Когда альфа уступает

Тэхён никогда не был обычным омегой. Нет, он, конечно, не считался «дефектным» или каким-то странным. Его тело, его запах — всё укладывалось в рамки, выстроенные для него природой и обществом. Но что-то всё-таки было не так. Глубоко внутри него скрывалась тёмная, неподатливая сила, которую никто не мог укротить. Желание доминировать. Не только в постели — во всём. Он ненавидел само понятие подчинения. Эта идея, словно ржа, точила его изнутри, пробираясь в каждую жилку, в каждую мысль. Он знал, что это было в нём, глубоко и неизбежно, словно яд. Омеги были рождены для подчинения, говорили они. Это природа. Судьба. Их вечная участь. Тэхён ненавидел это до бешенства. Его ярость, тихая и холодная, закипала в венах всякий раз, когда он слышал слова о том, что омеги созданы для служения. Для того, чтобы прогибаться под чужие приказы, рожать детей, лепить уют из осколков своей гордости. Эти слова были как гнилые цепи, что тянули его вниз. Инкубаторы. Так называли их. Инкубаторы! Люди, которые так говорили, даже не задумывались, как легко рубят чужую жизнь, как грубо отнимают право быть кем-то большим. Тэхён скрежетал зубами от одной мысли об этом. Это была дикая, чудовищная несправедливость. Почему он должен принимать то, что ему навязывали? Почему должен ломаться под весом ожиданий, которые никто и не пытался облечь в слова? Всё просто капало, впитывалось, отравляло — через слова матери, взгляды общества, шёпот природы. Но он отказывался сдаваться. Это была борьба, которая разрывала его изнутри, но он держался. Он ненавидел этот мир, в котором всё уже было решено за него. И пусть его кровь кипела от ярости, пусть в каждом вдохе была боль — он бы не отступил. Никогда. С самого детства, с того момента, когда отец, как и вся эта проклятая жизнь, оставил их, Тэхён усвоил одну истину: слабость — это ярлык, который навсегда останется на тебе. Слабым не место в этом мире. Сильным быть нужно — не для других, а для себя. Он был готов доказать это. Всем. Всем тем, кто осмелится взглянуть на него как на ничтожество. Омеги — не жалкие твари, не податливые существа, чьи инстинкты можно использовать как оправдание для унижения. Нет. Они могут быть опасными. Они могут быть свободными. И он это покажет. Но в глубине души, где никто не осмеливается заглядывать, Тэхён мечтал о другом. Он никогда не признается в этом вслух, никогда не скажет ни словом, но... подчинение ему нужно. Нужно, как воздух. Это не слабость, это… нечто большее. Это острое, странное наслаждение от того, как чьи-то руки ведут его, как будто он — не самостоятельная личность, а просто часть какого-то дьявольского танца. Как будто всё, что ему нужно, это не думать, а поддаться. Тэхён жаждал этого. Он хотел быть слабым, хотел, чтобы кто-то заботился о нём так, как нужно. Он хотел, чтобы его феромоны воспринимали не как проклятие, а как приглашение. Чтобы кто-то принял его таким, какой он есть, с его мрачными желаниями, с его отчаянной потребностью в том, что от него скрыто. Но, чёрт возьми, никогда этого не будет. Никто не был рядом, никто не мог заставить его желать подчиниться. Он не мог позволить себе это. Никогда. Ведь если он сдастся, это будет означать, что всё, что ему навязали, — правда. Сила и слабость переплетены в нём до последней клетки, и он не собирается быть игрушкой в чьих-то руках. Он не отдаст себе никому. Никак и никогда. Вот почему он сам стал тем, кто ломает. Сам выбирает, сам контролирует. Подчинять. Всегда подчинять. Даже когда тело взывало к подчинению, когда инстинкты требовали поддаться сильному, он не сдался. Он не был тем, кто теряет себя в чьих-то руках. Нет, он всегда оставался тем, кто диктует, кто делает, а не тот, кого делают. Он всегда был тем, кто брал. Берет — это его сила. Он не отдавал. Он всегда брал. И в этом было что-то первобытное, дикое. Он видел, как эти самодовольные твари — альфы — ломаются. Как они, все эти гордые ублюдки, которые с высокомерной ухмылкой говорят, что омега должен «знать своё место», оказывались в его постели. Его. Те, кто так гордились своей властью, вдруг оказывались растерзанными, с широко распахнутыми глазами, сгоревшими от стыда и… наслаждения. И всё это под его пальцами. Под его жестами. Всё это — его работа. Тэхён видел их лицемерие. Слышал, как они хрипло кричат одно, а делают совсем другое. И каждый раз, когда он смотрел на них, в его груди разрывался яростный смех. Громкий, презрительный, звучащий как раскат грома. Они были ничем. Всё, что они заслуживали, — это презрение. Он был Тэхёном. Омега. Он отказывался быть жертвой.

***

Тэхён сидел в кресле, его взгляд сосредоточен, но всё его тело излучало раздражение. Он закинул одну ногу на другую, беспокойно перебирая резюме, чувствуя, как кровь закипает в жилах. Это не было скучным прочтением документов — он искал того, кто заменит старого засранца, которого недавно выгнал. Уволил его с таким облегчением, что не мог вспомнить, когда в последний раз был так доволен своим решением. Этот ублюдок — домогался на работе. Прямо под носом у него. Просто чертов гнусный пень, который думал, что можно лезть в чужое пространство, и всё сойдёт с рук. Тэхён не испытывал ни капли сожаления. Но раздражение не уходило. В конце концов, этот старый ублюдок был чертовски хорош в своём деле. Всё делал быстро, чётко, вовремя, с таким темпом, что, как говорил Юнги, это было «ебанутым» даже для них. А теперь — вот сидит, перебирает анкеты, просматривает резюме. И почти никто из кандидатов даже не стоил его внимания. Те, кто был слишком медленным — просто исчезали из его поля зрения. Те, кто был слишком заносчивыми — он разрывал их взглядом. А те, кто не мог бы выдержать его ритм, — даже не заслуживали того, чтобы их приглашать. Найти нормального секретаря оказалось задачей гораздо сложнее, чем уравновесить этот адский, неуправляемый бюджет их отдела. Когда он почти завершил просмотр резюме, в кабинет без стука ворвался Юнги. Как всегда — бесцеремонно, с тем самым выражением лица, как будто ему по праву принадлежал каждый угол этого пространства. Бывший секретарь. Сказавший себе, что он покидает эту роль, но все равно оставшийся идеальным для Тэхёна. И вот теперь, в своей привычной манере, он вновь появился в нужное время. — Ну что, есть хоть одно нормальное резюме? — спросил Юнги, его голос низким, с примесью неуверенной надежды. Глаза, тёмные, как ночь, впились в Тэхёна, как будто пытаясь проникнуть в самую суть. Тэхён, не поднимая взгляда, тяжело выдохнул. Его пальцы сжались вокруг бумаги, но глаза так и не оторвались от белого потолка. Слишком много всего. И для него это стало последней каплей. Он сжал зубы, но слова вырвались всё равно. — Чёрт знает... — выдохнул он, запрокидывая голову назад, словно пытаясь избавиться от тяжести этих мыслей. — Я просто устал. За эти дни я просто задолбался. Почему, черт возьми, это всё свалилось на меня? У меня и так гора задач, как у директора финансов. А теперь ещё и эти сраные резюме. Слова были полны отчаяния, словно каждая из них была последним криком в пустоте, что заполняла его мир. Юнги не торопился, медленно подходя, как всегда уверенный в своей правоте. Он сел в кресло напротив, плюхнувшись, будто в его присутствии все вокруг должно было подчиниться его весёлому, нахальному настроению. Легкая усмешка на его лице — всё, что Тэхён сейчас видел. — Ну ты сам виноват, босс, — сказал Юнги, вытягивая ноги и устраиваясь поудобнее. — Никто не говорил, что быть тобой — это как прогулка по цветочному полю. Особенно с твоим характером. Тэхён, неохотно оторвав взгляд от потолка, покосился на него. В его глазах была лишь тень усталости, хоть голос звучал холодно и отчужденно. — Если бы ты не свалил с должности, у меня не было бы этих ебучих проблем, Юнги. — Голос Тэхёна был резким, словно лезвие ножа, но его глаза выдавали не ярость, а просто усталость, безразличие. Юнги только усмехнулся, как всегда, самодовольно, с той самой лёгкой ухмылкой, которая заставляла Тэхёна изнутри кипеть. — Знаешь, если бы я остался, я бы уже, наверное, повесился от твоих сраных задач. Так что радуйся, что у тебя вообще есть хоть какой-то временный секретарь. Тэхён сжал челюсти, закатив глаза в потолок. Как же он устал... От всех этих людей. От всего. — Я вообще не понимаю тебя, серьёзно. — Тэхён продолжал вглядываться в белоснежный потолок, его лицо искажалось от раздражения, а брови, сведённые в гневе, казались почти угрожающими. — Ты — чертовски хороший работник. Ты способен на всё, что угодно. Но ты отказываешься, даже когда я предлагаю тебе повышение. Я готов даже премию вмазать, если хочешь. И ради чего? — его голос стал холодным, как сталь, а последние слова прозвучали с яростным недоумением. Тэхён действительно не мог понять, что творится в голове у Юнги. Весь его талант, его способности работать с документами, выполнять задания, даже не спрашивая о них… Всё это, казалось бы, вело к успеху. Но вместо того чтобы взять от жизни всё, Юнги отказывался. Просто так. И Тэхён не мог понять, почему. Юнги откинул голову назад, тяжело выдохнув, и взгляд его, тяжёлый и настойчивый, встретился с глазами Тэхёна. Он не отводил взгляда, спокойно и даже уверенно отвечая: — Ради счастья, Тэхён-а. Ради счастья. Да, ты не понимаешь, но… — Юнги посмотрел на своё кольцо, едва заметная улыбка тронула его губы, а взгляд, теперь спокойный и глубокий, встречал настойчивость Тэхёна. — Я влюблён. Да, когда-то я тоже думал, что карьера — это всё. Но теперь… я счастлив. — Его глаза мягко закрылись, улыбка стала теплее, чуть туманной от внутреннего покоя. — Я не жалею. Не жалею, что выбрал Чимина. Я доверился ему. Я вышел за него замуж, и это моё настоящее счастье. Тэхён слушал, и что-то в его душе зудело, как остриё ножа. Он не знал, что значит быть влюбленным, и это был его проклятый предел. Он не мог понять, как можно так легко отказаться от всего ради какого-то человека. Почему Чимин работает, а Юнги сидит дома? Почему он сам, обладая таким потенциалом, мирится с ролью домохозяйки, смиренно ждущей, пока жизнь её друга продолжает встать на новый путь? Это было невыносимо. Слишком чуждо. Он не мог спокойно смотреть на это. — Почему ты оставил карьеру? — его голос сорвался, и, несмотря на попытки сдержать ярость, звучал сухо и безэмоционально. — Полюбил альфу, вышел замуж... И теперь сидишь дома, когда у тебя был шанс стать кем-то большим. Это не справедливо, разве нет? Ты не так думаешь? — Тэхён почувствовал, как его слова становятся тяжёлыми, но всё равно не смог удержаться. Он искренне хотел понять, но каждый его вопрос был как удар. Юнги на мгновение замолчал, его лицо стало мягким, и улыбка — тёплой, почти умиротворённой, как у того, кто уже не ищет оправданий. Он не был обижен, не был зол. Тэхён был его другом, и этот вопрос был не атакой, а беспокойством. Юнги мог понять это. — А что если я этого не хочу, Тэхён-и? — его голос был тихим, но решительным, словно он уже принял свой выбор. — Да, у меня отличное будущее, я это знаю. Но я хочу вот этого. Хочу, как многие омеги, ждать своего мужа с работы, готовить ужин, проводить время дома. Мне нравится эта рутина. Понимаешь? Это то, что мне нужно. — Юнги завершил свою речь, не глядя на Тэхёна, и, оставив его с этим беспокойным взглядом, направился к двери. Тэхён сидел, словно камень, глядя в пустоту. Его взгляд не отрывался от резюме, но в его голове всё ворочалось, как проклятие, которое не могло найти выхода. Он не мог понять этого, не мог принять, и его лицо не выражало ничего, кроме усталого недовольства. — Нет. Я вообще не понимаю тебя. — Его слова были рваными, почти как уколы, выплеснувшиеся наружу, но Тэхён всё же продолжил: — Но если так тебе лучше... ладно. Как ни крути, это твой выбор, и я... не должен лезть в чужие дела. — Он снова откинулся на кресло, взгляд вновь скользнул по страницам, но мысли были далеки. — Я всё равно отправлю тебе несколько резюме. И, Юнги... Юнги замер у двери, повёрнутый к нему, словно осязая эти слова в воздухе. Он не повернулся, но его голос был тёплым, почти неуловимым. — Да? — ответил он, не забывая послать Тэхёну взгляд, в котором скрывался вопрос и понимание. Тэхён выдохнул, мягко улыбаясь, его взгляд стал нежнее, чем он сам был готов признать. Этот момент был на грани, где грубость встречалась с искренним стремлением. — Будь счастлив с ним, — прошептал Тэхён, взгляд не отвел от друга. Его слова были простыми, но в них скрывалась искренность, не нуждавшаяся в дополнениях. Юнги улыбнулся, но его улыбка была полна горечи, как легкий налет на чашке кофе, забытом слишком долго. Внутри него что-то тихо таяло — благодарность, может быть, или сожаление. Он не мог не почувствовать, как Тэхён, этот порывистый, упрямый человек, действительно переживает за него. Но всё равно, какой-то неуловимый холод всё равно оставался, как легкая тень, что проскальзывает за спиной. Он тихо вышел из кабинета, не оглядываясь, но внутри него было что-то странное. Он знал, что Тэхён прав — его друг действительно заботится, пусть и не умеет выразить это так, как следовало бы. Именно этого Юнги всегда искал. Чтобы кто-то заботился. Чтобы кого-то это волновало. Подумав о Тэхёне, его мысли снова скользнули к тому, что тот всегда оставался закрытым, как застарелая дверь, которую никто не решается открыть. Он надеялся, что у Тэхёна будет кто-то. Кто-то, кто проникнет сквозь его броню. Кто-то, кто сможет смотреть на него не с уважением, не с требованием, а просто с настоящим пониманием. Альфа, который бы не сломал его, а заставил бы раскрыться. Кто-то, кто примет его таким, какой он есть. И, может быть, даже сделает его счастливым. Юнги сам чувствовал, как Чимин с каждым днём становился для него той самой поддержкой, той самой опорой, которую он всегда искал. Он надеялся, что и Тэхён найдёт эту стабильность, что тоже в конце концов будет стоять на чём-то прочном, крепком. Но что-то внутри Юнги подсказывало, что найти такую любовь для Тэхёна будет не просто.

***

Тэхён снова взорвался, усталость начинала сжигать его изнутри. Пятый кандидат, и снова ничего. Он сидел, как на горячем угле, терпеливо разглядывая документы, но каждый вопрос, каждое слово — они скользили мимо, как вода по стеклу. Его взгляд становился всё более пустым и агрессивным, мышцы напрягались от злости, но он продолжал проверять каждого, надеясь, что хоть кто-то, хоть раз, наконец покажет себя. Папка с резюме взметнулась в воздух и с грохотом упала на стол, её края распахнулись, как книги, чей сюжет не имел смысла. Он почувствовал, как сердцебиение ускорилось, а рука, не сдержавшись, потёрла переносицу, словно это могло избавить его от гнева. От всего. От этой дурацкой работы, от чёртовых резюме, от этой боли в голове, которая не отпускала. — Юнги, зови следующего. — Он говорил сквозь зубы, не поднимая глаз, отстранённо, как будто всё происходящее не имело значения. Юнги, понимая, что ему не стоит вмешиваться, ничего не сказал. Он молча покинул кабинет, и в этом молчании было что-то тягучее, что лишало Тэхёна последней капли терпения. Этот кандидат последний. Если не он — всё. Кофе с утра был холодным, а вечер ещё не наступил. Тэхён не знал, как дожить до конца этого дня. Он думал о доме. О том, как его будет встречать тёплая постель, как вода обнимет его тело в душе, а горячая еда наполнит желудок. Всё это было единственным, к чему он стремился сейчас. Тэхён сидел, затаив дыхание, когда раздался осторожный стук в дверь. Он вздохнул, подавляя волнение, и сухо произнес: — Входите. Дверь открылась, и в комнату вошел очередной кандидат. Тэхён замер. Перед ним стоял человек, как будто вырвавшийся из кошмаров и грёз. Он был... слишком красивым. Слишком мощным, чтобы быть реальным. Альфа. Человек, чья внешность заставляла сердце биться быстрее, но одновременно — сжималась в страхе, как под прессом. Его волосы черные, как ночное небо, слегка растрепаны, небрежно падая на лоб. Лицо — идеально острое, как будто вырезанное ножом. Стройное, но мускулистое тело, покрытое белой кожей, которая светилась, словно фарфор. Его глаза... Они были пустыми, как сама тьма, манили, затягивали в себя, заставляя забыть, где он, кто он, и что происходит вокруг. — Здравствуйте, — раздался его голос. Низкий, глубокий, словно гром в пустоте. Он произнес всего несколько слов, но в них было столько силы, что Тэхён почувствовал, как сжимаются его внутренности. — Я Чон Чонгук. Номер шестой. Тэхён забыл, как дышать. Тэхён стиснул зубы, чувствуя, как внутри всё горит от стыда и ненависти к себе. Чёрт, чёрт, чёрт! Он же пришёл на собеседование, а не в какой-то грязный бар, чтобы пялиться на парня, как полный идиот. Но всё это — его вина. Как только тот заговорил, всё внимание Тэхёна вырвалось из его рук, и он не смог остановиться. Он был как загипнотизирован, как будто всё вокруг исчезло, а был только этот человек. Этот... Чонгук. Тэхён пытался вернуть себе контроль, но его взгляд снова и снова скользил по этому аду из чёрных глаз, губ, челюсти. Он пытался думать о чём-то другом, но ничего не выходило. Наконец, он с трудом выдавил: — Эм... можете присесть. Его голос дрожал, выдавая всю внутреннюю слабость, и он проклинал это. Он мог бы выглядеть спокойно, уверенно, но не сейчас. Нет, сейчас он был лишь рабом своих желаний. Чонгук, не торопясь, улыбнулся, как будто знал, что Тэхён уже на крючке. Как будто вся эта сцена была частью его плана. Альфа не спешил. Он медленно присел на стул напротив, небрежно развалившись, словно знал, что его присутствие — уже испытание. — Готов ответить на ваши вопросы, — сказал он, слегка наклонив голову, а уголки губ изогнулись в этой дьявольской улыбке, которая всколыхнула что-то тёмное в груди Тэхёна. Внутри у Тэхёна всё сжалось, и пульс взмыл вверх. Его ладони вспотели, а сердце бешено колотилось, почти вытягивая воздух из лёгких. Это собеседование. Это... блядь, собеседование. Но он был не в состоянии сосредоточиться. Как будто бы этот парень, сидящий перед ним, стал центром всего его мира, выжигал его волю и разум. Но Тэхён не мог отвести взгляд. И не хотел. Тэхён замер, скрывая за холодным выражением лица разгорающееся раздражение. Глубокий вдох. Мгновение внутренней борьбы. Его сердце стучало так, словно стремилось пробиться наружу. Черт возьми, что за мальчишеская слабость? Собрав остатки самообладания в кулак, Тэхён заставил себя встретить взгляд напротив. Чонгук. Этот альфа, наполненный ледяным спокойствием и подавляющей уверенностью, смотрел на него так, будто видел все его слабости. Глаза Чонгука были темными, глубокими, как бездонный омут, который хотелось ненавидеть, но невозможно было не бояться. Тэхён кашлянул, глухо и резко, словно этот звук должен был разрядить воздух, пропитанный напряжением. Его голос звучал отрывисто и жестко, с ноткой холодного профессионализма: — Чон Чонгук. Я Ким Тэхён, директор финансового отдела. Здесь я задаю вопросы, вы отвечаете. Понятно? Чонгук чуть склонил голову в знак согласия. Его взгляд не дрогнул, словно Тэхён был лишь фигурой на шахматной доске, не более. — У вас есть опыт работы с финансовыми документами? — Тэхён переплел пальцы на столе, стараясь скрыть легкую дрожь, которая предательски отдавала в кончиках пальцев. Чонгук ответил спокойно, его голос звучал низко и уверенно, как раскат грома: — Да, я работал с финансовыми отчетами, готовил платежные поручения, вел учет счетов и договоров. Каждое слово проникало в сознание Тэхёна, словно холодный клинок, уверенный и безжалостный. Он почувствовал, как давление усиливается, как будто альфа нарочно использовал свою ауру, чтобы показать, кто здесь главный. Тэхён прикусил внутреннюю сторону щеки, удерживая эмоции в узде. Этот мужчина, его взгляд, его голос — всё это было слишком. Словно вокруг не было света, только непроглядная тьма, а он сам оказался в центре её внимания. — Умеете ли вы работать с конфиденциальной информацией? — голос Тэхёна прозвучал ровно, но едва заметная тень напряжения скользнула по его чертам. Он не спускал глаз с Чонгука, словно пытался выловить любую трещину в его безупречном облике. — Да. Я понимаю важность конфиденциальности, особенно при работе с финансовыми данными, и всегда соблюдаю правила компании, — прозвучал его ответ, четкий, как выстрел в пустоту. Тэхён молча кивнул. Эта лаконичность, эта хладнокровная уверенность… Чонгук выглядел так, будто мог бы за минуту разрушить или спасти целый мир, и ни один мускул не дрогнул бы на его лице. Это было пугающе. Это было... завораживающе. — Хорошо. Тогда, какие программы вы используете для работы? — Тэхён заставил себя сделать вдох, голос его оставался холодным, почти стерильным, как лезвие ножа. — Уверенно работаю с Microsoft Excel, включая формулы и сводные таблицы. Также знаком с 1С и другими офисными программами, — ответил Чонгук, его голос был глубоким, словно эхо в пустом помещении. Тэхён снова кивнул, но теперь движение показалось механическим, почти бессознательным. Чонгук отвечал так, будто давал показания на суде, не оставляя места для сомнений или ошибок. Его уверенность казалась монолитной, как стена, с которой было бесполезно спорить. Омега заметил, как в его груди нарастает беспокойство. Оно исходило не от ответов альфы, а от его присутствия. Это не было просто собеседование. Это была игра в кошки-мышки, где кошка еще не решила, что сделать со своей добычей. Собеседование продолжалось еще двадцать минут. Чонгук выдержал каждый вопрос, ни разу не дрогнув. Тэхён записывал ответы, но не мог избавиться от ощущения, что эти записи ничего не значат. Альфа был как книга, в которой страницы исписаны черным по черному. Чем больше смотришь, тем меньше понимаешь. Когда последний вопрос был задан, Тэхён закрыл папку, выровнял её край с линией стола и наконец поднял взгляд. Его голос прозвучал так, будто слова с трудом пробивались сквозь глухой туман: — Вы прошли собеседование. — Голос Тэхёна прозвучал ровно, но напряжение, притаившееся в глубине его глаз, едва не выдало истинные чувства. Он посмотрел на Чонгука, отмечая едва заметное расслабление в его позе. Альфа казался изваянием из мрамора, безупречным и холодным, но Тэхён знал: под этой гладкой поверхностью скрывается нечто пугающее. — Ваше резюме... впечатляющее, — продолжил он, и это слово прозвучало как признание, словно вырвавшееся вопреки воле. Чонгук ответил легкой улыбкой — настолько ненавязчивой, что она показалась почти насмешкой. Тэхён невольно отвел взгляд, но быстро вернулся к делу, чувствуя, как растет тягучее напряжение. — Вы приняты на должность секретаря финансового отдела. Поздравляю, — произнес он, медленно поднимаясь с места. С этими словами он протянул руку, но сделал это неохотно, словно приближался к краю пропасти. Чонгук поднялся с легкостью хищника. Его широкая улыбка вспыхнула как внезапный луч света в комнате, но этот свет был обманчив, грозный в своей красоте. — Спасибо, — его голос прозвучал тихо, но мощно, как гром, перекатывающийся вдали. Когда его рука сомкнулась вокруг ладони Тэхёна, что-то щелкнуло внутри омеги, словно старый замок, открытый безжалостной рукой. Тепло его кожи разлилось по телу, оставляя за собой холодный след осознания: этот альфа был слишком близко. Тэхён заставил себя вырвать ладонь, вернувшись за стол, словно тот мог защитить его от вихря мыслей. Он изобразил слабую, искусственную улыбку: — Добро пожаловать в команду, Чонгук. Альфа кивнул, его взгляд — спокойный, глубокий, как штормовое море — задержался на долю секунды дольше, чем требовалось. Когда он вышел, тишина захлестнула кабинет, давя, как тяжелое покрывало. Тэхён сел, убрав руки в карманы, чтобы никто, даже он сам, не заметил легкой дрожи. «Соберись, Ким Тэхён. Этот человек — твой подчиненный, не больше». Но отголоски его прикосновения не исчезали. Они обжигали. Словно метка. И в глубине души Тэхён знал: этот альфа не просто коллега. Он был опасностью, которая однажды может поглотить его целиком.

***

Чонгук влюбился. И это было как удар молнии, внезапный и неотвратимый. Только что он стоял здесь, полностью сосредоточенный на собеседовании, а в следующий миг его мир перевернулся. Всё из-за одного взгляда Ким Тэхёна, его нового начальника. Этот омега был слишком красив, слишком совершён, чтобы быть реальным. И это его убивало. Сердце Чонгука ускорило бег с того самого момента, как Тэхён пробежался взглядом по его резюме, задавая первый вопрос. Всё, что было до этого, мгновенно потеряло смысл. Проклятье, он даже не успел осознать, что происходит, когда его дыхание стало неровным. Чонгук всегда считал, что любовь с первого взгляда — это миф. Глупость, придуманная романтиками, которым не хватало реальности. Но, глядя на Тэхёна, он понял, что был неправ. Это не глупость. Это… катастрофа. Он не мог не думать о том, как блестели глаза Тэхёна, как его губы изогнулись в сдержанной улыбке. Как его голос, прохладный, но вкрадчивый, резал пространство между ними, заставляя кровь пульсировать громче. И Чонгук видел. Видел, как Тэхён смотрел на него. Этот взгляд… Он был больше, чем просто профессиональный интерес. В нём читалась неуверенность, которая пыталась спрятаться за маской холодной строгости. Слишком долго задержавшийся взгляд, неуловимое движение губ, еле заметное сглатывание — всё это выдавалось. Чонгук знал: он заинтересовал его. Это был факт, который невозможно игнорировать. Это давало Чонгуку странное чувство уверенности. Тэхён будет его. Не сейчас, не сразу, но обязательно. Потому что, сколько бы омега ни скрывал свои эмоции, Чонгук видел всё. И он не собирался останавливаться, пока не завоюет сердце этого невероятного человека. И Чонгука это чертовски возбуждало. Мысль о Тэхёне разъедала его изнутри, словно яд, отравляющий разум и оставляющий лишь одну цель — добиться его. Каждый момент ожидания казался вечностью, но он находил в этом своё извращённое удовольствие. Эта мучительная одержимость была сладкой и терпкой, как вино, от которого кружится голова. Он узнал график: с понедельника девять утра — начало работы. Суббота уже почти закончилась, а воскресенье — единственный выходной. Эта мысль терзала его. Время двигалось слишком медленно, словно издеваясь. Но Чонгук не собирался просто ждать. Он планировал. Он представил первую встречу в офисе. Тэхён за своим столом, излучающий холодное спокойствие, и он, Чонгук, с букетом цветов. Или, может быть, шоколад? Нет, кофе. Что-то большее. То, что заставит Тэхёна взглянуть на него иначе, выведет его из равновесия. Проблема заключалась в том, что он ещё не знал, что именно любит этот омега. Но это было неважно. Он узнает. Чонгук сделает всё, чтобы проникнуть в каждый уголок его жизни, раскопать каждую мелочь. Пусть это будет сложнее, пусть Тэхён сопротивляется. Склонив голову, он обдумывал план. Ухаживать? Да, но это не просто игра в романтику. Это война. Он будет завоёвывать его взгляд, его улыбки, его время. И в итоге — его сердце. Тэхён, вероятно, даже не представлял, какую бурю он разбудил. «Ты будешь моим, Ким Тэхён, — подумал Чонгук, и уголки его губ изогнулись в почти звериной улыбке. — Что бы мне это ни стоило».

***

Наконец-то наступил этот чертов понедельник. Чонгук, скрипнув зубами от непривычной утренней прохлады, заставил себя подняться с кровати еще до рассвета. Глаза горели странной решимостью, словно этот день должен был стать переломным. Быстро умывшись ледяной водой и кое-как закинув в себя завтрак, он почувствовал, что его план требует доработки. Подарок. Нужно выбрать что-то подходящее. Шоколад. Идея казалась простой, но омрачалась одной деталью: Чонгук понятия не имел, что любит Тэхён. Омега сдержан и загадочен, как утренний туман над болотами, его вкусы казались такими же недосягаемыми. Но шоколад... кто в здравом уме мог бы отказаться от шоколада? И вот Чонгук стоит среди гулкого пустого торгового зала, где яркие витрины будто смеются над ним. Полки ломятся от ассортимента — темный, горький, молочный, белый, с миндалем, с цедрой апельсина, с проклятой вишней... Черт бы их всех побрал! Чонгук чувствовал себя идиотом, словно потерявшимся среди лабиринта собственных сомнений. Мозг яростно перебирал варианты, а руки все не решались сделать выбор. Полчаса мучительного ожидания, словно он выбирает не сладость, а проклятие, которое изменит его жизнь. "Какой дурак я," — думал Чонгук, сжав кулаки. — "Почему не спросил заранее? Но у кого? У друзей? Да эти придурки скорее бы утопили меня в насмешках." В итоге его рука дрогнула и, словно подчиняясь интуиции, потянулась к плитке темного шоколада с орехами. Выбор был сделан. Или проклятие принято. Почему с орехами? Потому что его собственный запах — теплый, густой, как свежесорванный грецкий орех под тяжестью осеннего солнца. А запах Тэхёна? Шоколад. Горький, обволакивающий, с ноткой пряной сладости. Чонгук знал это с первого их чертового взгляда. Тогда, на собеседовании, этот аромат заполнил его легкие, выбил землю из-под ног. Шоколад и орехи. Слишком правильное сочетание. Слишком возбуждающее. Настолько, что сводило с ума. "Черт тебя дери, Чонгук, возьми себя в руки!" — мысленно рявкнул он, сжимая в ладони безобидную упаковку, которая сейчас весила, казалось, целую вечность. Его сердце колотилось так, будто это был не просто подарок, а ключ к чему-то гораздо большему. — С пакетиком? — лениво спросила кассирша, скользнув по нему равнодушным взглядом. — Да, — резко бросил он, едва сдерживая злость. Время. Он и так опаздывает. Черт, он вообще-то должен быть уже в компании, а вместо этого стоит здесь, воняет нервозностью и горькой решимостью. Полвосьмого утра. Он был у здания JK's Group, намного раньше, чем нужно. Но сидеть дома больше не мог. Это было бы пыткой — стены давили, часы тикали, а он сходил с ума, перематывая предстоящую встречу снова и снова. Проверка. Еще одна. В зеркале лифтера Чонгук мельком оглядел себя: прическа — безупречно зачесана, рубашка — натянута так гладко, будто каждый шов кричал о дисциплине, черный пиджак — сидит идеально, словно сшит под него. Он выглядел безукоризненно. Он пах восхитительно. И, мать его, он знал, что Тэхён это почувствует. — Сегодня твой день, Чонгук, — пробормотал он, едва сдерживая мрак, что нависал над ним, и, подняв голову, шагнул в сторону входа в компанию. По мере того как он двигался к ресепшену, взгляд скользил по интерьеру, и Чонгук с раздражением осознавал, как ему это все нравится. Эти стеклянные окна, через которые медленно проникал утренний свет, мраморный пол, блеск дорогой мебели, которая выглядела как декор для какого-то мертвого отеля с претензиями. Все это — роскошь, идеальный порядок. Место, где он должен быть. Нет, место, которое ему предназначено. "Не удивительно, что все с ума сходят, чтобы попасть сюда хотя бы уборщиком," — промелькнула в голове самодовольная мысль. Но Чонгук не был таким, как все. Он был секретарем Ким Тэхёна — омеги, который жег своим присутствием все вокруг. Горячий, строгий, запечатанный в оболочку совершенства. И Чонгук, мать его, не мог избавиться от этого запаха шоколада и орехов, который не оставлял его с того самого дня. Подойдя к стойке ресепшена, Чонгук замер на мгновение, вцепившись в край стойки, пока девушка не подняла глаза. Она была поглощена экраном, но, заметив его, выдавила на лице идеальную, но пустую улыбку. — Добро пожаловать в основное здание JK's Group, — её голос был мелодичным, поставленным, почти безжизненным. — Извините, по какому вопросу вы к нам пришли? Чонгук почувствовал, как холод сжимает его грудь, но, вытянув плечи, ответил ей, не скрывая своей уверенности, что, похоже, начал обретать. — Здравствуйте, — сказал он, не отрывая взгляда. — Я по поводу работы. Можно сказать, что я новый сотрудник компании. Девушка на ресепшене на мгновение подняла брови, как будто его ответ стал для нее чем-то слишком неожиданным, но очень быстро вернула себе лицо безупречной вежливости. Чонгук невольно хмыкнул, следя за её движениям — блядь, они что, здесь все запрограммированы на идеальность? Эта безжизненная доброжелательность начала вызывать у него раздражение. — Поздравляю! Пожалуйста, назовите ваше имя и отдел, в который вас приняли. Я проверю информацию. Он выдохнул, подавляя нарастающее беспокойство, и проговорил, сжимая кулаки: — Чон Чонгук. Секретарь финансового отдела. Его голос был ровным, но твёрдым, в нём уже ощущалась уверенность. Плечи расправились, гордость заполнила грудь. Он здесь. Он пришёл, чтобы оставаться. И всё, что ему оставалось — идти и брать, что ему причитается. Девушка кивнула, набирая что-то на клавиатуре. Её лицо теперь стало чуть теплее, даже улыбка заиграла с оттенком уважения. Спустя несколько секунд она протянула ему чёрный бейдж, на котором блеснул логотип компании и номер. — Отлично, Чонгук-си. Ваша карта доступа готова. — Она снова улыбнулась, но теперь это уже была не просто профессиональная улыбка, а почти жесткая вежливость. — Финансовый отдел на 12 этаже. Лифт за углом. Удачного рабочего дня. Он слегка наклонил голову, забирая бейдж. Несколько секунд задержал взгляд на её лице, как бы разглядывая, как она снова превращается в идеальную фигуру, которую оттачивали для вот таких моментов. Она хороша, но сейчас это не имело значения. Все его мысли были поглощены другим человеком. — Спасибо, — коротко ответил он, чувствуя, как что-то темное и навязчивое сжимает его грудь. Чонгук развернулся, не тратя ни секунды, и направился к лифту. Его шаги были быстрыми и решительными, сердце уже стучало в бешеном предвкушении. Скоро он увидит его. Тэхёна. Омегу, который не выходил у него из головы уже два дня. "Тэхён, держись. Я собираюсь сделать так, чтобы ты не мог выкинуть меня из головы," — усмехнулся Чонгук про себя, нажимая кнопку вызова лифта.