Руководство: как избежать наказания за преступление

      

Настоящее время

      Несмотря на глубокую осень, что в последние недели, совсем не скупилась на обильные дожди, рассвет показался Армину почти летним — ясным, тёплым и внушающим какой-то необычайный покой.        Он долго боролся со сном — просто спать, вот так, когда Анни приходится по много дней вести машину — казалось настоящим преступлением. Ему вообще во всех этих разъездах, наконец, пришло понимание, что сдать на права — его прямая обязанность. С этими мыслями он и задремал.       Но вот уже и солнце всходит прямо от горизонта, разбрасывая оранжевые лучи по бегущей вперёд трассе. И голубое, чистое небо объято ласковым пламенем.       — Проснулся?       Он находит взглядом её ладони, крепко сжимающие руль, всё вокруг кажется нечётким — у него очки свалились на грудь. Найдя те на ощупь и пристроив на носу,  Армин приподнимает голову, встречается взглядом с Анни. Девушка смотрит на него с большим вниманием, совсем позабыл о дороге.       — Да…извини что заснул и…не могла бы ты смотреть вперёд, пожалуйста...       Анни моргает несколько раз, словно его просьба её удивила, но затем так же растерянно, возвращает внимание на трассу.       — Тут всё равно никого, — недовольно протягивает она в ответ. Иногда эта странная девчонка такая упрямая, даже в самых простых вещах.       — Угу, но не хочется попасть в сцену из “Пункта назначения”, помнишь где…       Он может и видит только её профиль, но сразу замечает, как она наморщила лоб и нос.       — Ты про ту, с брёвнами? Ах…и зачем только напомнил…       — Получается, ты всё же смотрела…       — Случайно, один фильм, вместе с матерью, по телевизору. Она так смеялась с моей реакции…ведь я такая спокойная…не знаю, что в этом смешного...       Армин садится прямо, разминает затёкшие плечи.       — Надо бы устроить марафон. Конечно, там один фильм хуже другого и всё равно...в марафонах же сама суть отмечать, как фильмы некогда хорошей серии, скатились…вот, к примеру…       — Ладно, — перебивает она его,  — просто сделаем это, можешь не искать аргументы в поддержку своей идеи. Сделаем и посмотрим, что хочешь.       — Так просто?       — Да…но нам придётся повременить, из-за тебя.       — Конечно…придётся повременить.       Интересно как долго? Какой будет срок? И будет ли? Хотя нет, глупый вопрос, конечно будет.       Он замечает, как Анни снова сводит взгляд с трассы, всё ещё довольно пустынной и казалось бы безопасной, и всё же — это не то поведение, которое стоит поощрять. Девушка открывает рот, и тут же спотыкается о его осуждающий взгляд; давит на одну из педалей — Армин понятия не имеет, за что та отвечает; переключает скорость; замедляется и съезжает вбок с трассы. Останавливается так резко, что они оба слегка дёргаются вперёд. Кажется, водитель из неё, всё же не самый профессиональный.       — Анни…а…почему мы остановились?       — Ты же сам глядишь на меня как на преступницу, когда я отворачиваюсь от дороги! Выглядишь так, будто хочешь мне штраф выписать...может тебе в копы податься?       — А я бы и выписал, “Пункт назначения”, помнишь?       Она вздыхает, кажется, не имеет никакого желания продолжать спор, разворачивается к нему всем корпусом, подтягивает одну из ног к себе.       — Армин…ты уверен, что так нужно? Разве это наше вообще дело? Он сам так решил!       — Анни… — кидает он на неё усталый взгляд.        Они принимали это решение вместе, всё обсудили, обговорили как есть, честно и открыто. Он не давил на неё, не читал мораль, не требовал соглашаться, и всё же, она согласилась, но теперь почему-то сдавала назад.       — Анни. Выход из всей этой ситуации только один — перестать лгать. Разорвать бесконечный цикл лжи. Понимаешь?       — Просто я не уверена…по сути, это ничего не исправит же…Бертольд не оживёт... — её рука тянется к цепочке на его шее, к той самой с замком с буквой “А”, она касается кулона пальцами, перемещает взгляд с лица Армина на украшение.       — Нет, Анни, ты прекрасно всё понимаешь, разве не ложь за ложью завела нас сюда?       — Может, ты и прав…       Он ловит её ладонь, что держит кулон, в свою. Холодная.       — Конечно, порой…соврать необходимо, и всё равно, соврав, будь готов нести за это ответственность вечно. Ложь, это, знаешь ли, паутина.       — Снова цитата из какого-то шоу?       — Не помню, может, и так. Мысль-то довольно банальная.       Анни снова вздыхает. Слишком уж часто она это делает.       — Получается, скажешь им всё как есть?        — Всё сказать не получится, мы впутали так много людей…и не спросили их, хотят ли они нести ответственность…        — Получается без лжи всё же не обойтись, господин философ?       — Получается, мы будем двигаться к честности маленькими, но уверенными шагами.       Стоянка перед огромным гипермаркетом абсолютно пуста от машин. Напротив той — полицейский участок. Тот самый, в который Армина приглашали ровно два раза. Кого-то из предполагаемых свидетелей — чаще и больше, а вот ему хватило и двух раз, после которых он чувствовал себя довольно потрёпанно. Ложь любого измотает, а уж того, кто в ней прочно запутался и подавно. Скорее всего, пришло время понять, что преступник из него никакой.        Ранним утром людей на улице почти нет, оттого так хорошо и заметна пара фигурок, застывших посреди асфальтированного пустыря.        Микаса быстрее Эрена реагирует на их появление. Резво оказываясь рядом подруга заключает Армина в объятья, так крепко, словно они не виделись две тысячи лет. У него такое же ощущение, хоть само это путешествие и заняло чуть больше недели. Но, как ни крути — оно много что изменило. И в Армине, и в его отношениях с Анни.              Во-первых, закрепило то спокойствие, которое он смог почувствовать, рассказав Анни всю правду. Во-вторых, это странное путешествие, расставило всё на свои места: тогда, два года назад, в школе, их чувства были нечто большим, настолько огромным, что ни расставание, ни ссоры, ни ложь, ни взаимные обиды, ни даже случайное убийство не смогли превратить их с Анни отношения, в злобу, в ненависть, в ничто.       — Армин! Что на тебе надето?! Выглядит…довольно…стильно?  — не в силах скрыть удивления подруга, Микаса оборачивается назад ища поддержки, — Верно, Эрен?       Эрен же, довольно неспешно подходит ближе.       — Лучше скажите, что это за тачка такая? — протягивает друг совсем уж недовольно. Судя по его виду, он сегодня не выспался, и если Армин помнил правильно, совсем скоро Эрену идти на работу.       — Завидуешь, Йегер? — похлопывает Анни по капоту.       — Нет…вообще нет.       Армин растерянно оглядывается на красную иномарку, та кажется ему довольно винтажной, хоть и не откровенным ведром с гайками, как это было с машиной Эрена.       — Анни, дай мне ключи, пожалуйста, — произносит он.       — Держи.       Армин забирает их из ладоней девушки, и под внимательный взгляд Микасы и Эрена, протягивает своему лучшему другу.       — Вот, забирай. Она твоя.       — Реально? Ты отдашь её Эрену? — удивляется Анни. Она лично, и довольно долго выбирала эту машину, стоявшую на старой стоянке со всеми теми древними тачками, что были выставлены на продажу, их бывшими хозяевами.       — Да…мы же немного испортили машину Эрена, помнишь?       — Немного испортили…       Все четверо напряжённо замолкают. Тишина, разлитая по утренней улице, накрывает их с головой.        “Немного испортили — то есть, возили в ней труп человека, ни в чём не повинного человека, ну или повинного, но не заслужившего оказаться в багажнике”. Возможно, полиции пригодится та машина как одна из улик. Скорее всего, пригодится. Армину ещё придётся прикинуть, как отмазать от всего и Микасу, и Эрена.       Его лучший друг убирает руки в карманы, смотрит на него исподлобья. Затем говорит.       — Всё как ты и написал, сдашься копам?       — Угу.       — Знаю, я мало вам давал советов. Но думаю, это решение — правильное.       — Эрен! — немедля возмущается Микаса, сжимая ладони в кулаках, — Мы же собирались их отговорить!       Её новоиспечённый муж, и на свою жену смотрит с лёгким осуждением.       — Микаса, ты меня прости, но тут ты была не права. Твоё желание хоть немного почувствовать себя участницей одного из этих шоу про убийства, пересилило любой здравый смысл. А ещё это до чёртиков пугает.       Девушка поджимает губы, превращает те в одну чёткую линию, произносит себе под нос:       — Но почему ты не сказал этого раньше?       Эрен, наконец, выпрямляется, расправляет плечи и отвечает уже без осуждения:       — Да потому что, я, чёрт возьми, всегда в первую очередь, на стороне своих друзей и своей жены. Если передумаете сейчас, я всё равно, встану за вас горой!       — Я...я это ценю...       Он и правда это ценит, а ещё до смерти смущён. И он, и Микаса и даже Анни.       — Ну и ещё одно, — добавляет Эрен, — Армин, как ты и обещал, мы тут ни при чём. Постарайся. Хотя если не выйдет...ну что ж, это и наша вина.       — Да, конечно, как и договаривались, вы тут ни при чём.       Эрен вскидывает кулак, в жесте, призывающем стукнуться ими. Так, два друга скрепляли договорённости крайне редко, но почему-то именно сейчас, в этот самый момент, стукнуться кулаками, показалось Армину вполне приемлемым. Даже если со стороны этот жест и казался ему абсолютно дурацким.       Армин бросает взгляд на Анни, если уж он и собрался сдаваться с поличным, он знать не знает, когда сможет ещё раз её увидеть. Слава господу, Микасе чуткости не занимать, она легко подхватывает Эрена за рукав и отводит на приличное расстояние.       — Как и договаривались, да? — произносит Анни, — Получается, я сваливаю?       — Как и договаривались.       Её лицо всё ещё недовольное, даже хмурое — девушке не пристало столько хмуриться. Ему даже хочется подойти, и пальцами натянуть той улыбку на лицо.       — Анни, я хотел попросить…можешь снять с меня эту штуку? — он указывает на замок, на своей шее.       — Не нравится? Так бы и сказал, тебе незачем во всём мне потакать.       Она роется в кармане, находит там ключик размер которого, меньше его ногтя. Передаёт из руки в руку. Попасть в такую маленькую замочную скважину непросто, но он справляется, проворачивает и снимает с себя замок. Ну а затем, в пару шагов, оказывается за её спиной, она быстро оборачивается, всё ещё хмурая. Раз…два… и...замок оказывается на её шее.       — Что…       — Тебе такое идёт куда больше чем мне, — слегка улыбается он, — Но ключ я оставлю себе.       — И сколько ты мне предлагаешь его носить? Они же тебя так просто не отпустят, Армин!       — Если честно…думаю…ты сможешь снять его через голову.       Этот замок довольно глупое украшение — из-за длины цепочки его функциональность становится крайне сомнительной. Армин заметил это почти сразу, но и не думал снимать.       Анни поначалу задумчиво оглядывает замок на своей груди, но затем поднимая лицо, роняет свою следующую фразу, серьёзно, и всё ещё недовольно:       — Так что, вот и всё?       — Нет, — вертит он головой слегка улыбаясь, — Не всё, ты ведь обещала посмотреть со мной “Пункт назначения”?       — Армин, ты знаешь же, о чём я говорю.       — Знаю, конечно, знаю. Но обещала ведь?       — Армин....       — И ещё, я отправил тебе почту и пароли, с которыми ты сможешь пользоваться своим каналом. Продолжать делать видео, писать музыку и делиться ей.       — Я не буду, сказала же.       — Я не настаиваю, тебе самой решать. И всё равно, считаю, что это твоё, на сто процентов твоё. Ты и так выглядишь круто...а с гитарой просто невероятно.       Анни лишь хмурится, снова хмурится. А Армин в ответ усмехается. Он хочет, чтобы она жила полной жизнью. Ничего ведь страшного не происходит. По крайней мере, они оба живы. И всё ещё, любят друг друга.       — Могу я поговорить, с господином Санесом?       — Санесом? Господин Санес очень занят. А вы…       — Армин Арлерт, вы как-то меня допрашивали, вы же госпожа Траут, верно?       — Да…это я…И что у вас к господину Санесу?       — Думаю…признательные показания…по делу Бертольда Хувера.       Господин Санес оказался ему не рад — наоборот, он был очень зол. Господин Санес выглядел так, будто очередные признательные показания, ему совсем не были нужны. И это было довольно странно, но Армин всё равно это понял. Понял довольно легко — он оказался в камере, в самой худшей камере из тех которые можно было представить. Господин Санес очень его невзлюбил. Его, и его эти признательные показания.       Оказалось, что давать признательные показания не так уж и просто. Оказалось, что все его честные действия, в какой-то момент времени, стали для следствия огромной проблемой. Он сам стал для следствия проблемой. Впервые за всё время, Армин задумался, что всё же, в этой запутанной ситуации, которую он очевидно запутал сам, без адвоката ему не управиться, даже если он и собрался признать свою вину.       И так, проведя в маленькой камере ещё пару дней, Армин обыденно брёл по коридору, в компании двух крепко сложенных служителей закона. Он не был уверен, куда именно его ведут — на очередной допрос, или, возможно, на встречу с адвокатом, которого обязались ему предоставить.       Его просто снова загнали в комнатушку со столом и стульями, к которой он, впрочем, даже немного привык. Скорее всего, Армин сейчас должен испытывать стресс, но на сердце было довольно легко. Он здесь сам, по своему желанию. Не многие в его ситуации имели выбор.       — Садись, — указывает ему женщина в форме.       Он, конечно, садится. Он всегда делает то, о чём его просят. Женщина наклоняется, расцепляет браслеты на его руках, снимает их и выходит, выходит только затем, чтобы, вместо себя, впустить в комнату высокого мужчину в широкополой шляпе. Армину хватает одного взгляда, чтобы понять, что это никакой не адвокат, наоборот, этот человек шериф — Кенни Аккерман.       И вот теперь Армину становится слегка странно, что же тут забыл Кенни Аккерман?       — Ты наверно хочешь спросить, что я тут забыл, пацан?       Он бы ответил “да”, но слова решили затерять где-то в горле, поэтому Армин просто кивает. Мужчина снимает с головы шляпу и кладёт на стол, затем усаживается на стул, который будто бы не предназначен, для человека подобного роста.       — Меня попросили заняться твоим делом. Труп то нашли у нас…значит, и ты будешь — “наш”. Звучит как бред, ага? А Санес с Траут обосрались от счастья, когда услышали!       Мужчина ухмыляется, светит своими абсолютно жёлтыми прокуренными зубами, ему кажется весело.       — Кто попросил?       “Кто?”       — Одна девчонка. Ты её знаешь — бойкая блондиночка. По характеру, та ещё оторва. Завтра она тоже к тебе зайдёт.       “То есть…Анни попросила о чём-то Кенни Аккермана? Как такое возможно?”       Переваривая сказанное, он замечает в руках у мужчины папку, но не успевает понять, что на той написано, Кенни Аккерман вскидывает вверх свои длинные ноги, и они с грохотом падают на стол. Шериф раскрывает папку, устроив ту на своих коленях.       — Армин Арлерт…скажу тебе честно, но ты ещё тот дятел.       — Чего?       Армин не уверен, имели ли, служители закона право, так с ним общаться? Не давление ли это на задержанного? Но Кенни Аккерман будто бы снова заглядывает в его мысли.       — Да не бойся ты, камеры ничего не записывают, и никто нас не слушает. За годы службы в полиции моя задница стала абсолютно плоской — вот столько я здесь пятую точку отсиживаю. И смею думать, я заработал к себе хоть какое-то, да уважение.       “Да что он несёт-то?”       — Все твои друзья, тоже те ещё дятлы. Чем вы вообще думали? Хотя нет! Ха! Вообще, не думали! Даже жалко того паренька, его кокнули вот такие тупицы...        — Мы…я…его никто не убивал, если вы прочитаете мои показание, я там всё сказал, никто его не убивал. Это был несчастный случай. Или непреднамеренное убийство…ничего спланированного…я не хотел.       Мужчина отрывает взгляд от папки, смотрит на него него как на дурака, затем произносит:       — Ну да, конечно, по тебе вполне заметно, что ты никого не убивал. Но хочешь хохму?       — Хохму? — с сомнением переспрашивает Армин.       — Да. Да. Хохму. И ещё какую. Санес и Траут, местные следаки, ещё большие дятлы. Хотя может, всё может быть даже хуже и они не дятлы, а сознательно хотели нарушить закон. Но мне, в общем-то, плевать.       — Э?       — Если бы не дятел по имени Райнер Браун, они уже закрыли бы дело, по их мнению очень “изящно”! Хоть любому нормальному детективу хватило бы одного взгляда, чтобы понять, из чего тут всё слеплено. Из отборнейшего дерьма! Попади ваше дело мне, вот так, без участия хорошего адвоката, я бы уже отправил ваши задницы прямиком в “ад”. Но, Санес и Траут, не такие, они свалили бы всё на то, что у парнишки не выдержали нервы. И все бы вы дятлы стали свободны, ведь никому во всём мире нет дела до того трупака…никто бы не настоял на приличном расследовании. И Санес с Траут это прекрасно знали.       — И то есть…       — То есть, Райнер Браун вас всех подвёл. А больше всего он подвёл Санеса и Траут. Ох беднягам пришлось поработать! Показания того парнишки, требовали доказательств, хотя бы имитации бурной деятельности! Райнер Браун не какой-то там жмур, с живым обвиняемым работать не просто: недоволен его адвокат, сам обвиняемый меняет показания три раза на дню, свидетели говорит кто одно, а кто другое! Ха! А потом…припёрся ты! Аха-аха-аха! Я бы всё отдал, чтобы увидеть рожу Санеса в тот момент. Они с Траут уже кое-как подогнали доказательную базу, чтобы засадить Брауна и наконец-то отделаться от дела.       — Послушайте, господин Аккерман…я понял, что вам всё это кажется крайне забавным, — Армин слышит в своём голосе обиду. Довольно неуместную, но всё же она там. Обида эта растёт из того, что если подумать, может и с подачи тех двух следователей, но ведь у Армина почти получилось обвести всех вокруг пальца — почти вышло, почему же теперь над ним смеются, — Но не могли бы вы…       — Мог бы, я мог бы. Вываливай всё как было, от начал и до самого конца. Расскажи подробно, и про драму со своей подружкой и про то, как в этом замешан почивший. Я обожаю такие слезливые истории, смотрю по телеку каждый вечер, она любила его, он любил её, а он любил её.... — Кенни Аккерман вдруг замолкает, и тут впервые за разговор, на лице шерифа появляется серьёзность, — И ещё одно…       — Что?       — Про то, как вы разобрались с нашим уважаемым фермером тоже можешь упомянуть.       Спалось Армину откровенно плохо. Кенни Аккерман вывернул всю его душу наизнанку, и продолжал делать это во сне. Шериф смеялся над всем, над всем о чём Армин рассказывал: над его отношениями с Анни, над историей с деньгами фермера, над шантажом, что устроил Бертольд, над случайным убийством, над тем, как они скрывали улики, и над дачей показаний, смеялся он и над побегом, и даже над решением Армина вернуться. Так было во сне, но реальность не сильно от этого отличалась. В реальности шериф тоже смеялся, разве что, не превращался в гиганта шестидесяти метров ростом.       И всё же, несмотря на то, что Кенни Аккерман считал каждое его слово забавным, кажется, он пришёл сюда, не чтобы упечь Армина за решётку до конца его жалкой жизни. Может он и правда пришёл посмеяться, а может, просьба той блондинки была для него на самом деле важна.        Неужели…неужели Анни попросила у своего приёмного отца о таком? Он надеялся узнать об этом, когда проснётся.       Так и случилось, наступил иной день, хоть коридоры и оставались прежними. И те, кто сопровождал его по ним, тоже не изменились. И та комната с тусклым светильником осталась неизменной. Когда женщина полицейская снимает с него браслеты и оставляет одного, появляется она — Хистория Рейсс.       — Привет, Арлерт.       В первую секунду Хистория кажется ему ангелом сошедшим с небес, настолько она лучится светом — или же, это просто освящение, что падает из широко раскрытой двери, помутило ему сознание. Хотя и без лучистого света девушка прекрасна — её светлые волосы, ровно до талии, аккуратно уложены, а одежда подобрана так изысканно, как он бы сам никогда не смог одеться. Ангельское наваждение довольно быстро развеивается, сразу как девушка садится за стол, перекидывает ногу на ногу, достаёт смартфон и быстро в нём что-то печатает. Только после этого в голове Армина возникает мысль:       “Что тут чёрт побери делает Хистория Рейсс?”       — Хистория?       — Угу.       — Что ты тут делаешь?       — И правда… — она поднимает на него большие, жирно подведённые тушью глаза, и лениво, но разборчиво, словно какому-то дурачку, объясняет, — Имир попросила меня, чтобы я попросила своего дядю, чтобы он стал твоим адвокатом.       — Дядю?       — Угу. Мой дядя, Ури, он очень крутой адвокат. Ты бы Арлерт, никогда не собрал денег на такого.       — А...ладно, но…почему ты здесь?       Хистория тяжело вздыхает.       — Из-за Имир, конечно.       — Имир…       Он всё ещё ничего не понимает.       — Она вроде как переживает за Райнера, у неё, знаешь, не получилось его вразумить. Но, кажется, ему не Имир нужна, а хороший психотерапевт. Но не думай об этом, Райнера уже отпустили, хотя и запретили куда-то уезжать.       — Это…это хорошо...       — Но теперь тут ты. Имир и за тебя переживает…хоть вы и не друзья.       — Да…друзьями назвать нас сложно.       — Но моя Имир, как бы чувствует ответственность, понимаешь, как за щеночка или вроде того. За то, что втянула тебя в историю с тем козлом. Она очень ответственная, моя Имир.       — О, ты…ты всё знаешь…       — Имир думает, я не знаю, — закатывает глаза Хистория, — Пусть думает. Но я всё поняла, все эти ваши секретные разговорчики…тоже мне, шпионы. Знаешь, Армин, моя мать ужасный человек…       — Ээээ…что?       И почему его преследует связь с блондинками, чьи матери — ужасные люди? Может у него просто такой знак зодиака, что привлекал подобное? Он уверен, что где-то есть этому объяснение, но вряд ли оно научное. Может, ему строит спросить об этом у Микасы?       — И мой папаша не сахар. Я понимаю, почему Имир решила разобраться с тем козлом, под которого, они меня подложили, а затем, она разобралась и с ними. Такая она славная, моя Имир. Но я, конечно, сразу всё рассказала дяде, иначе бы и её, и тебя, поймали уже через неделю. Мой дядя — очень добрый и хороший человек, он выслушал меня и всё понял. Попросил Кенни всё разрулить…       — Постой…ты хочешь сказать…полиция всё это время знала, что виновата Имир...и я…с Анни?       — Не полиция, Кенни. Хотя для нашего городишки, Кенни и есть полиция.       — Постой Хистория, я ещё больше запутался. Имир нужны были деньги, потому что…у вас были с ними проблемы, да? Но если твой дядя…адвокат…причём хороший...       — А нет… — отмахивает девушка, — никаких проблем с деньгами, а я то думала, что она тебе наплела?       “Его обманывали, его всю дорогу обманывали…”       — Не понимаю.       — Это вроде не твоё дело, но ладно расскажу…Имир просто терпеть не может Фриду.       — Фриду?       — Это моя старшая сестра. Она очень меня любит. Порой…даже слишком.        — И Имир…       — И Имир ревнует. Так ревнует, что только и мечтает, о том, чтобы купить маленький домик где-нибудь среди чудесных прерий. И жить там со мной, и дочерью...подальше от Фриды.       — А ты?       — А я этого не хочу. Так что, то что те деньги пропали, только к лучшему. Имир в последнее время…она вроде как смирилась, что маленькая и счастливая ферма нам не светит, и даже начала общаться с Фридой. Странно, но всё стало налаживаться.       — Понял, кажется, понял...Слушай Хистория…        — А?       — Ты бы была с Имир честнее, что ли.        — О чём ты?       — Утаивать друг от друга что-то, плохо влияет на отношения. По себе знаю.       Девушка перед ним хмурится, с каким-то надменным недоверием. Кривая ухмылка касается её губ.       — Не думай об этом слишком много, говорю же, тебя это не касается. Просто слушай моего дядю и Кенни, делай так как они говорят, и всё будет нормально.       Сказав это, Хистория поднимается на ноги, поправляет юбку, кладёт телефон в сумку и разворачивается, чтобы уйти. Несмотря на то что всё сказанное его бывшей одноклассницей кажется ему довольно разумным, Армину чего-то в её словах не хватило.       — Хистория постой.       — Чего тебе, Арлерт?       — Это все, все причины, почему ты мне помогла?       — А?       — Мне кажется, не все. Мне кажется, уговорить тебя, помочь кому-то вроде меня, на кого тебе абсолютно плевать, к кому ты всегда относилась с презрением, довольно сложно.       Девушка разворачивается слишком резко для такой, обычно важной особы, замирает, меряет его взглядом несколько долгих секунд.       — Хочешь чтобы я прямо сказала, что пытаюсь так извиниться перед Микасой, за то какой я была сукой в школе, за то сколько сделала ей гадостей? Так любишь смотреть как другие унижаются, Арлерт?       — Нет, вовсе нет, просто если это так, то на самом деле спасибо. Больше спасибо, Хистория.       — Ну конечно, ты должен быть мне благодарен.