Руководство: как избежать наказания за преступление

Настоящее время

      На столах стройным рядом громоздилось шампанское разлитое в бокалы — пузырьки в фужерах стремительно бежали вверх. Армин касается гладкого, прозрачного стекла, лишь для того, чтобы понять, что и бокалы, и само шампанское успели нагреться до комнатной температуры.        Рядом с Эреном и Микасой толпится стайка людей, все спешат поздравить невесту и жениха, хотя нет, теперь уже настоящих мужа и жену. Микаса — красная как помидор, Эрен же, готов умереть от счастья, да и его отец — Гриша, не отстаёт. Он громко и с любовью зовёт Микасу дочерью.       В группе поздравляющих, Армин не замечает Анни и Бертольда из-за чего ищет тех взглядом где-нибудь в зале — за столами. Один стол, другой, родственники Микасы…а вот они...парочка из его бывшей девушки и сумасшедшего сталкера.       Бертольд напряжён, у паренька, будто туча над головой, у одного него посреди общего шумного праздника. Выглядит так, словно и вовсе не собирается поздравлять брачующихся. Анни же, сложившая руки крест-накрест на своих коленях, клонится к своему спутнику, шепчет ему что-то на ухо, и Бертольд кивает. Она поднимается и следует в сторону новобрачных. На её плечах волнуется прозрачная лазоревого цвета ткань, Армину хочется провести по её острым плечам пальцем. Он не знает почему, просто отчаянно хочет именно этого, забраться ладонью под прозрачную сетку. Но чувствует, как кто-то прожигает его взглядом и тут же отворачивается от девушки, ловит внимание Бертольда. Хувер смотрит совсем не на Анни, он пялится на Армина. Сам же Армин, берёт наконец стакан шампанского и залпом выпивает.       И правда — тёплое.        Ему надо найти Имир, спросить у той, что она думает делать с Бертольдом. Он не собирается подталкивать её разбираться с их общим делом прямо на свадьбе — никогда не испортит праздник двум самым дорогим для себя людям. И, конечно же, постановка вопроса: “Что делать с Бертольдом?” не включала в себя ничего страшного. Он может предложить Имир варианты с шантажом или запугиванием, надо лишь понять, как исключить для себя все риски.       Он оглядывается, веснушчатой девчонки нет в толпе собравшийся рядом с виновниками торжества — значит, она тоже где-то в зале. Кажется, пришла сегодня в чёрном, не по-праздничному, но крайне эффектно, видна рука Хистории. Его глаза бегают по комнате и натыкаются на девушку у стены, она задорно, что-то рассказывает окружающим. Смеётся невероятно весело, но Армин уверен история её немного нецензурная или вовсе неприличная.       Армин оставляет стакан и движется к ней.       Но дойти ему не суждено, у стола справа стоит Хитч, она активно машет ему и зовёт по имени. Он мог бы её проигнорировать, но та кажется успела напиться. Осталось только задаться вопросом: когда? До церемонии? Во время? Разворачиваясь на каблуках своих выходных туфель, он идёт к ней.       — А-а-а-армин! — играет румянец на щеках бывшей одноклассницы. Она восклицает так громко, что окружающие обращают на них внимание — но Хитч всё равно, она протягивает ему бокал и улыбается как кошка, — Выпей со мной!       — Не слишком ли ты торопишься?       — Нет, это же свадьба, что ещё делать на свадьбе? — Хитч опрокидывает очередной бокал в себя. Наверно в чём-то она права, с чего бы ей не напиваться на свадьбе? Хотя, другие гости пока её рвения не разделяют.       — Э-э-э…нет, спасибо, тёплое шампанское встаёт мне поперёк горла.       Хитч тут же делает недовольное лицо, хмуро глядя на него сквозь бокал.       — Ты прав, оно отвратительное.        И если он рассчитывал, что на этом их маленькая встреча с подругой закончится, то это было не так. Девушка хватает его за руку, тянет к столу, украшенному белой скатертью, столу, заставленному бокалами и закусками. Хитч плохо держится на ногах, а высокий каблук только ухудшает ситуацию. Она спотыкается и виснет у него на шее. Армин аккуратно старается её поддержать, получается только за талию, ладони скользят по атласу платья.       — Ой…спасибо, — говорит она, — Джентльмен...хах...Кстати, ты не думаешь, что жениться в таком юном возрасте…глупо…       — Вроде того.       — Дурак, смотри, как они счастливы! Не глупо, не глупо!       Он не может понять логики в рассуждениях Хитч, куда важнее помочь ей принять вертикальное положение на подошвах туфель.        У него получается. Так-то намного лучше, думается ему.       Армин ощущает, как кто-то хватает его за плечо, толкает в сторону стола, врезаясь в тот, он слышит, как немелодично звенят бокалы, и как вздыхает окружающая их толпа.       Он пытается понять, что случилось, но дальше ощущает удар в нос — крайне болезненный и неприятный, чернота и звёзды наполняет его голову. Тот кто его ударил, не сдерживался и был очень зол. 

Два года назад

      — И если мы поглядим на эту формулу вот так, то всё становится проще простого, да ведь? Понимаешь? — балаболит Армин.       — Не совсем, — глухо отзывается Бертольд.       Армин вздыхает, отчего-то Бертольд выглядит так, будто абсолютно не в состоянии сконцентрироваться на предмете. И это странно, ведь он сам его попросил, а теперь раз за разом повторяет своё: “Не совсем”. В то же время Армин волнуется, возможно дело в том, что он не самый лучший учитель, и то, что ему кажется очевидным, для Бертольда — тёмный лес. Он заглядывает в тетрадь, раздумывает, как объяснить вещи попроще. Затем поднимает глаза на своего одноклассника сидящего рядом. Бертольд смотрит в монитор компьютера Армина, но не на текст и схемы, а куда-то вниз, на ярлыки на рабочей панели — мессенджеры и браузер. Кажется Армин его утомил до невозможности, и паренёк просто прожигает глазами пустоту.       — Эй, Бертольд, — говорит он, — Может, сделаем перерыв?       — О, это было бы отлично…       — Я ужасно объясняю, да?       — Нет, ни в коем случае!       Вот и Анни говорит, что объясняет он очень хорошо. Или может, Анни говорит так специально? Потому что он ей нравится…потому что между ними любовь? Он думает о чём-то не том, соберись Армин.       — Ну наверно иногда знания просто не лезут в голову, — заключает он.       — Я просто…просто… — подбирает слова его собеседник, — Просто расстроен, что не понимаю всё так же хорошо, как ты. Я правда хочу поступить в колледж…мой отец всегда этого хотел.        — Ничего, уверен у тебя получится! — ободряюще улыбается ему Армин, — Хочешь пить или есть? Я могу принести что-нибудь. Сок? Чипсы?       — Может быть, чай?       — Чай? — удивляется такой просьбе Армин. Наверно где-то в их доме был самый настоящий чай. Не то чтобы они пили его часто, скорее крайне редко. Как вообще его правильно заваривать? Не важно, ответ точно найдётся в интернете.       — Мой отец очень любит его вот и приучил…Но я понимаю, не все пьют такое. Не думай об этом.       — Да нет, нет. Мне кажется, родители иногда его пьют, пойду поищу.       В конце концов, они бились с задачками и заданиями половину дня, но в итоге всё же победили. Бертольд даже повеселел под конец занятий, если на его лице вообще можно было распознать весёлость. Когда уходил, и вовсе, очень благодарил Армина.        Армину это нравилось — он чувствовал себя полезным. Быть может, молчаливый здоровяк замолвит за него словечко в своём клубе крутых ребят, и тогда Армину вслед перестанут смеяться и гоготать так, словно у него на спине прикреплена глупая надпись. А, возможно, нет, возможно, Армином сейчас просто удобно воспользовались. Но ему всё равно, он не против был потрепаться о химии и блеснуть своими знаниями.       Он слышит стук в дверь. Даже моргает удивлённо. Это точно не Бертольд вернулся… Анни? Он просил не приходить её сегодня. Спускается по лестнице, отворяет дверь.        — Анни?       Просил же не приходить. А ей всё равно. Вот такая она.       — Нормально всё, — оглядывается девушка по сторонам, — Я видела, как Бертольд ушёл.        Она снимает с плеча гитару и ставит возле порога, рядом с обувью, часто её здесь оставляет. Гитара тут уже как элемент прихожей.       — Как же всё-таки тебе повезло, что родители постоянно в разъездах.       — Я…по ним немного скучаю, — признаётся он. Хотел бы видеть их чаще. Нет, скорее не так, хотел бы ощущать их присутствие чаще, он может быть и безвылазно бы торчал в своей комнате, но они были здесь, рядом. Армин немного завидовал Эрену, мать которого простая домохозяйка. Анни косится на него с интересом. Он даже немного смущается, — Это не стыдно, скучать по родителям.       — Нет, не стыдно.       Он знает про мать Анни только то, что она сбежала, оставив дочь на отчима. А своего отца девушка вообще не знала, хоть отчим и любил называть того наркоманом. Даже фамилия и та была у Анни от чёртового приёмного родителя. А где-то там, в их огромном мире, жила женщина, которая решила бросить Анни Леонхарт, наверно это было очень больно. И наверно, Армину не стоило говорить, про то, что он скучает по своей вполне счастливой семье.       — Посмотрим какое-нибудь кино? У тебя есть попкорн? Сладкий… — интересуется она, поднимаясь по лестнице.       — Кино…уже довольно поздно.       — Собрался ложиться спать? Завтра выходной. Но если хочешь, ляжем спать вместе.       — Тебя не будет искать отчим? — пропускает он её ехидство мимо ушей.       — Он достал меня сегодня, поэтому я здесь, — она толкает дверь в его комнату, — Я немного зла, давай посмотрим что-нибудь настолько же тупое как голова Брауна.               Армин ухмыляется, ему эта штука по вкусу.       Девушка оказывается возле стопки с дисками, у него есть все эти фильмы в цифровом варианте, но ему нравилось коллекционировать и физические копии, всё же он был самым настоящим гиком и с наличием дисков чувствовал себя так, будто принадлежит к какой-то элите.        — Вот этот, что это? — достаёт она фильм.       Он хмурится, даже очки поправляет в раздумьях, не помнит, чтобы у него было нечто такое. Долго вглядывается в обложку, пока не откапывает старое воспоминание.         — Этот забыла Микаса. Хотела посмотреть со мной.       — Выглядит как какая-то чушь.       — Ага...       — Так что там с попкорном?       Как Армин и предугадывал, фильм оказывается романтической подростковой комедией — Микаса любила такое наряду со своими странными готическими увлечениями. Но фильм был настолько приторной, что сахар скрипел на зубах. Или это был карамельный попкорн, что они ели — он никак не мог определиться. Кинофильм, кажется, подходил к своей логической кульминации. Персонажи двигались к выпускному вечеру. Все подростковые любовные драмы и комедии, всегда вели к выпускному вечеру. Он и сам неуклонно к нему двигался, хоть и не был участником какой-либо драмы.       В центре повествования — любовный треугольник. Неудачник пытается отбить девушку у футболиста, классический сюжет. Неудачник — добрый и хороший парень, а футболист — бестактный и неприятный. Шаблон за шаблоном, думалось Армину. Анни по виду явно скучает.       — Вот о чём я говорила, — заявляет вдруг девушка, закидывая в рот попкорн. Странно, что к концу фильма тот ещё оставался.       — О чём? — не понимает он, но затем будто бы и понимает. На экране, неудачник оказывается у героини под юбкой, под фатиновыми пышными слоями бального платья. Нет, он вовсе под ней не прячется. Ноги девушки перекинуты через плечи парня. Кажется, у этого фильма рейтинг больше чем им с Анни лет.       — О том, что члена не всегда достаточно, чтобы доставить девушке удовольствие. — хрустит она попкорном беззаботно.       Он краснеет и тут же ощущает, как пересохло во рту.       — Ты всегда говоришь так, будто ты большой специалист… — дрожит его собственный голос.       На экране девчушку и парня застают за непотребным занятием. Это тот самый футболист. Им несдобровать.       — Вовсе нет. Это у тебя слишком мало опыта, а не у меня слишком много. Нам уже семнадцать Армин…       Это звучит довольно логично и в то же время немного обидно. Ну и что с того, что у него мало опыта? У него было много других увлечений — очень интересных и увлекательных, это совсем не стыдно. Он вообще скорее сказал, что сказал от ревности, нежели пытался мериться опытом. Но спрашивать про её бывших язык не повернётся, это попросту жалко. Она поворачивает к нему голову.       — Ты обиделся?       — Нет.       — Это всё неважно, главное, что мы есть друг у друга — остальное неважно. Мы же так договорились?       Если он правильно помнил, их договорённость звучала не совсем так. Впрочем, этот вариант был ничем не хуже. Он понимал одно: то, что между ними происходит  — ей по-настоящему важно.       Если задуматься, всё это было логично — мать сбежала, вместо отца жестокий отчим, что относится к ней как к негодяйке, все её знакомые, которых она когда-либо упоминала, с её слов, “полные кретины”. Кто ещё у неё есть? Только он. Армин на секунду ощущает себя по-настоящему избранным, хоть и глупым до глубины души. Краска вновь прилила к его щекам.       На экране паренёк и девушка бежали, схватившись за руки, а Анни рядом закидывает в рот последние крохи попкорна. Они сидят на кровати, упёршись спинами в стену его комнаты, Армин опирается на руку, и оказавшись к ней ближе целует, ощущая сладость карамели на девичьих губах. Это ответ ей — мы есть друг у друга, а остальное неважно. Быть может, это звучит по-детски, и всё-таки это так.       Он клюёт её в скулу, в шею…       — Скучное кино…— говорит она тихо.       — Ага, — отзывается Армин. Затем поднимает к ней глаза, — Не уверен, что у меня что-то получится.       — Неважно, — отзывается девушка.       Его ладонь оказывается у неё под юбкой, цепляется за резинку её рваных лосин плотно облегающих ноги. Она ему помогает и когда мешающуюся деталь гардероба получается снять, девушка отбрасывает её далеко от кровати. Армин видит, как несмотря на весь её вечно безэмоциональный вид, на щеках Анни пятнами появляется краска. Глаза поблёскивают в свете монитора. Что происходит в кино, он уже не знает. Слышит только глупый саундтрек.       Армин целует её, снова, проталкивая свой язык глубже девушке в рот, может, вышло и слишком откровенно, но хотя бы более уверенно. Одновременно с этим Армин помогает избавиться ей от нижнего белья. Ощущает себя немного глупо, будто следует инструкциям из глупых советов для неудачников. Кладёт ладонь на оголённое бедро — проводит той вверх ощущая нежную кожу и топорщащейся тонкий пушок.       Мурашки.       Забирается руками под юбку, приподнимая складки ткани. Кажется, от такого умирают. От стеснения, неловкости, вожделения, страха и любви. От такого точно умирают.       Она наклоняется, и она вздрагивает всем телом, когда его язык оставляет за собой влажную дорожку, от низа её половых губ до горошины клитора. Ему стоит действовать по наитию…хоть он и смотрел так много порно. Но ведь можно пересмотреть тысячу обучающих видео о том, как плавать, но какой от них толк стоит только начать тонуть? Да и, кажется, ему говорили, что в порно всё не по-настоящему. Он не знал, у него было слишком мало опыта, а у его близких друзей и того меньше.       Его губы соприкасались с чем-то влажным и горячим, мокрым и пылающим, а он, крепко сжимающей рукой одно из бёдер Анни, ощущал, как напрягаются её мышцы, от каждого его движения.       — Ах, — срывается с её уст вздох. Короткий, непроизвольный.       Его язык оказывается глубже. Не уверен, что это то чего она хочет, но это именно то что хочется сделать ему самому. Если действовать по наитию, ему хочется рисовать круги кончиком языка по её телу и внутри него.       — Мммм… — слышится ему протяжный и нежны звук.       Но сколько бы он ни выписывал фигур, каждый раз возвращается к горошине клитора. Раз за разом. Когда придёт время, сконцентрируется только на нём одном, ведь уже уверился, что именно это место связано со всеми её нежными вздохами.       Её пальцы скользят по его шеи, создавая волну мурашек, расходящуюся по всему телу, резонируя и провоцируя новую волну. Достигая паха, мурашки откликаются невыносимым чувством: он возбуждён как натянутая струна. Он пылает, и ему отчаянно хочется что-то с этим сделать, но сейчас старается думать не о себе. Тонкие девичьи пальцы оказываются в его волосах, пропускают сквозь себя пряди, накручивают их на руку, тянут.       — А-а-а-а-х, Армин… — её голос словно и недовольный немного, в нём всегда есть этот оттенок противостояния с чем-то. Голос её борется сам с собой и всё равно тонет в сладострастие.       Ему нравится слышать своё имя из её уст в такой ситуации, звучание собственного имени подталкивает двигаться быстрее, направлять язык туда где чувствительность выше всего, где находится её пик. Его неловкие, но усердные ласки отзываются в её теле притоком крови, жаром, напряжением мышц, дрожью и сладкими судорогами. Она тянет его за волосы, прижимается к нему ногами. Он не видит многого, только слышит.       — Армин…Армин, — срывается с её губ, с придыханием. Ему хочется поглядеть в её лицо, и он на секунду приподнимает своё. Её глаза прикрыты, голова запрокинута назад, а пальцы впились в одеяло. Он видит, как её ресницы распахиваются на пару миллиметров, чтобы окинуть его взглядом.       Они не в кино. Но между ними всё куда лучше, чем в кино.       — Армин…ты можешь…пожалуйста… — вырываются нестройные слова из её рта, когда он снова касается её языком. Он не знает, чего именно она хочет. И сам потерялся в ощущениях, в огне горящем в груди и там...ниже. Но он понимает, что всё делает правильно, ведь её вздохами и стонами сопровождается любое его движение и действие.       По её телу пробегает дрожь, крупная…последний яркий стон срывается с губ. Он ощущает, как ладонь её разжимается, как дыхание становится тяжёлым, вдох за вдохом. Армин отрывается от неё, поднимает голову. Смотрит на девушку часто моргая, немного растерянно. Затем перебирается к ней, зависая над её телом и замирая смотрит в её глаза, всё ещё прячущиеся за полуприкрытыми ресницами.       — Ну как?       — Семь из десяти, Армин...если тебе нужна оценка, — тяжело дышит она.       Он хмурится. Ему хотел бы более развёрнутый ответ. Возможно, на трёх листах формата А4, чтобы внести некие коррективы.

      Настоящее время

      Армин жмурится на секунду, касаясь ладонью лица — больно чёрт побери. Из разбитого носа струйкой течёт кровь, когда открывает глаза, видит, как капли падают на совсем новую рубашку, а затем, подняв взгляд, видит и то, как черноволосый парень перед ним машет ладонью, словно стряхивая с той боль после нанесённого удара.       — Марло, какого чёрта! — вскрикивает Хитч.       — Давно нужно было это сделать, — хмурится Марло.       Армин ловит взгляды всех, кто стоит вокруг, они заинтригованы происходящем, но не спешат вмешиваться. Вдалеке у стола, где сидят Микаса и Эрен задорно играет музыка. Это хорошо — они и не узнают об этом случае, по крайней мере, сейчас.       Ему хочется спросить: “За что?” но, кажется, знает ответ на этот вопрос. Марло любил Хитч, и безумно её ревнует. Его отстранённость, его жёские требования к ней, всё это лишь попытками избавиться от такого же назойливого, как и болезненного чувства, и в то же время объяснить девушке, как ему неприятно от её поведения.        Армин считал в этой ситуации Марло настоящим глупцом, всё, что ему нужно было сделать — это подарить ей всю свою любовь, чистую и искреннюю. Но голова каждого полнится своими предрассудками и заблуждениями, а Армин и сам не исключение. Он вытирает кровь краем пиджака и светлая ткань тут же становится бордовой.              Нехорошо — кровотечение не останавливается. Хитч подскакивает к нему с полотенцем, он видит на том, следы какого-то соуса. Девушку всё ещё покачивает от алкоголя, но она хочет ему помочь, пытается приложить ткань к разбитому носу. Армин ловит взгляд Марло. Он его не боится, просто не хочет снова быть помехой в его глазах, не хочет, чтобы Марло ещё больше запутался.       — Если Эрен и Микаса будут спрашивать, скажи я скоро вернусь.       Хитч кивает, затем бросает злобный взгляд на Марло. Кажется, им предстоит непростой разговор.       Армин забирает у Хитч из рук полотенце, разворачивается и уходит из зала. Где-то тут должен быть туалет. Только он забыл где, да и ноющий нос не помогает сконцентрироваться и подумать. Он петляет по странным тёмным коридорам навевающим жути, и слышит, как за окном вовсю хлещет дождь и гремит гроза. Всё же Микасе ужасно повезло по дешёвке арендовать для праздника, этот старинный особняк. Знакомства на оккультных форумах принесли ей удивительную пользу.       Он, кажется, забрёл в самые недра здания — впереди широкая деревянная лестница, ведущая к следующему этажу. Где-то там и пряталась ванная, а может, и нет... Скрипят деревянные ступени под его каблуками, он поднимается, но на самом верху понимает, что от потерянного количества крови сильно кружится голова. Садится прямо на лестницу, прикладывая полотенце к носу. Нехорошо вышло, но главное — не беспокоить Эрена и Микасу.       Слышится ещё один раскатистый звук грома — ураган бьётся в древние окна. Где-то там, в зале для поздравлений, Микаса радуется тому, как её свадьба приобретает абсолютно мистический оттенок. Он не удивится если гости скоро побегут искать призраков.       Армин какое-то время просто сидит, ожидая, когда головокружение пройдет, но потом слышит шаги и видит фигурку в боковом коридоре. Приведение? Фигура заглядывает внутрь, но затем идёт дальше, словно ищет что-то и не может найти. Точно приведение. Через секунду неопознанная им личность возвращается и двигается уже прямо к деревянной лестнице.        — Вот ты где, — говорит девушка облачённая в нежно лазоревого цвета платье.       — Анни… — отзывается он, слыша, как голос его стал гнусавым и неприятным. Кровь успела запечься в носовых пазухах.       Её туфли отстукивают звук от каждой ступеньки. Раз два три четыре…она садится с ним рядом, протягивая что-то. Когда он касается этого рукой, понимает что перед ним пакет со льдом.       — А…спасибо.       Так у них всё же был лёд, почему же тогда шампанское было таким тёплым?       — Ты заслужил, — отзывается девушка, комментируя не что иное, как удар Марло.       — Насилие всегда неприемлемо…решать такие вопросы надо диалогом, — отстранённого отвечает он. Холод льда приятно унимает боль.       — Не будь идеалистом, мира без насилия не существует.       — Это не та ситуация.       — Тогда думай о себе как о герое, они сойдутся после этого случая.       — Да, возможно им это было необходимо, удар по моему носу, чтобы разобраться в собственных чувствах.       Шумит дождь, гремит гром, они просто молчат. А что ему необходимо, чтобы разобраться в своих чувствах? Кого ему надо ударить?       — Слушай Анни…       — Даже не начинай.       Если бы хотела, чтобы не начинал  — ушла бы отдав лёд. Если бы хотела, чтобы не начинал — и не пришла бы. Не отправила бы ему фото кота Люцифера — если бы хотела, чтобы он не начинал.       — Нет, я всё же скажу, лучше честно поговорить…чем бить кого-то по лицу.       Он бы до лица Бертольда даже не дотянулся.       — Как будто тебя хоть раз останавливали мои желания.       Он дуется, но внутри себя, в своей голове, его лицо сейчас не способно выразить обиду.       — Это неправда.       Она разворачивается к нему, всё это время до этого глядела куда-то в стену. Ткань её платья так замечательно подходит её глазам, думается ему. И плечи под тонкой сеточкой так и манят его взор. Хочется коснуться её плеча.       — Не надо ничего говорить, — произносит девушка спокойно.       И правда, Армин осознаёт, что в эту самую секунду ничего говорить не нужно. Он по глазам видит — ей и так всё понятно.        Анни поднимает руку, касается пакета со льдом, что он удерживает у носа, другой отбирает у него полотенце, и мягкими движениями пытается стереть кровоподтёки, размазанные по лицу.       — Ай… — жмурится он. Больно.       — Терпи.        Её лицо внимательное, глаза бегают по щекам, носу, губам.        Он не может сдерживаться, одна его ладонь забирается под сеточку её платья, что прикрывает молочного цвета плечи, подушечка указательного пальца касается острой косточки — Анни вздрагивает. Пальцы другой его руки, ложатся ей на колени, и лёгким поглаживанием достигают бедра. И правда, тут не нужно никаких слов, когда она так близко. Он поцелует её, и она всё поймёт. Он вспоминает тот день, когда она заявилась к нему с разбитой губой, он вложит в этот свой поцелуй столько же нежности, сколько вложил тогда. Прямо сейчас.       Конечно, ему следовало этого ожидать — чужие шаги, и тень падающую на пол в проходе, и замершую там фигуру. Лучше бы это был призрак, но нет это был Бертольд Хувер с лицом, на котором замерла маска гнева. Он двигался к ним по деревянной лестнице, и каждый его шаг сопровождал стук ливня, бьющего в стекло. Гром ударил точно тогда, когда великан оказался перед ними.       Анни поднимается на ноги как ни в чём не бывало говорит только:       — Бертольд.       — Что ты тут делаешь? — произносит здоровяк, поглядывая на Армина, поднимающегося на ноги.       — Отнесла Армину лёд, — хмурится Анни и указывает на влажный мешок в своих руках.       — Почему ты?       — Почему я? Меня Хитч попросила, — на лице девушки замирает недовольство.       — Ты могла отказаться.       Армин чувствует себя абсолютно лишним, но что-то заставляет его держаться к Анни поближе. Кажется, это исходящая от здоровяка опасность.       — Бертольд, — раздражённо вздыхает Анни, — Меня это порядком достало, ты не в себе.       Хувер на секунду теряется от её грубых слов.       — Достало?       — Ты ведёшь себя ненормально.       — Хочешь сказать, ты не понимаешь причины? — он говорит это так тихо и так потерянно, что Армину его даже немного жалко. Но Анни отвечает кратко и уверенно:       — Не имею ни малейшего понятия.       Но по её лицу и метнувшимся вбок глазам ясно, ей всё понятно. Бертольд знает это. Армин знает это. Она знает это.       Бертольд Хувер выхватывает у Анни из рук пакет, из того сыпется лёд и скачет вниз по лестнице. Здоровяк с гневом бросает пакет вниз, тот врезается в пол, рассыпаясь там на десятки льдинок. Армин видит, как в гиганте пробуждаются чувства, неприятные и пугающие.       — Эй, Бертольд, спокойнее, — говорит он.       — Ха…спокойнее…ты ведь хочешь быть с ним, а не со мной? Верно? — почти шепчет мужчина, обращаясь к Анни.       Она хмурится, Армин видит, что внутри неё борется множество чувств, и, скорее всего, все они противоречивы, но, кажется, больше всего ей не нравится поведение Бертольда.       — Ты не в себе, — повторяет она.       И правда, Бертольд Хувер определённо не в себе. Он хватает её за запястье и тянет на себя. Увы, Армин даже близко не похож на кого-то, кто может его остановить, разве что укусить, но это только если всё обернётся совсем плохо. Но ничего не делать — тоже не вариант.       — Бертольд… — осторожно начинает он, — Давай поговорим. Я знаю, что вёл себя…не очень хорошо, но это не причина так поступать с Анни.        Он становится между ними, кладёт ладонь на руку Бертольда, ту, что вцепилась в запястье Анни.        — А ну, отпусти меня Бертольд, — агрессивно говорит девушка и резким движением выворачивает ладонь Хувера. Тот даже ойкает от боли, и тут же отпускает запястье. Анни делает несколько шагов назад, оказывается, на полу коридора второго этажа.       — В ближайшее время не подходи ко мне. Мне надо подумать о наших отношениях.       У Бертольда брови ползут вверх, на лице появляется, растерянность, не здоровая — человеческая, а почти сумасшедшая.       — Зачем тебе думать, ты ведь уже решила уйти к нему от меня. Думаешь я этого не знаю? Не знаю о том, что ты всё это время вспоминала, как вы с ним трахались в школе? Ты наверно страшно хотела, чтобы его язык снова оказался у тебя между ног?       Армин оглядывается назад на Анни, та лишь хмурится, а он чувствует себя бесполезным. Бертольд похоже сошёл с ума, и в этом виноват Армин...       — Выходит, я снова ошиблась в человеке…это больно, — проговаривает она.       Бертольда её слова не останавливают, а спокойный голос здоровяка только нагоняет жути:       — Как давно ты водишь меня за нос? С начала семестра? С того, как мы начали заниматься тем проектом? Вы закрылись тогда вместе…точно не раньше этого, ты не общалась с ним до этого. Я знаю. Я всё знаю.       — Бертольд… — проговаривает Армин. Он хочет хоть что-то придумать, чтобы его успокоить, — Ты всё не так понял, между нами ничего нет.       Сам осознаёт, как лживо звучат его слова, но в подобной ситуации, насколько он знает, надо говорить только то, что может успокоить человека, и ни в коем случае не провоцировать.       — Молодец Бертольд, — проговаривает Анни приподняв подбородок, — Ты был близко к правде. Мы водим тебя за нос уже очень давно и трахаемся за твоей спиной так часто как получится.       У Армина пол вот-вот уйдёт из-под ног, да и голова кружится. Разве Анни не учили, что людей в нестабильном состоянии не стоит подначивать? Зачем она сказала такое, зачем?       — Я знал. Знал ведь, — на лице гиганта появляется улыбка, — Я был прав. Вот почему ты не позволяла мне до себя дотронуться…ни разу, не единого…всё, что я мог это смотреть на тебя спящую.       Хувер вдруг становится таким спокойным и расслабленным, что Армину не по себе, но прежде чем он понимает, что такое поведение может значить — у Бертольда в руке сверкает нож. Один из тех который Армин сам выкладывал на стол, организовывая фуршет.        Бертольд Хувер — высокий и сильный, он одним широким шагом может преодолеть расстояние между Армином и Анни.  Всё, что Армину остаётся, так это ухватиться за его выставленную вперёд руку, почти повиснув на той. Выхватить нож нет и шанса, да и события развиваются так быстро, что не дают задуматься о своих действиях.       Армин хватает его за запястье, второй ладонью пытается хоть как-то разжать пальцы, а затем и вовсе просто хватается за лезвие. Если он будет держать его в своей ладони — нож бесполезен. Но Бертольд Хувер одним движением просто откидывает его к лестничным перилам и направляется к Анни. Девушка же не убегает и не отступает, Армин видит, как у неё ноги напряжены в коленях, готовые к выверенному удару. Она умеет драться, это то, чему её научил отчим, вот только Армин думает, что рукопашные приёмы не всегда срабатывают против холодного оружия — куда чаще вовсе не срабатывают. К тому же Бертольд намного выше неё и сильнее.       — Бертольд остановить! — выкрикивает он, пытаясь отвлечь гиганта. Бесполезно.       Армин с какой-то абсолютно неизвестной для себя ловкостью отталкивается от перил, вмиг преодолевает расстояние до Бертольда Хувера, и обхватывает его руками. Захват работает, вот только лестница под ногами превращает всё происходящее в самое опасное в его жизни мероприятие. Каблуки скользят по ступеням. Мир перед глазами скачет и прыгает.       Он лихорадочно думает, как обезвредить и успокоить здоровяка.        — Успокойся, успокойся, — кричит он.       — Ты следующий, Арлерт, — ревёт Хувер.       Армин чувствует, как ему под ноги попадает что-то, камушек…или нечто иное…льдинка? Ощущает, как полностью теряет равновесие, и как вслед за ним, ощущение равновесия покидает и здоровяка.        Хорошо бы было, падая с лестницы не сломать себе шею.       Он не отпустит Бертольда, они упадут вместе, он сознательно тянет его за собой. Вот только чувствует, как его с невероятным усилием тянут назад за пиджак не давая этому падению произойти. Осознавая это, Армин быстро, и толком не подумав, отцепляет от Бертольда руки. Он тяжело дышит, поймав наконец землю под ногами.        Это Анни, Анни не дала ему упасть.       Вот только жуткий грохот, что переплёлся с грозой, не даёт ему успокоиться и отдышаться, грохот захватывает всё внимание.       Армин видит, как Бертольд падает — всё так же, не выпуская ножа из рук. Катится словно и не человек вовсе, а мебель, сброшенная с деревянных ступенек. И звук падения кажется ему бесконечным. Неостановимым. Длится так долго, как вся его жизнь короткая жизнь. Когда шум прекращается, а тело здоровяка оказывается на полу у лестницы — Бертольд не двигается.       Армин оглядывается на Анни, у той на лице замер шок. Он резко возвращает глаза назад, вниз — Бертольд всё ещё не двигается.       Делает нестройный шаг, ещё один, ещё. Ноги подкашиваются…вслед за ним скрипят и ступеньки под ногами Анни. Оказываясь внизу, он сглатывает. Видит нож валяющейся рядом с телом — на том следы крови. Вот только чей? У Армина кровит порез на руке, неглубокий, но ощутимый. У Бертольда белая рубашка пропитана кровью…он не выпускал ножа пока падал и вероятно поранился, не сильно — совсем немного. Вот только всё это было неважно, Бертольд Хувер не подавал признаков жизни — у него широко распахнуты глаза, абсолютно пустые, смотрят в потолок, словно в нём можно рассмотреть звёздное небо.       — Твою мать… — проговаривает Анни.       — Ага, — только и соглашается Армин.       Он наклоняется, хочет взглянуть поближе.       — Не трогай его! — командует она.       — Да я и не трогаю!       Девушка садится на ступеньку лестницы и прячем лицо в руках. Армину нужна секунда, чтобы подумать. Пару секунд, или минута. А может, и целых десять. Но у него нет времени, он слышит шаги, поспешные, там несколько человек. Анни вскидывает лицо в сторону прохода.        Всё кончено.       На пороге Эрен и Микаса. Девушка подхватывает юбки своего свадебного платья, а у Эрена на пиджаке бутоньерка перекосилась.       — Эй, Армин, — обеспокоенно говорит друг, — Мы тебя обыскались! Там говорят Марло и ты…искали тебя, а тут шум.       Эрен только после сказанного, замечает Бертольда, лежащего на полу, обращает внимание на Анни сидящую на ступенях, нож валяющейся на деревянных досках, пятно крови расплывшееся по рубашке Бертольда, и рану на руке Армина.       — Это не то, что ты думаешь! — почти взвизгивает Армин. Кажется к горлу подбирается истерика.       Его друг не пятится назад, не спешит убежать — он в шоке, но кажется готов принять ситуацию такой, какая она есть. Микаса подходит ближе, с волнением оглядывает тело. Затем разворачивается и быстрым шагом оказывается у прохода в коридор, закрывает старую деревянную дверь и подпирает её какой-то палкой.        — Всё в порядке, — говорит она, — Я в этом специалист.