дяде в непозволительном тоне, забывая о субординации и манерах?!       — Я готов принять наказание за свои провинности в любой форме, в которой сочтёшь нужным, но только после того, как найдётся Ванцзи, — уже тише, но всё ещё так же непримиримо заявил Лань Сичэнь.       Вэй Ин ошеломлённо внимал услышанному. Со слов переговаривающихся выходило, что Лань Чжань накануне исчезновения рассказал об их воссоединении в клане. Лань Цижэнь повёл себя предсказуемо — вышел из себя и забранился. Разразился скандал, после чего Лань Чжань, допустив импульсивность, невзирая на надвигающуюся бурю, отправился в Баошань Бай, но до крепости так и не добрался.       Вэй Ина прошиб холодный пот. Желудок свело судорогой, но страх за любимого человека придал сил. Он кое-как сполз с постели — пошатнулся, задрожал, но устоял на ногах, — а затем принялся спешно натягивать на себя одежду. Он как раз запахивал ханьфу, когда до его слуха донеслись отчётливые шаги и в комнату ворвался дядя Нефритов. Сказать, что Лань Цижэнь был разъярён, — ничего не сказать. Его колючий взгляд в первую очередь метнулся к запястью Вэй Ина, заметив налобную ленту племянника.       — Теперь ты должен быть доволен, — взор заклинателя тяжело упёрся в обёрнутую белым шёлком кисть и застыл. — Добился своего.       Вэй Ина качало от слабости, но он всё же отыскал в себе силы поклониться ему и вошедшему следом Цзэу-цзюню.       — Учитель Лань, — начал Вэй Ин, — прошу вас выслушать меня. Я не…       — Молчать! Не хочу ничего знать о том безобразии, что ты и мой племянник творили в этих стенах в обход благоразумия и морали! Мне отвратительна сама мысль, что Ванцзи оказался…       Лань Цижэнь так и не смог произнести «обрезанным рукавом», а потому лишь ещё грубее гаркнул:       — Сичэнь, воспользуйся Талисманом Перемещения и проводи мальчишку в Облачные Глубины. Письмо в Орден Юньмэн Цзян уже отправлено. Со дня на день за ним явится опекун и избавит нас от его присутствия раз и навсегда!       — Пожалуйста, учитель Лань! Позвольте мне сказать! — взмолился Вэй Ин, но Лань Цижэнь лишь сильнее распалился и к лихорадочной жестикуляции добавилось сердитое топанье ногами.       — Не смей со мной заговаривать! Не смей даже смотреть на меня! Никогда, слышишь, никогда я не одобрю ваш с Ванцзи союз! Ты испорченный, ветренный босяк и мизинца его не стоишь! Цзян Фэнмянь, думается мне, застонет и поплачет от своей доброты! Пригрел сиротку на свою голову! Ты ещё покажешь себя, как пить дать покажешь!       Перед глазами завертелась канитель красок. Вэй Ин осел на постель как от удара. Оказалось, в глубине души он всё же надеялся на каплю снисхождения Лань Цижэня, но в очередной раз наткнулся на желчь и неприязнь.       — Дядя! — Лань Сичэнь вновь попытался урезонить родственника. — Они с Ванцзи преклонили колени перед Небом, землёй и предками!       — Ничего не знаю! Всё это вздор! — бушевал заклинатель. — Всё ложь!       Из Вэй Ина его слова выдирали дух кровавыми клочьями. Он слабо дрожал, но говорить больше не пытался. Горло стянуло невидимой удавкой.       К чему что-то доказывать? Старик люто ненавидит меня и не скрывает этого. Он не сможет понять и никогда не примет.       Вэй Ин с трудом сглотнул. Давили совсем свежие воспоминания.       Эта боль лишь моя и останется со мной.       — А я верю! — продолжал сражаться с упрямством дяди Лань Сичэнь. — Ванцзи бы не стал врать о таком!       — Они и в самом деле это сделали, — вмешался Лань Цзе, тенью скользнув в комнату и став подле Лань Цижэня, отчасти заслонив собой сгорбившегося на постели Вэй Ина. — У могилы Лань Аня, а если сомневаешься, сыграй «расспрос» и получи подтверждение от него самого.       — Вы трое никак сговорились! — с подозрением прошипел Лань Цижэнь, поочередно тыча пальцем в присутствующих. — Отвратительно! — его взор застыл на хранителе крепости. — Похоже, ты обо всём догадывался и потакал творящемуся под твоим носом непотребству!       — Обвиняй меня, если от этого тебе станет легче, — хладнокровно ронял Лань Цзе, — но зачем срываться на мальчика? То, что произошло между ним и младшим господином Лань, не получило отцовского благословения и одобрения клана, но это не отменяет законности данного союза и тех чувств, что к нему привели. Как высказался на этот счёт Цинхэн-цзюнь?       — Из-за пурги возвращение отца домой задерживается, — сообщил Лань Сичэнь, видя, что дядя не рвётся ответить зодчему Баошань Бай, а словно коршун кружит над сжавшимся в комочек Вэй Ином.       Склонив голову набок, Лань Цижэнь взирал на Вэй Ина так, словно тот представлял собой головоломку, которую он никак не мог разгадать.       — Мы теряем время! — наконец заявил Лань Цижэнь, резко направившись к выходу. — Займись мальчишкой, — велел он Лань Сичэню. — Я отдам приказ людям, начнём прочёсывать ущелье.       — Могу я присоединиться к вам? — воскликнул Вэй Ин. — Позвольте мне хотя бы это! А после я, так и быть, уеду обратно в Юньмэн и больше не покажусь вам на глаза…       — Исключено! — не оборачиваясь, рыкнул мужчина и, не оставив ни единого шанса переубедить себя, покинул комнату.       Лань Цзе с жалостью глянул на подопечного, но сейчас вынужден был последовать за гостем. С Вэй Ином остался только Лань Сичэнь.       — Не думал, что когда-нибудь дойдёт до этого, но я должен извиниться за дядю. Мне стыдно за его поведение. Его нападки несправедливы.       Вэй Ин не решался взглянуть на Первого Нефрита. Желудок скручивало в узел. Из глаз снова потекло.       — Он ведёт себя со мной так, как я того заслуживаю.       — Господин Вэй, почему вы так говорите?       — Потому что это правда. Из-за меня вы тут, из-за меня Лань Чжань там… — Вэй Ин сделал попытку подняться и очень медленно выпрямился, хотя тело требовало свернуться калачиком и застыть в неподвижности. — Спасибо, что остаётесь на стороне брата и продолжаете его защищать.       Лань Сичэнь кивнул искренне, без укора, словно в действительности сознавал всю глубину их с Лань Чжанем любви друг к другу. Он смотрел с полным пониманием, что они либо останутся в живых вместе, либо умрут одновременно, но так или иначе сделают всё, чтобы не разлучаться.       — Учитель Лань не пожелал меня выслушать, а я ведь хотел сказать, что признаю: мы с Лань Чжанем поступили нехорошо, без благословения семей связав себя обетами, — тихо пробормотал Вэй Ин, безотчётно стиснув пальцами гладь заветной ленты. — Но я люблю Лань Чжаня всем сердцем и иной судьбы, кроме как быть с ним, не хочу. Сожалею только об одном, что не сумел убедить его не рисковать собой в неблагоприятную погоду.       — Чтобы ни вменял вам дядя, вашей вины в случившемся нет. Ванцзи был раздосадован беседой с ним и сорвался в путь на эмоциях. Мой брат только с виду непоколебим как скала. Его дух подобен пламени.       Мне ли не знать!       — Мой брат полюбил вас, едва впервые увидев, но, как вам известно, в нашем ордене строгие правила. Ванцзи всегда подавал пример: лучшим из лучших — чист душой и помыслами, любимец отца и гордость дяди. Ему было непросто принять в себе тягу к вам, но он это сделал, только убедил себя, что вы никогда не ответите на его чувства. Когда на уроке вы случайно выдали себя, для него всё изменилось. Я догадывался, куда он улетал ночами после того, как вас отослали в Баошань Бай, но ни о чём не спрашивал, видя, как он воодушевлён и счастлив по возвращении. Спустя некоторое время Ванцзи сам сообщил, что навещает вас, и вы отныне вместе. Мой промах, что в вечер после его покаяния перед старейшинам я замешкался и потерял его из виду — надо было лететь с ним, ведь я понимал, как он расстроен.       — Не корите себя, Цзэу-цзюнь. Это мне следовало быть настойчивее в просьбах не являться сюда в непогоду. Я хотел бы отправиться на поиски с вами.       — У вас жар, господин Вэй. Даже если бы дядя дал согласие, вы не в том состоянии, чтобы штурмовать горы в метель. Вы нуждаетесь в отдыхе и лечении. В Облачных Глубинах вам окажут необходимую помощь.       Лань Сичэнь явно не хотел поторапливать его, но был вынужден:       — Не стоит откладывать и усугублять болезнь. Я только перекинусь парой слов с Лань Цзе. Будьте готовы к перемещению через пару минут.       Едва он вышел, Вэй Ин призвал Суйбянь, который, к счастью, оказался в этой же комнате — у изголовья постели, накрытый меховой накидкой. Вэй Ин рывком набросил её на плечи. Прижимая к груди подаренную Лань Цзе флейту, он бросился к окну и, использовав разрывающую ручную печать, заставил деревянные створки разлететься на мелкие кусочки. Его встретил шумный студёный ветер и швырнул в лицо хлопья снега. Вэй Ин, не медля ни секунды, встал на меч и, направив клинок вперёд, бесстрашно рухнул в ледяное варево, слыша надрывные оклики вслед. Он не знал окружающие горы, да и белая мгла застила взор до полной слепоты. Вокруг гудела, выла и свистела невиданная по силе буря, но компасом Вэй Ину стало собственное сердце, путеводной звездой — любовь. Он доверился голосу, что говорил с ним последние дни, и следовал за ним, подозревая, что голос тот — его надвигающаяся смерть.