Руководство: как избежать наказания за преступление

Настоящее время

      Он проснулся ни свет ни заря, да и спал ли вообще? Сон его был прерывистым, неясным и стремился запутать сознание так, что оказаться в плену того снова, совсем не хотелось. Ему снился Бертольд…или, возможно, неясный образ, что мерещился блуждающими тенями уходящими ввысь, так высоко, что вовсе не разглядеть. Ему снились слёзы, бегущие по мертвенно-серым щекам, слёзы эти падали вниз исчезая в снедающей всё темноте. Снились ему и глухие слова: “Больно…как же больно…”       Но стоило солнцу пробраться в комнату — кошмар отступил, видение растворилось в пасмурном дне, что проник сквозь плотные шторы. Открыв глаза, Армин видит уйму пыли блуждающую в наклонных линиях яркого света — в этой комнате не убирались минимум тысячу лет.       Он не помнит, как именно заснул…присел на кровать, пока Анни была в душе, обтирал волосы полотенцем, а потом…что было потом, не помнит. Осознание где он, приходит не быстро, но всё же его нагоняет — Армин всё ещё на той самой кровати, головой лежит на подушке, а рядом девушка в которую он влюблён.       Её веки мелко подрагивают — Армин уверен, ей тоже снится кошмар. Только сюжет кошмара, ему не угадать — видит ли она смерть Бертольда, их расставание, или, быть может, свою мать, убегающую прочь?       Анни разговаривает во сне…хотя на разговор это походит мало…перебирает губами, издаёт какие-то звуки...Руки, даже во сне крепко прижаты к груди, девушка вздрагивает…распахивает глаза так резко, что, от удивления, Армин замирает затаив дыхание. Она делает тоже — застывает широко раскрыв глаза. Их лица к друг другу совсем близко, подайся вперёд и кончики носов коснутся один другого. Он боится моргнуть, и она, вероятно, тоже. В ушах стучит сердце отбивая свой ритм.       В багажнике машины лежит мёртвое тело Бертольда Хувера.              — Убери своё лицо, — проговаривает она, голос уверенный, совсем не сонный.       Наверно её это и разбудило — его близость, его дыхание.       — Извини.       — И прекрати извиняться.       — Хорошо.       Армин отодвигается и ложится на спину, направляет взгляд в потолок, обнаруживая, что у лампочки в этой комнатушке, совсем нет плафона — там, наверху, висит голая лампочка на жухлом проводе.        Анни тоже отворачивается, вот только куда она глядит, он не знает. В итоге они так и лежат вместе, подобрав руки так близко к себе, чтобы не коснуться друг друга. Немногим позже её голос нарушает тишину:       — Что на флешке?       — Я…это пока неважно…       — Пока? А потом станет важно? Когда? Когда тебе это будет выгодно?       Он осторожно переводит взгляд с неказистой лампочки на неё, ловит внимательный взгляд. Под гнётом холодных глаз ему хочется отвернуться, так он и делает. Лучше снова глазеть на лампочку.       — Это правда сейчас неважно.       — Значит, это было важно…я думала об этом Армин, о том когда это было важно, о том дне.       — О чём ты?       — О нашем выпускном.

Два года назад

      Пока они шли в сторону танцевального зала, он насчитал четыре парочки, которые целовались и две, что занимались куда более неприличными вещами. Его никогда не интересовала чужая личная жизнь, хоть и посплетничать в компании Микасы он мог. Сейчас, когда видел своими глазами этих прячущихся по углам студентов — всё это показалось ему заурядным. Вот настолько странный учебный год у него вышел.       Армин тащит её за собой, что для них немного необычная смена ролей, но в последнее время, он научился в этих безумных отношениях быть и на ведущих ролях. Кажется, она была не против. Её это забавляло, а может и вполне нравилось.       — Пошли.       — Я не буду танцевать.       — Ты же сама хотела, чтобы все знали, что мы с тобой пара!       — Так я не говорила.       — Уже передумала?       — Нет. Просто не говорила такого.       Технически, может, и не говорила…но если сделать пару непрямых выводов, и довольно свободных интерпретаций, то выйдет, что говорила именно это.       Армин спотыкается на ровном месте, всё же джин — очень крепкий напиток. Музыка нарастает всё громче и громче. Им слышится до одури вирусный трек, который последние дней десять лился отовсюду таким мощным потоком, что надоел всем и каждому. И вот обычно, он раздражал, но вперемешку с алкоголем и общим весельем, казался довольно забавным.       — Ты как Микаса… — говорит она ему, ожидая, когда он вспомнит как правильно двигать ногами, язык у неё слегка заплетается, но голос звучит уверенно, — Хочешь всем показать, что лучше остальных…       — Я ведь и правда лучше остальных...       — Знаю…я знаю, но пытаться доказать это дуракам, самому стать дураком.       — Да я просто хочу с тобой потанцевать.       — Нет, ты хочешь показать всем, с кем ты танцуешь, — отрицательно вертит она головой.       Возможно, она права в какой-то, не самой большой, степени, а какой парень его возраста не хотел бы похвастаться такой, как она? Но ещё…он и правда очень хочет с ней потанцевать. Запомнить этот момент, сохранить воспоминание. Хочет и танец, и фотографию с выпускного, и всё чем занимаются менее оторванные от социума подростки.       — Ну пожалуйста...согласись…ради меня… — голос его ужасно жалостливый. Армин может и хотел бы прибегнуть к какому-нибудь более сильному и логичному аргументу, но в голове отчего-то отсутствовала часть так нужных ему сейчас мыслей.        — Я могу ради тебя сделать уйму других вещей…— когда она пьяна, она тянет гласные…это очень мило, — Тех, что куда более полезны для самооценки.       Армин перехватывает её руку, которая, кажется, двигалась к его паху. Он поправляет очки и говорит, сохраняя самообладание.       — Нет…медленного танца будет достаточно.       Она дуется, выражение её лица довольно глупое, и это тоже мило, к тому же забавно. Анни сдаётся. Да и танцевальный зал уже перед ними. Ему интересно какие именно песни выберут для медленных танцев, но почему-то, когда они заходят в зал, музыка пропадает.       — Эй! Эй! Эй! Школа СТЕНА! Как вам вечер? — разносится шутливый голос по залу.       — Это что, Конни Спрингер? — щурится Анни, разглядывая сцену.       — Ты его знаешь?       — Как-то раз спасла ему жизнь, вытащив из-под колёс.       — Чего?       — Этому дураку надо смотреть по сторонам, когда он переходит дорогу.       К ведущему подключается и другая говорливая девчушка — Саша Браус. По какой-то почти мистической причине учителя часто просили его помогать ей с проблемными предметами. Но, по крайней мере, она была неплохим человеком, угощала его картошкой фри, хоть весь соус и оставляла себе.       — Вы готовы узнать, кто станет королём и королевой бала в этом году!?       — Да-а-а-а-а-а!!! — разрываются общим хором школьники. Армин слышит свист и смех. Половина толпы пьяна, другая просто счастлива.       Анни хмурится, тянет его за руку, прямо к чаше с пуншем. Заговорщически оглядывается по сторонам и выливает туда остатки их недопитого джина. Подростки, что замечают это страшное преступление, посмеиваются, кто-то тут же загорается желанием испить пунша.       — Прошу на сцену наших претендентов и претенденток.       Армин оглядывается к месту, куда прикованы все взгляды, на сцену выходят: Хитч Дрейсс, Мина Каролина, Хистория Рейсс и Микаса. Последняя до белеющих костяшек пальцев сжимает фатин своей чёрной юбки — волнуется, да и из общего ряда выпускниц девушка крайне выбивается.       Из парней же на сцене появляются: всеобщий любимчик Райнер Браун, встреченный шквалом аплодисментов, Флок Форестер, которого сопровождают выкрики — “Флок наш король”. Последним на пьедестал поднимается Марло Фройденберг, вид у паренька такой важный, будто здесь и сейчас решается судьба всего мира. Конни Спрингер тоже пристраивается к остальным, как и другие, он участвует — но в шутку, конечно.       Саша Браус сверяется с листком в своей руке и выкрикивает:       — Эрен Йегер, где потерялся Эрен Йегер?       — Йегер? — удивляется Анни.       Армин уверен — Эрен не собирался принимать участия, да и шансы его были довольно невысокие. До самого конца старшей школы он запомнился всем просто как тот парень, что старается не ввязываться в странные мероприятия.       Вторит мыслям Армина и сам Эрен:       — Я не участвую!       — Нет нет нет Йегер, ты есть в списке, люди отдавали за тебя голоса, так что иди сюда!       По толпе прокатывается вопросительный возглас — кажется никто тут не знал, что за Йегера вообще можно отдавать голоса. И всё же, поглядывая на Микасу, ничего не понимающий Эрен поднимается на сцену. Армин даже умудряется встретиться с ним взглядом и прочитать в его глазах немой вопрос. Но Армин и сам не знает, что тут происходит…ничего хорошего, скорее всего.       — Я предупреждала, это игра по чужим правилам, — проговаривает Анни. Армин замечает стакан с пуншем в её руке.       — Что ж, все здесь, все за кого вы, ученики школы Стена, оставляли свои голоса, — весело объявляет Саша, — И королевой бала…становится…Микаса Аккерман?       В голосе ведущей слышится нескрываемое удивление. Саша Браус — подруга Микасы, кто-кто, а она в курсе, что вероятность победы Микасы минимальная. Зал тоже это прекрасно знает, тут каждый справа и слева от него, кроме, пожалуй, Анни, шепчется о подтасовке голосов. За Микасу — свою Тёмную Королеву, могла голосовать только небольшая кучка гиков.       Армин скользит глазами по сцене…по большому экрану, зависшему над ней — на том весь вечер крутили ностальгические учебные видео и смешные компиляции из школьной жизни, управлялся этот здоровый монитор прямо из каморки за сценой. Но экран его не интересует, он ищет глазами хоть что-то, что может быть в этой ситуации с Микасой странным...хлопушки и конфетти закреплённые на металлических стойках, софиты…       — Хорошо…хорошо…теперь король. Я знаю, девушки хотели бы видеть здесь нашего уборщика…ой то есть, господина Аккермана, но нет…нет, это Эрен Йегер? — Саша пытается придать голосу праздничности, хоть и видно, что она совсем запуталась.       — То есть как Эрен, а я? — возмущается Конни.       Но шутливые возгласы их одноклассника уже тонут в громкой музыке и фанфарах. Что-то не так. Армин делает шаг вперёд, ещё один, и ещё —  видит как Саша  и Конни зовут Эрена с Микасой к центру сцены, видит, как Хистория улыбчиво подталкивает победительницу в спину.        Армин резко поднимает глаза вверх — вот же дурак, старый как мир трюк…настолько старый, что сразу и не подумал, что всё так просто. Анни говорила про пунш, что это избито…а это была классика. Так и здесь — классика.       Секунда и он видит как ведро, что закреплено под металлическими подпорками сцены, переворачивается и чёрным потоком выливается на голову, плечи и грудь Микасы. Смесь краски и перьев обливает девушку с ног до головы — превращая её в чучело. То ли специально, то ли случайно, краска совсем не задевает такого же ошарашенного как он сам Эрена. По залу проносится смех —  едкий и даже злой, от одного этого смеха Армину отвратительно, что он учится с этими людьми в одной школе.       — Что вы чёрт побери устроили, паршивцы! — слышит он рёв со стороны. Кажется, это господин Аккерман. Того перехватывает учитель Смит, он куда более спокоен, говорит что-то своему коллеге, и даже слегка улыбается. Армину не до этого, он следит за Микасой, та сбегает со сцены, пока Саша пытается перекричать музыку.        — Похоже, у нас возникли трудности с награждением…так…кто второй по голосам, кто...точно Хистория Рейсс объявляется королевой бала…кто-нибудь удивлён? Хистория…не поскользнись.       Девушка в нежно-розовом платье весело смеясь встаёт рядом с Эреном и даже подхватывает того за локоть, вспышки нанятого фотографа освящают сцену. Саша и Конни, смущённые происходящим, торопятся нахлобучить короны на головы победителей. Но Эрена это явно злит, он откидывает корону в сторону, оборачивается к блондинке рядом с собой и кричит:       — Хистория!       — Ты чего, это же просто шутка! — заливается смехом девушка.       Всё это Армин слышит совсем уже краем уха, он пытается догнать Микасу...сказал Анни, что ему нужно сделать это и унёсся вперёд. Покинув зал, кинулся вслед по грязным пятнам на полу. Скорее всего, путь ведёт на улицу, вот только он этого не узнает, кто-то третий останавливает его своим глухим голосом.       — Эй, Армин…       Армин встаёт на месте, оборачивается, видит Бертольда Хувера.       — Извини, я занят.       — Это важно, насчёт Анни.       Анни? Что он может ему сказать насчёт Анни? Что-то про то преступление? Он знает? Он в курсе, кто оставил ту анонимку? Армин замирает, не понимает, что ему делать, но тут видит, как в коридор вылетел Эрен, проносится мимо так быстро, что не замечает его. Что ж…если Эрен догонит её, он сам может остаться тут.       — Э-э-э хорошо.       — Идём сюда.       Армин знает, где они, хоть никогда здесь до этого и не бывал — небольшая каморка за сценой, та самая в которой пряталась незамысловатая техника: простенький компьютер и такой же заурядный музыкальный микшер. Сквозь небольшое окошко Армин даже может рассмотреть зал. Он ищет глазами Анни — она всё там же у стола с пуншем, ждёт его. Отворачиваясь, Армин ловит взгляд Бертольда, направленный туда же.       — Арлерт, — произносит парень.       — Да, я тебя слушаю.       — Поговорим об Анни.       — Хорошо…       — Не подумай, что лезу не в своё дело…хотя нет, — Хувер вздыхает и даже слегка улыбается, — Лезу, конечно. Я ведь не ошибся, вы с ней встречаетесь?       От удивления, что слышит именно такой вопрос, а никакой другой, Армин вскидывает лицо к Бертольду так быстро, что очки подрыгивают и оказываются на кончике носа. Он их поправляет. Неужели со стороны так заметно, что он и Анни пара? Они договорились это не скрывать, но и не афишировали. Не было такого, чтобы они жались друг к другу в школьной столовой.       — Ну…да... — говорить о таком вслух неловко.       — Получается, ты её любишь?       Бертольд опирается на стол, подаётся слегка вперёд, ладони сцеплены в замок, руки упёрты в колени —  вид у него спокойный и почти философский. Словно ему просто хочется порассуждать о любви.       — Я да…конечно…конечно…я её…       Он хочет сказать “люблю”, но язык не поворачивается сказать что-то настолько, не просто личное, а важное. По-настоящему важное.       — Ты ошибаешься.       — В смысле?       — Ты вовсе её не любишь, ты просто пытаешься поднять свой статус за её счёт.       Армин сбит с толку настолько, насколько вообще это возможно. Такого удивления, он, пожалуй, не испытывал никогда. Почему этот диалог вообще происходит? Бертольд ударился головой? Перепил пунша? Не похоже на то.       — Я не понимаю…       — Армин, я не желаю тебе зла, просто делюсь наблюдением.        — Спасибо, конечно, но я в этом не нуждаюсь, — Армин делает шаг к двери, он хочет уйти.       — Ты и себя обманываешь, и её делаешь несчастной.       — О чём ты…       — Она ведь тоже тебя не любит, просто думает, что ты её не бросишь…потому что ты ответственный человек.       — Хватит с меня, я ухожу, — говорит он, но не уходит. Даже не собирается. Он хочет знать причину этого странного разговора.       — Ты бросишь её, как только найдёшь кого-то, кто поднимет твой статус ещё выше. Я ведь прав?       Армин злится. В его, может, и слабом, может, и маленьком теле существует злость…вот только в драку он всё равно не полезет. Гнев не сделает его одного роста с Бертольдом Хувером. Он ведь не Невероятный Халк.       — Хочешь сказать, ты что ли, любишь её, или что? Заботишься как друг?       — Ах ты вряд ли поймёшь, Арлерт.       — У тебя что-то с головой не в порядке…конкретно…крыша потекла, ты сходил бы к специалисту.       — Понимаю твою злось, но я хочу для Анни только лучшего. Хочу отплатить ей за её доброту.       — Доброту?       — Она ведь хороший человек…       — Предположим...но я всё ещё не понимаю чего ты от меня хочешь...       — Всё, что я хочу, так это то, чтобы ты исчез из её жизни. Это просто.       — А? А не пойти бы тебе к чёрту?       — То есть по-хорошему не получиться?       — Просто отвали и всё тут, как тебе идея? — у Армина есть большая проблема, он всё ещё не понимает, почему Бертольд так в себе уверен. И эта проблема не даёт ему понять как стоит себя вести, и чего, наоборот, делать не стоит.       — Нет, — беззаботно парирует Бертольд, — Есть идея получше.        Бертольд Хувер отрывается от стола, выпрямляется и выуживает из кармана флешку.       “Кто вообще до сих пор пользуется флешками?”       — Мне не хотелось бы прибегать к такому, и вообще это кому-то показывать…честно…но если ты не пообещаешь с ней расстаться, ты не оставляешь мне выхода.       — Показывать что?       Бертольд не отвечает, просто вставляет флешку в разъём ноутбука, стоявшего на столе и связанного с экраном на сцене. Армин нервно сглатывает, поглядывает на монитор, курсор быстро двигается управляемый длинными пальцами Хувера, тот в пару кликов открывает какую-то папку и запускает файл вертикально снятого видео.       Бертольд Хувер поднимает на него свои спокойные глаза.       — Вот это.       Армин, абсолютно точно, никогда не хотел бы видеть это — смотреть на такое, на самого себя в подобной ситуации, самое постыдное, что вообще могло быть в его жизни — и чёрт побери, почему всё это запечатлено в таком в отличном качестве?       Перед ним причина, по которой ему никогда не нравились все эти сумасбродные идеи Анни…хотя, конечно не стоит валить всю вину на неё. Он ведь никогда не отказывался. Боялся, что на этом всё и закончится, на его отказе. Не ему ли самому всё это было нужно? Но разве он, или она, могли подумать, что существует кто-то настолько странный как Бертольд Хувер? Они оба не были виноваты.       — Нельзя заниматься подобным на территории школы, ты не знал? Это запрещено…— холодно говорит Бертольд. Его голос по учительски осуждающий. Это немного пугает.       — Я даже знать не хочу, как ты это снял…       — Довольно просто…я ведь высокий…       — Это не был вопрос…       "Чёрт побери…что за дерьмо…что за дерьмо...?"       — Ты довольной умный, ты должен понять, что я могу включить этот ролик, прямо сейчас, для всех в зале.       — Это незаконно…это распространение порнографии… — выдыхает Армин. Он знает законы…он знает законы. Есть ведь такой закон? Точно был.       — Распространение? Нет, это ведь шалость…какого-то перепившего пунша студента…или может и правда недоброжелателя? Так или иначе, даже если это нарушает закон, видео все увидят.       Армин резко дёргается к ноутбуку, но его попытка не просто бесполезная, она откровенно смешная. Что он собирается противопоставить этому гиганту, чьи руки в половину длиннее его? Бертольд легко его отталкивает, так просто, что хочется выть от собственного бессилия.       — То есть, чтобы ты его не показывал, я должен…  — произносит Армин.       — Расстаться с Анни и больше не иметь с ней ничего общего.       — Скажи честно, ты сумасшедший? — усмехается Армин. Ситуация достигает того уровня абсурда, что ему смешно. Не весело, не радостно, но смешно.       — Нет. Сказал же…я хочу ей только добра.       Конечно, какой сумасшедший признает себя сумасшедшим?       — По-твоему распространить это видео — это добро? Да ты…да ты же ей жизнь испортишь. Я не понимаю...       Бертольд отрицательно ведёт головой из стороны в сторону. Медленно, почти задумчиво.       — Это необходимое зло, думаешь, я хочу это делать? Нет. Ты заставляешь меня. Никто не хочет делать такие гадости, но кто-то должен. Но я думаю, даже так, это будет ей во благо. Она ведь поймёт, что лучше больше так себя не вести...так развязно и опрометчиво.       — Пошёл…к…чёрту…Бертольд.       — Хорошо, возможно, кое-что другое тебя убедит.       Теперь гигант, что возвышается перед ним, достаёт свой телефон — ищет что-то недолго, какие-то пару секунд, после разворачивает устройство к нему. Армин не понимает.       — Отлично…ты и её аккаунт разыскал, и что дальше?       — Повнимательнее, пожалуйста.       Армин щурится, бегает глазами по экрану —  затем всё же замечает. Бертольд не просто показывает ему найденный им в интернете, её музыкальный блог, больше того, Бертольд имеет к нему полный доступ — ко всему, редактура, добавление и удаление видео. Армину не приходили уведомления о взломе аккаунта или смене устройства…никакие уведомления не приходили вообще или…Армин, честен с собой, он даже не проверял, какие уведомления ему приходили. Он и подумать не мог, что такое может случиться. Он не думал, что Бертольд Хувер интересуется его и Анни личной жизнью.       — Ты же понимаешь, что твой айпи адрес ведёт именно к тебе, — произносит Армин первое, что приходит ему в голову. Если Бертольд зальёт видео и сюда, будет легче лёгкого его отследить. Хувер роет яму не только Анни, но и себе. Но кажется он прекрасно это осознаёт.       — Не пытайся меня подловить. Ты можешь сдать меня, хорошо, но сначала там окажется это видео, — Бертольд стучит по экрану так, будто оно уже там, — К тому же оно окажется у каждого в этой школе и даже у её отца. У тебя на компьютере были и фотографии, они тоже у меня есть. Ты не думал об этом? Что эти фото доказательство того, что ты её вовсе не любишь, навязывая ей эти странные фетиши…она для тебя игрушка, верно?       — Чего?       — Ты совсем не понимаешь…совсем...       — Бертольд это же ведь…но какая тебе с этого выгода? Ты просто опозоришь её, тебя привлекут…а Анни, Анни да она убьёт тебя…я не знаю чего ты от неё хочешь, но она найдёт тебя и убьёт. Если ты её знаешь...то ты это знаешь...       — Всё это будет на твоей совести.       Он может прямо сейчас ринуться к Анни и рассказать ей всё, может пойти к директору, к учителям, в полицию…к Эрену, к Микасе…куда угодно, но любое из этих действий обрубит нить, что удерживает меч занесённый над их с Анни головами. Ему, Армину, плевать на себя, но…как всё это вынесет Анни? Да она изображает из себя снежную королеву, да...но такое…Он уже видел сегодня слёзы опозоренной на всю школу Микасы, если его подруге тяжело от ведра краски с перьями то как тяжело будет Анни, от куда большего позора...       Армин ощущает себя глупым, бесконечно глупым, будто и не было у него высоких баллов по всем предметам кроме спортивных дисциплин. Будь он спортсменом, футболистом, как Райнер, это ему сейчас отлично бы помогло — вдарил бы Бертольду по голове, и дело с концом. Но даже так…даже так он не мог бы быть уверен, что у Хувера нет дома копий этого...компромата. Точно...у Бертольда есть на них компромат, а то чем он занимается — чистой воды шантаж. Армин понимает, что ставка Хувера сделана на то, что Армин не рискнёт репутацией Анни. Бертольду вовсе не придётся порочить её и ставить себя в уязвимое положение — потому что Армин никогда не рискнёт её репутацией.       Он не знает, что делать, он загнан в угол, у него нет никакого плана против этого колосса. И нет времени на раздумья.       Армин вспоминает тяжёлый взгляд отчима Анни. Тот давит на него как тысяча и тысяча тонн. Как сильно он ударит Анни после такого?       — Ну так, что? — спрашивает Бертольд.

Настоящее время

      — Сбегаешь, чертовка? — слышится ему голос её приёмного отца.       — Ага, я же вся в мать! — кричит девушка в ответ, кажется, передразнивая своего старика.       — А я ведь завтрак приготовил, неблагодарная, — доносится им в спину. Эту фразу Анни даже не услышит, а Армин не уверен, что и сам, должен был, её услышать.       — Отношения с отчимом всё такие же, да? — спрашивает Армин, когда дверь затворяется.       Девушка перед ним передёргивает плечами.       — Ну...лучше, чем раньше, я ведь не пошла по наклонной дорожке.       Он поглядывает ей в спину взглядом, полным сомнений. Чем они сейчас занимались, если не катились по наклонной дорожке? По дорожке, что бежала в самый ад. Анни оборачивается, почувствовала, что ли, что он на неё смотрит? К его удивлению, в ответ девушка усмехается — считывает его мысли безупречно.       — Да, но он-то этого не знает, — отзывается она смыкая губы в полуулыбке.       Армину хочется ещё что-то сказать, но вместо этого он замечает двух жирных мух, что пристроились на багажнике машины Эрена. Чувство тошноты, что не возвращалось с вечера, тут же удобно устроилось в его теле снова.       — Ты уверена, что хочешь есть?       — Да, почему нет?       Мухи бегут одна за другой, извилисто, у них словно есть своя собственная не видимая человеческому глазу дорога.       "…им надо избавиться от тела…им надо избавиться от тела."        Армин сглатывает.       — Хорошо, поехали.       Это кафе на самом выезде из города — откровенная глушь, Армин его хорошенько помнит, это кафе. Помнит Жана, пьяные разговоры, литр кофеина и шум волн вдалеке.  Анни же, не придаётся воспоминаниям, а просто паркует машину. Когда они заходят внутрь, ему вспоминается и официантка — недовольная, уставшая.        Они усаживаются за стол, и пока он спешить увериться в том, что с занятого им места отлично видно машину, Анни заказывает себе панкейки с сиропом, кофе и что-то ещё, название он прослушал, всё так же поглядывает на плотно закрытый багажник. Если кто-то сейчас захочет угнать этот хлам на колёсах, воришка будет крайне удивлён тем, что найдёт внутри.        — Уважаемый посетить! — достигает его ушей недовольный голос.       — А?       — Что заказывать будете?       — Кофе.       Официантка награждает его взглядом, полным презрения, но помимо взгляда у неё для него ничего нет. Она удаляется.       — Я тут работала, — говорит Анни.       — Здесь? — удивляется Армин. Оглядывается на официантку, получается, Анни была такой же неприветливой работницей? Он вполне может себе это представить. Может увидеть её недовольное лицо, передник на её бёдрах, и волосы собранные кверху. Сегодня она их тоже собрала вверх, прямо как, когда-то в школе.       — Хотела накопить денег, чтобы свалить.       — А потом появился Бертольд и уговорил тебя поступить в колледж вместе? — усмехается Армин.       — Да.        — Правда думаешь он спас тебя?       — Тогда я так думала.       — Он специально украл деньги, чтобы стать твоим спасителем. Это он запер тебя в этом городе.       Армин ловит её немного растерянный взгляд. Кажется, она всё ещё не видела полной картины. Да и откуда ей знать. Ему надо собраться с духом и всё ей рассказать. Он хотел повременить, пока они не разберутся с их главной проблемой — здоровенным телом в багажнике. Он боялся, что её реакция может быть непредсказуемой, такой, что весь этот и без того дырявый план станет вконец бесполезным. Но возможно…тянуть дальше нет смысла. Возможно расскажи он ей сейчас всё, она поймёт, и всё...наладится?       — Анни…знаешь...я могу объяснить тебе всё…от начала до конца.       Армин видит, как её губы распахиваются, как какие-то слова готовы с них сорваться, но звонок, что висит у входа, разносится по помещению переливами и отвлекает и его, и её — там в дверях он видит паренька в кожаной куртке. Жан Кирштейн уверенно двигается к их столику. Когда подходит, Армин замечает удивление на его лице.       — Леонхарт, — здоровается он. Армин не предупредил его о ней.       Вместо ответа, Анни просто кивает бывшему школьному хулигану. Жан поворачивается уже к нему и говорит:       — Во-первых, чего ты хотел? Во-вторых, почему вы одеты, как участники захолустной панк группы, которая даёт концерты в родительском гараже? Хотя нет, с тобой всё понятно, Леонхарт, а ты то, чего вырядился, Армин?       Армин поглядывает на свои красные штаны, на логотип, на футболке…наверно он выглядит странно, да ещё и нос у него разбит. Про нос Жан не спрашивает, скорее всего, Саша и Конни ему уже всё рассказали, хоть школьного задиры на свадьбе и не было. Микаса пригласила его, но он вежливо отказался.       — Неважно…садись, — отзывается Армин.       Кирштейн не спорит, садится.       — Ну, так что?        Армин поглядывает по сторонам, словно делает, что-то незаконное, но затем всё же достаёт из кармана шнурок с карточкой, кладёт на стол и двигает в сторону Жана. Лицо парня меняется сразу же как он видит необычный предмет.       — Это… — проговаривает Кирштейн.       — Библиотечный билет Марко, верно?       — Да, у меня тоже такой был.       — И у меня, — проговаривает Армин, заглядывая Жану в глаза.       Он складывает руки вместе, упирается в ладони подбородком. Если его слова сейчас не подействуют на Кирштейна должным образом — всё пропало.       — Я…мы…нашли это у Бертольда.       Секунда, одна, вторая…третья, время тянется…Армин нервничает. Официантка подходит к столу и выгружает заказанные Анни блюда.  Жан спокойно отодвигает их в сторону девушки.        “Чёрт побери Кирштейн, скажи хоть что-то!“       Жан поднимает зелёную ленту с красной картой и указывая на ту пальцем говорит:       — Что б ты знал Арлерт…когда Марко нашли, у него не было этого чёртового билета…и никто из законченных кретинов следователей так и не смог дать внятный ответ, куда он делся. Не было никого, кто бы видел или знал, что вообще произошло с Марко…и если ты готов дать мне эти ответы, я тебя внимательно слушаю.       Он лишь спустя несколько минут замечает, что просто стоит, постукивает пальцами по капоту машины. Окунулся в свои мысли и совсем потерялся. Где он, кто он, что делает...       Возвращает его в реальный мир только настойчивый голос Анни:       — Армин!       — А, чего?       — Имир пишет, что они будут вечером.       — С Райнером?       — Да, конечно, с ним.       — Отлично.        — Я что-то ничего не понимаю… — протягивает девушка.       Конечно, она не понимает.       — Что именно?       — Почему ты уверен, что Бертольд и Райнер как-то связаны со смертью того парня, друга Кирштейна.       — О нет, я совсем не уверен, но, мне кажется, это так. Всё как-то странно…знаешь. Одно, другое, третье...       — Ты, что, хочешь сказать у тебя предчувствие?       — Почти…не совсем…но да. Наверно. — теряется он. В его голове всё выглядит вполне логично, объясни кому, покажется, что он придумывает.       — Не ожидала от тебя таких глупостей.       — Может, я в отчаянье? — усмехается он. Армин поглядывает вверх, уверен сегодня будет дождь.        Анни тяжело вздыхает, складывая руки на груди.        — Нам нужно что-то делать, с этим… — кивает она в сторону багажника.       Армин оглядывается на дорогу. Им и правда, надо, что-то делать и он уже придумал что. Придумал, пока отстукивал глупый ритм по капоту машины.        — Это будет непросто…но да…       Утёс дальше за портом — место о котором ходило множество неприятных и даже страшных историй. Когда Армин был маленький, то эти истории были больше про призраков, жутких монстров вроде оборотней, и серийных убийц. Когда же он подрос, истории в его арсенале, сменились историями про людей: тех самых кто решил, что жизнь для них слишком тяжела, и всё ещё про серийных убийц.       К самому утёсу вела тропа — вокруг той заросли и огромные деревья. Живности здесь почти не было, и охотники захаживали сюда редко. Да и в гору идти никому не хотелось. На машине не заехать, и пикник не устроить. Ягоды здесь ядовитые. Из хорошего, только вид с утёса. Армин никогда его не видел, до этого раза.       Машину пришлось оставить так далеко и в таком неприметном месте, насколько это вообще было возможно. Возможно, в ситуации, когда окоченевшее мёртвое тело должно преодолеть невероятное для такого тела расстояние, да ещё и не привлекая внимания.       Плотные мешки для мусора, которые им выдала Микаса, немного облегчили дело, но не настолько чтобы сделать эту задачу хотя бы средней по сложности. Пока они вдвоём тащили тело, обмотанное верёвкой, Армину всё чудилось, что вот-вот чёрная плёнка порвётся и сквозь неё он увидит взгляд мертвеца, направленный прямо на себя. И он, по какой-то необъяснимой причине, боялся, что взгляд этот окажется больше живым, нежели мёртвым. Этого не случалось. Пакет выдержал всё расстояние вверх по тропе, выдержала его и верёвка. В какой-то момент тело Бертольда, и вовсе, превратилось из тела, в обычную, хоть и непомерно тяжёлую поклажу. Такая практичность пугала, но от неё было никуда не деться.       — Это всё надо будет сжечь…верёвку…пакеты…всё… — тяжело выдыхая говорит Анни.       Армин хочет ей ответить, но не может — у него нет сил и слова сказать. Он уверен, что лучшим решением в его жизни было бы всё же начать ходить с Эреном в спортивный зал. Но этот шанс был упущен.       Сколько часов они пытались втащить Бертольда в гору он не знает. Не один и даже не два. Солнце возвышалось высоко над их головами, хоть время от времени и скрывалось за плотными тучами. Грозился пойти дождь, и это Армина только радовало — дождь смоет все их следы. Одной проблемой для них меньше.       Когда перед Армином показалось плато утёса, он почувствовал не только облегчение, но и откровенную радость — чувство сейчас настолько неуместное, насколько только можно. Он хотел упасть на колени и просто усесться и отдохнуть глубоко дыша, но остановил себя — незачем оставлять на себе частички этого места.       К тому же, Бертольда пришлось дотолкать до самого края, а дальше замереть, замереть от мысли, что чёрные пакеты, что укрывали его лицо и тело, должны быть сняты. Ему не хотелось делать этого, не хотелось делать этого и ей. Но этого простого действия им было не избежать, им придётся ещё один раз, последний, взглянуть в лицо человека, в чьей смерти они повинны. В итоге, они делают это вместе.       — Думаешь, копы поверят, что он шею сломал, сиганув отсюда? — говорит Анни, её ладонь, касающаяся пакета, замирает у лица Бертольда.       — Здесь очень высоко…почему бы и нет… — он тоже тянет вверх, снимая пакет уже до конца.       — Сдаётся мне, они поймут в два счёта, что это обман, — убирает Анни чёрный полиэтилен совсем в сторону.       Глаза Армина замирают на лице Бертольда. Он не в силах отвести взгляд. Хувер словно спит. Спит очень долгим, долгим сном, который, увы, никогда не закончится.       — Скорее всего…но если всем будет всё равно, копам тоже будет всё равно.       — Что ты имеешь в виду?       — Думаешь, они хотят искать виновного, если могут просто сказать, что это самоубийство?       — Я…не знаю, может, да, а может и нет. Зависит от копов.       — Имир сказала, что лучше пусть они найдут его, чем нет. Это непременно заставит их забить на расследование. Тело найдено, парень свёл счёты с жизнью, дело закрыто. Микаса тоже говорит, что так лучше.       Он отворачивается от лица Бертольда, запихивает ему в карман предварительно обтёртый со всех сторон телефон. Выпрямляется. Анни же просто молчит.       Возможно, план не самый надёжный, но надёжнее этого у них нет. Имир сказала, что окончательная пропажа Бертольда, где-то глубоко в лесной яме, только поставит копов на уши, заставит копаться в этом деле намного, намного глубже. Подстроить чужую смерть или же…спрятать тело. Армин выбрал первое. Подбросил монетку. Последствия если и будут, то потом. Не сейчас, сейчас он ужасно устал.       Армин стряхивает раздумья и оглядывается по сторонам. Отсюда их увидеть невозможно, и всё же, они здесь не на свидании.       — Мы не можем просто тут торчать.       — Ага.       Анни выпрямляется вслед за ним, заглядывает в лицо Бертольда, произносит почти мягко:       — Ну, спасибо тебе за всё…Бертольд.       Только после этого, они вместе, сталкивают его тело с обрыва.       Изломанная, заледеневшая фигурка человека летит вниз, и за несколько секунд скрывается в бушующих волнах. Армин отчётливо видит, как Анни, застыв на краю, смотрит на черноту забравших к себе Бертольда волн. Видит, как её волосы развеваются в разные стороны, мечутся на ветру. Он находит своей ладонью её руку, и сжимает. Не знает, что именно хочет этим выразить — приободрить, отвлечь, повести за собой?        Солнце появляется из-за туч, словно хочет им что-то сказать, лучи отблесками падают на волны, наполняя те искрами. Анни оборачивается, на лице если не боль, то печаль и растерянность. Он думает она сейчас же в своей привычной манере, выдернет свою ладонь из его, развернётся и двинется вниз по тропе, оставив его одного, но отчего-то вместо этого, девушка делает к нему шаг навстречу, зарывается носом в футболку с глупым логотипом панк-рок группы и обвивает руками его талию. Он не знает, что это значит. Быть можешь ей страшно, быть может, ей одиноко и больно, возможно, ей нужна поддержка. Он очень аккуратно обнимает её в ответ, старается не показаться тем самым парнем, который спешит воспользоваться девичьей слабостью.              Посреди всего этого сумасшествия, странностей, глупостей, и то ли неверных, а то ли отчаянных решений, она для него самое стабильное, что осталось в жизни.       Возможно, всё это сумасшествие началось из-за неё, вероятно, она причина всех странностей и глупостей, и все решения будь они неверные или отчаянные приняты им из-за того, что она существует. Но он не о чём не жалеет. Он вот так и готов бы был остаться, на этом утёсе, навечно, держа её в объятьях, чувствуя её тепло, ощущая касания её беспокойных волос. Он готов бы был повторить весь этот путь, до этого самого утёса, снова и снова, только чтобы вот так её обнять.         Армин стискивает её в своих руках крепче, прижимается и уже сам утыкается носом ей в плечо, ему кажется, что так он сможет остановить ход времени.         Но время не останавливается, и капли дождя падают на его замёрзшую кожу. Анни отстраняется, кладёт ладони ему на грудь, пока он всё так же не в силах её отпустить, держится за её талию. Она заглядывает ему в глаза, спрашивает спокойно и мягко:         — Расскажи мне уже всё как есть, Армин?         Ему стоит всё рассказать, но изо рта вырывается совсем иное:         — Анни, дождь пошёл.