Руководство: как избежать наказания за преступление

      

Настоящее время

      — Уважаемый суд, сегодняшнее заседание начинается с рассмотрения дела под номером…       У Армина Арлерта звенит в ушах. Электрический свет в зале суда гудит назойливым неприятным звуком, заставляя его на доли секунды, потеряться в пространстве и времени. Возможно, во всём этом виноват сумрак одиночной камеры, в которому он так привык, а может, нечто иное  — обычное волнение. Армин оглядывается по сторонам, глазами ищет её и...не находит. Точно, скорее всего, в голове звенит оттого, что он не знает, появится ли она. Она ни разу не появлялась, с того самого момента, как они попрощались на пустынной парковке у супермаркета.       “Неужели не придёт?”       Он видит Эрена и Микасу. А ещё своих мать, отца и даже деда, лицо последнего самое суровое из всей собравшейся тройки. Если бы не люди в форме, что стоят по периметру зала, то Армину от него бы сильно влетел. Вероятно, и физически.       Ему немного стыдно перед родственниками — он ведь толком с ними не объяснился. Тогда, на свидании, мать смотрела на него жёстко, отец же — куда мягче. Но мать говорила хоть и взволнованно, но нежно, а отец, наоборот — строго. Их внешность всегда была немного обманчива.       — Эта девчонка, Леонхарт, она виновата во всём, что с тобой случилось, да?        — Тебе стоило оставаться за границей, милый.        — Ты хоть уверен, что тебя не водят за нос? Уверен, что тобой не манипулируют?       — Может, нам стоит поискать адвоката получше?       Но стыдно ему лишь самую малость, голова забита вовсе другим — придёт ли Анни? Ему сейчас даже всё равно, какое именно решение вынесет суд. Даже если приговор окажется весомым куда ужаснее будет, то, что она не придёт. А потом и вовсе исчезнет. Может, уже исчезла? Он вспоминает об их разговоре, том самом во время дождя на автобусной остановке, о том, как мать Анни любила сбегать…И вот…если такое случится, если она уподобится той странной, безответственной женщине, что он тогда будет чувствовать? Погрязнет в сожалениях о принятых решениях? Или бросит всё и отправится её искать?       — Не вертись, Арлерт, — одними губами шепчет ему Ури Рейсс; рано поседевший мужчина совсем не смотрит на своего подзащитного, изучает бумаги — в тех вся его адвокатская тактика. Ури и правда оказался хорошим человеком, казалось даже немного странным, что он родственник Хистории. Но может и Хистория была не так уж и плоха как пыталась казаться? Всё же, как оказалось, ей было стыдно перед Микасой. Возможно, однажды, она найдёт в себе силы честно перед той извиниться.       Но как бы ни одёргивал его адвокат, невольно Армин бросает ещё один взгляд в конец зала — Микаса крепко зажмурилась и сцепила ладони. Что она делает? Молится? Или…нет...читает какое-то заклинание?       Армин пытается перестать думать об Анни и всё же отворачивается, здесь и сейчас происходит нечто для него более важное — решается его судьба, ему необходимо взять себя в руки. Так он себе говорит.       Господин Ури Рейсс обещал, что процесс будет недолгим, объяснил ему всё как есть — то, что Армин признался, играло им на руку. То, что сотрудничал со следствием тоже. То, что на теле Бертольда не нашлось следов насилия, было неплохо. Рассказ Армина о той проклятой лестнице складывался в чёткую картину несчастного случая. Но всё это, конечно, в руках умелого адвоката, и следователя, что был на их стороне.       Когда они разговаривали, один на один, в той комнате для допросов, Армин отчего-то сказал — “Я не уверен, специально я его отпустил тогда, или запаниковал…что если специально?” Тогда Ури Рейсс прикрыл глаза, выдохнул и произнёс: “Это к делу не относится. Твои предположения, самоедство, и угрызения совести — ничего из этого к делу не относится. Если испытываешь раскаяние, направь его в полезное для себя русло. Стань лучшим человеком, чем ты был вчера.”       И всё же, каким бы хорошим адвокатом, его защитник не был, у них оставался и целый ряд проблем — ложные показания, введение следствия в заблуждение, сокрытие тела, инсценировка самоубийства, и те странные показания Райнера Брауна.       К тому же в деле оставались и слова сказанные Эреном и Микасой, которые, даже со всеми должными усилиями, не укладывались в общий нарратив их с Ури версии событий. И ещё была Анни, а зале суда, её всё так же не было, а показания оставались. Но по поводу всего этого Кенни Аккерман говорил: ”Твои друзья, ничего не знали, ты обвёл их вокруг пальца, верно? Вот насколько ты умный парень. Они все поверили тебе, своему другу, думали, что ты хочешь поискать Бертольда вместе с его взволнованной девушкой, никто из них не знал, что Бертольд в багажнике.”       — Уяснил?       — Уяснил.       Вот она, паутина лжи — снова здесь, будто он и не пытался её распутать. От неё никуда не деться, только дать себе слово не впутываться в неё снова, когда та отпустит. Если…отпустит.       Пока Армин вспоминал всё это, пока раздумывал о прошлом, перебирал в голове, то, что могло отвлечь его от мыслей об Анни, его адвокат уже стоял на ногах и о чём-то добродушно, но уверенно говорил:       — Ваша честь, показания господина Брауна были даны в силу его неустойчивого психологического состояния, мы ссылаемся на экспертизу специалиста, где чётко говорится “Господин Браун Р, проявляет симптоматику, схожую с симптомами ПТСР; у господина Брауна наблюдаются сильные чувства тревоги, вины, страха, а также переживания травматических воспоминаний. Травмирующая ситуация с пропажей, а затем и смертью близкого друга Брауна Р, спровоцировала рецидив указанных выше симптомов. Слова и действия господина Брауна Р, не могут рассматриваться как достоверные. Высока вероятность того, что Браун. Р не отдавал отчёт своим действиям в момент нахождения в состоянии рецидива”. И таким образом, вследствие того, что сам господин Браун признал, что дал те показания, под влиянием стремительно ухудшающегося психологического состояния, мы считаем, что ссылаться на какие-либо его слова, в том числе и признание вины, бессмысленно и лишь запутывает следствие.       Этот седой человек сказал так много, и пауза повисла такая значительная, что Армин невооружённым взглядом, видит, как казалось бы, безэмоциональная, судья переглядывается с мужчиной, что сидит с ней рядом, затем кивает тому, и после произносит:       — Суд учитывает доводы, представленные защитой, относительно психологического состояния свидетеля, и признаёт их значимость в контексте рассматриваемого дела.       Армину интересно, насколько здесь и сейчас имеет значение репутация Ури Рейсса. Кажется будто эти люди, что должны докопаться до истины, от него под большим впечатлением. Но Армин и не сомневался, что так оно и будет. Пока они беседовали с господином Рейссом, тот и его уверил, в том, что он, абсолютно невиновен. Господин Рейсс повторял ему раз за разом:       — Ты совершил уйму ошибок, но, что касается несчастного Хувера, вина твоя, с точки зрения закона, заслуживает одного лишь подзатыльника. Хоть и довольно приличного. И, возможно, извинений, но кажется извиняться тут не перед кем.       В зале суда отворяется дверь, и, конечно, это привлекает его внимание, он легонько смотрит в сторону, но это всего-навсего мужчина в полицейской форме заходит внутрь. Анни так и не пришла. Может быть, она опоздала? А теперь её не пускали внутрь. Он тешит себя этой мыслью, хоть та и кажется ему наивной. И так проходит ещё много минут, пока зал не наполняют слова.       — Подсудимый, прошу вас подняться.       Он покорно встаёт. Что же ещё остаётся делать? Сейчас эта женщина зачитает ему приговор. Но Анни этого не услышит. Почему она не пришла?       — Рассмотрев обстоятельства дела, и предложенные доказательства, суд приходит к выводу, что подсудимый Арлерт А, непричастен к умышленному убийству господина Хувера Б, и произошедший инцидент является несчастным случаем. Однако, суд также учитывает тот факт, что подсудимый давал ложные показания, скрывал информацию и пытался помешать следствию. Несмотря на то что его действия могут быть объяснены страхом и паникой, это не оправдывает их вопиющей неправомерности. С учётом вышеизложенного суд признаёт подсудимого виновным в сокрытии информации и даче ложных показаний. С учётом показаний Арлерта А, его сотрудничества с правоохранительными органами и отсутствия умысла убийства, суд назначает подсудимому семь месяцев тюремного заключения. Решение вступает в силу незамедлительно. Пожалуйста, ознакомьтесь с подробным решением суда, в котором изложены все мотивы и обстоятельства данного решения.       Женщина в длинной чёрной рясе поднимается. На её лице видится усталость. Для неё всё это рутина, Армин лишь один из потока людей, судьбы которых она сегодня решает. Сам Армин пока осознать сказанные ей слова не в состоянии. Он оборачивается к Ури, а, тот кажется недовольным. Ранее этот седой мужчина сказал ему:  “В идеале, парень, я хочу, чтобы ты отделался штрафом, обычно, это вполне реально, но в твоей ситуации, даже если Кенни хорошенько всё запутает, я не могу этого гарантировать. И если вдруг окажется, что я не настолько хороший адвокат как сам о себе думаю, то ты можешь получить и до двух лет”.       — Всего два? — удивился тогда Армин. Картина в голове, которую он успел себе нарисовать, была  куда ужаснее.       — О чём ты, парень? Больше двух тебе дали бы только, если бы ты правда убил того парня, но ты ведь его не убивал?       “Он его не убивал, правда”.       — Нет, конечно.       — Так что не переживай. Но будь готов, что понести наказание за свои ошибки, всё же придётся.        — И какое же?       — Я ставлю на семь месяцев.       И вот, Ури Рейсс был прав от начала и до конца, хоть и был недоволен, что не смог прыгнуть выше собственной головы. А Армин не понимает, всё ещё не понимает, много это или мало? Семь месяцев его жизни против всей жизни Бертольда Хувера. Против того, что вторгся в его жизнь, перевернул её с ног на голову, увёл его девушку и подвёл к той роковой лестнице? Много это или мало?       А Анни...она так и не пришла. Что с ними случится за эти семь месяцев? Ему было бы намного легче, приди она.       — Да не переживайте вы так, госпожа Арлерт, всё будет отлично, это же всего каких-то семь месяцев! — раздаётся голос Эрена рядом. Армин хочет взглянуть на взволнованное лицо матери, побыстрее уверить её, чтобы она правда не переживала, но видит, как к нему в очередной раз приближаются охранники. Не дадут толком попрощаться? Ну конечно, он же теперь самый настоящий преступник. Вполне официально.       Он отворачивается от охранников, и видит между Эреном, Микасой, взволнованным лицом матери, пышными усами отца и широкой шляпой деда, что там, у дальней стены замерла она, и его сердце делает кульбит. Она к нему не подходит — стоит так, будто вообще случайно здесь оказалась. Микаса внимательно следит за направлением его взгляда, поспешно шепчет ему на ухо:       — Сам знаешь, она терпеть не может показывать эмоции публично.       Его рук касается холод металлических наручников. Что он думал, что она бросится ему на шею?

      Отправитель: Микаса Аккерман, округ Розы

      Получатель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

      “Здравствуй Армин. Возможно наше с Эреном письмо пришло к тебе даже раньше, чем ты хоть немного привык к тому месту, где находишься. Но мы с Эреном сели писать тебе сразу, как узнали, куда мы можем отправить его и как нам это сделать. Это было довольно легко, мне хорошо известно, как преступники переписываются  — ты знал, сколько девушек писало маньякам и убийцам? У них были поклонницы! Десятки, а иногда и сотни.        В общем, Армин, мы с Эреном можем писать тебе хоть каждый день, но не уверены, что у нас будет для тебя столько новостей — сам знаешь, наша жизнь довольно скучная. Вот Эрен предлагает пересказывать тебе серии еженедельных шоу? Как тебе? Хотя, может, у вас там есть телевизор? Я не знаю, напиши нам подробности.       А я вот напишу, пока Эрен отошёл куда-то, что всё ещё уверена в том, что вам с Анни не стоило сдаваться, и нужно было стоять на своём до конца. Возможно, в будущем, кто-то бы и докопался до истины, но разве оставить после себя немного мистификации ни куда интереснее? Смерть Бертольда обросла бы тайной, люди бы придумывали легенды, активно обсуждали их в интернете — это необычный, но крайне интересный способ оставить после себя след в этом мире. Даже Бертольд бы не был забыт. Ну ладно, Армин, сделанного уже не воротишь.       Кстати, я на днях  раскинула карты таро, на вас с Анни, на ваше совместное будущее. Я думаю ты в предвкушении узнать, что же мне выпало: Колесница, Луна, Любовники. Я представляю, какое лицо ты сейчас сделал, ты не веришь в подобное, наука бла-бла-бла. Но попробуй хоть раз подумать чуть шире своих убеждений: Колесница говорит о том, что вам нужно двигаться вперёд и преодолевать препятствия. Ещё не веришь в силу судьбы? Это же абсолютно точно про вас, у вас большое препятствие перед носом. К тому же здесь Луна, и она говорит, что будущее туманно, но оно у вас есть, просто будьте чуткими друг к другу. Ну и Любовники, лишний раз подтверждают, как всё сложно — но если вы постараетесь, всё будет отлично. Так что Армин, даже карты говорят тебе не сдаваться.       Микаса.       И Эрен.”

Отправитель: Имир Рейсс, округ Розы

Получатель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

      “Привет, очкарик, каково тебе там? Несладко, да? Это я, твоя подельница, Имир! Даже если где-то на конверте это и было указано, просто сделай удивлённый вид. Ты наверно немного в шоке, что я пишу тебе, но я считаю своим долгом дать тебе парочку важных наставлений. Первое — не роняй мыло в душе. Аха-хах-хаа…Хистория говорит у меня шутки как у старого похотливого деда.       Арлерт, а неплохо, всё закончилось, не думаешь? Нет, я не о том, что ты сидишь в тюрьме, а я нет. Сам знаешь, про что я говорю. Если нужна будет помощь, обращайся. Если будут проблемы в тюрьме, тоже обращайся. Я, конечно, не всесильна, но община что-то да может. В конце концов соберём тебе посылку, полную сладостей и сигарет. Я не помню, ты куришь? Если нет, начни, иначе, что им ещё класть тебе в посылку?       И кстати, хотела узнать, что ты сказал такого Хистории, что она завела банку, в которую мы кладём деньги каждый раз, когда кто-то из нас попадается на лжи? Я вроде и не против, хоть с таким подходом и куда сложнее делать сюрпризы, ну и мы решили откладывать эти деньги на колледж дочери. Но чёрт побери, что ты сказал Хистории?”

      

Отправитель: Хитч Дрейс, округ Розы

      Получатель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

      “Армин, долго же я собиралась тебе написать. Ты уж извини, но в жизни так много всего происходит, да и я знаю, что Анни и так пишет тебе письма. Вдруг она подумает что-то не то. Ты же знаешь, что она жутко ревнивая? Однажды я расскажу, какую взбучку она мне устроила, когда я с тобой связалась. Но не сейчас, может быть через пару лет, когда ваши отношения станут не такими смертельно-опасными для окружающих.       Так вот, я совсем о другом хотела написать. Марло сделал мне предложение! Но есть, конечно, и нюанс, мы поженимся, только когда он отслужит свой контракт до самого конца. А это случится даже намного, намного позже, чем когда ты выйдешь из тюрьмы. Представляешь, мой парень, герой нашей чёртовой страны, а парень моей подружки — уголовник, и она всё равно сможет вдоволь пообниматься с тобой намного раньше, чем я пойду с Марло под венец. Похоже, мир довольно несправедлив.       И ещё вот что странно, Марло часто записывает мне видео, со своей военной базы, и все его друзья там, думают, что я какая-то святая. Не знаю, что он им наплёл, но Армин, я и правда ощущаю себя всё более и более святой день ото дня. Я говорила об этом Анни, но она только смеётся надо мной. А у меня между прочим скоро появится ореол над головой, вот настолько я становлюсь святой.        Недавно мы посещали могилу Бертольда. Анни писала тебе об этом? Мне отчего-то кажется, что нет, я прямо чувствую это. Что ж Армин это довольно печальное зрелище. Но Анни рассказала мне много всего — и про то, как он её сталкерил ещё со школы, и как шантажировал тебя. Я может теперь и святая, но такое простить очень сложно. На вашем месте я не знаю, чтобы и сделала. Так или иначе, не унывай там. Я слышала в тюрьмах много книг, может быть, там есть даже манга?”

Отправитель: Жан Кирштейн, округ Розы

Получатель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

      “Привет Арлерт. Я долго думал, писать мне тебе или нет. Скажу честно, когда узнал о том, что случилось, ощущением у меня на душе были так себе. Вся та история...получается, ты меня использовал? Я долго думал об этом, но потом, попозже, меня отпустило. Я ведь тебя тоже использовал. Хотел добраться до истины, узнать, что же случилось с Марко, хотел узнать любой ценой. Так что мы квиты. Я не знаю, что там случилось с Бертольдом, но поверю решению суда. Несчастный случай, да? Знакомое дело. Знаю, как это тупо, но теперь у меня из головы не выходит Райнер. Я был на его месте, терял друга из-за несчастного случая. Это не пережить так просто.        Возможно, тебе это покажется сентиментальным, но думаю такой парень, как ты меня не осудит, так что я расскажу. В общем, я до сих пор довольно часто думаю о Марко. Знаешь, просто живу свою жизнь и думаю: ему понравился бы этот фильм? А эта игра? Эта еда? Я помню, в школе меня это прилично бесило. Что я не могу перестать думать о каком-то мёртвом друге, словно я девчонка какая-то. Меня это так злило, и из-за этого всё вокруг тоже. Школа эта, моя мать, и ты. Ты особенно злил, напоминал мне о Марко.       Недавно я шёл мимо одного места, и приметил довольно странный бар. Ну и я тут же подумал —  взрослому Марко он бы понравился, я никогда не знал и не узнаю взрослого Марко, но отчего-то уверен, что ему понравилось. Хорошее место, вечером пятницы проходит дегустация вин. Я помню, что ты нос воротил от вина, когда мы с тобой напивались на встрече выпускников. Но поверь мне, тут они просто отличные. Что ж, когда ты выйдешь, я думаю, что смогу угостить тебя. Я устроился сюда на подработку. Опыта у меня не было, но у Конни в этой сфере много знакомых. Так что она моя.        Моя мать много говорит о тебе. Удивлён? Ну потому что про вашу историю рассказывали в новостях. Теперь она треплется со мной об этом каждый раз, когда я ей звоню. Вспоминает ту куртку, что твоя девчонка мне изрезала. Но я сказал ей, сказал, потом, что деньги потратил сам, и к тому же спустил твои очки в унитаз. Кажется, она мне так и не поверила.       Так что, ты теперь местная знаменитость у всяких тётушек. Скорее всего, путь на праздники тебе сюда тебе заказан. Ну или придётся ходить в капюшоне, но тогда тебя могут спутать с растлителем малолетних. Так что, осторожнее.       Ну не будем об этом, я совсем забыл, что хотел написать о Райнере, в итоге настрочил всякой чуши. Хотел сказать, что странно вышло, но, похоже, сейчас Райнера смогут понять только два человека, ты и я, тот кто прочувствовал потерю друга на собственной шкуре, и тот кто замешан в чём-то подобном. Но пока ты где-то там, я попробую справиться сам. Кто-то ведь должен вытащить его из болота?”

Отправитель: Анни Леонхарт, округ Розы

Получатель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

      “Армин, пишу тебе это письмо, только чтобы удостовериться, что оно дойдёт. Понять я это смогу по твоему ответу, так что ответь мне, и побыстрее. Если не дождусь, придётся связаться с той сукой королевой школы, чтобы она разобралась через своего дядю, и его парня.       Кстати, наш профессор по биохимии, кажется рехнулся, решил, что всё, что случилось его личная ответственность, ведь именно он собрал нас тогда в группу по проекту — этот мужик прилично меня достал, словно я могу отпустить ему какие-то грехи. Мне бы разобраться с тем, что у меня самой в голове.       Райнер вот взял академический отпуск. Ну, а Бертольд, сам знаешь, он умер. А я не знаю, хочу ли я, продолжать ходить в этот колледж — однокурсники пялятся на меня. После всего, что случилось, и после всего, что узнала, про Бертольда я совсем не понимаю как здесь, и для чего оказалась. Ты всё перевернул с ног на голову Армин, а теперь сбежал от меня в тюрьму. Разве это честно? Вот так оставить меня?       ps Извини, что не попала на суд, я опоздала, а в зал меня уже не пустили. Я спрошу у Аккермана, стоит ли мне вообще посещать тебя. Наверно, уже можно, да? Он просил не делать этого раньше, но сейчас у тебя уже есть приговор.        pps тебе идёт оранжевый       Пиши мне. Расскажи как дела.       Анни”

Отправитель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

Получатель: Армин Арлерт, округ Розы

      “Здравствуй Анни, твоё письмо успешно дошло. И это довольно интересно — оно электронное, но мне его отдали в распечатанном виде. Зачем столько сложностей, чтобы не пускать меня к компьютеру?       Я рад, что ты написала.       Ты спрашиваешь как у меня дела? Тут неплохо — настолько, насколько может быть неплохо в тюрьме. Хотя привыкнуть к строгому распорядку дня довольно сложно, я привык к немного другому стилю жизни. Похоже, мать и отец меня разбаловали.       У меня есть сосед по камере. У него борода и круглые очки, не могу сказать, на сколько именно лет он меня старше, а сам возраст он не называет. Я бы не сказал, что он приятный человек, но, кажется, его все тут уважают. Но вот если задуматься, то кого уважают в тюрьмах? Страшных людей, верно? Но он любит играть в шахматы. Я в шахматы никогда не играл, и даже не знаю почему он решил со мной поиграть.       Получается главное, что я могу тебе рассказать это то, что я учусь играть в шахматы.       Напиши обязательно, что ты решишь с колледжем.       ps. Извини, что пришлось снова расстаться. Это ненадолго.       Армин.”       — Признавайся, блондинчик, тебе девушка пишет столько писем? Та самая, парня которого ты пришил?       — Нет…говорил же, не убивал.       — Точно, он сам умер. Но знаешь что? Все говорят ты его ещё и съел…       — Чушь какая-то…

Отправитель: Анни Леонхарт, округ Розы

Получатель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

      “Привет, Армин, ты просил написать, что у меня с колледжем. Я со всем разобралась. Из-за этого правда пришлось временно вернуться к приёмному отцу, ведь комната в общежитие только для студентов. Отчим не был этим доволен, но ему придётся смириться.       Армин, знаешь, возможно то, что я напишу, будет странным, но когда я собирала вещи, поняла, что у меня остались, всякие штуки, которые мне дарил Бертольд. Нет, я намекаю, на то, что ты дарил мне мало подарков, просто смотреть на них довольно странно — не знаю, зачем пишу тебе это, просто это странное ощущение, а с Хитч я об этом говорить не хочу. Не могу сказать, что чувствую себя глубоко виноватой, всё же…всё, что он сделал, мы что, должны забыть и считать его святым только потому, что он умер? Это прилично меня бесит, смерть не искупает того, каким кто-то был говнюком при жизни. Даже такая смерть, странная и глупая. К тому же он ведь хотел меня убить! Но всё равно, смотрю на этот глупый браслет, который он мне купил и чувствую себя неприятно. Это раздражает, но думаю, это пройдёт.       Армин, ты пишешь, что твой сосед по камере страшный человек? Ты уверен, что однажды ночью он не перережет тебе горло заточенной зубной щёткой? Не уверена, насколько это реально, но, кажется, я где-то про такое слышала. Если вдруг он всё же тебя прирежет, буду ли я тогда чувствовать себя виноватой? Думаю, нет, ты же сам решил сдаться полиции. Но всё равно разузнай о нём побольше. Если он вдруг убьёт тебя, я хочу знать все его слабые места.”       Анни.”

Отправитель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс округ Розы

Получатель: Анни Леонхарт, округ Розы

      “Здравствуй, Анни, я рад, что ты переживаешь о моей судьбе, даже если и говоришь, что я сам буду виноват в том, что меня прирежут ночью. Мне, конечно, хотелось бы думать, что если такое произойдёт, то виноват будет тот, кто это сделал, а не я, но всё равно спасибо, что переживаешь. Всё же, твои слова наталкивают меня на мысли, что ты держишь на меня обиду за мой поступок? Я прав?       Но скорее всего, то, о чём ты говоришь, не случится. Хоть господин Зик — мой сокамерник, хоть иногда и довольно сильно всех пугает, но говорит он в основном о смысле жизни, и подобных вещах, знаешь, он немного похож на лидера какой-то секты, но кажется очень умным человеком. От этого, конечно, только страшнее, когда встречаешь в тюрьме умного человека, а ещё спокойного и рассудительного. Но, скорее всего, он не замышляет моё убийство, зачем ему это, я ему вроде как симпатичен. По крайней мере, пока я играю с ним в шахматы. Знаешь, тут даже турниры проводят…и если я не могу принимать участие в компьютерных турнирах, то, может быть, стоит попробовать шахматный? Как ты думаешь? ps По поводу Бертольда. Конечно ты не обязана его прощать, и тем более винить себя, но думаю, просто так выкинуть из жизни кого-то, кто был тебе близок непросто, особенно если всё закончилось так.       Армин.”       — Арлерт, снова перечитываешь письма своей девчонки? Брось, лучше дорасскажи мне ту историю.       — Которую?       — Ну, про людей, которые превращались в гигантов. Кажется, у меня есть пару мыслей по поводу того, как можно было решить их проблему.       — А эту. На чём мы остановились в прошлый раз?       — На месте, где появилась огромная макака.

Отправитель: Анни Леонхарт, округ Розы

Получатель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

      “Армин я начну это письмо с извинений, в прошлое твоё письмо засунула нос Хитч, так что возможно она напишет тебе какие-нибудь глупости. Она так долго смеялась, с нашей с тобой переписки, что чуть не подавилась. Жаль, что этого не случилось. Отчего у неё началась такая истерика, я не знаю, но, возможно, она немного сбрендила, от недостатка мужского внимания. Мне уже хотелось её прибить, так она гоготала, но затем я поняла, что тогда меня посадят и мы точно не увидимся. Цени это.       Ты пишешь, что я на тебя обижена, за то, что ты побежал на подмогу Райнеру вместо того, чтобы остаться со мной в каком-то захолустье? Я не обижена, Армин. Просто мне надоело, как нас вечно разводит судьба. Правда, каждый раз в лице этой судьбы выступаешь именно ты. То ты пытаешься  спасти меня от позора, то Райнера от тюрьмы.  Может, ты как и мой отчим, хочешь играть в спасителя?       Мы с Хитч сходили на могилу Бертольда. Я не просила её идти со мной, но она увязалась, зачем непонятно, возможно чтобы отпускать шутки, о том, что даже поход на кладбище к бывшему парню, это своего рода измена. Но мы с Хитч неправильные скорбящие. Я всё думаю, что должна чувствовать что-то другое, чувство вины — но его всё ещё нет. Может оно появится потом? Хотя на фоне Хитч я само приличие, это же она хохотала на кладбище, а не я. Они с Бертольдом, может, и почти не общались в школе, но были в одной компании придурков. Может это её способ переживать случившееся? Не знаю. Никогда не могу понять, что у неё в голове. Мы с Хитч словно две противоположности. Иногда я вообще не знаю, что нас с ней связывает, но потом думаю, что без неё мне было бы куда хуже.       Анни.”

Отправитель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

Получатель: Анни Леонхарт, округ Розы

      “Анни, здравствуй. У нас что-то было с выдачей писем, и твоё последнее письмо я не мог получить довольно долго. Кажется, в этот момент я понял, что поделил свою жизнь на отрезки от письма до письма. Я впервые задумался, что было бы, дай они мне куда больше лет. Реши, что я убил Бертольда? Возможно, я бы сошёл с ума, живя от письма до письма. Ну или стал очень хорош в шахматах. Ты бы писала мне, много много лет подряд? Это было бы вовсе не обязательно, но писала бы?       По поводу того, что ты говорила о посещении могилы Бертольда, я думаю, что все люди реагируют на потери по разному. И ты, и Хитч и я. Ты молодец, что посетила его могилу. Хотя как бы глупо это ни звучало, Хитч права, и я и правда немного ревную. Наверно оттого, что Бертольд в каком-то роде ближе сейчас к тебе чем я. Странное чувство, может не стоило об этом писать? Я думаю, я довольно ревнивый, хоть у меня и не было много возможностей это проверить. Хотя вот когда видел тебя с Бертольдом. Нет, не надо об этом писать.       Это странное и запутанное чувство, и я поговорил об этом с господином Зиком, он сказал, что мёртвые самые свободные из людей, и что не надо их жалеть и много о них думать. Это не совсем тот ответ, на который я рассчитывал. Вообще, не ответ. Но Зик довольно странный человек. Я поспрашивал здесь, и все говорят разное, что возможно Зик и правда был кем-то вроде пророка. Жуть. Хоть и напоминает мне одну видеоигру. Интересно.       p.s. Я не пытаюсь играть в спасителя, просто поступаю как мне кажется правильным. Неужели это так плохо?       Я скучаю.       Армин."       — Слушай Арлерт, поиграй со мной в шахматы, как дочитаешь очередной роман от своей девушки?       — А, конечно, хорошо господин Зик.        — Только попробуй в этот раз не сдавать назад.       — О чём вы?       — Ты играешь слишком неуверенно. Шаг вперёд и затем сразу два назад. Эта осторожность не приведёт тебя к победе.

      Отправитель: Анни Леонхарт, округ Розы

      Получатель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

      “Привет, Армин.       Я устроилась работать в то же кафе, где уже работала, это странно, вернуться туда спустя пару лет. Начальство там всё ещё такое же — полные кретины, порой мне хочется вылить им горячего кофе в лицо. Но я не делаю этого, ведь тогда, мы возможно не увидимся.       И вообще, как ни странно, я не чувствую себя здесь как в прошлый раз, как в ловушке. Решила не рубить сплеча. Ты же сам сказал, что всё у меня впереди. Мой приёмный отец даже похвалил меня, хоть это и легко было спутать с очередным оскорблением.       Вчера на работе, я слышала, как о тебе трепалась пара женщин. Не обольщайся, они были немолоды и говори совсем без восторга. И я узнал о тебе кое-что. Кажется, ты всегда был неблагонадёжным парнем, почему никто не рассказал мне об этом раньше? Знай я об этом, никогда с тобой бы не связалась. Судя по их словам, ты просто ужасен! Они даже припомнили, как в школе нас с тобой возили в участок. Кажется одна из них была матерью Кирштейна, у неё глаза полезли на лоб когда она увидела меня в форме официантки. Но потом будто бы порадовалась, видимо, подумала, что я тут на своём месте. Получается в глазах матери Кирштейна, мы с тобой отлично друг другу подходим.       Конечно, я бы могла на неё обидеться и подлить ей что-то в кофе, но у меня было хорошее настроение. Знаешь, я написала кое-что — песню, пока она называется “Придурок”, но он миленькая.       ps я бы писала тебе много лет подряд, но не так часто как сейчас       Твоя “А”.

Отправитель: Армин Арлерт, Тюрьма Стохесс, округ Розы

Получатель: Анни Леонхарт, округ Розы

      “Здравствуй, Анни. Это хорошо, что ты устроилась на работу. Не в том смысле, что ты теперь работаешь официанткой вместо того, чтобы учиться в хорошем колледже. Я о том, что ты понимаешь, что это не конец твоей жизни. Глупо было бы так думать, верно? Когда мы заканчивали школу, казалось, что одно неверное решение, и всё. Но жизнь оказалась не такой, она намного длиннее и неверных решений может быть больше одного. Только посмотри на меня, где я сейчас? Но это ведь не конец.        Я часто думаю об Эрене с Микасой. Они совсем не такие, как я. Родители Микасы не были в восторге, что она пошла учиться на дизайнера одежды, а что уж говорить про Эрена, у него могла быть карьера врача. Но, кажется, они счастливы просто пытаясь жить так, как им хочется.       По поводу моей репутации в город…не то чтобы я не ожидал такого, просто…как думаешь это навсегда? Клеймо на всю жизнь? Кажется, правда никого не интересует. Это забавно, правда никого не интересовала, даже когда я пришёл со своими признательными показаниями в участок. Но думаю, это же не значит, что он не ценна?       Хочешь сказать, ты написала песню? Про что она? Я бы хотел её услышать, уверен она чудесная. Ты молодец. Мой сокамерник говорит, что с радостью бы подписался на тебя, веди ты свой канал. Извини, от скуки я рассказал ему о тебе слишком много.       Кстати, скоро у нас проходит турнир по шахматам, господин Зик заставил меня участвовать. И знаешь, я нацелен на победу.       Твой “А”.       — Арлерт, что ты думаешь делать, когда освободишься?        — А что мне ещё делать, господин Зик, продолжу учиться и получать профессию.       — Нет, я не об этом, о твоей девушке чьего парня ты прикончил.       — Говорил же, не делал я этого…

 Месяц спустя после шахматного турнира

      Жара в июне стояла невыносимая, и дышать было просто невозможно. И всё же, на свободе дышится как-то по-особенному, даже если термометр стремится показать, что-то около тридцати трёх. И хоть от капота алой машины не отражаются солнечные лучи, так чтобы сам свет мог показать, как она раскалена, это и так очевидно — машина, что стояла у выхода из тюрьмы, вот-вот расплавится.       Двое людей прячутся внутри, может, и ждали его на улице, но скрылись, чтобы не сгореть самим. Впрочем, Микасе, возможно, стоило подумать о том, чтобы начать одевать на себя меньше чёрной одежды, да и Эрену тоже, он невольно подстраивался под стиль своей жены.        Армин быстрым шагом достигает машины от которой его обдаёт новой волной жара, наклоняется и заглядывает в окно. Он надеется, что там внутри, хотя бы никто не целуется. Нет, Микаса и Эрен проводят время куда более современно, девушка показывает что-то Эрену на экране своего телефона. Армин легонько стучит в окно, и подруга вздрагивает.       — Армин! — она дёргает дверную ручку, выскакивает на жару и обнимает его. Но в следующую же секунду, щурясь, забирается обратно, словно вампир попавший под солнечный луч.         — Садись быстрее, — говорит ему Эрен, — Поедем и хотя бы будет чем дышать.       Армин немедля оказывается на заднем сиденье. И вот тут, на этом самом месте, ему кажется, что мир, начинает по чуть-чуть приходить в норму — они снова едут вместе, и он, как обычно, сзади, хоть и пообещал себе, что, в будущем, обязательно получит права. Может быть Анни сможет учить его водить?       — Ты нас серьёзно удивил, тем, что тебя выпускают сегодня! Твои родители знают?       — Конечно, они знают. Это всё благодаря хорошему поведению…ну и...возможно...турниру по шахматам, — проговаривает он, утыкаясь взглядом в потолок машины. Так жарко, хочется просто лечь, откинуть затылок на спинку и прикрыть глаза.       — Анни не знает, да? — уверенно предполагает Микаса, — Зачем ты утаил это от неё?       — Я не утаивал…это просто будет сюрприз.       — Ха, надеюсь она тебя не убьёт, — проговаривает Эрен.       — Даже если убьёт, в глубине души она будет очень рада его видеть.       Эрен смотрит на Микасу с лёгким сомнением, но всё же вдавливает педаль газа в пол, и трогается с места. Отсюда до города несколько часов езды. Армин благодарен своим двум лучшим друзьям, что те приехали в такую глушь, оставив на пару дней и учёбу и работу.       Пока едут разговаривают мало, сложно трепаться о жизни в такую жару, ещё и в раскалённой на солнце машине. Минуты тянутся как бесконечность, но всё же, спустя время перед глазами появляется та кафешка, та самая, где он пил кофе с Жаном, ранним утром, в абсолютно ужасном состоянии. То самое заведение, где Анни уплетала свой завтрак, пока Бертольд лежал в багажнике.       — Это здесь, — говорит Микаса.       — Да, я знаю, — кивает Армин — Спасибо вам, увидимся.       — Конечно, увидимся, мы остановились на ужасах 80х, а дальше у нас 90е! — произносит Микаса.       — Микаса… — только и протягивает Эрен.       На самом деле, Армин немного волнуется, у входа переминается с ноги на ногу, до тех пор, пока не ловит на себе странный взгляд женщины, что проходит мимо, тогда, он смущённый решается войти. Не хочет выглядеть странно, особенно учитывая, что о нём говорят в городе.       В кафе тихо, и почти нет посетителей. Никому не пришло в голову прийти сюда в такую жару. А ещё тут с кондиционером проблемы. Душно, и в воздухе витает почти видимый глазам жар.        Армин вертит головой по сторонам, замечает светловолосую макушку у барной стойки — вот только кажется, девушка совсем утомилась от работы, лежит на столешнице уткнувшись носом в сложенные под лицом руки.       Он аккуратно подходит к бару и встаёт напротив неё, а она вероятно, и правда дремлет. Рядом с Анни стоит звонок, но он не собирается в него звонить, разбудить её таким образом, будет крайне грубо. Можно получить по голове.              Если смотреть сверху вниз, то ему хорошо видны её ресницы, и чёлка, прикрывающая один глаз, другая половина лица скрыта руками. Вид у неё по настоящему безмятежный, такой она бывает только спящей, ну и ещё...когда бренчит на гитаре, тогда она тоже очень умиротворённая. В такие моменты Армину хочется просто на неё смотреть.       Издалека он замечает и другую официантку, та таращится на него, с явным вопросом в глазах : “Извращенец, что ли?”.       — Анни! — громко вскрикивает её коллега.       Девушка вздрагивает, поднимает голову, упирается глазами сначала ему в грудь, а затем и в лицо.        — Армин? — произносит полусонно.       Он не может сдержаться и улыбается видя её лицо, хочет чтобы в улыбке были и извинения, но он так рад её видеть, так счастлив, что, скорее всего, она не заметит его слабого "Прости", которое он пытался вложить в эту свою улыбку.        Прости, за то, что пришлось вот так расстаться. И прости, за то, что не предупредил, когда выйду на свободу.       Но парой секунд после окажется, что Армину всё же просто необходимо было постараться, и сделать свои извинениями легко читаемыми. Ведь парой секунд после, окажется, что Анни Леонхарт обойдёт бар и замрёт прямо перед ним, и парой секунд после этого, окажется, что полотенце, которым здесь протирают кофейники, встретится с его лицом, а затем, снова и снова, и ещё раз. И уже парой секунд после этого окажется, что получать удары полотенцем довольно болезненно, особенно если оно было предварительно туго скручено, но всё же, не так больно, как получить ощутимый пинок в голень.        — Анни…всё норм? — спрашивает её коллега, оказавшаяся рядом. Двое единственных посетителей тоже прикованы взглядами к этой маленькой ссоре.       — Отлично, — отзывается Анни.       Он растерянно смотрит на подошедшую официантку, и ему всё же интересно, почему же она не спросила как у него дела? Всё ли у него нормально? Тут ведь, на её глазах, били посетителя…но, кажется, в этом кафе какие-то свои правила…правила, что вполне позволяли Анни бить посетителей.       — Уверена? Что это за тип? — официантка подходит к Анни ближе, старается шептать ей на ухо, но он всё равно отчётливо слышит каждое слово, — Он на тебя пялился, пока ты спала…       — Всё в порядке, это мой парень. Он любит пялиться.       — А?! Тот самый? Тот самый? Который убил Хувера?       Двое посетителей, что и так смотрели на них, оглядываются с ещё большим интересом, врезаются в его затылок взглядами. Но эта фраза, произнесённая официанткой, вызывает у Армина не удивление или отчаянье, а только желание рассмеяться. Он так и не смог переубедить своего сокамерника Зика, что не убивал Бертольда. И, кажется, весь мир ему теперь тоже не переубедить. Хорошо хоть, Анни знала всё правду. Только она одна, во всём мире, знала всю правду.       — Ага… — протягивает Анни. Она сама кажется очень устала от обсуждения этой темы.       Её коллега легко считывает раздражённый тон голоса девушки и тут же произносит:       — Ну ладно, я пошла, если что, зови. Господа посетители, нехорошо за другими подсматривать…       Когда расстояние между ними и официанткой становится весомым, а застыженные посетители делают вид, что убирают свои длинные носы в собственные тарелки, Анни требовательно произносит:       — Рассказывай, что ты тут делаешь?       Он отвечает с лёгкой задержкой, только сейчас понял, что видит на Анни её рабочую форму — густо бордовую с белым передником. Это странно, но в его глупую голову приходят мысли о косплее, включая тот самый который когда-то она делала для него. Те воспоминания словно из другой жизни. Анни следит за его взглядом, оглядывает свой передник и, кажется, даже немного краснеет, но сказать точно сложно, в помещении всё ещё жарко и душно.       — Армин…       — А…меня освободили досрочно, ну, знаешь за хорошее поведение, и за то, что, в общем-то, обвинения были довольно лёгкими и ещё потому что я выиграл шахматный турнир. Оказывается, так можно, кто бы мог подумать…       Её брови немного взлетают вверх.       — Правда, выиграл?       — Да, а почему нет…что тут удивительного?        — Ты ведь только-только начал учиться играть, разве не надо как минимум пару лет этим заниматься…       — Во-первых, я схватываю всё на лету, во-вторых, ты же понимаешь там отбор участников…довольно специфичный.       — Ха…ну да, наверно, — Анни пробегает взглядом по его рукам, по груди. Затем заходит за стойку. Он надеется, что она заметила, что в тюрьме он, первый раз в жизни, а уделял время спорту, и, в общем-то, выглядел сейчас довольно неплохо. Это тоже была идея Зика. Лишь бы она заметила. Но даже если она заметила, все комментарии по поводу его физической формы, решила оставить при себе. Вместо этого, говорит довольно безразличное:       — Будешь кофе, или что-нибудь?       Армин усаживается на стул. Говорит то, что хотел сказать сразу, как получил полотенцем по лицу.       — Я думал мы хотя бы обнимемся.       — Думал, брошусь тебе на шею со слезами?       — Э-э-э-э нет, не так. Но обняться было бы можно. Мы же даже не виделись из-за той эпидемии, из-за которой ограничили все свидания. И вот, мы так долго не виделись, и в итоге я получил полотенцем по лицу, и, возможно, ушиб кости.       — Ничего страшного с твоим лицом и ногой не случилось, уверяю тебя. Я была аккуратна.       — Анни…       Она молчит, берёт кофейник и начинает его протирать, тем самым полотенцем, что неоднократно встретилось с его лицом парой минут ранее. Им обоим сейчас неловко. Это момент, которого они ждали, тот самый где преград больше нет, и от этого так странно, и очень...очень неловко. Он внимательно следит за её движениями, думает, что может такого сказать, чтобы неловкость ушла, чтобы появилось, то, что так часто бывало между ними раньше — крепкая невидимая связь от которой легко и просто. Но кажется, Анни справляется со своими мыслями первая, быстро и немного сбивчиво она говорит:       — Ну раз уж ты на свободе…то…что мы планируем делать дальше?       — Смотреть “Пункт назначения?” Хотя знаешь, пока я был в тюрьме, мне что-то перехотелось его смотреть, может что-то другое…к примеру…       Анни поднимает на него недовольный взгляд:       — А если серьёзно?       Армин находит глазами подвеску на её шее, там застыла буква “А” выгравированная в металле.        “А если серьёзно?”       — А если серьёзно. У нас ведь уже есть готовый план.       — Какой план? Снова шутишь?       — Свалить отсюда, — он загибает первый палец, затем другой, — начать жить самостоятельно, заниматься любимым делом…и иметь рядом кого-то, кто будет любить нас такими какие мы есть.       — Незачем было повторять мои слова слово в слово.              — Я думал, это будет звучать впечатляюще.       — Ты такой идиот, ты в курсе?       — Да…я это хорошо уяснил в последнее время.       Она облокачивается на барную стойку, упирается в ту локтем, голову кладёт на руку и смотрит на него очень мягко, но пронзительно, словно видит насквозь. Что она хочет этим показать, он не знает, но кажется, если она и была на него зла, это в прошлом. Девушка даже откладывает полотенце куда-то под стол, словно это может показать, что всё недоброе в ней уже остыло.       — Анни…думаю, я отчислюсь из колледжа.       — Не ожидала услышать от тебя такое.       — Нет, я хочу продолжать учиться, просто естественные науки, кажется, это не моё.       — Да уж...и не моё, — вздыхает она, — И что же, будешь искать, то, что на самом деле твоё?       — Может мне изучить право? Знаешь, стать адвокатом…господин Рейсс произвёл на меня большое впечатление. Если это, конечно, возможно учитывая моё прошлое…       — Армин…не то чтобы я в тебе сомневалась, но, мне кажется, с достойными оправданиями у тебя некоторые проблемы…       — Отрицательный опыт тоже опыт, — разводит он руками, — О я придумал, может, посмотрим какое-нибудь шоу про это…про убийства, расследования, суды и адвокатов. Кажется я раньше пропускал целый сегмент этих шоу...считал их довольно скучными...вот вспоминаю...есть парочка...              Он замолкает на полуслове, замечает, как она улыбается тому как он лепечет о каких-то глупостях. Вот оно, то самое — крепкая невидимая связь, от сердца к сердцу.       — Ха… если ты так хочешь, я не против, — проговаривает она не пряча улыбки, — Армин…иди сюда…       В первую секунду он не понимает, чего она от него хочет, но потом, девушка манит его ближе к себе, и он, конечно же, наклоняется к ней, даже прикрывает глаза, думая, что она хочет его поцеловать. Её мягкие пальцы касаются его щёк и оставляя после себя мурашки скользят выше…она вставляет ему в ухо наушники. Немного удивлённый он открывает глаза — первое, что видит, замок с буквой “А” раскачивающейся на фоне бордовой ткани. Кажется она его обманула, или...он сам себя обманул.         — Это?         — Песня.         — Та про которую ты писала? Это она?         — Да. Это она, — мягкая улыбка на её лице меняется на довольную ухмылку. Кажется, она очень гордилась этой своей песней, — Песня про одного парня, того ещё придурка. Он бросил свою девушку, потому что думал, что так для неё лучше, сбежал, но вернулся, только затем, чтобы перевернуть жизнь той девушки, с ног на голову, а в конце ещё и убил её нового парня. Как тебе?         — Ну…мне кажется, этот лирический герой не придурок, а просто ну…он кажется сильно был влюблён в ту девушку, но немного запутался. А убийство, он точно его совершал?       — Послушай и узнаешь, к тому же, всё, что ты сказал, это ведь совсем не делает его меньшим придурком.       — Вот это твоё "придурок" это оценка его интеллектуальным способностей или...       — Армин...       — Хорошо...хорошо я слушаю...но думаешь людям такое понравится?        — О, я думаю это будет настоящий хит.

Конец.